«…Маленький принц сел на камень и поднял глаза к небу.
– Хотел бы я знать, зачем звëзды светятся, – задумчиво сказал он. – Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог снова отыскать свою…»
Антуан де Сент-Экзюпери
«Маленький принц»
• 🌼 •
– Классно, да? На экране телефона поле, полностью усыпанное ромашками, и счастливый Джейк, которому удалось в жаркий день вырваться из города и оказаться на природе. Сону бы тоже хотел с ним, но сегодня его смена в цветочном магазине. Рядом, положив голову на стол, расположился Джей, которого выпнули в отпуск, чтобы тот вечно в офисе не торчал. Уехал бы с другом, но нет – решил помочь Сону здесь. Хочется съязвить и спросить реальную причину, но Киму просто приходится смириться с присутствием безнадёжного товарища. – Сорви парочку самых красивых, хëн, – Сону двигает локоть Пака и ставит на стол коробку, – мне для гербария. У Сону какая-то дикая фиксация на цветах. На ромашках особенно. Вот просто повëрнутый, как называет его Джей. А что ещё делать, если они ему что-то хорошее напоминают. Он будто в прошлой жизни и сам был ромашкой, настолько хорошей, что в этой переродился в человека (у них, если верить статьям, одно из значений – перерождение). Возможно, и правда был цветком на поле, раз сейчас его так тянет на родину. – Сорви три, Джейк, – Джей приподнимается, когда замечает в окне напротив красное пятно, – чтоб точно нечётное количество было. Помирать нашей крохе ещё рано. – Сорву пять, – кивает своим мыслям Шим, – или семь. Хотя нет, семь – уже букет, многовато для гербария. А, блин, Сону-я, они все красивые. На экране вновь появляются цветы – множество маленьких белых точек, невинных и чистых, с которыми Сону многие сравнивали. Он даже волосы осветлил, чтобы быть похожим на ромашку. Чонвон как-то спросил, не хочет ли хëн глупость совершить, например, вместе сходить и волосы покрасить. Только Сону никак не решался, вот Яну и пришлось за руку его тащить, чтобы усадить в кресло местной парикмахерской. – Фигачим блонд, – уверенно заявил Чонвон женщине, – чтоб он в своих жëлтых вещах был как ромашка. Или маргаритка, я их не различаю. Один фиг. – Вовсе нет. Это же как вишня и черешня, – спорит Сону, обдумывая решение – а вдруг не его это. Вдруг и на ромашку он совсем не похож. – Вот эти точно разные, а тут, – Чонвон задумчиво уводит взгляд в потолок, – плевать, когда самый красивый цветок – это ты, хëн. У Чонвона всë просто: красные волосы хочешь – красим; тату с пикачу на ребре набить – не вопрос; рвануть в другой город ради одной книги, которую хочет его друг – базару ноль. А Сону больше осторожничает, осматривается и пробует, а не действует, хотя ради нужного человека готов это делать. Джейк как-то сказал, что их дуэт идеально сбалансирован. Наверно, так и есть. Только их дуэт был случайно разбавлен третьим игроком, который решил в баланс внести нотку хаоса. Вызвал Чонвона на дуэль скейтбордную, почти выбил ничью, и с того момента гордо ковылял в гипсе за Яном хвостиком и называл его крутым хëном. – Мне на следующей неделе освобождают ногу, – Ники стучит по гипсу и гордо объявляет, – давайте поедем в обсерваторию. Хисын-хён там недавно со своей невестой был. Говорят, чудесно провели время. – Куда? – Чонвон даже из-за книжных стеллажей выглядывает, когда младший начинает показывать фотки. – Звёзды разглядывать, Чонвон-хён, – Ники вновь смотрит невинно-невинно, – будет классно, обещаю. Сону на это лишь согласно кивает и пишет Джейку, чтобы выходными поменяться. Звёзды – это, наверно, интересно. – Чонсони-хёна тоже возьмём, – кивает Сону, планируя свои маленькие гадости, – ему новые ощущения не помешают.• ⭐ •
– Нишимура без гипса ещё более невыносимый, – вздыхает Чонвон, когда младший вручает ему сумку и просит понести, пока сам опирается на Джея. Мол, на ногу ему нельзя сразу такое давление великое оказывать, – оторвать бы ему эту конечность совсем, чтоб не мучился в следующий раз. – Если бог послал вам испытания, – Сону еле сдерживает улыбку, потому что злой Ян Чонвон – самый милый Ян Чонвон. Ну лицо у него такое, а он свою природу эгьё отрицает. – То всë, пипец мне, пацаны, – заканчивает фразу Чонвон и всë же подхватывает чужую сумку, – это я должен там висеть, а не этот поганец. – Я отвлеку Ники, а ты подстраивайся к хёну, – предлагает Сону и всё же смеётся, когда Ян фыркает, – потом поспишь у него на плече в автобусе, потому что очень устанешь. Разве не так влюблёныши делают? Признались бы давно друг другу, и никакой Нишимура с подстреленной ногой на их пути бы не встал. Но Чонвон боится слишком открыться другому человеку, а Джей не хочет младшего заставлять переступать через себя. Вот и молчат, хоть в последнее время всё чаще порываются исправить ситуацию. Сону бы, наверно, не молчал. Он и Джею сразу признался в симпатии, когда они вместе решили укрыться в одной фотобудке после школы из-за дождя. Даже поцеловались как-то, но потом всё только в отношения хён-тонсэн перетекло. Никакой романтики. А Сону хочется любить всем сердцем – чтоб до луны и обратно, а потом куда глаза глядят, но исключительно вместе. До глупого смеха по ночам из-за разговоров, до смущения из-за ужасных подкатов, сказанных от чистого сердца, до слёз счастья из-за того, что вы просыпаетесь рядом друг с другом. До простой любви, которая закончится хэппи эндом. Но Сону это как-то стороной обходит, совсем не посылая никого в его жизнь. Вселенная, видимо, решила, что Ким Сону должен остаться мечтателем. Или просто оберегает его хрупкое сердце, чтобы оно не разбилось вдребезги, рассыпаясь по земле маленькими ромашками. Хотя Сону готов за свою любовь сражаться – встать против самой Вселенной, если потребуется. – Да мне-то откуда знать, хён? – Чонвон хватает друга под руку и прилипает не хуже Нишимуры, – мы с тобой как два лоха. Только Ли Хисыну и повезло. У него же там свадьба скоро. Хисын-хёну и правда повезло куда больше всей этой компании вместе взятой – единственный занятой человек. У Чонвона с Джеем, как и говорилось, непонятки; Сону пока никого не встретил; за Джейком только проблемы бегают; а у Ники ещё детство во всех местах играет. Вот так и сложился их местный клуб неудачников. – До свадьбы тоже ещё, знаешь, дожить надо, – вздыхает Сону. – А ты помирать собрался, Ким Сону? Только попробуй, я тебя из-под земли достану, понял? Сначала я на твоей свадьбе напьюсь и заставлю Нишимуру нести меня до дома. – Может, Чонсони-хёна? – Нет, я должен отомстить этой малолетке, – стоит на своём Чонвон, – а то вы все с ним сюсюкаетесь. Так до обсерватории и добираются под недовольные монологи Чонвона, смех Сону и косые взгляды Рики, которые на себя перетягивает Джей. Сону в таких местах не был никогда, да и о звёздах как-то и не задумывался – ему по душе больше утро или день, солнечный свет и активный ритм жизни. А звёзды выходят только по ночам, когда все спят – расцветают как те же самые цветы, только чересчур далёкие. До них совсем не дотянуться, а Киму хочется близости; чего-то, что можно рукой потрогать или подарить. Звезду, вроде, тоже можно вручить, но это ведь не то совсем. – Кажется, мы не самый удачный день выбрали, чтобы посмотреть на звёзды, – Джей пропускает Ники вперёд себя, а сам забирает его сумку из чонвоновых рук, – почти темно, а на небе пока ничего. – Надо подождать, Чонсони-хён, – Сону проскакивает в дверной проём вслед за Рики и подхватывает того за руку, уводя подальше, – как думаешь, они поговорят, если мы кинем их? – Эти? – Нишимура закатывает глаза, наблюдая за неловкими разговорами позади, – не думаю, опять будут делать вид, что ничего не происходит. Вот лет через пять... И когда только поймут, что попробовать можно, пока обоих тянет друг к другу? Ники всё время издевается над ними, а Сону пытается толкать. Бесполезно. Точно также как и искать Сону свою любовь, гадать будет ли она вообще или, может, не в этой Вселенной? Тогда, наверно, в другой? Где-то же она должна сжалиться над ним. Ники, как только замечает всякие интересные штуки, отлипает и ковыляет быстро на своей раненой ноге, чтобы всё рассмотреть. Чонвон лишь молча возмущается, потому что может материться громко и долго, и размахивает руками, ловя на себе взгляды проходящих мимо людей. Это нормально – все свои уже к этому привыкли, но в окружении других старается сдерживать себя максимально. Вот так и приходит к тому, чтобы шептать проклятья и убивать в мыслях. Хотя все знают – Чонвон первый побежит, если с Ники что-то случиться. Сону правда думал, что звёзды не смогут впечатлить его так сильно, он ведь их каждую ночь видит, однако карта звёздного неба привлекает внимание, заставляя даже Чонвона полностью сосредоточиться на ней. – Не знал, что созвездий настолько много. – Не так много, как твоих цветочков, – язвит Чонвон, – но явно больше, чем причин оторвать Нишимуре ногу. – Ему обе нужны. У вас ещё соревнование на скейтах. Чонвон только цокает и удаляется, оставляя Сону дальше рассматривать карту. Ким как-то и не задумывался, что небо может скрывать такое количество обитателей – да, много, но они же складывались во что-то прекрасное. Как цветы в букеты. Может, звёзды тоже постепенно увядали и гасли, когда их собирали? Можно ли собрать звёзды? Если да, значит, их и растерять можно. Когда наступит утро, собранные звёзды исчезнут, оставляя ловца с пустыми руками. Они станут лишь воспоминанием, отмеченным на карте – это тоже своего рода гербарий. – Настоящее ночное небо куда красивее этого, надо на него смотреть, – раздаётся сбоку, вынуждая от неожиданности сделать шаг назад и потерять равновесие. Сону летит прямо в руки, которые помогают устоять на своих двоих, и облегчённо выдыхает. – Кажется, я поймал звезду, – левое ухо обдаёт тёплом, а приятный голос заставляет щёки вспыхнуть, – могу загадать желание? – Я не звезда, – качает головой Сону и поворачивается. ...натыкаясь на прекрасного парня, который стоит к нему так близко, что сердце начинает исполнять пируэты, а дыхание перехватывает. Хочется забрать свои слова и признать статус звезды для того, чтобы ещё раз упасть и загадать желание. – Уверены? – смеётся незнакомец, – почему тогда я не могу отвести от вас взгляд весь вечер? Может, Вселенная наконец сжалилась над Сону? – Не знаю, но вы тогда, получается, звездочёт, – смущённо бормочет Ким, замечая, как мимо него, прихрамывая, проносится Ники, а в толпе за ним мелькает красная (от злости) макушка. – Не он, но можно и так, если вы хотите. – Хочу? – перебивает его Сону, боясь, что может упустить момент – для каждой звезды ведь нужен свой звездочёт. Пусть он будет хоть любителем, хоть профессионалом – разве не должна звезда знать, что она никогда не останется одна, что про неё всё ещё помнят? Что за ней наблюдают с неподдельным интересом? Ей восхищаются, или даже любят её всем сердцем. Пусть звездочёты смотрят на всех, но предпочтение отдают всё же только одной. Своей. Может ли Сону тоже быть чьей-то звездой? – Конечно. Кто ваш? – осторожно спрашивает незнакомец. – У меня его пока нет, – смущённо улыбается Сону. Очень хочется сейчас сфокусироваться только на этом прекрасном незнакомце, во взгляде которого отражаются самые звёзды. И Сону ещё, видимо, как самая большая в этой галактике. Правда хочется видеть сейчас только его, но две проблемные задницы, которые мелькают то там, то тут, заставляют высматривать их, чтобы остановить от очередной битвы. – Тогда…могу я попытаться стать вашим? Меня Пак Сонхун зовут. Я здесь работаю и… – Сону-хён, – Ники неожиданно кладёт руку Киму на плечо и куда-то уводит, оставляя звездочёта в растерянности, – там такая штука приколдесная, ты должен увидеть. Вселенная сговорилась с Ники и решила, что сердце Ким Сону всё ещё будет биться только для него самого.• 🌼 •
– Добро пожаловать! – кричит Сону, перетаскивая коробки. Сосредоточен пока только на этом, поэтому не смотрит на посетителей. – Я нашёл вас. Не могу поверить. В дверях мелькает белая макушка. Сону поворачивается, когда слышит этот голос, роняет цветы с коробки на пол, рот открывает, пытаясь что-то сказать, и глупо хлопает глазами. Потому что и правда…всё-таки нашёл. В этот ужасный дождь, в преддверии возможной грозы, когда они только-только открылись. Нашёл по одному лишь имени, которым назвал его Ники, когда уволок подальше? – Но…как? – выдыхает Сону, боясь, что если отвернётся, парень исчезнет. – Судьба? – пожимает плечами внезапный гость. И улыбается так нежно, что душа готова превратиться в осколки, как звёзды на небе, которые стали свидетелями их первой встречи, или как любимые цветы на поле. Сону от такой улыбки тоже готов расцвести здесь и сразу. Или всё же засиять – что там звездочёту понравится больше? Сону о нём думал. Долго думал, порывался бросить всё и вновь уехать в обсерваторию, чтобы увидеть его, возможно, пригласить его куда-нибудь и поговорить с ним. Сону ведь впервые почувствовал что-то такое рядом с другим человеком, и терять то, что расцветало внутри, не хотелось. – Судьба? – неверяще переспрашивает Сону. – Не совсем, – скромно улыбается Пак Сонхун, – мне пришлось подключить все свои связи, чтобы узнать, есть ли где-то поблизости «Сону», который похож на звезду, и «Чонвон», напоминающий агрессивную хуманизацию вишни. – Черешни, – поправляет его Сону. – Пардон, виноват, – гость поднимает руки вверх, – не особо в этом разбираюсь. – Хорошо, что Чонвон не здесь, вам бы попало. «Потому что вишня и черешня – это дофига разные вещи». И как повезло, что Джею нравятся обе. Чонвон, кстати, ему нравится ещё больше. А Сону, наверно, начинает нравиться Пак Сонхун. – Но здесь вы, поэтому, надеюсь, мне попадут только ваши контакты в телефон, чтобы найти вас в следующий раз было легче. – Хотите бросить судьбе вызов? – Я уже давно сделал это, Сону-щи, – Пак подходит ближе и касается коробок, – позвольте помочь? Сонхун снимает кофту, откидывая её на стул, и открывает участки кожи, полностью усеянные звëздами. На обеих руках плавными узорами выложены созвездия – целая звёздная карта, которую Сону тогда разглядывал. Ким в упор смотрит, пытаясь разглядеть всë, но Сонхун не замечает, а просьба остановиться и посмотреть поближе (и, может даже, потрогать) смущает. У Сонхуна тоже свой гербарий есть, но он для звёзд. – Куда их? – кивает на коробки Сонхун, легко подхватывая то, что Сону обычно в два подхода переносит. – На тот стол, – Сону освобождает место, позволяя опустить вещи. И нещадно пялится на аккуратные татуировки, которые изображены на теле: с подтянутых рук переходят на шею и, наверно, прямиком под майку. От таких мыслей Сону невольно покрывается румянцем и хочет себя стукнуть, чтобы не нафантазировать всякого. Кто вообще еле знакомого человека в мыслях раздевает, чтобы только разглядеть рисунок? – Вы чего красный такой? – Сонхун лишь прикладывает руку ко лбу, – температуры нет. Жарко? – Не…много, – Сону нервно сглатывает, потому что старший ладонь не убирает и только приближается, – я выйду на пару секунд. Просто чтобы успокоить своё сердце, которое с каждой секундой всё больше к Сонхуну тянется. – Там гроза, – Сонхун останавливает его за запястье и обмахивает своей ладонью, не подозревая, что делает лишь хуже, – а у вас и так не слишком жарко. – Так…цветочный же. Особые условия хранения цветов. Которые вообще не помогают сохранить самообладание. И руки при себе, потому что Пак Сонхун, нашедший свою звезду звездочёт, от которого лицо жаром и покрывается. Потому что Пак Сонхун – человек, выползший из романов, которыми хотелось учитываться в подростковом (и не только) возрасте. И как бы сильно Сону не пытался себя контролировать, взгляд сам возвращался к звёздам на чужом теле. – Я могу надеть кофту, если вас это отвлекает, – улыбается Сонхун, наконец понимая причину. – Нет…то есть делайте, что знаете, просто, – у Сону паника – его поймали с поличным, – татуировки красивые. Можно…посмотреть поближе? – Насколько поближе? – Знаете, да…неважно, – отмахивается Сону и неловко смеётся, пытаясь избежать на себе взгляд, – это же звёзды, на них надо издалека смотреть. – На мои можно и близко. Вы только попросите. Сонхун даёт фору, пока переставляет остатки коробок. А Сону хоть и краснеет, но думает над предложенной возможностью. Нет же в этом ничего такого? Он просто хочется посмотреть тату, может, провести пальцем по линиям, которые соединяют звёзды, превращая их в созвездия…нет-нет-нет, только глазами – так же со звёздами делают. – Не смотрите на меня, – Сону прикрывается ладошкой, – это смущает. – Я не могу не смотреть, Сону-щи. Я привык за звёздами наблюдать. Я же, как вы меня назвали, звездочёт. Сейчас так глупо звучит это слово – даже стыдно становится. Сону знает, что не так их называют, но во всех сказках, которые ему на ночь читала старшая сестра, им был дарован такой титул. Они же для Сону как маги были, а Пак Сонхун…Сонхун похож на саму звезду, а не на человека, который на неё смотрит. Со своими пепельными волосами и светящимися глазами – не звезда ли к Сону спустилась, как в сказке, раз с людьми не везёт? – А звезда у вас есть? Услышать бы, что нет её ещё, как и звездочёта у Сону. Так было бы правильно. – Возможно, – Сонхун загадочно улыбается, когда замечает растерянность на чужом лице, – но не здесь, – он расставляет руки в стороны, позволяя увидеть лишь малую часть тату, – здесь её пока нет. Потому что ещё не его. – А где бы она оказалась? – Вот тут, – прикладывает ладонь к сердцу Пак, – и только тут. Хотя, приглядевшись, я понял, что мне ромашки не хватает. Звёзд в моей жизни полно. Даже так. Не звезда, а всё же ромашка. – Ромашки? – Сону смущённо улыбается и всё же подходит, чтобы посмотреть на рисунки на коже. Позволяет себе даже кончиками пальцев провести по ним, но лишь до локтя, чтобы ни себя, ни Сонхуна не смущать. – Именно, – кивает Сонхун, – звёзд я много видел, а на цветы раньше внимание не обращал. Думаю, они – дневные звёзды. Не расскажете мне что-нибудь?• ⭐ •
Сону всё же выкраивает время, чтобы съездить в обсерваторию, где работает Сонхун. Потому что найти его хочется ещё раз, только сейчас самому. Если Пак сумел бросить вызов судьбе, то и Сону сможет. Если Сонхун смог спуститься ради цветов, то и Сону может подняться к звёздам. Сонхуну необходимы ромашки, которые он окрестил дневными звёздами; Сону – звёзды, которые могут быть ночными цветами. Это баланс Вселенной. Всего три дня, сотни сообщений, которыми они успели обменяться (Джейк от звуков оповещений чуть ли с ума не сошёл), несколько звонков, чтобы убедиться, что всё реально – и чувства заставляют цвести на полную. Сону не помнит, когда в последний раз ощущал нечто подобное, но Чонвон с Ники заметили, что он почти летает. Наводящими вопросами выявить свободное время Сонхуна, купить маленький значок с ромашкой и приехать ровно в тот момент, когда Сонхун уже прощался с коллегой и выходил из обсерватории. Как раз – вовремя. Хочется бежать к нему, чтобы успеть. – My honey, my daisy, my only, – напевает Сонхун, улыбаясь своим мыслям, – so what do I call you now? – Дурак, эта песня совсем не об этом, – Сону смеётся, когда пугает Пака. Переводит дыхание, пока Сонхун смотрит на него широко открытыми глазами, – я хотел устроить тебе сюрприз, хён. – Ты чуть не устроил мне поездку в больницу, – Сонхун прижимает руку к груди, – нельзя же так выпрыгивать из моего сердца. Ты должен там оставаться. Сону толкает в плечо старшего совсем легонько, просто потому, что смущён и совсем чуть-чуть разочарован выбором песни. – Там же про расставание поётся, хён. А я хочу быть ромашкой сейчас, – Сону быстро цепляет значок на чужую кофту. – Моей ромашкой? Сонхун, наверно, никогда бы по-другому Сону называть и не стал – передумал и кое-что понял. Точно не звезда, которые ему ближе людей, не та точка на небе, до которой невозможно дотянуться. Сону – маленькая ромашка. Та, что на земле живёт, цветёт, а самое главное – близко к самому Сонхуну. Надо всего лишь найти поле и дождаться рассвета, чтобы под лучами солнца раскрылся цветок. – Могу быть и твоей, – бросает Сону и отворачивается, демонстрируя покрасневшие кончики ушей. Это так как-то по-детски глупо и наивно, но искренне и с особенным смыслом. Это только для них. – Хëн, – тянет Сону, когда видит, что солнце скоро совсем уйдёт, – какое созвездие самое красивое? Сону не звезда, но если бы он ей был, Сонхун бы на вопрос ответил: – То, в котором сияешь ты. Просто потому, что Сону, наверно, тоже сияет. Даже ярче звëзд. Сону мог бы быть солнцем. Маленьким, карманным, центром сонхуновой вселенной, тем, что согревает и радость дарит. Сону не звезда, но если бы и был ей, то самой огромной. – То, которое нравится тебе, – пожимает плечами Пак, – здесь же как с людьми: тебе кажется, что это красивое, а другому – что другое. И никто из спора не выйдет победителем, потому что все одинаково красивы, только люди не умеют ценить всех равноценно. – Даже ты, хëн? – Даже я, – соглашается Сонхун, – личную привязанность же никто не отменял. Хочешь не хочешь, а всë равно объективным на сто процентов никогда не будешь. Сону не надо быть объективным, чтобы понять, что Сонхун был бы самой красивой ромашкой, которая проросла бы на любимом поле. Сонхун и так красивый, будто цветок, будто чья-то звезда, его звезда, которую с неба спустили, чтобы Сону смог потрогать то, что было так далеко. Сонхун сияет, но изнутри – надо лишь в глаза заглянуть – и только для одного человека. Сонхун был бы самой красивой звездой, ради которой Сону бы не спал по ночам. – Тогда, – Сону отходит назад и жмëтся спиной к Паку, потому что становится холодно, – какое нравится тебе? – Не задумывался, – признаëтся старший, обнимая Сону и укрывая от ветра, будто они так всегда делали, – то, которое нравится тебе? – Повторяешься, хён, – смеётся Сону и смотрит на небо. А потом добавляет шёпотом, – мне нравишься ты. И никакие звёзды не сравнятся с Сонхуном. Сону не нужно признание в ответ, чтобы понять, что Сонхуну он нравится тоже. Это чувствуется: во взглядах, в прикосновениях, в действиях, в тоне голоса, в словах, которые звучат так только для Сону. В биении сердца, которое становится быстрее, когда Сонхун прижимает его к себе так крепко, будто боится отпустить. Сону не нужно признание, но оно всё равно звучит. – Ты мне нравишься тоже.• 🌼 •
– А, Сону-я, – раздаётся в трубке с утра, – помоги мне, кроха, пожалуйста. Не бросай своего хёна-неудачника. – У меня выходной, хён, – бормочет Сону. Он спать лёг поздно – общение с Сонхуном по телефону стало приоритетом; после этого выслушивание планов Джея по первому (миллионному) шагу к Ян Чонвону – необходимостью. – А у меня проблемы здесь. Очереди. Огромные очереди, Сону-я! Это катастрофа! Вот как-то так Сону и оказывается на пороге цветочного магазина в единственный день, когда не должен был. Готовится даже отчитать Джейка и надавить на жалость, чтобы стрясти компенсацию после, но натыкается на Сонхуна, болтающего с Шимом. У него в руках букет, который, судя по зелёной ленте, собирал Джейк. – И это катастрофа, хён-неудачник? – Катастрофа – это план Джея, который нам с тобой скоро придётся исполнять. А вот это – приятная неожиданность, Сону-я. Различай. Сону бы возразил и сказал, что это даже не неожиданность. Это – судьба, которую им не удалось переиграть. Они, наверно, и были судьбой друг друга. – Ромашки для моей ромашки, – Пак протягивает цветы и смущается, будто ему до сих пор лет пятнадцать. Сону смущается тоже, – впервые что-то такое делаю. Это глупо, да? – Нет, совсем не глупо. Мне нравится, – забирая букет, Сону прижимает его к себе и качает головой, – но тебе я звезду с неба достать не смогу. – У меня их куча, помнишь? Больше, чем ты видел. А та, что мне нужна на самом деле, – Сонхун показывает пальцем на значок, – дневная звезда пришла ко мне сама. Возможно, Вселенная столько лет охраняла сердце Сону ради одного – чтобы он нашёл Пак Сонхуна и стал его ромашкой. Его дневной звездой.