Гамбит

казуха делает ход. играть с самим сегуном все равно, что ходить по тонкому лезвию. или по канату, потому что внизу растилается бескрайней космос; когда проиграешь, тебя ждет лишь небытие, а не смерть. долго-долго будешь падать вниз, но так и не достигнешь истины, так и не разобьешься о толстое донышко бутылки, в которой находишься, потому что стекла вокруг — лишь мираж, не более. эи очень хорошо выстраивает иллюзии, если захочет. очень занимательно играть с самим сегуном в шахматы: есть в этом что-то рисковое, потому что райден эи, честно, так себе правитель, но воин или стратег — хоть куда. есть в них что-то общее с сангономией кокоми, хотя казуха и ее знает если бы через третьих лиц. третье лицо, кстати — люмин, через нее проходят все знакомства, но люмин сейчас нет, да и кокоми тоже, зато есть райден эи, которая смотрит на шахматную доску в некоторой степени с задумчивостью. казуха улыбается: он, вообще-то, тоже не так прост. ну что, великий сегун, как будете выкручиваться? казуха сходил гамбитом для того, чтобы поставить ей шах. — не знала, что ты так умеешь. — думать? — нет. жертвовать другими ради победы. это должно быть шуткой, но эи любую шутку превращает или в жизненный урок, или в повод уйти в эвтюмию еще на пятьсот лет. казуха шутит: он будет ждать хоть тысячу, но эи не смешно. эи говорит, что через тысячу лет он будет похоронен под кленовым деревом, его могила будет усыпана багряными листьями, а сталь катаны заржавеет от времени. эи говорит, что через тысячу лет от казухи останутся только кости, а плоть его растворится в земле инадзумы. казуха отвечает: — коли наша наруками огосе и есть олицетворение инадзумы, то я не против раствориться и в ней. эи делает ход: его, в общем-то, можно назвать нейтральным. — не говори ерунды. я к тому, что через тысячу лет от тебя ничего не останется. только кости. — кости — это уже хоть что-то. значит, часть меня все-таки останется с вами. — тебя не переспоришь. не понимаю, это ты только со мной такой дерзкий? — для чего вы живете, сегун? взгляд эи становится печальнее. она ходит ладьей, и кажется, будто всем своим видом она говорит о том, что находится не _здесь_. вот уж ирония: эи, кажется, и сама не знает, для чего ей такая долгая жизнь. макото вознесла ее до статуса богини, вечность в плане жизни ощущается как самое типичное клише в легком романе, который так любит яэ мико: ты теперь богиня, эи, но когда умирает реальная правительница цивилизации, ты становишься просто заменой. замена огромного механизма, маленькая шестеренка; эи медленно хлопает ресницами, в желтушном свете лампы она кажется не настоящей. — если ты можешь жить вечно — ради чего ты живешь? между ними — шахматный этюд; казуха или выиграет, или добьется ничьей, но выиграть у самого сегуна сложно, если не знаешь ее подноготную. когда-то и сам казуха не знал, для чего жить, но он существо не вечное, ответ нашел быстро; эи ищет ответ пятьсот лет в своей эвтюмии, с ног на голову переворачивает свою психику, выворачивает себя наизнанку так, чтобы оболочка болела _вечность_, но так и не находит ответа. бессмысленное существование давит и сковывает. казуха знает ответ: эи живет, потому что так суждено, но не спешит раскрывать ей партию. в воздухе застывает эндшпиль, эи смотрит на полупустую шахматную доску и ходит по центру — и цуга ей не избежать. цейтнот ощущается как статичность, самое настоящее застывшее время — эи с удивлением отмечает, что в голове у нее пусто за долгие тысячи лет. сотканная сплошняком из навязчивых мыслей, напряженная до физической боли, она удивленно осознает, что человеческое бытие — самое обычное — благословение, а не пытка. — что бы ты сделал в первую очередь, если бы ты жил вечно? — убил бы себя. — в вечности есть смысл, казуха. ты не умрешь, сколько бы раз не делал харакири. так что бы ты сделал? — наверное, провел бы эту вечность с вами, великий сегун. это почти как самоубийство. — хуже в сто крат. — весьма. вместо шахмат на доске райден эи видит человеческие фигуры. казуха делает шах. — если бы я мог жить вечно, я бы жил ради вас. — хорошо, что твой век не долог, каэдэхара казуха. он улыбается мягко, со всей своей нежностью, невысказанной, неозвученной, неувиденной. он улыбается мягко, пока эи, как в замедленной съемке, наблюдает за тем, как умирает самая сильная шахматная фигура в партии. райден эи наблюдает за тем, как умирает королева.