***
Чонгук вышел в уборную. Сил попросту не осталось терпеть ту боль, которую он получил от двадцать одного рыцаря. Холодная вода из-под недавно проложенного водопровода успокаивает кожу пострадавшей руки. Боль стихает только спустя некоторое время, за которое Чонгук уже серьезно начал задумываться над ампутацией конечности. Король осматривает поврежденную часть ела: никаких внешних признаков повреждения не заметно, что ожидаемо. Поцелуй, полученный не от соулмейта, причиняет боль, да, но внешне эта боль не будет отображаться. Максимум может быть заметно покраснение, но не больше. Чонгук облокачивается спиной к холодной каменной стене и прикрывает глаза. Когда это все закончится? В смысле все. Когда закончатся это чертово торжество, косые взгляды в его сторону, буквально осязаемая ненависть и, конечно же, боль. Отбросив лишние мысли, он вытерает мокрую руку об белое полотенце с золотой росписью, лежащее рядом с мойкой, и, вздохнув полной грудью, выдвигается на выход из помещения. Хорошо было бы, если бы сегодня его руку больше никто не целовал.***
Хорошо было бы, да вот только немного нереально и неисполнимо. После того как он вышел из уборной, на него налетела толпа девушек и женщин. Сколько их там было? Человек семь, не меньше, и каждая сумела попытать свою удачу на совместимость с королем. — Ваше Величество, — прошептала юная барышня рядом с его ухом — Вы наверняка устали. Столько людей, столько внимания… — она как бы не в значай провела по его плечам своей маленькой ладошкой и приблизилась совсем вплотную, наплевав на правила приличия — не хотели бы Вы сходить попить чая? Наедение, — и как же было глупо с ее стороны проводить своими накрашенными губами по его мочке и ожидать положительной реакции короля. Кроме очередной волны осточертелой боли этот контакт ничего более не дал. Но он снова подавил в себе шипение и только лишь улыбнулся, опустил руки на талию девушке и под ее неверящий и смущенный взгляд отодвинул в сторону от себя. — Пожалуй, откажусь, миледи, — девушка явно смущена — ее маленький план не удался. Ее взгляд мечется от одной плитки под ногами к другой, совершенно одинаковой с первой и последующей. Чонгук чуть прихватывает ее за плечи с обеих сторон, заставляя посмотреть себе в глаза — К сожалению для Вас и к счастью для меня, Вы не оказались моей избранницей. Вы еще слишком юны, чтобы думать о таком старике как я. — Что Вы! Вы не старый! Да о Вас мечтает каждая девушка в королевстве, — она широко раскрывает глаза и с успехом вырывается из рук короля — Вы… — она не успевает договорить, будучи прерватой другой дамой, но более старшего возраста. — Ваше Высочество, я из соседнего королевства. Слышали ли Вы про политика Хана? — она выжидает некоторое время после утвердительного кивка короля. Политик Хан ему однажды очень сильно помог, когда ему требовалась помощь. Только мужчина недавно умер, поэтому Чонгук смог попрощаться только на похоронах — Я его внучка. Перед смертью дедушка много рассказывал о Вас, говорил, что хотел бы увидеть Ваше Величество у себя в родственниках, — говорит так прямо, что слышно как одна из рядом стоящих женщин нетихо выдыхает от возмущения такой наглости, но не влезает, чтобы не показаться некультурной. Чонгук знает что она врет. Политик Хан хоть и помог ему, но никогда не хотел бы увидеть его в качестве мужа своей внучки или кого-то еще. Однажды он прямо сказал Чонгуку, чтобы тот даже не думал зариться на его семью, и этого было достаточно, хоть король и не думал даже об этом. Не смотря на это, политик Чон — прекрасный человек, сумевший поднять правителя государства, в котором живет он и его семья — одного из самых сильных на сегодняшний день. Король Чон внимательно смотрит на девушку и пытается собраться с мыслями для ответа. Хоть они общались не так много и долго Чонгук знает, что, перед смертью Хана, семья перестала его навещать. — Так что Вы бы могли… — Госпожа, прошу прощения, но я, пожалуй, откажусь, — сделав несколько шагов назад, он выискивает глазами кого-нибудь, на кого мог бы сослаться, чтобы уйти от нее и остальных окружающих его дам, но никого не замечает. — Но, Ваше Величество, Вы не можете просто так отказать. Мой дедушка помог Вам! — она снова подходит к нему, но спотыкается о свои же ноги и падает в руки к правителю. Это падение вышло настолько неправдоподобным, что хочется ударить себя по лбу. Она, как и предыдущая леди, «ненарочно» мажет губами по шее, конечно же оставляя после себя ожег и след от помады. — Госпожа, если Вам важно что скажут о Вас и Вашей семье, то лучше бы Вам не привлекать в таком случае к своей персоне так много внимания, — говорит спокойно, но внутренне воет от боли, ведь шея, оказывается, — самое чувствительное место в его теле. Она боязно отстраняется от короля и смотрит по сторонам: некоторые люди искоса смотрят на них. Тело девушки сковало смущение и страх и она, не в силах сдвинуться, так и стоит, облокотившись руками на плечи мужчины. — П-прошу прощения, — тихо шепчет, чтобы услышал только один конкретный человек. — Не страшно, — Чонгук пытается выдавить улыбку, но жгучая боль на шее только усиливается, из-за чего губы дрогают. Девушка попыталась что-то сказать, но ее опередили: — А ну ушла от короля! — выкрикнула одна из стоящих рядом дам. Возможно та, которая еще вначале показала свое недовольство. Она резко схватила внучку Хана за ее волосы, аккуратно уложенные в элегантной прическе, таким образом оттащив от Чонгука. Дальше все было как в замедленной съемке. Пухлая госпожа кричала на рядом стоящих девушек и отбивалась от попыток ее успокоить. Другая этого не выдержала и началась потасовка. Чонгук успел выйти и не получить травм. Самое смешное стало то, что даже охрана не смогла остановить раздор между женщинами, кроме того еще сами сверху получили. Это было ожидаемо. Все это. Такие торжества — единственное место, где к королю может подойти любой из гостей, дотронуться до него или поцеловать. А девушки, пожалуй, единственные, кто не брезгует и даже обожают своего короля. Считают его идеалом, которого нужно пожалеть за его тяжелое прошлое. Еще одним исключением является обычный народ, крестьяне, которые видят улучшения в стране за время правления нового короля. Поэтому встречают его не с вилами и копьями, а с улыбками на лицах, а Чонгук может сам спокойно выходить в деревни без опаски быть убитым. Хотя бы не там, где много людей. Так и получается, что короля любят все. Все, кроме военных, политиков и других приближенных из-за своего положения людей, в основном мужчины. И вина в этом лежит только на плечах его отца. Жаль только мертв уже. Чонгук уходит к окну, берет сигару с подноса и закуривает. Ночное небо притягивает, а прохладный ветерок охлаждает и чуть приводит в чувства. Качественный заморский табак успокаивает и расслабляет, но он напоминает себе больше не курить его и в принципе ввести на него запрет в государстве, ведь сегодня стало известно, что для добычи табака используют невольных рабочих, а это он ни в коем случае не приветствует. Временное счастье не стоит чей то свободы. Жжение на шее не перестает и Чонгук потирает ее рукой, массирует. Его никогда прежде не целовали в шею, но одно он может сказать точно — к этому месту он никому больше никогда не позволит прикасаться. Жжение такое сильное, что он готов содрать кожу, лишь бы боль отступила. Король докуривает сигару и потягивается, разминает уставшее тело. Взглядом цепляется за печенье на столе. Любимое печенье, которое он готов есть каждую секунду своей жизни. Взяв несколько штучек со стола, он направился к сцене, на которой выступают приглашенные музыканты из Бремена, и устроился в самом темном и укромном местечке, чтобы его никто не смог побеспокоить. Король кушает любимое печенье и слушает прекрасную музыку, он наслаждается моментом. И шея уже не так сильно болит, что определенно радует. Скоро будет утро и торжество закончится — эта мысль радует больше всех. Чонгук предупредит прислугу не беспокоить его, зайдет в свои покои и даже одежду не будет снимать, заснет прям так и проваляется до обеда, а потом приступит к делам снова. Недавно крестьяне в деревне пожелали новый рынок: в старом лорьки держатся на добром слове. Да, нужно исправить многое, что было учинено во время правления предыдущего короля. — Не ожидал встретить здесь короля, здравствуйте, — из задумчивости Чонгука вырывает мужской голос, раздавшийся совсем рядом. Силует незнакомого парня очерчивается светом из зала, но лицо увидеть не получается из-за темноты, из-за чего остается только догадываться. Незнакомец делает шаг навстречу сидящему на простеньком стуле королю. — Не хотите выпить? Я взял три бокала прозапас, могу угостить, а один дать еще в подарок, — он подмигнул, но Чонгук этого не увидел. Эта простая манера речи привлекает короля — для еще одного очень вежливого разговора его бы попросту не хватило. Да и не каждый при первой встрече с королем еще и умудряется шутить. Это определенно радует Чона, ведь именно такую отдачу от своих сограждан он и жаждет видеть. — Не очень безопасно пить из рук незнакомого человка, Вам так не кажется? — Как бы он не хотел, доверять новому знакомому не может. Везде есть злые и корыстные люди, и от этого никуда не деться, как бы не хотелось мечтать об обратном. Чонгук внимательно следит за действиями напротив, за тем как чужая рука ерошит волосы и ставит два бокала на край сцены. — Ваша правда, — он подходит ближе, благодаря чему правитель может чуть-чуть рассмотреть его лицо: будто высеченный самым лучшим скульптором нос, красивые выразительные глаза, смотрящие глубоко в душу, и просто красивые губы. Да, парень хорош собой — Я здесь заместо своего отца, политика Ын Чонсона. Я Ын Сехун, — парень чуть крутит бокал с алкоголем в руках и показательно делает три глотка — А теперь Вы верите, что я не собираюсь Вас отравлять? — он протягивает бокал Чонгуку, из которого ранее отпил — Возьмите этот, я понимаю Ваши опасения, — правитель принимает бокал с вином и сразу же немного отпивает — знак доверия, хотя казалось бы кому тут доверять. Незнакомому парню по имени Ын Сехун. Чонгук знает его отца, тот еще лентяй. Чонсон никогда не справлялся со своими обязанностями, но порой предлагал хорошие идеи, и по этой причине он еще политик, а не продавец моркови и риса. Сехун напротив очаровательно улыбается действиям Чонгука, хоть последний этого не может увидеть. Парень берет себе другой бокал, который недавно поставил на край сцены, и тоже отпивает. — Шикарно, — счастливо выдыхает Сехун — я пью в компании короля, жизнь прожита не зря, — правитель тихонько смеется с этого и делает еще пару глотков. Чуть горчащая жидкость стекает по горлу, но оставляет после себя сладость, как Чонгук любит. — Я сегодня, получается, Ваша персональная золотая рыбка? Сколько там, два желания осталось? — Чонгук не сводит глаз с собеседника и не может не отметить про себя, что у парня довольно красивый глубокий голос, но он не заставляет напрягаться, а напротив — успокаивает. Ын же в это время посмеивается, но в миг становится серьезней, похоже поверив в серьезность слов правителя. Чон замечает, что не только голос у собеседника приятный, но и смех. — Вы хотите их исполнить? — Ын недоверчиво осматривает шатена. — Смотря какие, — загадочно отвечает король и тоже отпивает явственный напиток. На него совершенно точно действует градус этой жидкости, не смотря на то, что выпил он всего ничего. Скорее всего из-за сильно восприимчивому к алкоголю организма он быстро хмелеет. — Если Вы серьезны в свои словах, то я готов поведать о своих желаниях, — даже если на утро правитель Чон и ничего не вспомнит, попытать удачу стоит. Бокал отставляется в сторону и Чонгук невольно следит за движениями аристократической руки, силясь сконцентрироваться хоть на ней. Вот у кого сильный иммунитет к вину. Даже рука не дрогнула! — Я серьезен, — а вот у кого-то кисть все же шелохнулась, стоило поставить сосуд с напитком на пол. Выглядит ситуация в своей доли комично. Пьяный король обещает совсем незнакомому парню выполнить два желания. Спроси кого «зачем?» — не ответят так же, как и Чонгук. Сехун выжидает некоторое время, скорее всего обдумывая, какое желание озвучить лучше всего. Чонгук разглядывает собеседника повнимательнее: на нем надет праздничный костюм из окрашенного в голубой бархата, лакированные туфли; на одной из рук надета белая перчатка, а черные волосы зачесаны назад и лишь некоторые пряди обрамляю лицо. Сехун подходит ближе, давая возможность разглядеть себя лучше. Его губы растянулись в прелестной улыбке, а глаза сузились. Он очаровательный — истина. На этом моменте Чонгук дал себе мысленную пощечину, чтоб не повадно было на парней заглядываться. Ын присел на одно колено перед королем, вводя последнего в ступор. — Я хотел бы попросить, чтобы Вы разрешили мне придти послезавтра во дворец, — Чонгук внимательно слушает, концентрируясь только на чужом голосе и близости, которую тот создает — Я работую душевным доктором, но мою работу никто не признает. Я правда считаю, что мысли человека влияют на его здоровье и собираюсь это доказать. Помощь Вашего Высочества мне как никогда понадобится. Чонгук задумывается. Он сам никогда не верил таким людям, считает их шарлатанами, но раз пообещал… нужно выполнять. Да и желание это не такое уж сложное, выполнить проще простого. Но в следующий раз он пить не будет, а обещать что-то тем более. Обещай как можно меньше, а дел делай как можно больше — правило, которому он старается придерживаться на протяжении всей жизни. — Хорошо, — выдает свое решение Чонгук и тянется к бокалу с вином, но чужая рука опережает и отставляет сосуд чуть дальше — Вы чего? — он устанавливает недоуменный взгляд на чужом лице, не понимая, зачем его лишают напитка. — Вы правда согласны? — он позволяет себе такую вольность как схватить правителя за плечи — Я правда не ожидал, спасибо Вам огромное, — Ын опускает голову, отпуская вовремя чужие плечи, и, продержав такое положение пару секунд, поднимает голову. — Не стоит. Я предупрежу слуг, — король пристально смотрит в глаза напротив и улабается — А теперь дайте мне выпить, — Сехун отстраняется с улыбкой на губах, опустив голову, и подает напиток. Чонгук делает большой глоток и шипит от неожиданного жжения в горле. Он совершенно точно разучился пить. Ын же продолжает стоять на колене около ног короля и что-то обдумывать. Неожиданно он взял свободную руку короля и подвел к своим губам. Чонгук не успел среагировать, выдернув руку и ссылаясь на усталость. По правде же ему не хочется снова чувствовать боль, но тем не менее он ничего не делает. Только жмурится, предчувствуя будущее жжение. Уже поздно убирать руку. Черт бы побрал эту вежливость и этикет. Чонгук чувствует чужое горячее дыхание на свое коже, задерживает дыхание. Но никакого жжения не чувствует. Только чужие мягкие губы, посылающие вовсе не боль, а мягкое тепло. Это посылает табун мурашек по всему телу, щеки вместе с тем безбожно горят. Чувство пробуждает внутри Чонгука что-то новое, ранее неизвестное. Он внутренне дрожит, не представляя, что должен сделать, как поступить. Это действие стало слишком неожиданным, голову заполняет куча вопросов и невозможно выбрать и разобрать хоть один. Сердце забилось чаще, а вместе с щеками заалели еще и уши, глаза забегали туда-сюда, не известно что пытаясь найти. Все слишком волнующе и необычно. Но очень приятно. Так вот каков поцелуй, описываемый в романах великих писателей. Мужчина, сидящий перед ним, кажется, не выпускает его руку из плена своих уст вечность, хотя на самом деле всего две секунды — идеальный отрезок времени для благодарности: не слишком долго, чтобы причинить боль, и не слишком мало, чтобы выказать свое уважение и благодарность. Их фигуры обрамляет свет, исходящий с зала, а у короля в одной руке бокал с почти закончившейся красной жидкостью. Сехун отстранился и, встав, заглянул в глаза напротив. Чонгук молится всем богам на свете, чтобы свет не падал на его красное лицо. — Спасибо Вам за приятную компанию, но мне пора. Хорошей ночи. Я приду послезавтра, — Ын поднимается с колена слишком быстро, Чонгука окатывает беспокойтво, что парень сейчас уйдет. Слишком рано! — Стой! — как-то слишком резко выпаливает правитель, не давая себе времени обдумать причину, почему Сехун не может уйти — Ты… Вы не хочешь? То есть не хотите, да… Вы не хотите остаться до конца торжества? Будет торт. Правильно, Чонгук. Скажи еще, что будет сок, это его точно сразит наповал. — Ваше Высочество, — твердо, но с улыбкой говорит парень — Мне правда пора идти, простите меня. Мне тоже понравилось проводить с Вами время, Вы хороший собеседник. То, что о Вас говорят — ложь, и сегодня я в этом убедился. Давайте встретимся в следующий раз и подобно проведем время в компании друг друга, — Чонгука переполняют чувства, он не знает за что схватиться, за какое из них. Парень развернулся и сделал шаг на выход. Его совсем не удивила новость о слухах, больше его волнует человек, что сейчас собирается уйти. — Ладно, — Ын остановился и повернулся, услышав Чона. Король пытался не слишком явно показывать свою грусть и пусть и маленькое, но недовольство — тогда до встречи, — маленькая улыбка накрывает его губы, а глаза встречаются с чужими. — С Вас еще желание, так что просто так я от Вас не отстану, — Сехун чуть смеется и, смотря на улыбающегося брюнета, король невольно тоже улыбается. Они оба будут держаться за это желание, чтобы встретиться. Жаль, причина разная. Сехун ушел, не забыв перед уходом глубоко поклониться, и оставил Чонгука одного краснеть, пьянеть и думать о красивом парне. О его соулмейте. Кто бы мог подумать, что он найдет родственную душу на ненавистном ему торжестве и, кроме того, он окажется до ужаса красивым и обоятельным человеком, хоть и сыном не очень хорошего политика. Но это не важно. Сейчас он лишь желает уйти с этого шумного места в свои покои и думать о том, что мягкий поцелуй, оставленный губами Сехуна, перекрыл боль от предыдущих. Он буквально плавится от мысли, что нашел своего человека. Неожиданно взявшееся чувство любви окрыляет Чонгука и теперь даже шум с зала не раздражает, по крайней мере не так сильно. Улыбка уже давно покоится на его губах, он и не замечает ее по началу, потом лишь еще больше раскрывая губы, чуть ли не пища от счастья. Этот день самый лучший в его жизни.***
Чонгук лежит на кровати, одетый в ночную рубашку, и думает. Вернее, пытается, потому что вихрь мыслей сменяется с невероятной скоростью, не давая возможности сконцентрироваться на одной. Пол часа назад закончилось торжество, он сказал заключительную речь, а на часах уже четыре часа утра. Чонгук безбожно ошибался, заикался и нервничал, прознося слова, ведь его мысли занимал Ын. Кто бы мог подумать, что король найдет своего соулмейта так неожиданно и в доли степени спонтанно. Но Чонгук рад. Очень. Он подгреб пуховое одеяло в своих руках и запищал — не очень соответствует его статусу, но это настолько неважно. Ему всего двадцать три, имеет право побыть счастливым. Чон алеет щеками, вновь и вновь проматывая сцену поцелуя в голове. В тот момент было чувство будто сердце остановится, легкие выпустят весь кислород, а ноги перестанут держать. Ын Сехун — идеальный человек для Чонгука, не зря они соулмейты. У парня, судя по их недолгому разговору, хорошие манеры, чувство юмора и наверняка еще много положительных качеств, о которых Чон пока не догадывается. А еще у соулмейта явно выраженная харизма, и вот тут Чонгук никак не думал, что его так привлечет эта черта характера. Он буквально готов стать тепленькой влюбленной лужицей из-за этого. Харизма брюнета заставляла внутри что-то сладко сжиматься. Парень зажмуривается, пытаясь вспомнить все, что связано с Сехуном. Силится представить свежий запах каких то полевых цветов вперемешку с еловым шлейфом. Запах врезался в память, стоило учуять его в первый раз, когда Ын приблизился к нему. Теперь, кажется, этот запах преследует короля. Так и заснул, думая о сегодняшней встрече с собственной судьбой. Проснулся король только в обед с головной болью. Прислуги рядом не оказалось, как он и просил. Одевшись и умывшись, Чон спустился вниз, на третий этаж, на поздний завтрак. Предусмотрительная госпожа главный повар сварила ему похмельный суп из трав, а потом пришел придворный врач, чтобы проверить состояние главы государства. После начались королевские дела. Сегодня он поедет на недавно построенную мануфактуру и проследит за работой. Он всеми силами пытается работать над королевством, не взирая ни на что. Главное — не быть похожим на отца, который только грабил и грабил. Он разрушал место, в котором жил он сам и его семья. Было столько бунтов, все хотели перемен, но все было тщетно. Народу нужен был новый правитель, но их желания не собирались исполнять, ведь парламент, политики и другие высокопоставленные люди — почти все мужчины в замке — получали хорошую долю от отца Чонгука. Страна была одной из самых худших для проживания, смертность превышала рождаемость, и казалось уже ничего не могло помочь этому гниющему месту. Так бы продолжалось, если бы три года назад двадцатилетний Чонгук не занял место предшественника и не поднял страну буквально с нуля. Вначале своего правления Чонгук провел расследование и выяснил у кого и сколько незаконных денег было в личном пользовании. Собрав все сворованное, как и у высокопоставленных мужчин так и из личной казны своего умершего отца, Чонгук смог поднять страну. С политиков взял слово, что те больше не будут воровать, на что получил слезные признания и слова признания новому правителю. Чон не спешил им верить, что правильно. Те продолжают всячески устраивать ему маленькие и не очень подлости. В принципе, Чонгук даже не удивлен и не обижен. Что поделать, он же и правда испортил им богатую жизнь в прошлом. Чонгук зашел в свой кабинет, в котором проводит за работой над бумагами, и присел на кресло. В комнате витает запах свежести, попадаемый из открытых ставней в каменной стене. На столе стоит догоревшая еще позавчера свеча и некоторые бумаги, ожидающие королевской подписи. — Тук-тук, можно? — приятный женский голос доносится из приоткрытой двери. — Мама? — Чонгук проходит к женщине, стоящей в дверях, и удивленно смотрит на нее — Что ты здесь делаешь? Ты же должна сейчас принимать лекарства. — Мне тут птичка напела, — игнорируя слова сына, начала женщина. Она, прихрамывая на левую ногу и опираясь на костыли, присела на диван, предназначенный для посетителей. Чонгук поспешил ей подать воды — ничего другого из съедобного в кабинете не наблюдалось — Спасибо, — Чон ей улыбнулся и присел на свое место, пока она делала несколько глотков воды — Так вот, о чем же я… — она задумалась, но совсем вскоре продолжила — А, на счет вчерашнего вечера. Как все прошло? — Гук нахмурился, не понимая, к чему она клонит. — Вроде, как обычно, — он не спешил посвещать ее в личные дела. Пока рано. Нужно самому, для начала, разобраться что к чему и как лучше поступить с Сехуном: рассказать о их совместимости, или постепенно добиваться сердца. Но не будет ли в первом случае для Ына большой неожиданностью их связь душ, а второй случай не будет ли слишком долгим? Он пока не знает как поступить, времени на обдумывания было все еще не достаточно. Для начала ему, наверно, стоит узнать получше парня, чтобы уже потом обмазговывать следующие действия. Пока что он придерживается этого плана. Завтра приедет Сехун, тогда он и начнет постепенно узнават парня — А что? — Некоторые гости остались недовольны, — она поставила стакан на стол, что до этого держала в руке, и придвинулась, будто бы рассказывая страшную сказку. Чонгук раздраженно выдыхнул, думая, кто же это мог быть. Кому он, черт возьми, не угодил? Он все сделал как положено по правилам и этикета и морали. Вот бы научить тех людей уму разуму, чтобы в следующий раз думали, прежде чем лепетать языком — Говорили, что ты уделил им недостаточно внимания. Айщ, Чонгук, я чему тебя учила? Не мог хотя бы ради меня потерпеть? — женщина разочарованно пробурчала что-то еще и только потом сказала то, что можно было разобрать — Ты еще и заключительную речь плохо сказал, да? — мама искоса посмотрела на шатена, видя как он отводит взгляд. Она неожиданно встала с места и прикоснулась к мягким волосам сына, растрепывая их. Теперь на голове правителя было натуральное гнездо. — Ай, мама! — парень засмеялся, наблюдая за такой же счастливой улыбкой напротив. Они не так часто видятся вот так вдвоем, то Чонгук занят, то Енхва. Приятно все-таки иногда так сидеть и раговаривать с самым близким человеком. — Еще сказали, — она почувствовала себя сплетницой, но тем не менее продолжила. Им ничего сейчас не мешает, чтобы поговорить как матери с ребенком — что ты сидел вместе с каким то парнем в голубом костюме дольше, чем с кем то другим из гостей. Кто это, Чонгук? — парень, что до этих слов сделал несколько глотков воды, чуть было не поперхнулся. Кто их мог увидеть там? А главное — кто такой любопытный до него, что следил за его действиями. Король сделал несколько вздохов, чтобы выдать четко: — Никто. Женщина громко засмеялась, и так, будто и не она бывшая королева вовсе. Мать ее учила не стесняться своих эмоций, поэтому она придерживается этого правила на протяжении всей своей жизни, и сына учит тому же. Она, конечно же, не поверила его очевидной лжи, но выпытывать ничего более не стала. Ее сын уже не маленький — второй десяток лет пошел — и сполна имеет право не рассказывать моменты из своей жизни. Тем более это не столь важно, чтобы зацикливать внимание. Енхва было открыла рот, чтобы спросить что-то еще, но ее прервал стук в дверь. — Войдите, — отозвался Чонгук. Спустя секунду в дверном проеме оказался королевский врач. Его седые волосы красиво отражали свет с окна, рубашка чуть развивалась из-за несильного ветерка от туда же, а прямые коричневые брюки скрывали вид на полные ноги; поверх рубахи надет специальный жилет, предназначенный специально для врачей. Мужчина прошел внутрь и улыбнулся, из-за чего его плотные усы взлетели немного наверх. Самый милый дедушка в королевстве, в какой то степени он заменил Чону отца. Король на столько доверяет дедушке Ли, что только ему доверил лечение его мамы. Остальным он не доверяет по понятным причинам. — Госпожа, я вас везде заискался, — он повернулся в ее сторону и взглянул прямо в глаза. Раньше это бы посчитали неуважением к королевской семье, но, с приходом нового правителя, этого больше не наблюдалось — Вы что же, решили бегать от меня? — захохотал мужчина, и все в помещении поддержали его настрой. Порой, Чонгуку оставалось только догадываться о связи его мамы и Минсока. Спрашивать об этом он ее не будет, это ее личная жизнь, захочет — расскажет. Она не лезет к нему, так почему он должен ей мешать со своими вопросами. — Ох, если бы была возможность, то с радостью устроила с Вами марофончик, — она встала со своего места, но чуть не упала, случайно опершись на больную ногу. Подхватив Енхву за подмышки, Минсок подмигул ей. Она расхохоталась от такого поведения человека, что на семь лет старше нее. Мужчины не взрослеют, они становятся старше, как говорит народная мудрость. Вот и этот дедушка, не смотря на возраст, в ударе. — Романтично, не находите, миледи? — заиграл бровями дедушка Ли, на что бывшая королева рассмеялась пуще прежнего. Чонгук наблюдал за развернувшейся картиной, не скрывая улыбки. Он рад, что мама не грустит из-за разных проблем. По большей части вся заслуга лежит в ногах дедушки Ли, именно он веселит ее и проводит большую часть времени с ней. Чонгук не может себе такого позволить, как бы ни хотел, поэтому он очень признателен. Здоровье мамы очень ухудшилось в последние годы жизни отца, а после его смерти — и подавно. Как бы она не презирала его самого и его методы правления, любовь все же была в ее сердце, и ей было физически тяжело переживать его смерть. Правда, спустя неделю, она перестала грустить и решила, что все, что не случается — все к лучшему, что стало правдой. Но больная нога все равно беспокоила, и это настолько стало серьезно в один момент, что женщина не могла встать с пуховых одеял. Тогда Чонгук вспомнил дедушку Ли — на тот момент еще работающим простым сельским врачом, к которому сбегал частенько в тяжелые времна — и был уверен, что тот не подведет. И оказался прав. Матушка будто расцвела, а по прогнозам Минсока, скоро о боли в ноге она сможет и вовсе забыть. Но дед, к слову, пошел дальше и стал время от времени флиртовать с Чон, не подозревая по-началу, что ему будут отвечать схожим образом. — Старый дед, — буркнула она куда-то ему в шею, но это было вовсе не обидно. Напротив, такие словечки показывали уровень доверия с обеих сторон — Опусти меня. — Нет, — заулыбался дед, вновь поднимая свои усища — Давайте пошалим? — он комично подергал бровями, а его глаза блестели, глядя на нее. Впрочем, та никак не отличалась поведением. Лишь засмеялась, будто оценила шутку, хотя внутри себя молилась всем богам, чтобы ее чувства никак не отразились снаружи. Молитвы не помогли, а Ли лишь улыбался, не отпуская ее из рук. — Пожалейте мои глаза, дамы и господа, — наигранно возмущался Чонгук, прикрывая лицо руками. Взрослые ведь, а ведут себя как дети, ей богу — Дедушка Ли, у тебя спина не заболит держать в руках такую тушку? Отведи ее поскорее и накорми положенными лекарствами, да и себя заоодно полечи. Старость — не радость, все дела… — Ну щенок! — завопили оба взрослых. Все посмеялись с нелепой ситуации, но тем не менее женщина и лекарь спустя пару минут ушли. Спину все же прихватило, и пришлось пережидать. И все-таки он рад за них. Спустя столько лет, неужели все налаживается? По крайней мере, сейчас все идет как никогда хорошо. Осталось разобраться на счет соулмейта, но с ним, как подсказывает внутреннее чутье Чонгука, проблем быть не должно. Оставшийся день прошел довольно быстро и Чонгук, предвкушая завтрашнюю встречу с Сехуном, постарался заснуть побыстрее и, чтобы день наступил поскорее, представлял образ Ына.***
Король сладко потянулся на кровати, подставляя лицо первым лучам солнца. Он вновь проснулся с первыми птицами, поэтому решил прогуляться. Погода на улице позволяет это сделать, но с еще небольшой прохладой после ночи придется что-то придумывать. Решив обойтись одной зеленой мантией поверх белой ночной рубашки, Чонгук направился к выходу из дворца. Около дверей его неизменно поприветствовала охрана и открыла двери, уже не удивляясь таким вылозкам правителя. Утренний прохладный воздух попал в легкие с первым вдохом и парень ощутил как обогащается некой энергией его тело. Он пошел в сторону сада, решив прогуляться там. Ему нравится неспешно шагать по еще мокрой от росы траве, наслаждаться пением ранних птиц и вдыхать глубокий аромат разных цветов. К сожалению, с последним небольшая проблема, ведь бутоны еще не раскрылись, но это не очень портит ощущений. Его мысли постепенно занимает один конкретный человек, который сегодня должен придти. Интересно, как он будет одет, а какое у него будет настроение, а покажет ли он Чонгуку свои умения в области лечения души человека? Вопросов так много, а ответы на них хочется получить прямо сейчас. Король уже распланировал их встречу до минут, и с нетерпением ждет, когда Сехун придет. Он присел на вымощенную плитами тропинку около цветов и любовно начал наблюдение за одним из них. Красные пионы — его любимые цветы, и только для них он специально выделил отдельное место. Все возможные легенды, связанные с этими цветами, он выучил, кажется, наизусть, и с удовольствием расскажет их любому, кто только выявит желание. — Ваше Высочество, — мелодичный бархатный голос заставил встрепенуться и в неверии уставиться на собеседника. Не может быть — что Вы здесь делаете? Я думал встретить Вас во дворце, — брюнет видел, как широко раскрывались с каждой секундой глаза напротив, а щеки неожиданно алели. Чонгук не ожидал встретить его здесь, такого красивого в коричневых брюках, такого же цвета пиджаке поверх красной шелковой рубахи и черных туфель. Через плечо перекинута небольшая кожанная сумка, из которой в некоторых местах торчат какие-то бумаги. Шею обрамляют элегантные и, судя по всему, золотые украшения. Цепочка от ручных часов уходит под пиджак, пока обладатель держал сами часы в левой руке, но вскоре убрал их на место. Поверх красиво уложенных черных волос надета красная шляпа с несколькими перьями. Не очень типичная одежда для современной моды, но Чонгуку нравится. — Сехун? — правитель встал с насиженного места и поправил одежду, но мантия упорно продолжала падать с плеч. Мучения прекратились в тот момент, когда Ын подошел ближе и, на свой страх и риск, удобно ее повязал, чтобы не падала. Чон же готов был пустить здесь корни, стебли и, возможно, даже зацвести, лишь бы продлить этот момент подольше. Ну либо специально развязать только сейчас завязанный бантик. Изящные руки брюнета притягивали взгляд, а мимолетное теплое дыхание заставляло кожу покрываться чувствительными мурашками. Взгляд забегал туда-сюда, лишь бы не зацикливаться на близости чужого тела — А ч-что ты тут делаешь? — Чонгук тут же прикусил себе язык, понимая, что прозвучал неправильно — Имею в виду, еще же очень рано, — ситуация намного лучше не стала, поэтому он решил добавить — Не подумай, я рад, что ты пришел. Очень рад, — он очень надеется, что не прозвучал как-то странно, иначе тогда никакого красивого дерева здесь не будет, а лишь хорошая яма, в которую Чонгук пожелал бы в таком случае попасть. — Тот же вопрос к Вам, — усмехнулся парень, подмечая про себя, что король не умеет скрывать эмоции. Мило. Он отстранился от Чона, вдруг понимая, что задержался почти вплотную к нему непозволительно долго. — Да я на цветочки смотрел, гулял… — парень пнул камушек под ногами, слегка раздосадованный, что парень отстранился. Хочется подойти к нему, обнять крепко накрепко и сказать, что вот он, его соулмейт. Но нельзя. Все будет, но в более подходящем месте и в подходящее время. Хочется сначала узнать Ына поближе — Так ты не ответил на вопрос, не увиливай, — требовательно, но в шуточной манере потребовал глава королевства. — Решил сделать сюрприз, — невинно улыбнулся парень — Вы не рады, Ваше Высочество? — он заметно погрустнел. Надеялся сделать приятно, а получилось как всегда. Ему показалось, что королю понравилось с ним беседовать, поэтому решил придти пораньше, как раз время выдалось. Но, видимо, все не так. Хотя — успокаивает себя Ын — может я накручиваю себя, ему точно нравится моя компания, по-другому быть не может. — О нет, я не то имел в виду, — шатен обриченно выдыхает, стараясь подобрать слова и не накосячить в очередной раз — Я правда рад тебя видеть… — говорит шепотом, словно не желая быть услышанным. Но слышно было все. — Не переживайте, Ваше Величество, я Вас понял, — правитель поднял взгляд и чуть не упал от того, насколько нежно на него смотрели карамельные чарующие глаза. Чем он заслужил такое? Если для еще одного подобного взгляда надо душу дьяволу продать, то он отдаст ее по большой скидке, лишь бы пройти без очереди. — Давай на «ты», — предлагает Чонгук, внутри переживая, что на это скажет парень. Не каждый день правитель предлагает такое, а от того это предложение становится еще более важным для Ына, хоть вопросы и оседают в его голове плотным слоем. Но ему же лучше от этого. — Давай, — он сразу перешел на неофициальное общение, чем на несколько секунд удивил Чона. Сехун же, увидев расширенные глаза собеседника, тихонько засмеялся — Не ожидал такого, да? — Нет, — отчего то тихо протянул король — это же я сам предложил. — Кстати, с чего бы? — наигранно задумался парень. На самом деле ему это не интересно, сейчас главное, что глава сам решил наладить с ним контак. — Да так… Это заставило Ына в интересе поджать губы. Из-за столь неоднозначной реакции, ему все же придется получше узнать причину. Но это может подождать. Сейчас у него в плане действия другие. — Может во дворец, Чонгук? — предлагает брюнет, а Чон только и может таять. «Чонгук»… как же красиво звучит собственное имя из чужих уст. Последние три года его так называли только мама и дедушка Ли. От них имя звучало привычно, но от этого парня… Чонгук чуть было снова не пропал в собственных мыслях, но грубая ладонь, взявшая его собственную, не дала этого сделать. Чонгук не обратил внимание на шершавость руки, мимолетно выдвинув для себя гипотезу о том, что, похоже, парень много занимается физическим трудом, что не типично для таких людей, как они. Вырос в глазах еще больше. У него, наверно, еще и мышцы накаченные… Кто бы мог подумать, что соулмейт у короля — парень. Так и еще что эта информация правителю никак не будет мешать, а наоборот привлекать. — Конечно, — завороженно пробормотал Чонгук и они двинулись на выход из сада во дворец. Влюбленным быть тяжело, тогда не видишь всей картины, вот и Гук не видит. Спустя пять минут они уже были в замке. За то время, пока парни шли, они обменялись несколькими фразами, на большее разговор пока не шел. Но с Сехуном Чонгуку и в тишине комфортно, а это уже что-то, да значит. Но вот Ын был немного противоположного мнения, но старался внешне своего дискомфорта никак не показывать. Во дворце уже все трудились не покладая рук. Повара готовили вкусный завтрак, прислуга убиралась в помещениях. Все немного удивились, увидев главу, заходящего в холл из парадной двери с гостем, но ничего не прокомментировали. — Ты наверняка еще ничего не ел утром. Составишь компанию? — предложил Чонгук, поворачиваясь к собеседнику. В их общении все еще присутствует неловкость, но оба парня стараются не обращать на это внимания. Сехун согласился и они пошли в обеденный зал. Сегодня подавали свежие овощи и фрукты, салат и жаренную свнину. Солнце уже достаточно встало, чтобы освещать кухню своими лучами из высоких окон и почему то это поднимало настроение оптимистичному Чонгуку. Напротив него сел его соулмейт и это не могло не радовать влюбленного человека. То, что влюбленность пришла так скоро, немного удивило Гука, но в то же время неимоверно радовало. Он не может спутать это чувство с каким-то другим, потому что прежде его еще никогда не чувствовал. Это не та любовь, которую ощущаешь к родителям или хорошим знакомым. При этом чувстве, хочется получать внимание от объекта своего воздыхания, хочется касаться, чувствовать и проводить время вместе. Хочется целовать и быть целованным. — Чонгук, — бархатистый голос заставил очнуться от своих мыслей и возвратиться в реальность — ты чего губы дуешь? Чонгук весь красный. Он моментально убирает голову, что сейчас почему-то оказалась так близко к чужой, и прячет лицо в собственные ладони, видимо считая себя страусом. Наивно полагает, что это как-то спасет ситуацию, но как бы не так. Сехун в очередной раз удивляется странному поведению короля, но в этот раз до него доходит. Он решает проверить свою догадку, хоть и не до конца уверен в ней. — Чонгук, — он понизил тон своего голоса и пересел поближе к правителю, оставляя между ними минимальное расстояние, но тот все никак не хотел поднимать голову, вероятно, все еще красный и смущенный — посмотри на меня, — мягко потребовал парень, дотрагиваясь до чуть светлых коричневых волос, мягкими движениями поглаживая. Чонгук не знает куда себя деть. Ему ужасно стыдно, ведет себя как маленький, ну серьезно! Что вот ему теперь делать? У Сехуна, наверное, теперь сложилось о нем такое неоднозначное мнение. Он теперь в его глазах выглядит как какой-то неопытный кадр, ну точно. Вот сейчас засмеет и Чон тогда точно уйдет в депрессию. А еще эти аккуратные поглаживания от головы никуда не делись, посылая по всему телу маленькие ликующие мурашки, и это ну никак не помогает делу. Только отвлекает от пожирающих мыслей и раслабляет, а сейчас это совсем не к месту. — Чонгук-и, — это обращение, брошенное чуть хриплым голосом, окончательно выбило у него всю почву из-под ног, а в купе с этими поглаживаниями ему все-таки пришлось поднять голову. Румянец на щеках и ушах идет шатену, и Сехун даже поймал себя на мысли, что парень выглядит мило. Но он быстро отогнал от себя эти мысли — У тебя что-то около нижней губы, позволь убрать… — в подтверждении своих слов Ын приставил ладонь к раскрасневшемуся лицу и большим пальцем, медленно надавливая, он убрал несуществующую грязь. Еще ни разу до Чонгука не дотрагивались так, как это делает Хун. У короля колени трясутся — слишком много контакта с соулметом для всего второй встречи. Щеки и уши снова красные, будто их окунули в несмываемую краску. Автоматическое действие дышать отключилось на секунд десять точно. Пристальный взгляд выразительных глаз мужчины напротив заставляет задыхаться и чуть ли не плакать. До Сехуна же дошла истина — король влюблен в него, план сработал. Это значительно облегчает его план. Они бы так и продолжили сидеть, тупо пялясь друг на друга, каждый думал бы о своем, но принесли завтрак и Сехуну пришлось пересесть обратно на свое место. И это только утро. Что же еще будет ждать их впереди…