Именно герой

      Он прекрасно понимал, что проигрыш неизбежен, но даже так поставил на кон все, что имел.       Хоби неустанно ценил в жизни три вещи: музыку, свободу и любовь; музыку во всех ее формах, особенно панк-рок, свободу — такой какая она есть — безграничную, а любовь — полностью и бесповоротно.       Знание того, что «беда не приходит одна», он усвоил с самого детства и всегда старался держать в голове запасной план, возможно, издержки профессии музыканта сказались — иметь еще одну партитуру — это основа основ, несмотря на жанр. Но порой получалось так, что никакие планы не спасали, и импровизация становилась необходимостью, когда в очередной раз все летело к чертям собачьим. Например, как сейчас.       Хотя все началось с банальной любопытности. Земля 42, Земля без героя привлекла Брауна своей неповторимостью, несвойственным другим вселенным хаосом, пробирающим до мурашек. Никакие Мигель с руганью и Питер с ребенком не могли отговорить его от того, чтобы отправится туда, куда тянула сама душа, жаждущая быть полноценной.       И в какой-то момент, когда сердце, разум, тело да, буквально, все нутро Брауна кричало о том, что именно здесь находилось то, чего он ждал все те одинокие года, жизнь на этой Земле, независимо от всех предостережений Мигеля и Питера, стала для Хоби значить намного больше, чем его существующая музыкальная группа, с которой он сверг правительство и установил анархию, чем его межвселенная дружба с пауками и совместное спасение миров, чем его другая жизнь полная всего самого дорогого и необходимого. Этот поворотный момент ознаменовался пьяным поцелуем с одним роковым пареньком.       — Тебя не звали.       Панк на такие холодные слова только привычно пролез через окно в небольшую уютную комнату. В голову лезло разное и неприятное, но самое главное — Майлз Моралес, не его, а тот, который милый малый с закидонами типичного подростка: учебными запарами, проблемами первой влюбленности, семейными ссорами и желанием спасти всех, не мирясь с полутонами.       — А я пришел, — отозвался Хоби.       Он вальяжно разлегся на мягкой кровати, невзначай вдохнув легкий аромат кондиционера для белья, смешанный с запахом родного Майлза Моралеса. Со скривленными в улыбку губами паук прикрыл глаза, чувствуя летящий в его сторону стакан.       Подросток даже не взглянул, попал ли снаряд в цель или этот скользкий тип опять увернулся.       — Уходи.       В тишине ночи отрешенный голос звучал для Хоби весьма соблазнительно. Хотелось просто взять своего Майлза и убежать в другую реальность, где их никто не достанет: ни О’Хара с манией контроля, ни Паркер с фотографиями дочери, ни Лайла со своими кодами. Но некуда бежать, он уже поставил на кон все, что когда-либо у него было. Эта чертова Земля, что стала для него настоящим Раем, стала и его тюрьмой, если уж совсем не повезет — могильной плитой.       — Не уйду, — эхом ответил Хоби. — Ты не хочешь, чтобы я уходил.       Тяжелый вздох сопровождался звуком шагов, которые он узнал бы где угодно.       Лениво открыв один глаз, Браун хмыкнул, стараясь таким образом скрыть чересчур громко бившееся сердце, еще раньше разорванное от обилия болезненно нежных чувств к этому гордому, взвалившему на свои хрупкие плечи все взрослые проблемы, глупому и одинокому герою. Именно герою и никак иначе.       Панк схватил в мягкий плен крепко сжатую в кулак руку, очертив напряженные вены. От легкости и нежности прикосновений Майлз вздрогнул, но руку не отнял, наоборот, неторопливо переплел свои с длинными пальцами. Одно резкое движение и парнишка оказался прижатым к теплой груди с бешено бьющимся сердцем. Хотя собственное билось не хуже.       — Как ты? — приглушенно донеслось откуда-то сверху. Майлз почувствовал, как панк невесомо оставил поцелуй на его макушке, как сильные руки, так привычно пролезшие под футболку, аккуратно прижали его еще ближе, словно хозяин этих вечно непослушных рук хотел слиться с ним в одно целое.       — Скучал, — на грани слышимости прошептал парень, но Хоби услышал и оставил очередной поцелуй на этот раз на лбу.       — Не спросишь, почему меня не было так долго?       Хоби и не знал, что бы ответил на такой вопрос. Может что-то на подобии правды: «Путешествовал по вселенным с друзьями-пауками, спасал людей и бил плохих парней», а потом «Встретил твою другую версию, его тоже зовут Майлз, и, да, в отличии от тебя у него счастливая судьба» и под конец «Но у него нет меня, нет моей всеобъемлющей вечной любви, ради него я не стану тащится в другую вселенную лишь для того, чтобы украдкой взглянуть в окно и убедится, что он спит спокойным сном, ради него я не стану мирится с его матерью и с ее «он несовершеннолетний, Хобарт Браун», он бы не получил мои ласковые объятья, горячие поцелуи и преданные слова любви».       — Ты ничего не сказал, — ответил Майлз, встретившись взглядом с этим несносным человеком, — И пропал на полгода.       Панк прикусил свой пирс на губе и начал его взволнованно теребить. Он не выносил, когда его любимые глаза наполнялись печалью. Злостью, страстью, раздражением — да, но не грустью или болью.       — Прости. — Браун придумал тысячи и одно оправдание, но ни одно из них не было произнесено вслух. Его остановил поцелуй.       Не такой размазанный как их первый. Медленный, чувственный и с нотками отчаянья.       — Не смей больше так пропадать.       — Да.       Хоби поставил на кон свой мир, семью, друзей, музыку и свободу в обмен на одну единственную любовь.       Они лежали в объятьях друг друга, слушая размеренное тиканье часов и шум ночного утопавшего в беззаконии города за открытым окном.       Сыграет ли его ставка или нет, никто не знает.