***
— Святейший Архангел Азирафаэль, — почтенно склонил голову какой-то маленький херувим, чьего имени Азирафаэль не помнил, — разрешите поведать вам о результатах нашей работы. — В этих формальностях совершенно нет нужды, — улыбнулся ему Азирафаэль, — говори. Ангелочек просиял. — Благодарю вас. С превеликой радостью сообщаем вам, что все попытки Ада вмешаться в нашу привычную деятельность на Земле пресечены. Азирафаэль вопросительно взглянул на него. — Что за попытки? Вместо ответа херувим протянул ему папку со вставленными в нее тонкими листами. — Все по-прежнему: те же злонамеренные искушения, то же внушение темных мыслей. Азирафаэль вздохнул, протягивая руку за папкой. Как бы он ни старался поменять Небесный порядок и объяснить, что происходящее на Земле уже давным-давно является виной самих людей, а не демонов, — изменить тысячелетний уклад было невозможно. Впрочем, если ангелы и правда творят по-настоящему хорошие дела, стараясь уравновесить добро и зло в мире, это только к лучшему. Пожалуй, их даже не стоит останавливать. — Отлично, — сказал Азирафаэль, — большое спасибо. Передай мою благодарность всему отделу! — В обязательном порядке! — восторженно закивал херувим. Азирафаэль поймал себя на том, что очень не хочет оставаться в одиночестве, которое особенно сильно угнетало здесь, среди белых стен. Пусть на них появились яркие мотивирующие плакаты, пусть здесь теперь играла красивая музыка — ничего не спасало Азирафаэля от чувства невыносимой тоски по своему магазину… И, конечно, по одному очень частому гостю. — Постой! — окликнул он уже уходящего ангелочка. Тот испуганно обернулся. — Да? — Ничего, — замялся Азирафаэль, стараясь придумать тему для разговора, — расскажи мне о ваших планах. Когда силы зла будут, — он неопределенно поводил в воздухе руками, — будут… в очередной раз позорно низвергнуты, чем вы будете заниматься дальше? — Это противостояние кажется вечным, — осторожно ответил херувим, словно боясь сказать лишнее, — мы никогда не добьемся их полного изгнания. Ваш… кажется, бывший приятель — демон Кроули… Азирафаэль почувствовал, как у него начали дрожать руки. — Кроули… — почти неслышно повторил он. — …по-прежнему живет на Земле, — продолжал херувим, явно не услышав этого шепота, — представляете? Мы сходимся во мнении, что после всего, что он совершил, позволять ему так просто быть среди людей — просто дискредитация наших Небесных сил! Впрочем, как и сил Ада. — Он сделал свой выбор, — твердо сказал Азирафаэль, стараясь побороть головокружение. Обычно это давалось ему легко, равно как и подавление других реакций его тела, подобного человеческому, но сейчас все ощущалось по-иному и почему-то не поддавалось его воле. Кроули сделал свой выбор. Почему же он никак не может с этим смириться и отпустить его? — Каждое решение несет за собой последствия, — ответил херувим, и в его интонациях Азирафаэль услышал какую-то властность, которой поначалу совсем не было. По-видимому, этот мелкий клерк почувствовал, что нашел его слабое место, и решил давить до конца. — Демон Кроули должен был понимать, что остаться безнаказанным не получится. Вы представляете, сколько темных дел, совершенных его мерзкими руками, может увидеть Земля? Только из-за того, что вы вовремя не пресекли его ужасное поведение! — Какое «ужасное поведение»? — почти в ярости спросил Азирафаэль. — Ты совсем его не знаешь! — Я знаю, что он подговорил вас избежать казни… — Казни за то, что совершили мы оба, — выразительно сказал Азирафаэль, — почему же мне вы теперь подчиняетесь, а ему запрещаете просто жить? — Вы покаялись, — сладко улыбнулся херувим, — и получили прощение. Он же предал нас дважды. Азирафаэль, ничего не говоря, бросил папку с отчетом на стол, развернулся и быстро пошел к краю зала — туда, где стоял огромный светящийся глобус. — Передай, — сказал он, не оборачиваясь, — что все отчеты с Земли я принимаю. Найти на глобусе нужную страну — простая задача, если делал это раньше. Еще проще — увеличить карту, найти нужный город и ткнуть в тоненькую улицу, ведущую к нужному дому.***
Азирафаэль без труда нашел дорогу, хотя прежде бывал тут лишь несколько раз. Душу терзало отвратительное чувство, казавшееся смесью приятной ностальгии и вины. Он представлял, какие ужасные вещи мог терпеть Кроули в Аду ради того, чтобы быть с ним рядом, и эти яркие картинки очень пугали. С неба лило как из ведра, и Азирафаэль, подставляя лицо потокам дождя, поймал себя на том, что очень соскучился даже по таким капризам природы. К тому же сейчас этот ливень как нельзя лучше подходил под его собственное настроение: холодный, резкий, он больно бил по голове и плечам. Подходя к дому, Азирафаэль подумал, как, должно быть, глупо и нелепо сейчас выглядит его костюм, потемневший от воды. Раньше он бы высушил его одним щелчком, но сейчас делать этого почему-то не хотелось: дождь словно смыл все силы и энергию. Заходя в полутемный коридор, Азирафаэль сразу же наткнулся взглядом на знакомую кнопку звонка, декорированную блестящей металлической змеей. Азирафаэль совсем немного поколебался, подойдя в двери: если он сейчас войдет — пути назад не будет. Он откуда-то знал, что дверь не заперта, но входить без приглашения именно сейчас казалось ему чем-то кощунственным. «Он предал нас дважды», — вдруг некстати возникло у него в голове. Азирафаэль поймал себя на уже забытом чувстве: на злости. Пусть они сколько угодно говоря, что Кроули предал их. Его Кроули не предавал никогда. Азирафаэль решительно нажал на кнопку звонка, тут же услышав странное эхо изнутри, словно квартира была совсем пустой и безжизненной. Не в силах бороться с внезапно захлестнувшей тревогой, Азирафаэль прислонился щекой к двери и громко, с надрывом позвал: — Кроули! Как же давно он не звал его по имени. «Уходи», — тут же последовал ответ. Такие способы общения лежат за пределами возможностей органов чувств — они подвластны только эфирным и оккультным созданиям, и сейчас Азирафаэль скорее понял сказанное, нежели услышал. — Кроули? — осторожно переспросил Азирафаэль, разом похолодев. Этого он никак не мог предполагать: обычно Кроули сам приходил извиняться, обычно Кроули делал первые шаги. Кроули всегда старался, чтобы между ними не было разногласий, а сейчас не может совершить самое ничтожное чудо и впустить его… Но даже думая об этом, Азирафаэль понимал, что это неправда. Кроули всегда спасал его, а он сейчас ради него не может даже сделать гребаный шаг и открыть дверь. Азирафаэль быстро протянул руку — дверь, как он и ощущал, была открыта — и вошел, едва не споткнувшись о пустую бутылку. Квартира действительно была не такой, как помнилось: куда-то исчезло кресло, прежде стоявшее справа от входа, и большой телевизор. Азирафаэль осторожно вошел, стараясь не шуметь: было устрашающе тихо, и каждый шорох, множаясь среди голых стен, обретал неприятное эхо. Растения! Слева от входа раньше были растения. Азирафаэль повернулся, чтобы посмотреть, остался ли здесь этот цветущий сад. Кресло-трон, раньше чинно покоившееся у стола, теперь переместилось в другую комнату и стояло среди горшков, из которых торчали огромные побеги, явно возникшие не сами собой. На кресле полулежал Кроули — сейчас он был особенно похож на змею, обвитый листьями, словно обнимающими его. Азирафаэль не мог понять, смотрит он на него или куда-то в сторону: неужели очки Кроули всегда были настолько темными? В голове тут же услужливо возник дурацкий пафосный ответ: «Просто теперь его глаза потухли». — Кроули, — бодро, как только мог, начал Азирафаэль и неожиданно даже для себя ляпнул: — Небеса шлют тебе сердечный привет. Кроули ничего не ответил и даже не пошевелился. Азирафаэль, ощущая, как неловкость с каждой секундой становится все сильней, попытался спасти ситуацию: — Глупая шутка, — он натянуто улыбнулся, — это я пришел передать тебе привет. То есть меня никто не просил. Я сам захотел прийти. Ответной реакции снова не последовало. — Кроули, — уже более серьезно начал Азирафаэль, — я пришел с миром. Мне есть что тебе сказать. «Говори», — снова прозвучало где-то внутри, так тихо, как не смог бы услышать ни один человек. — Отлично, — Азирафаэль на секунду вдохновился даже таким простым ответом, — в общем… Я не хочу, чтобы ты на меня злился. Я хотел как лучше! Понимаешь… Он огляделся, пытаясь найти что-то наподобие стула: смотреть на Кроули сверху вниз было не слишком приятно. Тяжело вздохнув, он щелкнул пальцами и тут же, проявляя чудеса реакции, поймал выпавшее откуда-то из воздуха кресло — точную копию того, что стояло в его магазинчике. — Совсем отвык от бытовых чудес, — пожаловался Азирафаэль не то Кроули, не то Небесам, — я присяду? Не дождавшись ответа и понимая, что, скорее всего, ответа и не последует, он сел и продолжил: — Кроули… Я все эти годы был ангелом. Нет, ты не подумай — я прекрасно понимаю тебя! Ладно, ладно, возможно, не так уж и прекрасно, но я знаю, каково это. Мы все совершаем ошибки! Точнее, ангелы не должны совершать ошибки, обычно люди совершают ошибки, но… Азирафаэль чувствовал: теперь Кроули смотрел прямо на него, и именно этот взгляд, в котором что-то изменилось, не давал ему сосредоточиться и довести мысль до конца. — Я делал плохие вещи, — подытожил Азирафаэль, — хотя сейчас я Архангел, и мне все простили, так что это неважно. Но я ангел, я не должен был поступать плохо! К чему это я? К ошибкам! Так вот, Кроули, мы все делаем ошибки. Но я выбрал не стыдиться своих, и спокойно и честно предстать перед лицом Всевышней! Она простила меня. Каждая новая фраза давалась Азирафаэлю все труднее: слова подбирались плохо, и в голове все громче стучало «Боже, что я несу?» Кроули прекрасно знает о своих ошибках. Он явно думал о них чаще, чем Азирафаэль даже вспоминал о своих. Возможно, Кроули и сейчас размышлял именно о них — хотя по тому, насколько он был холоден, тяжело было сказать, есть ли вообще внутри него жизнь. Он по-прежнему молчал, лишь единожды слабо шевельнув рукой и крепче прижав к себе одну из зеленых веточек. Азирафаэля внезапно начала раздражать эта тишина. — Почему ты молчишь?! — исступленно спросил он, резко повысив голос. — Я бросил дела, чтобы прийти сейчас к тебе, я шел под дождем! В конце концов… я за тебя волновался, а ты мне даже не отвечаешь! Если бы только Кроули согласился тогда пойти с ним. Если бы… — Кроули, знаешь… — Азирафаэль услышал свой дрожащий голос будто со стороны. — Я ведь часто смотрю отчеты с Земли. Вообще-то это не моя работа, но я смотрю. Знаешь, почему? Потому что мне не хочется забывать, как мы с тобой проводили здесь время. Ему вдруг стало очень обидно: за себя, за Небеса, от которых Кроули снова отказался, за самого Кроули, которого все вокруг считают предателем… — Вообще я задумывался, — снова заговорил Азирафаэль, чувствуя, как щиплет в глазах, — сколько всего мы бы могли сделать с тобой вместе. Ты ведь любишь людей так же, как я, поэтому мы с тобой… Слезы резко прорвались наружу. Азирафаэль, уже ничего не видя, навалился плечом на стену, чтобы найти хоть какую-то точку опоры, и продолжил, изо всех сил стараясь сдерживаться: — Я постоянно думаю о тебе! Не только про… — он сглотнул слезы, — не только про то, как мы расстались. Про «Ритц», про церковь — ты тогда спас мои книги… Сквозь слезы Азирафаэль продолжал говорить, будучи уже не в силах остановиться. Он был уверен, что Кроули помнит все эти мгновения так же ярко, но нуждался в том, чтобы сказать об этом вслух. Ведь, по сути, за все эти годы он никогда не показывал, как сильно он благодарен Кроули. — Каким я был идиотом, Кроули! — воскликнул Азирафаэль, словно в бреду подходя ближе к креслу, присаживаясь перед ним, прижимаясь к Кроули. — Ты всегда тянулся ко мне! А мне понадобилось столько времени без тебя, чтобы понять, что я без тебя не могу. Последнюю фразу он произнес на одном дыхании, почти не задумываясь: знал, что, промедлив хотя бы мгновение, он уже не решится признаться вслух. Так и вышло: «извини», «я был виноват» и все, что Азирафаэль так хотел сказать, снова застряло в горле и уже не вырвалось наружу. Азирафаэль на секунду не поверил самому себе, почувствовав, как такие родные руки слабо обнимают его в ответ.