***
Теперь, когда у Кэлиски была возможность поближе разглядеть сарай, она иногда ходила вокруг него, высматривала какие-нибудь любопытные или подозрительные детали. Но увы — это был обыкновенный заколоченный сарайчик, краска которого со временем потускнела и облупилась. Он смотрелся гармонично в дополнении к такому же пошарпанному дому, и Кэлиска иногда представляла, будто живёт здесь отдельно от опекуна. Сарай был идеального для неё размера! Но если Леннард замечал, что Кэлиска подходила близко к обветшалому зданию, он кричал ей через весь сад, чтобы девочка держала дистанцию. Она не понимала, к чему такая строгость, но повиновалась, а если дядьки не было видно и слышно, то вновь юркала вплотную и кончиками пальцев касалась досок, что перекрывали вход внутрь. Не зря же сарай заколочен! Значит, там хранилось что-то секретное и очень важное для старика. Но Кэлиска боялась задавать подобные вопросы. Ей становилось стыдно, словно она сует свой нос куда не следует. Хотел — рассказал бы уже, верно? Но Кэлиска ни разу не видела, чтобы опекун сам подходил к сараю. Впрочем, он и дальше крыльца редко уходил. Обычно спускался, чтобы поглядеть, чем подопечная занималась в саду. Его хромота не позволяла ему подолгу стоять на ногах. Наверное, потому он проводил так много времени в своём кабинете.***
Как-то день выходных выдался дождливым, и Кэлиска была расстроена, что ей не удастся поухаживать за садиком. Тогда Леннард предложил ей почитать книжки, что стояли на стеллаже в гостиной. Девочка так зачиталась, что не заметила, как уснула. Когда проснулась, на улице уже распогодилось, а она сама была укрыта одеялом. Приподнялась, осмотрелась. Леннард сидел на кресле рядом и тихо посапывал. В его ослабленных руках лежала вот-вот норовившая выпасть книжка… тех же сказок, что до этого читала Кэлиска. Они шутили позже, мол, произведение было таким интересным, что обоих повергло в сон. Ещё одним хобби Кэлиски вскоре стало чтение. Отныне девочка проводила в садике ещё больше времени, не забывая прихватить с собой какую-нибудь книжку из коллекции опекуна. Садилась под любимой яблоней в окружении зелёных малышей и с упоением проникалась вымышленными сюжетами. Теперь её рисунки были посвящены прочтённым сказкам и своим выдуманным мирам, где у Кэлиски обязательно имелся наездный огнедышащий дракон. Ведь это так здорово — уметь летать! Можно оказаться где угодно, умчаться далеко, весь мир посмотреть. Иногда Кэлиска вскидывала голову и наблюдала за пролетающими над участком птицами. Ей тоже хотелось обрести крылья и улететь куда-нибудь, бесцельно плыть по безграничному голубому небу в попутных воздушных потоках. Девочка так увлекалась подобными мыслями, что как-то подумала — а не стать ли ей тоже писателем? Тогда она смогла бы писать сказки самой себе, и Юноне не пришлось бы привозить новые книги из города. — Я с удовольствием прочёл бы твои истории, Кирби. — Леннард улыбнулся и потрепал её по волосам. —Рад, что книги пришлись тебе по душе. Но её любимым делом по-прежнему оставался уход за садиком. Теперь и Леннард знал — если Кэлиску нигде не видать, значит она проводит время за переделами дома. Как-то он пошёл проведать её и обнаружил торчащую среди растений большую копну кудряшек. Со стороны было похоже, будто в кустах прятался маленький чёрный барашек. — Боже правый, Кирби, как же отрасли твои волосы! — в изумлении воскликнул мужчина. Кэлиска позже глянула на себя в зеркале. И правда — концы волос доходили до копчика и щекотали спину без футболки. Заплетаться девочка не умела — уж больно непослушные волосы она имела. Даже в пучок собрать маленькими ручонками было проблематично. Наверное, когда Леннард увидел её со спины, то испугался — одни кудри, а саму девочку не видать! И вот Леннард стоял над девочкой с ножницами в руках, гадая, с какой стороны подступиться. Кудряшки были повсюду. — Давай начнём отсюда. — Подносил лезвия к локонам, но тут же качал головой и снова убирал. — А нет, не пойдёт… Он никогда раньше не стриг такие пышно вьющиеся волосы. С горем пополам всё же трудности были преодолены — вокруг стульчика были разбросаны отстриженные чёрные кудри, словно павшие воины в пылу жестокой битвы, а на голове у Кэлиски теперь красовалась новая шапочка-причёска. — Теперь не будешь цеплять каждую ветку, — приговаривал Леннард, пока убирал ножницы на место, а подопечная подметала пол. И Кэлиска вдруг будто опомнилась — ведь уже подбирался урожайный сезон!***
Леннард внимательно наблюдал за тем, как Кэлиска взбирается на ветви яблони. Он волнительно потирал лоб, когда девочка неловко оступалась, но наконец с облегчением выдохнул, стоило ей найти удобное местечко. — Теперь тряси! — крикнул мужчина ей снизу, и Кэлиска, с задором кивнув, стала раскачивать соседние ветки. Яблоки градом посыпались на землю. Когда Кэлиска взбиралась всё выше, у Леннарда схватывало в груди — и вдруг перед глазами пронеслись далёкие воспоминания, и он схватился за ворот рубашки. Казалось, что перестало хватать воздуха. Но девочка не замечала происходящего, целеустремлённо лезла почти к кроне. — Всё! Спускайся! — приказным тоном гаркнул дядька, и Кэлиска с недоумением глянула на него из-за густой листвы. — Хватит нам и того. Он опёрся о стену дома и нагнулся, хватая ртом воздух. Да что же это такое? Как не вовремя! Кэлиска уже спустилась с дерева, но Леннард не хотел показывать своё состояние. Сделал вид, что нагнулся за корзиной. — Я сейчас присоединюсь, — махнул он подопечной рукой. — Поди пока собирай. Ему стало чуть лучше, пока он смотрел на девочку. Та копошилась в траве, выискивала хорошие яблоки и выкидывала в сторону те, что были сильно переспелыми. Такая невинная, совсем как цыплёнок. Столько всего ещё было впереди у этой юной жизни. Он молча подошёл и присел рядом, стал помогать наполнять корзину плодами. — Знаешь, мы могли бы сделать яблочный пирог на ужин, — заговорил Леннард, не поднимая глаз с фруктов. — По рецепту моей матушки. У неё были самые вкусные пироги. Кэлиска глянула на опекуна и с улыбой кивнула. Она обожала пироги.***
Остаток дня Леннард был молчалив и вёл себя отстранённо, потому часто путался и забывался. — Точно, пирог… — пробурчал он, когда наткнулся на Кэлиску, что в одиночестве грызла фрукты на кухне после ужина. Запорол последовательность добавления ингредиентов, их пропорции. Даже время приготовления никак не мог запомнить. В итоге наказал малышке следить за тем, как вздувается тесто в духовке. А сам ушёл в свой кабинет, прихватив бутылку виски, которую он обычно распивал только с Юноной. Сегодня с опекуном явно было что-то не так, думала Кэлиска, провожая его тоскливым взглядом. Ей так хотелось, чтобы Юнона оказалась рядом и подбодрила старика! У неё это хорошо получалось. Кэлиске было невыносимо, когда Леннард пребывал не в настроении. В такие вечера он не приходил к ней в комнату, чтобы пожелать хорошей ночи и поправить одеяло, а запирался по соседству. И девочка вновь ощущала давящее одиночество. Может, Кэлиска могла бы как-то поднять его настроение? Перед сном она подкралась к его кабинету и прислушалась. Привычное шипение радио донеслось до её ушей. Она ещё немного постояла, прислонившись к двери, в надежде услышать хоть какой-нибудь иной звук. Аккуратно положила пару листов с рисунками на пол у порога и стремительно скользнула в свою спальню, сразу залезла под одеяло. Пока вслушивалась в тишину в надежде услышать заветный скрип двери напротив, не заметила, как сладкий сон окутал её.***
Следующим утром Леннард не вышел на завтрак. Кэлиска обнаружила свои рисунки на холодильнике рядом со списком домашних обязанностей. Она подошла чуть ближе и внимательно изучила все пункты. Всё как обычно. Рассмотрела картинки. На одной она и Леннард стоят, взявшись за руки, на второй собирают яблоки под деревом. Она издала тоскливый вздох и глянула в сторону лестничного пролёта, ожидая, что опекун войдёт в кухню прямо сейчас. Но в доме царила мёртвая тишина. Пока Кэлиска наводила порядок, смогла уловить момент, чтобы подкрасться к кабинету. По тихому покашливанию поняла, что мужчина скрывается внутри. На удивление, девочка почувствовала облегчение — ощущение всепоглощающей пустоты рассеялось. Она дома не одна. Обязанности были выполнены уже к полудню — Кэлиска очень хотела посидеть под яблоней в окружении своих цветов. Леннард не вышел и на обед, а девочка поспешно вычеркнула все пункты из списка дел, прихватила с собой кусочек пирога и выскочила на улицу. Тёплые лучики солнца лизнули личико, и Кэлиска зажмурилась, ослеплённая их яркостью. Потирая глаза, уселась в теньке дерева, потом осмотрелась. Здесь она чувствовала себя свободнее, чем в стенах дома, где большую часть времени была вынуждена проводить в одиночестве. Тут же вокруг необъятный мир, и она будто проникалась им, была его частью. От этих приятных мыслей девочка невольно улыбалась. Пока она сидела, прислонившись к дереву, её кудряшки невольно зацепились за кору. Пригладив причёску, Кэлиска пробежалась любопытным взглядом по стволу. Она раннее не обращала внимания на то, какие красивые узоры украшали древо. Аккуратно коснулась их кончиками пальцев, будто они были хрупкими и вот-вот треснут от её прикосновений, и провела вдоль. Мысли вмиг закружили её — как долго стоит это дерево? Ухаживал ли Леннард за ним так же бережно, как она? Будучи того же возраста, что и Кэлиска, лазил ли на верхушку, чтобы стрясти яблоки на пирог для матери? Она прошлась вокруг толстого ствола, всё так же чуть касаясь шершавой коры. Обошла яблоню с другой стороны, и вдруг её пальцы впали в неглубокую выемку. Кэлиска с недоумением склонилась к ней, внимательнее вгляделась. Это оказалась уже затёртая выцарапанная буква «Л» в глубине коры. Девочка в волнении от найденного тяжело сглотнула, снова и снова проводя кончиками пальцев по вычерченной букве. Неужели это Леннард пометил дерево? Судя по глубине впадинки, царапина давно не первой свежести, но и не возраста опекуна. Сколько ему было, когда он выбил свои инициалы? Столько вопросов, и все без ответов. И тут Кэлиске пришла в голову идея. Если теперь она была хозяйкой сада, то дерево, вероятно, перешло в её скромное владение. Что, если и ей оставить свой след в истории этого участка? Девочка схватила вилку из тарелки с пирогом и стала царапать первую букву своего имени чуть ниже инициалов опекуна. Он ведь не будет против? Кэлиска бросила взгляд в сторону окна, где находилась кухня. Ей на мгновенье показалось, что она видит Леннарда по ту сторону, но воображаемый образ быстро рассеялся, и Кэлиска снова продолжила заниматься своим делом. Теперь под буквой «Л» красовалась свежевысеченная, но немного кривая буква «К». Довольная результатом, Кэлиска оценивающим взглядом пробежалась по стволу яблони. Подул лёгкий южный ветерок, и крона дерева тихо зашуршала густой листвой, словно яблоня пыталась что-то нашептать девочке. Где-то рядом упал плод, и Кэлиска непроизвольно пригнулась, припала всем телом к стволу и крепко зажмурилась. Она вдруг ощутила такую близость между ней и этим местом, словно грань времени стиралась, образуя некую связь между девочкой и стариком. Когда-то и он был ребёнком, таким как же, как Кэлиска, и дерево запечатлело его жизненное становление. Кэлиска готова была поклясться, что в какой-то мимолётный миг ощутила чьё-то присутствие и уловила отдалённое эхо детского смеха, хотя в округе на километр никто, кроме них, не жил. Такой сокровенный момент необходимо запомнить надолго, сочла девочка. Её маленькое сердечко трепетало от некоего загадочного таинства. Всё ещё не выпуская дерево из своих крепких объятий, она распахнула глаза и вскинула их на окно, где располагалась кухня. Никого.