Стены между нами

Губка думал. Думал, когда жарил котлеты. Думал, когда мыл плиту. Думал, когда убирал со столов. — Чертова хрень, — ругнулся Сквидвард и только тогда Губка перестал думать. Он придумал. — Что за хрень ты несёшь? — они со Сквидвардом шли по пустынным улицам Бикини-Ботам. На улице в силу времени не было ни души. Отличная возможность чтобы все решить. — Это лишь на три дня. Я сделаю все что угодно, что ты хочешь? — в сердцах взмолился Боб, не видя иного выхода. На миг Сквидвард замолчал. Думал ли он всерьез или просто издевался понять было нельзя. — Ты будешь мне прислуживать месяц, нет постой, три месяца. — Согласен, — выпал Губка быстрее, чем мужчина успел бы передумать. Сквидвард одарил его таким взглядом словно всерьез заинтересовался происходящим. — Что конкретно от меня требуется? — сухо поинтересовался он, пряча руки в карманы. До их домов оставалось ещё двадцать минут пути. Все это время Губка боб потратил на объяснение. Глупая была идея, конечно, он и сам это понимал. Но когда телефон зазвонил и по телу пробежал холодок только от того, что он узнал цифры из прошлого, иного выхода не было. Что ж, была ни была, официально, Сквидвард его парень. На три дня. Он перевернул котлету, пытаясь успокоиться и напевая под нос странную мелодию. А потом дверь закусочной распахнулась и он чуть не потерял сознание, когда услышал голос из прошлого. — Я же говорил, что он безнадёжен, — те же пренебрежительные нотки. Тот же сухой, наполненный презрением и вечным недовольством голос. Губка перевел взгляд на руки. Лопатка тряслась словно от землетрясения. Он сжал свободную руку в кулак и провел им по волосам. Голос приближался и он ощутил, что теперь уже трясет его всего. Кажется у него жар. Или холод. Ему определенно плохо. — Роберт Спонж! — рявкнул голос и его ноги, не смотря на то, что сознание почти свалилось в обморок, двинулись к двери. Он застыл в дверях. Стоило его взгляду заметить знакомую бороду, как он моментально уткнулся в пол, не в силах пошевелиться. — Почему ты заставляешь отца ждать, неблагодарное создание?! — зло проворчал голос и он заметил, как черные ботинки шагнули ближе. Он сейчас упадет. Замертво. — Здравствуйте, как вы добрались? — хрипя отозвался Губка. Отец хмыкнул, делая ещё шаг. — Просто отвратительно. Этот город ужасен так же как и его жители. Не мудрено что ты сбежал именно сюда. Тебе здесь самое… — Милый, ну не при посторонних хотя бы. Прибереги для ужина. Роберт, — её голос с мягкого моментально стал холодным, — Ты мог бы нас встретить. Или работа в этой дыре для тебя важнее твоих родителей? Он продолжал молчать, ничего не случится если он не скажется ничего лишнего. — Мы придём ровно в восемь, будь добр быть дома. Не волнуйся, ужин мы принесем с собой. Не хотелось бы узнать чем ты там питаешься. — Наконец-то. Даже находится в этом месте отвратительно, — на последок припечатал отец. После того как дверь захлопнулась он резко ощутил как не поступающие прежде воздух хлынул в лёгкие. Он задышал так часто что едва не потерял сознание. В горлу подступила желчь и он развернувшись бросился к туалету. Рвотные позывы сотрясали все тело, пока он, вцепившись в край унитаза, выблевывал кишки. Губка приложил лоб к унитазу, продолжая ощущать себя выжатым. — Ты не говорил, что они такие, — раздался из-за спины знакомый голос. — Какие такие? Самые обычные, — прошептал он. К глазам подступили слезы и он быстро их сморгнул, опасаясь, что Сквидвард заметит. Хотя был ли вообще смысл что-то скрывать? — Значит в восемь. У нас смена до девяти, ты ведь помнишь? — Как будто я могу это забыть, — огрызнулся он, отодвигаясь от унитаза. Сквидвард не стал комментировать его поведение лишь молча смотрел как он мыл руки и рот. Когда до семи осталось десять минут в Красти Крабс зашёл Планктон. Что ознаменовало их везение. Пока они будут разбираться в своем кабинете, мистер Крабс ничего и никого дальше своего носа не заметит. — Приветик, рабы, — вместо приветствия, отсалютировал Планктон и рассмеявшись исчез в коридоре. Не прошло и минуты, как со стороны кабинета послышались сначала крики, а потом шум и возня. На ближайшее время мистер Крабс был устранен. — Пошли, — позвал он Сквидварда, переворачивая табличку на закрыто. К тому моменту как Крабс оторвётся от своего врага, будет слишком поздно чтобы понять во сколько они закрылись на самом деле. — Видеть тебя таким не привычно, — пробормотал мужчина, когда они подходили к дому. Боб лишь хмыкнул, не в силах произнести ни слова. — Я попрошу тебя только об одном, — родители еще не пришли и у них были секунды чтобы морально к этому подготовиться. Как будто к этому можно быть готовым.- Ничего не говори. Не перечь и не влезай. И если они будут пытаться вывести тебя на эмоции, не смей показывать им что тебя это задело. А потом начался ад. Они говорили и говорили, словно пытаясь наговориться сразу за пятнадцать лет. Сначала они припомнили его прошлое. То как неправильно он поступил когда сбежал. Какие неприятности он им доставил. Как сильно опозорил их семью. Потом дело перешло на их жизнь без него и под конец, когда время приблизилось к полуночи они дошли до настоящего. Они перешли на Сквидварда. Этого он не мог им позволить. — Не смейте, — в пол голоса произнес он. Родители замерли, посмотрев на него неверящими взглядами. — Не смейте говорить плохо о нем. Он вам ничего не сделал. — Как и ты, — совсем тихо произнес Сквидвард, и только из-за того что сидели они вплотную к друг другу он это услышал. — Ну хорошо, если ты так хочешь. Остаток ужина они говорили только о нем. Когда за родителями закрылась дверь он ощутил себя абсолютно разбитым. Сквидвард стоял рядом не спеша уходить домой. — Ты можешь идти, я сам тут приберу. Нам завтра рано вставать, — он пытался собрать тарелки, но руки тряслись, а в голове царил полный беспорядок. — Только, если ты пойдешь со мной. — Что? — он отложил многострадальную тарелку и обернулся на своего временного парня. — Я знаю зачем ты позвал меня с собой. И поэтому, как твой парень я не оставлю тебя здесь одного. Скажи честно, ты хочешь здесь остаться? — Нет, — прошептал он. И почему то эти слова показались ему самым большим откровением за всю его жизнь. — Оставь это, пошли. — Мне будут снится кошмары, — не желая сдаваться, продолжил он, — так всегда бывает. — И я буду там чтобы разбудить тебя. Сквидвард шагнул ближе и взял его за руку. Не сильно, но крепко. Он потянул его на себя и Губка сдался. Он вскочил шаря около себя, спросонья не понимая где он. Только что он был в своей детской спальне. Нет. Он не может быть здесь. Не может! — Ты у меня дома. Губка, ты меня слышишь? Он подскочил, как от удара, едва не падая с кровати. Боже. Он остался ночевать у Сквидварда. И он уговорил его спать вместе. Вчера он что-то слишком легко на все соглашался. — Ложись, ещё рано. Чужая рука легла ему на грудь давя на него. Губка послушно лег, ощущая вес чужой руки на груди. Почему то это успокаивало. Когда он проснулся рука все также лежала на его груди. Только теперь и он частично лежал на Сквидварде. Во сне он перебросил через него ногу, так что теперь они лежали слегка переплетено. Несколько секунд он позволил себе полюбоваться расслабленных лицом мужчины. Сейчас, без его привычных хмурых бровей, Сквидвард выглядел иначе. Следы морщин уже успели коснуться его, но еще не успели испортить. Сейчас он был почти красив. Даже чуть приоткрытый рот и тихое сопение не портило его странной красоты. Сколько ему сейчас? Чуть больше сорока? В таком возрасте у некоторых ещё нет и намека на морщины или иные признаки старения. Он потянулся было разгладить появившуюся меж бровей морщинку, когда Сквидвард открыл глаза, вынуждая его замереть. Несколько секунд они просто наблюдали друг за другом, пока Губка криво улыбаясь не отвёл взгляд, шаря им по комнате в попытках зацепиться за что-нибудь. Когда он вновь перевел взгляд на Сквидварда к тому вернулось его привычное скептически-недовольное выражение лица. На миг Губка подумал, уж не привычка ли вынуждает его строить такие лица, когда Сквидвард сел и одеяло, прежде закрывающее его до самой шеи, упало до резинки трусов. Для мужчины ведущего обманчиво пессимистический образ жизни он не обладал ни пивным животом, ни жировыми складками. Так или иначе это ничего не значило, но его это почему-то удивило. С другой стороны, чего он ожидал? Сквидвард, словно не замечая его терзаний, поднялся и в одних трусах двинулся на кухню. — Завтракать будешь? — не оборачиваясь спросил он и на давая даже шанса ответить, продолжил. — Я готовлю яичницу. Домой в то утро он так и не попал. На работу они пришли вместе, за что заработали подозрительный взгляд Крабса, который судя по помятому виду и красному следу ладони на щеке ночевал здесь. И потянулись рабочие часы. Посетители, крабсбургеры, вечно ворчащий Сквидвард. Это давало идеальную возможность расслабиться и хотя бы ненадолго выкинуть плохие мысли из головы. Он так увлекся, что даже начал напевать, а на лице расплылась знакомая и совсем не натянутая улыбка. Беда пришла оттуда откуда её не ждали. Родители собирались провести день в гулянии по окрестностям и рассматривании видов. Но чего он точно не ожидал, так это того, что когда он будет протирать стол тряпкой, мурлыкая под нос любимую мелодию, они появятся в дверях их заведения. На миг он замер, не зная куда себя деть. Почему-то только что бывшая лёгкой и любимой работа превратилась в балласт и обузу. Он уронил тряпку, застывая возле стола. — Работа уборщика это именно то что тебе идеально подходит, — вместо приветствия отозвался отец, замирая от него в трёх шагах. Что им нужно? Зачем они здесь? Он думал что хотя бы это место будет для него прикрытием. Его домиком. Но теперь они испортили и это. — Мы хотим перекусить, — его сердце ухнуло куда-то в ноги. Только не это, — Так что пусть нас немедленно обслужат. Где же официант? Кажется он моет столы. Даже эта работа слишком хороша для тебя. — Если вы хотите сделать заказ необходимо подойти к кассе! — неожиданно громко рявкнул Сквидвард, ударив кулаком по краю лодки. Родители на миг растерялись, но тут же перестав обращать на него внимание двинулись к кассе. Губка боб, совершенно забыв о столе и оставленной там тряпке, поплелся в сторону кухни. Ноги превратились в вату, а голова в чугунный котел. Неужели это действительно то ради чего они приехали? Неужели они не могут без этого? — Два крагсбургера, — послышался заказ. Но вместо того чтобы тут же принялся за работу он замер уставившись на плиту. — Губка Боб! Губка Боб, черт бы тебя побрал! — он словно во сне поднял голову встречаясь взгляд с обеспокоенными глазами Сквидварда. Он умеет беспокоиться? — Я не могу, — одними губами прошептал он. Сквидвард закусил верхнюю губу, будто бы решая невероятно сложную задачу. — Тебе и не придется, — решительно сказал он, исчезая из окошка. Почему-то после его ухода Губка почувствовал себя ещё хуже. Они никто друг другу. Они даже не друзья. Они работают в этом заведении больше пятнадцати лет, но даже профессиональные отношения у них не очень сложились. Почему же тогда ему так хочется чтобы Сквидвард вернулся? Почему? — Отвратительное заведение! — на весь зал высказался отец, вставая из-за стола так резко, что стул с грохотом упал на пол. — А повар готовит самую худшую стряпню. Такую даже крысы есть не будут. Губка боб хотел зажать уши. Губка боб хотел вновь убежать и больше никогда не возвращаться. Как и тогда. Как и пятнадцать лет назад. Вот только тогда в его жизни не было его. — Почему вы это слушаете? — Губка замер, все так же не шевелясь и не сводя взгляда с плиты. — Вы приходите поесть фирменных крабсбургеров Губки Боба каждый день. И хотите сказать что они вам не нравятся? Толпа негодующе загалдела. — Губка Боб готовит свои крагсбургеры с душой, находя подход для каждого! Из толпы послышались одобрительные возгласы. — И если он решил не готовить для кое кого свою фирменную еду, то дело в клиенте, а не в нем и его способностях! — Да! Точно! Он лучший! — наперебой кричала толпа. Губка боб поднял голову, встречаясь взглядом с карими глазами прежде незнакомого ему человека. Неужели этот мужчина стоящий и выкрикивающий все это ради него тот самый странный и нелюдимый Сквидвард. Тот самый Сквидвард с которым они живут по соседству вот уже пятнадцать лет. Тот самый Сквидвард, что кричал на него и прогонял. Тот самый. Это всё он. И всегда был только он. Губка боб шагнул вперед впиваясь тазовыми косточками в края плиты. Он не мог оторвать от него взгляда. Казалось, если он моргнет то этот непостижимый Сквидвард попросту исчезнет. Продадет. Растворится во лжи. Зачем он притворяется? Почему скрывает настоящего себя? Он протянул руку касаясь стены. Всегда должна быть стена. Они родом из разных миров. Их всегда будет ограждать некая стена. Видимая или невидимая. Она всегда будет. Сквидвард никогда не сможет стать настоящим. Губка боб не сможет притворяться. Они по разные стороны баррикад. Но ведь должен быть выход. Так или иначе Сквидвард исчезнет из его жизни после завтра. Глупо привязываться. Глупо верить что все это что-то значит. Это лишь уговор. И все это бессмысленно. Рука сама собой опадает. Ноги отступают прочь. Взгляд опускается. Нет никакого смысла в этой надежде. Как только родители уедут и договор завершится все вернётся на свои места. — Пошли отсюда. Эти люди ненормальные. А этот тип просто неадекватен. Он должен был продолжить стоять жалея себя за свою слабость и мечты о невозможном будущем. Должен быть отвести взгляд, притвориться что не слышал всего этого. Что эти слова его не задели. Что… — Ты можешь оскорблять меня и мою жизнь, — цедит он, обнаруживая себя в дверях кухни. — Но не смей трогать близких мне людей! Он тяжело дышит, чувствуя, как руки безостановочно сжимаются в кулаки. Он не смотрит ни на родителей ни на, не дай бог, Сквидварда. Он должен замолчать и уткнуться взглядом в пол, но он заведён. Заведён и преисполнен уверенности. Той самой которой у него нет. Той самой которую ему дал он. — Вы заваливаетесь в мою жизнь спустя пятнадцать лет и ведёте себя так будто все ещё что-то значите для меня или моей жизни. Когда я ушел, то ясно дал понять, что начинаю новую жизнь. Мою жизнь. Вам не нравилось то какой я. Вы этого стыдились. Но я это я. Я такой какой я есть. Все мы такие такие есть, как бы сильно не пытались это скрыть. Последняя фраза вырывается как-то сама собой. Она не относится к родителям и он понимает это. Губка замирает не в силах подобрать нужные слова. Но оказывается что и этого достаточно. — Я и не думала что ты можешь можешь быть таким эгоистом, — словно бы удивлённо шепчет мать. — Если наше общество для тебя так невыносимо мы немедленно уедем. Пошли, милый. Она разворачивается полыхая гневом. Он оскорбил её. Это неправильно. Нужно все исправить. Он шагает вперёд вскидывая руку в попытке остановить её, когда Сквидвард перехватывает его дёргая на себя. — Не смей, — зло шепчет он ему в самое ухо. Губка чувствует, как по телу пробегают электрические импульсы. — Только не после того что ты сказал. Он замирает ощущая себя как если бы его облили ведром ледяной воды. Сквидварда задели его слова. Он разозлен на него. Правильно говорил отец, он должен уметь держать язык за зубами. Опять его слова все портят. Родители выходят прочь из ресторана и зал взрывается аплодисментами. Гости ликуют, кричат. На шум выходит мистер Крабс начиная нести какую-то чушь и привлекая к себе понимание. И только два человека оставались безучастны общему сумасшествию. Губка боб смотрит на дверь за которой только что исчезли родители. Почему-то ему продолжает казаться что сейчас она вновь откроется и они вернутся. Не может быть такого чтобы они ушли навсегда. Даже сбежав сюда он знал, что однажды они вернутся. Сквидвард стоит позади продолжая держать его за запястье. Сейчас Губка не обращает на это внимание. Этот момент наступит позже. Важно лишь то что вокруг них носится толпа. Галдят и веселятся люди даже не понимающие что здесь происходит. Как мало им нужно для счастья. Буквально ничего. Ничего ведь не случилось. Вообще ничего. Когда то в прошлом он мечтал о свободе. Не о побеге, а о настоящей свободе. Он мечтал избавиться от невидимых оков сдерживающих его. Нити ведущие от родителей к его телу и разуму. Они были всегда и побег ничего с этим не сделал. Иногда он фантазировал что однажды наступит день когда оковы падут и он ощутил себя свободным и самостоятельным. Он мечтал о лёгкости. Мечтал о свободных мыслях. Мечтал что вдохнет полной грудью и улыбнется миру победителем. Мечты. Сейчас стоя у плиты и делая крагсбургер он не ощущал себя свободным. Не чувствовал никакой лёгкости. Скорее наоборот. Дышать стало сложнее. И мысли были забиты лишь произошедшим. Он не ощутил себя свободным. Не почувствовал себя победителем. Скорее наоборот. Родители приехали к нему. К их единственному сыну. А он так… — Ей, Губка, что у тебя за проблемы? Планктон стоял облокотившись на дверную раму и с хитрым видом поглядывая на него. Прежде они редко беседовали на темы отвлеченные от мистера Крабса или ресторана. — Никаких проблем, — в своей привычной манере ответил он, попытавшись улыбнутся. — Да брось, — Планктон махнул рукой, бросив быстрый взгляд на коридор. — Я ещё вчера заметил. Ты какой-то не такой. Я ему говорил. Но черт бы его побрал. Юджин никогда дальше своего носа ничего не видит. Он замер поняв, что заговорился. — В общем. Дело в том фрике за кассой? — Он не фрик! — Губка прикрыл глаза понимая по лицу Планктона, что его просто напросто подловили. Все из-за мыслей. Он не может рассуждать здраво. — Я конечно не спец в любовных делах. Даже наверное наоборот. Но как насчёт просто поговорить? Не думаю, что он откажется тебя слушать. Губка промолчал, рассматривая жарящуюся котлету. — Ладно, давай уж. Вы молодежь больно уж из всего раздуваете трагедию. Планктон усмехнулся каким-то своим мыслям и подмигнув ему на прощание двинулся к Мистеру Крабсу. Как будто они пример идеальных отношений. Сто лет враждуют, умудряясь еще и попутно состоять в каких-то отношениях. Ну разве это тот пример на который стоит равняться. Да и в чем смысл. Кажется их уговор закончится даже раньше чем они поладят. Он надеялся протянуть этот особенный момент подольше. — Зайдешь? Они замерли у начала тропинки ведущей к домику Сквидварда. Как же заманчиво звучало это приглашение. Как же сильно он хотел дать положительный ответ. — Вроде как все закончилось. Тебе не нужно это продолжать, — он отвёл взгляд. Кажется это начинало входить в привычку. — Плевать на это. Ты хочешь зайти? Зачем он это делал? Зачем спрашивал? Зачем оттягивал неизбежное? Не хотел становиться тем кто все разрушит? — Не думаю что это имеет смысл. Я… — Губка боб, — неожиданно рявкнул Сквидвард совсем как в старые времена. Только из-за этого сходства Боб поднял голову и их взгляды встретились. — Мне плевать на уговор и на все остальное. Ты, только ты. Здесь лишь мы. Ты хочешь остаться у меня? Он облизал губы, чувствуя как нарастает тревога. Зачем он давит на него? Зачем все это делает? Почему никак не отстаёт? Зачем ему слышать этот прямой ответ. — Да что не так?! — кричит Сквидвард и Губка боб отшатывается. Сквидвард тут же меняется в лице. — Прости. Я не хотел. Не хотел тебя пугать. Я просто думал, что после всего ты не захочешь оставаться один. Вот и все. — Я заскочу проверить Гэри, хорошо? Это было эгоистичное желание продлить момент их расставания ещё хотя бы на миг. На краткий миг длиною в ночь. Сквидвард давно спит, вновь закинув на него свою руку. Будет ли он и без него продолжать так делать? Изменится ли хоть что-то когда весь этот фарс прекратится? Имеет ли вообще смысл думать об этом? Он бредёт по коридору потирая глаза. Почему-то он никак не может вспомнить что-то важное. Но только что? Он спускается по лестнице по привычке ведя пальцами по поручню деревянной лестницы. Он описывает указательным пальцем каждый завиток. Это ежедневный обряд. Почему-то эта лестница делает его спокойнее. Она на его стороне. Он хихикает тут же замирая. Только бы отец не услышал. Но криков и громкого топота не слышно и он позволяет себе облегченно выдохнуть. Он заканчивает поручень и опустив голову входит на кухню. Сегодня все будет хорошо. Он все предусмотрел. — Ты опоздал, — отец сегодня не в духе. Это плохо. Наверняка что-то с работой. — Неужели спустится по лестнице это такой сложный путь? Или ты настолько особенный, что и тут не можешь повести себя как нормальный человек?! Он кричит. Он всегда кричит. Хочется закрыть уши руками, крепко-крепко зажмуриться и спрятаться где-то далеко-далеко. Лишь бы не слышать его. Но если он попытается закрыть уши это разозлит его ещё больше. Он взбесится и запрет его в комнате для тряпок чтобы не видеть до вечера. Тряпки конечно компания куда лучше чем он, но там очень грязно, тесно и грустно. Он чувствует себя забытым. Раньше, они закрывали его там и ходили рядом, притворяясь что не слышат его криков. Они часто в его детстве игнорировали его. Словно бы его не существовало. А потом что-то случилось и игнорирование которые казалось ему пыткой сменилось на настоящий кошмар. У игнорирования был плюс. Им было плевать на него. Он смог разговаривать со швабрами, сколько угодно улыбаться и смеяться. Он мог быть Губкой Бобом, а не Робертом Гарольдом Спанчбобом. Жизнь была проще. — Я слышал ты получил четверку по математике, — он замирает, чувствуя как перехватывает дыхание. — Стойка! Ноги подгибаются моментально. Он принимает планку не задумываясь. Он знает что если не будет повиноваться будет хуже. Гораздо хуже чем быть закрытым в чулане. Чулан это чудесное место. Там хотя бы нет отца. Он едва не падает, когда ему на спину падают тома книг. — Это ты выучишь к следующей нашей встречи. Если я узнаю что ты получил ещё одну четверку и опозорил меня, пеняй на себя. Милая, через час в чулан его. Он уходит, громко топая стальными подошвами армейских ботинок. Ночью читать книги невозможно. Ничего не видно. А луна как назло закрыта облаками. Он плачет и просит чтобы тучи разошлись, чтобы отец отстал от него, чтобы его спасли. Но весь мир считает его чудаком. И именно из-за этого отец так сильно злится. Он во всем виноват. Если бы только он мог стать нормальным. Он всхлипывает, размазывая ладонями слезы и все просит и просит. Но никто так и не приходит на помощь. — Губка боб, — кто-то его тормошит. Это не отец. Он бы его так не назвал. Никогда. Он открывает глаза чувствуя, что мир застилает жидкая пленка. Похоже, он плакал. Слезы признак слабости, говорил когда-то отец. Он помнил тот день. Математику он так и не выучил. Отец надавал ему оплеух и оставил кучу синяков. Некоторые очень долго не сходили. Он скользит рукой по телу, замирая чуть ниже левых ребер. Вот здесь. Большой, фиолетовый. Каждый раз когда он его видел ощущал себя ещё большим неудачником. Отец запрещал ему жалеть себя. «Ты сам виноват в своих бедах, а потому если хочешь кого-то винить — вини себя» А ведь он верил ему. Он понял что ошибался к только спустя пять лет. Ещё три ушло на план побега. Несколько месяцев он добирался до сюда. Нашел работу. Купил дом. Все так завертелось. Почему же именно сейчас? Почему прошлому понадобилось догнать его именно сейчас? Когда он наконец счастлив. А счастлив ли он? — Сквидвард, ты счастлив? — прошептал он, не глядя нащупывая руку мужчины. — Смотря, что считать счастьем, — почему-то Губке показалось, что он слышал в его сонном ещё ото сна голосе намек на улыбку. — И что считаешь счастьем ты? — Губка провел указательным пальцем по тыльной стороне руки Сквидварда ощущая как по чужой руке бегут мурашки. Несколько секунд он молчал. Имел ли смысл этот разговор? В последнее время он все чаще начал задумываться о смысле. А есть ли смысл думать о смысле? — Счастье для меня это спокойствие. Возможность заниматься тем что нравится. И может быть признание, которые я получаю занимаясь любимым делом. Думаю, ты понимаешь. Понимает ли он? Может быть. — Мы разные, — все же произносит Губка боб, чуть скашивая взгляд. Сквидвард смотрит прямо на него. В утреннем ещё не полностью вставшем солнце это выглядит особенно интимно. Что вообще сейчас происходит? — Да, — соглашается Сквидвард, не сводя взгляд и кажется даже не моргая. — Я не могу быть таким как ты. Не могу притворятся нормальным, — что он делает? Убеждает Сквидварда что они не подходят друг другу? Зачем? — Ты не должен. Ты совсем другой. Ты особенный. Я не могу быть таким как ты. А ты не можешь быть таким как я, — абсолютно спокойно соглашается мужчина. Почему-то ему начинает казаться, что его заманивают в ловушку? — Почему же тогда.? — он молчат сам не до конца понимая что именно хочет сказать. В голове миллион мыслей. Миллионы тем и слов которые нужно сказать и обсудить. Но вместо этого они тянутся к друг другу соединяясь в каком-то чересчур эмоциональном поцелуе. Поцелуе наполненном ворохом недосказанных слов и невысказанных обещаний. Между ними годы непонимания и неприятия. И все это остаётся витать в воздухе пока они целуются наплевав на стороны и барьеры. До тех самых пор пока трель будильника не возвращает их в суровую реальность жизни. — Боже, да ты я смотрю совсем раскис, — Планктон встаёт рядом с ним, заглядывая ему через плечо. Удивительно, но они почти одного роста. Сегодня он выглядит необычайно довольным. На его лице блуждает какая-то странная улыбка. Но Губке Бобу на все это плевать. Он погряз во всей этой ситуации. — Давай, поделись и дядя Планктон даст тебе совет, — не унывает Мужчина поворачиваясь к нему в пол оборота. Теперь не возможно притворяться что его нет и Губка смотрит на него цепляясь взглядом за черную футболку с изображением краба. Почему-то это кажется невероятно комичным. — Где мистер Крабс? — У него ежедневный сеанс любования собственными накоплениями. Деньги он пересчитывает, — поясняет Планктон ловя его вопросительный взгляд. — А если бы он выбирал между тобой и деньгами, чтобы он выбрал? — этот вопрос был достаточно откровенным чтобы Планктон послал его и ушел потешаясь над ним ещё месяц. Но Планктон почему-то прищуривается сменяя его внимательным взглядом и усмехнувшись отбрасывает зеленую челку с лица. — Дам тебе совет. Просто потому, что есть в тебе что-то такое. Не ставь перед мужчиной выбор. Особенно когда он касается тебя и его любимого дела. Даже если это не приведет к окончанию отношений это встанет между вами. Ты должен позволить ему эту небольшую вольность. В конце концов они же считают что именно они главные в отношениях. Пусть так и думают. Планктон усмехается чуть наклоняя голову и возвращая челку на положенное ей место перед черной повязкой. Губка боб не знает что находится под ней. Да и вообще, если кто из ныне живущих людей и знал правду то только мистер Крабс. Глупость забивать себе этим голову. Это чужие отношения. Он не может разобраться в своих, куда ему ещё чужие проблемы. Да и у них в последнее время все больно гладко идёт. — Ну так что. Мой совет тебе подошёл? — не унимается Планктон, пытаясь вернуть себе его внимание. — Не особо, но спасибо, — он опирается спиной на плиту и размышляет о смысле их разговора. В последнее время он слишком много размышляет. — Как вы преодолели барьеры между вами? — все же спрашивает он, осторожно поглядывая на Планктона. — Ну… Мы не совсем их преодолели. Просто у нас есть части нас которые соприкасаются. Смотри. Я понимаю к чему ты ведёшь. Но ведь все мы состоим из разных частей. И не может быть такого чтобы хотя бы одна или скажем так три части не соприкасались друг с другом. Просто нужно найти эти общие грани и использовать их. — А что делась с теми гранями, которые у вас совершенно разные? Прямо таки противоположные, — он понимает что второго такого разговора у них уже не будет и если он не выскажет все сейчас, иного совета не дождется. Планктон мнется, закусывая край губы. — Ничего ты с этим не сделаешь, — Губка Боб подскакивает как ужаленный, поворачиваясь к Мистеру Крабсу стоящему на пороге кухни скрестив руки на груди. — Нужно просто принять их и смириться с ними. А если этого не сделать нет никакого смысла даже в обычном общении с этим человеком. А теперь марш за работу! Планктон с мистер Крабс уходят оставляя его один на один с новыми мыслями и заказами. Он фабрикует новые крабсбургеры на время почти полностью отвлекаясь. Что он имел ввиду? Принять разные грани их личностей? Но как? Как можно смириться с тем что они части разных миров? Сквидвард хочет быть нормальным человеком. Хочет чтобы общество его поняло. Губка боб хочет противоположного. Ему нравится быть Губкой Бобом. Ему нравится то что он не такой как все. И ему все равно что думают о нем все остальные. Он не может стать нормальным, и сам Сквидвард это знает. Кажется именно это он имел ввиду тогда утром. Но почему же тогда он поцеловал его? Если и сам знал что это бесполезно. Губка боб ударяет кулаком по плите отбрасывая лопатку прочь. Черт. Он запускает руку в волосы и чуть тянет их пытаясь вернуть себя в реальность. Старая привычка ещё со времён чулана. Он должен что-то с этим сделать. Почему-то единственная идея пришедшая в его разум была избежать их встречи. После работы он поскорее убежал прочь в противоположную от дома сторону. И до самой ночи бродил по улицам пока темнота не сгустилась до такой степени, что он едва смог добраться до дома. Гэри на миг поднял голову почти сразу же возвращаясь ко сну. В его миске была еда. Дома порядок. Кажется он здесь не первый посетитель. Губка падает на кровать ощущая себя не в своей тарелке. Он у себя дома. Здесь тепло и спокойно. Должно быть. Он ощущает себя не на своем месте. Ему одиноко. Кто бы мог подумать что спустя сколько лет он будет скучать по присутствию в кровати чужого мужчины. Он ворочается пол ночи пытаясь уложится всеми возможными способами. Но сон так и не приходит. Он лежит глядя на темноту точно зная где находится интересующий его дом. Если бы он сейчас пришел к нему, какой была бы его реакция? Впустил бы он его? Прогнал бы. Или он спит как нормальный человек не забивая голову пустой чушью. В окружении подобных мыслей он и провалялся до утра. Как только над горизонтом начало подниматься солнце он чересчур резким движением отключил будильник едва не уронив его с тумбочки. Садясь на кровати он чувствовал себя совершенно разбитым. Виски пульсировали. Мозг протестующие выл от невозможности отдохнуть. Но сопротивляясь желаниям тела лечь и умереть он кое-как собрался и вывалился из дома. Он, на ходу пытаясь взбодриться, доковылял до дорожки ведущей к домику Сквидварда. Стоит ли ему подойти? Постучать. Просто посмотреть на него. Убедиться, что это задело лишь него. Отец не любил проявление чувств. Он был против самого понимания любви и нежности. Но ведь ты больше не с ним. Тихо отозвался голос где-то глубоко внутри него. Губка боб поморщился, продолжая наблюдать за темным окном чужой спальни. Что, если Сквидвард тоже против навязчивости и чрезмерной эмоциональности? Что если.? — Иди уже сюда, недоразумение, — раздался привычный ворчливый голос и только сейчас губка боб понял что в темноте раннего утра попросту не заметил, когда Сквидвард начал наблюдать за ним. Он помялся не решаясь ступить на тропинку. — Серьезно. Сейчас гребные три часа утра. Иди уже сюда, я не могу из-за тебя нормально заснуть! Губка застыл не в силах поверить в то что только что услышал. Сквидвард признался что не может заснуть. Значит ли это что ему с ним спокойнее? Черт, сейчас слишком рано чтобы думать, решает он и почти бегом бросается к темному дому. На работу они опаздывают. Причем безбожно. Почти на два часа. Мистер Крабс рвет и мечет. Планктон, почему-то всегда оказывающийся там где происходит самое действие, скачет рядом все время повторяя что если Крабс дал бы ему рецепт он бы приготовил отличный крагсбургеры. На это заявление Крабс рассвирепел окончательно и они, позабыв о Сквидварде и Губка Бобе, переключились на выяснение своих личностных отношений. — В каких мы отношениях? — спрашивает Губка. Сквидвард поворачивается к нему в пол оборота, одновременно наблюдая и за залом и за ним. — Не знаю. Сегодня они целовались до тех пор пока отложенный уже в четвертый раз будильник не свалился с тумбочки, окончательно возвращая их в реальность. Сегодня он позволил себе касаться его лица, шеи, груди. Он касался его и не мог поверить, что все это реально. — Не знаешь? — Губка Боб поднял взгляд, выразительно поднимая вверх левую бровь. Но улыбка вновь поселившаяся на его лице полностью портила скептический образ. Сквидвард хмыкнул выражая понимание и на миг отвернулся, обслуживая пару, все время смеющуюся в полный голос. — Все это реально? — все же спросил Губка Боб чувствуя, как напряжённость против воли возвращается. Почувствовал это и Сквидвард. — Настолько, насколько ты сам в это веришь, — загадкой отозвался Сквидвард. И с каких пор это он стал таким философом. Никогда прежде Сквидвард не говорил загадками и не строил из себя горе-романтика. Так что же изменилось? — Я серьезно. — Я тоже. Губка боб, ты понимаешь что спрашиваешь то, на что у меня нет ответа. Если хочешь придумай ответ сам. Но скажи честно тебе он вообще нужен? Нам давно не шестнадцать, — он на миг прервался, пробивая очередной заказ. Губка воспользовался этой паузой чтобы положить на плиту новые котлеты. — Все эти отношения и разборки далеко не главное. Не стоит забивать этим голову. — Ты считаешь это не важным? Сквидвард нахмурился сильнее чем обычно, похоже догадываясь к чему это ведёт. — Я так не считаю, хорошо? — Если тебе интересно, я тоже не считаю то, что между нами происходит неважным, — все же пояснил Губка спустя почти минуту. — Я это ценю, — Сквидвард повернулся к нему всем корпусом и на миг улыбнулся широкой настоящей улыбкой. И почему-то это говорило больше чем любые слова. Планктон, стоящий на входе в кухню, усмехнулся наблюдая за этой картиной и по привычке тряхнув головой, откидывая челку, двинулся в конец коридора.