Никаких героев, никаких Пауков

      Ещё до того, как огромная мощная рука Рино схватила его за шею, с лёгкостью отрывая от пола, Майлз уже понимал, что это конец. Зловещая Шёстерка… тут юный Бродяга всё же не смог сдержать внутренней ухмылки… нет, уже зловещая пятёрка, оказалась сильнее. А ведь вполне ожидаемо. Когда два обычных человека противостоят целому картелю, лидеры которого – богатые техногении и могущественные мутанты, это обычно играет не в пользу первых. «Любой может носить маску», ага. Не любой может победить.       Но он, по крайней мере, попытался. В мире, где не существовало героев, а если даже существовали, плевать они хотели на Бруклин с его проблемами, было мало надежды и много зла. Но оставались те, кто боролся. Например, Джефферсон Дэвис, капитан полиции, пытавшийся сделать этот прогнивший насквозь город чуточку лучше. И за это его убили.       Ненавистная Зловещая Шестёрка. Из всех злодеев, подмявших под себя город, эти были худшими. Они убили его отца. И из-за них Майлзу пришлось стать Бродягой. Пришлось стать их… шестёркой, сражаться за них, вредить людям для них. И всё ради того, чтобы выслужиться, проникнуть в самое ближайшее окружение, узнать больше информации, подготовиться и совершить свою месть.       Это были тяжелые два года, превратившие доброго, мягкого, одаренного мальчика в прожженного циничного преступника, лишенного иллюзий и принимающего жестокий мир с ответной жестокостью. Пусть Майлз так и не стал настоящим злодеем; не делал непоправимых вещей; помогал матери спасать жизни и сам спасал их, если мог; вставлял своим «начальникам» палки в колёса, срывая их планы, подставляя друг перед другом; тем не менее, со временем его всё больше поглощала беспросветность такого существования. Он оттолкнул от себя всех друзей, замкнулся, озлобился, и мало-помалу лишился последних надежд. Так было, пока он не встретил… впрочем, нет. Исключено. Не могло то маленькое приключение на что-либо кардинально повлиять, не могло его изменить.       Теперь это уже и не важно. Майлз проиграл до того, как смог подготовить свою месть. Шестёрка прознала про его планы. Они похитили его мать, единственного близкого человека, который у него остался. Вполне вероятно, она уже была мертва.       Те, кто мог стать его союзниками, либо погибли, либо выбрали сторону сильных. Пришлось действовать быстро, вдвоём с дядей, используя всё, что у них на тот момент уже было. И, учитывая обстоятельства, они неплохо справились. Стервятник, один из убийц капитана Дэвиса, больше никому не причинит вреда. Как и некоторое количество карательных отрядов, расстрелянных или взорванных в собственных офисах.       Но это всё. Теперь пол огромного подземного комплекса был усеян телами убитых и раненых наёмников и обломками автоматических турелей. Ловушек больше не осталось. Дядя Аарон лежал в подсобке под лестницей с простреленным плечом, и после всех попыток оказать помощь, без хирургического вмешательства жить ему оставалось в лучшем случае несколько часов. А сам Майлз Моралес, Бродяга, висел почти в метре от земли, избитый, с капающей из разбитого носа кровью на сжимавшую его горло руку.       Он остался совсем один. Другой Майлз Моралес, Человек-Паук, его более удачливая версия, не придёт. Этот «герой», защитник слабых и угнетенных, который так просил, так умолял о помощи, когда его собственному отцу грозила гибель, не пошевелит и пальцем, чтобы теперь помочь ему. Какое Паучку вообще может быть дело до Бродяги из другого мира? Его доброта, мягкая улыбка, попытки поддержать – всё ложь и профанация, чтобы заставить Бродягу сделать, как Пауку нужно. Так же и его дружки – крутой панк, веселый индус, хитрая и очень красивая блондинка, юморной мужик, притащивший ребенка на опасное задание, – с их показным радушием, похлопыванием по плечу, словами благодарности. Так же и подкинутый ими девайс с запиской «Сообщи, если понадобится помощь». Всё это ни гроша не стоило.       Бродягу просто использовали и бросили в его умирающем мире, позволив довольствоваться единственным утешением – в этот раз, пусть и не своего, но отца он смог спасти. Это и было главное, ради чего он тогда пошёл, а не ради попытки найти друзей или понимание. На этих мутантов он никогда не надеялся. Он и они, и вполне взаимно, не были нужны друг другу, только мешались, не в силах преодолеть внутренние разногласия. Для них он был слишком жестоким, а они для него – слишком правильными. Так что, на прощание послав героев к черту и потребовав держаться от его мира подальше, Бродяга почувствовал себя лучше. И то, что он сохранил тот девайс, а перед началом самоубийственной операции всё же отослал своему двойнику отчаянную просьбу о помощи, на которую не получил ответа, было лишь попыткой доказать себе никчемность паучьих слов. И ещё, что в критический момент он использовал действительно все ресурсы, которые у него были.       Кстати о всех ресурсах. Бродяга обвел взглядом помещение. Рино, державший его за глотку, Октавиус и Электро, наблюдающие за этим. Майлз усмехнулся, глядя в отвратительные носорожьи глаза, и попытался незаметно нащупать кнопку детонатора. Улучшенная С4 была заложена по периметру зала, не говоря уже о той, что находилась у него под курткой. Даже если кто-то уцелеет при взрыве, обрушившийся потолок превратит это место в склеп, из которого не будет выхода. Тут сейчас трое, да плюс поджаренный на проводах Стервятник. Забрать с собой четверых из шести – не такой уж плохой результат.       Док Ок склонил голову на бок, скрестил на груди руки и щупальца, окинув взглядом обреченного мятежного раба, потрепавшего и их самих и их нервы, но больше не представлявшего угрозы. - Последние слова, Бродяга? Нет, Майлз Моралес. Пожелания? Привет матушке? - Пошли вы нахрен, ублюдки! - Так я и думал. Ну что, Рино, не стой столбом, сломай уже ему шею и пойдём. Ну вот скажи, Эл, как можно так тормозить?       Отто Октавиус с ухмылкой повернулся к тому месту, где должен был стоять Электро. Но там никого не было. Только... сверху раздалось едва слышное мычание. Вскинув голову, Октавиус с удивлением обнаружил своего товарища, висевшего на балке под потолком, отчаянно дергающегося, обмотанного непонятной белой субстанцией от ног до головы. - Пацан, как ты это… Ч-что ещё за игры?! - Последние слова Майлза Моралеса, говоришь? – Это, без сомнения, был голос Бродяги, только раздавался он совсем из другого угла. – Да мы только начали. - Кавалерия спешит на помощь! – раздался другой, более высокий веселый голос.       Направляемые золотым йо-йо, белые нити той же субстанции обвились вокруг толстой шеи Рино и резко вздёрнули, поднимая сразу на десяток метров, с такой лёгкостью, словно эта могучая гора мышц была сделана из ваты. Носорог вскрикнул, ошарашенный, дезориентированный, но свою жертву не выпустил. Бродяга из последних сил вцепился в душащую его руку, пытаясь ослабить железную хватку. Он тоже не понял, что произошло, но это, определённо, был его шанс.       Октавиус бросился было на помощь коллеге, но обнаружил, что не может оторвать ноги от пола. Его щупальца тоже оказались облеплены этой… паутиной? Что за чертовщина происходит? Он попытался освободить щупальца, когда бело-черная-розовая гибкая фигура в маске с капюшоном приземлилась рядом, с грациозным пируэтом выпустив из запястий еще больше паутины, чтобы совсем обездвижить его. - Но-но-но. Далеко собрались, дорогой Док Ок? – поинтересовалась фигура голосом молодой девушки. - Ого! А у нас Док Ок был женщиной, – ответил ей высокий голос, тот самый, который крикнул про кавалерию.       Сверху, пролетев по длинной дуге, приземлилась рядом с первой ещё одна фигура в маске, на этот раз в красно-синем костюме с белыми явно индийскими орнаментами и в золотых украшениях. - На 1610 тоже, – кивнула девушка и в следующую секунду они оба отпрыгнули назад, до того, как на это место рухнул разозленный Электро. – Ну вот, и этот вернулся. Пави, у тебя не найдется, чем заземлить?       Бродяга попытался ударить Рино ногами, чтобы освободиться, но тот с легкостью схватил их второй рукой, словно бы его вовсе не подвесили за шею, и паутина не мешала ему дышать. Крепкий и совершенно непробиваемый сукин сын, на которого было безрезультатно потрачено столько транквилизатора, приведшего только к немного большей заторможенности. Сосредоточенный на пойманной им блохе, которую требовалось раздавить, он продолжал сжимать хватку даже когда заиграл задорный панк-рок, даже когда на его руке встала во весь рост с гитарой наперевес высокая фигура в кожаном шипастом жилете, шипастой же маске и тяжелых армейских ботинках. И с воем выпустил свою жертву только после того, как один из этих ботинков с мощным пинком прилетел ему в лицо.       Освобожденный Бродяга рухнул вниз, а спустя миг, не дав ему пролететь и двух метров, что-то перехватило его за пояс, чтобы взмыть ещё выше и унести на балкон второго яруса. У этого чего-то были сильные и теплые руки. Руки, в которые Майлз вцепился мёртвой хваткой, когда его осторожно уложили на пол. - Ты… – выдавил он, и согнулся в приступе неконтролируемого кашля.       Под его руками из абсолютного ничего проявилась ещё одна фигура в черно-красном костюме. Только маска её была поднята. И лицо под этой маской было такое же, как у Бродяги.       Майлз, другой Майлз, склонился над своим близнецом, беспокойно глядя на него, чуть похлопывая по спине, давая прокашляться. Осторожно отцепил от себя, чтобы полностью уложить. Помог достать из кармана штанов коробочку с инсулиновыми шприцами, закатать рукав и ввести в вену стимулятор. Стёр с лица кровь, осмотрел шею, конечности на предмет переломов, затем резко потянулся к телу, расстегивая черно-лиловую с неоновой подсветкой куртку, открывая спрятанный под ней пояс со взрывчаткой. Лицо его перекосило от изумления и испуга за чужую жизнь, которая только что могла так глупо оборваться. - Так я и знал… Бродяга, зачем? Что же ты наделал? Столько погибло... Это же вы с дядей Аароном. Теперь ещё и это… – бормотал он, распутывая провода, расстегивая взрывоопасный пояс, отшвыривая его сторону, а когда с этим было покончено, обхватил ладонями чужое лицо и прижался лбом ко лбу. – Дурак. Дурак, почему ты не сообщил раньше? Почему меня не дождался?       Майлз Бродяга лежал на холодном металле, тяжело дыша, почему-то позволяя второму Майлзу делать с ним всё, что тому вздумается. Он до сих пор не мог поверить, что это не галлюцинации его умирающего мозга, а сам он не лежит у ног Рино со сломанной шеей. Но тело не могло врать. Он жив. Стимулятор действовал в крови, постепенно возвращая силы. А Паучок действительно здесь, рядом с ним.       Взволнованный шепот пробивался сквозь боль, звал, вырывая из подступающего небытия. Руки, такие теплые, скользили по телу, нежно и осторожно ощупывая, словно хрупкую фарфоровую куклу. Глаза, большие добрые глаза, будто светились, заглядывая в его лицо, в его душу. Они оказались совсем близко, когда лоб коснулся лба, а когда они закрылись, Бродяга ясно увидел капли влаги, выступившие на черных ресницах. Каменный футляр, запечатавший ожесточенное сердце, дал трещину.       Его не обманули, не бросили. Он не один. Он нужен, он любим, он под защитой. У него мог появиться шанс, всё могло наладиться с приходом Человека-Паука… если бы только это не случилось так поздно. Слабый лучик надежды закрыли тучи беспросветной обреченности, отчего Бродяге стало ещё больнее чувствовать, как он снова умирает в душе, лишаясь воли к борьбе. - Паук… Майлз… моя мама… – тихо прошептал он.       Другой Майлз вздохнул, погладил по веснушчатой щеке большим пальцем, медленно отстранился от него, аккуратно приподнял, поддерживая под спину, помогая сесть. А затем подсунул ему почти под нос телефон с включенным экраном. На нём Рио Моралес. Судя по обстановке – в больнице. Лицо её в синяках, в носу кислородные канюли, один глаз заплыл, но вторым она смотрит прямо в камеру. Через силу, но она улыбается. - Не бойся, твоя мама в безопасности. Нуар, Пенни и Поркер спасли её.       Голос другого Моралеса тихий, но уверенный, интонации теплые, убедительные. Будто это было возможно. Будто, когда маму не забрали в неизвестном направлении, разгромив их квартиру, Майлз не перетряхнул безрезультатно весь город сверху до низу. Будто Стервятник, пока не угодил в смертельную ловушку, не насмехался, рассказывая, как её убивали. Юный Бродяга растерянно смотрел то на фото, то на двойника, не в силах поверить в увиденное, ожидая хоть каких-то объяснений, ещё одного подтверждения правдивости происходящего. - Но как?.. - Крейвен хорошо наследил. И данные, что ты оставил, помогли. Было сложно, но Нуар ведь детектив. Она… она будет в порядке.       Простой ответ на простой вопрос. Ещё одна улыбка. Теплая, нежная, понимающая. И тогда плотину наконец прорвало. Горячие слёзы сами собой потекли по щекам. Майлз рванулся к своему двойнику, утыкаясь лицом ему в грудь и стискивая до боли, до треска в рёбрах.       Другой Майлз продолжал вполуха следить за происходящим в зале, готовый вмешаться в любое время, пока его друзья сражались с тремя злодеями, отвлекая их внимание и умудряясь в процессе переговариваться и шутить шутки. Но сейчас это не требовалось. Сейчас он мог сосредоточиться на вцепившемся в него пареньке, своей копии, обнять его в ответ, поглаживая подрагивающие худые плечи, давая ему утешение. Тепло, в котором тот так отчаянно нуждался. Майлз-1610 не знал, каково ему на самом деле, но инстинктивно чувствуя его боль, старался облегчить её. И жалел только о том, что сейчас не мог бы сделать большего. - Прости, что не навещал так долго. Но мы пришли сразу, как получили твое сообщение. И не уйдём, пока не покончим с этими подонками. Тебе больше не придётся сражаться в одиночку… брат. - Не смей называть меня так, Моралес! – яростно зашипел Бродяга, прижимаясь ещё крепче, ещё отчаяннее, словно желая стать одним целым со своим близнецом.       Другой Майлз вздохнул с какой-то веселой обреченностью, насколько позволяли вздохнуть чужие объятия. Рука скользнула на голову близнеца, мягко похлопывая по макушке, где-то между косичками. В обычной ситуации за это полагался бы удар когтями в живот. - Конечно-конечно. Ты суровый Бродяга, тебе не нужны друзья. А мы не братья, никогда ими не будем. Мы не обнимались, это не слёзы, ты просто немного ослаб. И я никогда никому об этом не расскажу. - Лучше бы так оно и было!       Бродяга снова всхлипнул и помотал головой, вытирая слёзы о шершавую ткань костюма с алой эмблемой паука, и наконец отстраняясь, почти отпихивая другого от себя. Он бы много дал, чтобы ещё чуть-чуть побыть в тёплых объятиях близнеца, но обстоятельства не позволяли. Нужно было ещё разобраться с врагами, нужно было помочь дяде. К тому же, сейчас это был унизительный момент слабости. В следующий раз всё произойдет по его правилам.       Убедившись, что его «не-брат» приходит в норму, Паук удовлетворенно кивнул и надел маску. Поднялся сам и помог подняться Бродяге, крепко сжимая его покрытую шрамами руку. - Ребята, вы там как? – позвал он друзей, продолжавших сражаться внизу. - Вообще, не очень, – доложился Павитр, не без труда вырываясь из хватки механических щупалец, цепляясь паутиной за потолок, взлетая на ней всё к тому же балкону и повисая вверх ногами около близнецов. – Ну что, счастливое воссоединение семьи состоялось? - Надеюсь. А то помощь бы не помешала. Ну там, Ядовитое Жало, все дела, – едко отозвалась Гвен, вновь залепив Электро лицо паутиной и последовав за товарищем. – Кстати, и тебе привет, Бродяга. - Вот да, привет, – поддержал Пав, оглядывая Моралеса-42 и недовольно качая головой. – И просьба: ты не мог бы убивать немного поменьше? - И больше не пытаться себя взорвать... брат.       Бродяга вспыхнул, едва не задохнувшись от возмущения. Опять эти героические засранцы пришли учить его! Они ни хрена не понимали и не пытались понять, в какой ситуации он оказался. Близнец мог бы понять, но и он туда же. Хотя по тону их голосов можно было предположить, что при всей серьезности они его в чём-то… подкалывают. Придурки. Злобно вырвав ладонь из руки другого Майлза, он открыл было рот, собираясь высказаться на сей счёт, когда ему сунули две знакомые пневматические перчатки, аккумуляторы и набор капсул с веществами. - Ма бой, мне кажется, это твоё, – раздался рядом низкий глубокий голос. Крутой панк, Хоби, тоже присоединился к ним. И даже сквозь маску Бродяге казалось, что он чуть насмешливо улыбается, заставляя недовольно фыркнуть, отвести глаза и без всякой благодарности вырвать из его рук своё оружие.       Команда Пауков была в сборе, обступая его, прикрывая спину. И несмотря на разногласия, давая чувство поддержки. Малознакомое, но приятное чувство. - Эй, там! Никого не забыли?       Шаровая молния почти врезалась в балкон, неся с собой разрушения и потенциальную смерть, однако была с легкостью перехвачена и рассеяна альтернативным режимом Ядовитого Жала. Пауки и Бродяга резко повернулись к своим врагам.       Помятая, испачканная в паутине, и очень обозлённая зловещая тройка смотрела на них снизу-вверх, готовясь снова атаковать. - Так… вы ещё что за клоуны? – рявкнул Рино. Пауки переглянулись. - И ты спрашиваешь об этом только сейчас?! – в унисон уточнил квартет голосов. - Думаю, это мои транквилизаторы постарались, – пояснил Бродяга, пока суд да дело, заправляя капсулы в снаряжение. – Или кислородное голодание. Обычно он не такой тормоз. Хотя… - Ладно, мистер тормоз. Я Человек-Паук, – представился Павитр, крутанулся на паутине вокруг своей оси и затем указал на Майлза-1610. – И он тоже Человек-Паук. - Женщина-Паук, – насмешливо поклонилась Гвен. - Паук-Панк, хотя это не твоё дело. - Мутанты с паучьими генами? Как интересно. – Доктор Октавиус задумчиво потёр подбородок. – Я с удовольствием изучу ваши трупы. Только что же вы здесь забыли такой дружной компанией? - О, это просто, – Павитр ловко спрыгнул с паутины на пол, к товарищам, не глядя надевая служивший ему оружием браслет и вставая в боевую стойку. – Во-первых, вы обидели братишку нашего друга. - А во-вторых, очень не круто было вредить его матушке. – Панк с грохотом поставил ногу на хлипкие перильца балкона, угрожающе кладя руку на гриф гитары.       Майлз Бродяга и Майлз Паук синхронно кивнули, а последний ещё и громко хрустнул костяшками пальцев. - Никто не смеет угрожать Рио Моралес! Из любого измерения.       Электро, сплюнув остатки паутины, которые пришлось отрывать от себя зубами, создал в руке ещё одну шаровую молнию. - Что-то я не впечатлён. Думаете, вы крутые, детишки, раз добрались сюда? И что теперь?       Юный Бродяга повёл плечами, позволяя перезарядившейся маске скрыть его лицо с расползающейся на нём широкой улыбкой удовольствия. С щелчком надел родные когтистые перчатки, загудевшие, признавая в нём хозяина, завершая зловещий неоново-фиолетовый образ. - А теперь вам всем пиздец.