Война и мир / War and Peace

Фортуна: "Играя с человеком, я его читаю. А ты... ты всего лишь пляжное чтиво. Возбуждающее, но — на разок пролистать." Дин: "Пляжное чтиво? Дамочка, да я — Толстой!"

Фортуна стояла у окна бара, глядя на парковку через тонкую занавеску. Стайка ее последней паствы брела прочь, ошеломленная неожиданным освобождением и солнечным светом. Двое мужчин, возвышавшихся над прочими в толпе, стали причиной этого исхода, и именно за ними Фортуна и наблюдала. Барменша Эви, последняя ее жрица, остановила их, чтобы поговорить. За спиной Фортуны в дверном проеме появился Пакс. Ей не нужно было видеть, она и так знала, что он там. — И зачем на самом деле ты их отпустила? Она чуть усмехнулась его вопросу. Новые соискатели появятся в ее клубе совсем скоро. — Разве не могла я проявить милосердие? — Вообще-то нет, — сказал Пакс. В тоне его до сих пор была горечь — ведь мать скорее позволила бы его убить, чем... как это сейчас выражаются? Уступить требованиям террористов? На самом деле никакая опасность сыну не угрожала, и Фортуна позже ему это объяснит. Эви протянула монету тому из мужчин, который был выше — Сэму. Когда дар Фортуны впитался в него, вид у него стал удивленный. — Ты их... испугалась? Этих Винчестеров? — не отставал сын. — Нет, конечно, — Фортуна, нахмурившись, смотрела, как монету взял Дин, тоже получая ее благословение в режуще яркой вспышке. — Не будь смешным. Это было не совсем точно. Фортуна прожила так долго именно потому, что не слишком зарывалась. Как и весь пантеон, она слышала о Винчестерах — и список тех, кого они убили, от Люцифера до Молоха, и до самого Зевса, любого бессмертного заставлял задуматься. Но не это послужило причиной ее щедрости. Она повернулась к сыну. — Этот мир больше не рождает героев. Да, они наделяют, — она махнула рукой, — этим званием любого, кто умрет с честью или спасет одного-двух своих смертных собратьев. Но настоящие, такие, как Геракл — они вымерли вместе с тогами и жертвенными быками. Так что встретить подобных им снова... это приятно. Обнадеживает, в нынешние времена безверия. Пакс глянул на нее недоуменно, явно не поверив ни слову. Сын удался в мать намного больше, чем Фортуна иногда готова была держать пари. В наигранном раздражении она подняла брови. — Ну ладно. Винчестеры — самая выигрышная ставка против бога по имени Чак. Про него ходили... тревожные слухи: о разрушении иных миров и даже о планах конца света для мира этого. Возможно, наша пара героев сможет его победить, при везении. Мужества и доблести у них действительно хоть отбавляй, — она улыбнулась, — Назовем это рискованной ставкой. Пакс на миг задержал на ней взгляд, потом выражение его лица смягчилось, и он кивнул. — Пойду уберу там, — сказал он, мотнув головой назад, в сторону бара. Она проводила его любящим взглядом и вновь повернулась к окну. Два героя усаживались в своего блестящего черного скакуна. Взревел, оживая, двигатель, и Винчестеры отбыли. Возвратились к своим поискам. Фортуна не лгала — ей было приятно вновь обнаружить в этом мире героев. Она отдала Сэму выигрыш в той партии из любопытства, — ведь просто проиграть, особенно в своем святилище, Фортуна не могла, — ей было интересно, что он будет с ним делать. И Сэм ее не разочаровал. Впрочем, для того, чтобы увидеть суть братьев, играть с ними ей не было нужды. «Я сыграю за жизни всех, кто здесь находится». «Они важны для нас». «Слушай, ты лучше меня почти во всем. И отлично! Я не злюсь. Я горжусь». «Я учился у брата». Однажды Фортуна столкнулась с "Чаком", почуяла его мощь и с тех пор его избегала. Но она была богиней Удачи — и увидела, что его удача не безмерна, что в ней есть и слабые места. Самым большим из них была его гордыня, его вера в то, что никто не способен его одолеть, пусть даже собственная сестра почти его победила, и что победа ему обеспечена тем, что ему не надо полагаться на кого-то, кроме себя. Но достаточно прочные узы были не слабостью, а преимуществом. Фортуна быстро поняла, что у Винчестеров-то этого в избытке — у них были бездонные запасы любви, доверия и преданности. Чак, при всем своем всеведении, до сих пор недооценивал это. Осознать, как они могут эти узы использовать — все, что Винчестерам было нужно. «И, кроме того, — подумала она, отходя от окна и оглядывая свое новомодное святилище, — не так уж и важен был мой им дар». Ибо было еще кое-что, увиденное Фортуной в Винчестерах: они были гораздо более защищены и благословенны, чем Чак мог себе представить. Такие в конечном итоге проиграть не могут. Двойной автомобильный гудок донесся издалека — то ли вызовом, то ли приветом. Фортуна рассмеялась.