Мы память. Мы звёздная память друг друга.

Лорд Орсо, Ким Хонджун. Для мира современного, для мира прошлого и скорее всего, для мира ближайшего будущего его имя являлось синонимом гениальности, прорыва, бесстрашия. Почти пророк, почти мессия. Человек величайшего полета мысли и смелых планов, утопист и мечтатель, умеющий превращать свои грезы в реальные объекты, детали работающих машин. Как прорицатель, он читал звезды и понимал, как устроен космос, без робости шагая по Млечному Пути, выстланному небесными светилами. Его легкой рукой выкладывались по камушкам новые тропы для развития человечества, он пускал ступени прогресса в небо и, не глядя под ноги, шел первым – выше и выше, за границы галактик, за грани реальности. Ловя пальцами струны Вселенной, он играл только ему понятную музыку, нотами ложившуюся в ясные для него формулы. Гениальнейший астрофизик, исследователь и ученый. Ему принадлежало рекордное количество патентов и изобретений, новое топливо для лайнеров дальнего космоса, безинертные двигатели выпорхнули из-под его рук, давая шанс людям рваться в глубины созвездий и возвращаться живыми. Но величайшим проектом всей его жизни, да и всего человечество, считался Селест «Аврора». Даже сам термин – селест – ввел лорд Орсо. Понятное по своей этимологии, слово было связано с небесными телами и звездами разной величины, но в сути своей содержало ядро будущего. Планеты – а их уже было несколько к тому моменту, когда в отчаянную голову изобретателя-астрофизика пришел этот проект – голодали. И дело было не в пищевом голоде, нет. Не хватало энергии, а от этого – шли остальные проблемы, и голод пищевой тоже, а также упадок медицины, рождаемости, прогресса. Энергоресурсы скупались в безграничном объеме у других рас, которые, честно сказать, наживались на проблемах человеческого мира. Огромные цены ложились на людей почти непосильной ношей. Сам Хонджун рожден был не на Земле – точнее, не на одной из ее версий. Появившийся на свет в Урановых шахтах, в которых разрабатывались радиоактивные источники энергии, он с лихвой ощутил на себе всю нехватку ресурсов – питания, медицины, простой жизни. Когда в твоем родном городе ты – один на десять выживший младенец, то с первых шагов ощущается зыбкая рябь, стирающая будущее прямо на глазах. Человеческий вид боролся за выживание. Хонджун тоже боролся за выживание – своё личное. Попробуй выжить на планете, которая похожа на кусок урановой руды, фонит так, что волосы лезут стабильно, а слово «здоровье» встречается только на плакатах и в пособиях. Ему… повезло. Он всегда говорил это репортерам, открыто и без утайки, ему просто – повезло. Повезло родиться и выжить, повезло, за счет своего ума, пробиться в Университет Космокорпората, а оттуда – все выше и выше, в Лигу Астрофизиков. Ведь он знал, знал сколько мальчишек и девчонок с Урана и других умирающих планет, входящих в состав Космокорпората, грызут ядерный гранит науки и всеми силами стараются получить высший бал, чтобы их заметили и приняли. Он видел сотни этих погасших глаз, отчаявшихся вырваться из тени урановых или угольных, или каких-то других шахт. Ему повезло, угадать, понять подвох последнего задания, решить его не так, как решили остальные, проявить себя второй раз в жизни. Первым разом было то, что он просто выжил, когда родился. И вот, спустя шесть лет обучения, Ким Хонджун уже – курсант Академии, с блестящим будущим и отглаженной формой. Его портфолио можно было только позавидовать, а на горизонте маячили перспективы. Космокорпорат, центральная система управления человеческими планетами, правительство, высоко ценило его успехи и таланты, поэтому, несмотря на значительную разницу в возрасте с остальными своими сокурсниками, а Хонджун был старше, он получил разрешение на обучение в Академии. Эти годы дали ему отличное подспорье для экспериментов и изобретений, и его имя стало мелькать в новостях. Космокорпорат любил баловать золотых своих ученых. И в 26 лет – возмутительно рано! – Ким Хонджун, еще не имевший титула лорда, отправился в свою первую экспедицию, на поиск феномена органических – или живых, как их еще называли – звезд. Тогда и начался новый виток в его ученой карьере. Органические – живые – звезды не были звездами в прямом понимании. Мечущиеся по космосу пульсирующие сгустки энергии имели хаотичное движение, непрослеживаемую траекторию, ловко ускользали от исследователей. Именно это поведение и натолкнуло Хонджуна на то, что они имеют дело если не с живыми организмами, то с чем-то сродни этому. А еще звезды защищались. И при попытке поймать их в энергосети могли запросто обесточить лайнер на несколько часов или же дней. Лучшая защита – это нападение, но это был закон ЖИВОЙ природы, камень, сколько бы ты за ним не охотился, атаковать не будет. Тогда Хонджуном была продумала система наблюдения, безконтактная, ненавязчивая, он просто наблюдал за живыми звездами, вел их статистику, записывал характеристики и особенности, каждой звезде давал свой номер – или даже имя. Самой «общительно» как раз-таки оказалась Аврора. Яркая органическая звезда с ровным энергетическим импульсом, она не сбегала при приближении лайнера, зависала, пока ее рассматривали по приборам и иногда словно посылала сигналы, мигая. Звезды… перемигивались. И Хонджун подумал, что у них очень даже может быть свой язык. Они были сродни пчелам, те рассказывали что-то своим сородичам, танцуя, звезды же хаотично мигали, предупреждая об опасности или же заставляя лайнеры остановиться и не подходить ближе. Именно во время этой работы, работы над средством общения с органическими звездами, Ким Хонджун и познакомился с Эйдо Орсо, коллегой-астрофизиком, тоже ученым, работающим со звездами. Лорд Орсо, Чон Эйдо, был немного старше, окончил ту же Академию Космокорпоратов, посвятив все свои работы изучению органических сгустков энергии. И рвение Хонджуна не прошло мимо него. Хонджун и сам не заметил, как из коллег они стали друзьями, а после – супругами. Смешно сказать, он и брачный контракт подмахнул, когда Эйдо подсунул ему его вместе с бумагами из лабораторий. Немного рассеянный, Ким кивнул, подписал и не понял, почему коллега так счастливо улыбается. Внимательно почитал подписанный им документ. Но возмущаться и отказывать от подписанного не стал. Эйдо ему… нравился. Был симпатичен, как мужчина, был интересен, как коллега и ученый. А если это взаимно – то почему бы и нет? С новым статусом замужнего человека, Ким Хонджун получил и титул мужа, теперь к его имени в документах всегда стояла приписка лорд Орсо. По началу это его ужасно смущало, но Эйдо всегда логично раскидывал плюсы и минусы. Плюсов оказалось больше. Лорд Орсо и его семья относились к элите, а значит и ресурсов для исследований теперь было больше, и бюрократии меньше. У Эйдо был младший брат, тоже лорд Орсо, Чон Уён, посвятивший себя ботанике. Смешливый, громкий, саркастичный и любящий вводить Хонджуна в краску. Узнав, как именно они стали мужьями, Уён чайкой хохотал минут пять, захлебываясь словами, хлопая себя по коленям и причитая: - То есть ты, то есть ты… ты просто… ха-ха-ха, ты просто, я не могу! Эйдо, он просто ПОДПИСАЛ? - Ну, да, - пожал тогда плечами Эйдо, обнимая уже на тот момент мужа, который краснел и не знал, куда деть глаза. - А читать не пробовал, Хон? - Я… - и посмотрел на Эйдо, тот был выше на голову. – Я тебе просто доверял всегда относительно бумаг. - Ты читай, что ли, хоть иногда, а то он тебя потом в рабство продаст, - хихикнул Уён, - а ты добровольное подпишешь. - Ни за что! – категорично помотал головой Эйдо, обнимая Хонджуна сильным кольцом рук. – Это мой гений, мой, мне надо, мне больше всех надо. - Твой-твой, - пробормотал Хонджун, смущаясь окончательно. Уён на это только умилительно захихикал. Он доставал Хонджуна каждый раз, когда они вообще сталкивались. Сам Уён в отношениях не был, предпочитал общаться с любыми видами растений, от хищных до паразитических, только бы не с людьми. В своей сфере он тоже был гениален. Помог, к примеру, вывести новые агрокультуры, которые давали по три, а то и четыре урожая в год, при небольших затратах на обработку почвы и орошения, что и делало продукты дорогими. Теперь позволить себе хлеб могло больше людей. Он же переработал некоторые лекарственные препараты растительного происхождения, опираясь на опыт других рас, чтобы подогнать их под иммунитет человеческой расы, к примеру, красные водоросли с марса отлично замедляли рост раковых клеток. А небольшая поросль мха с туманных созвездий Андромеды улучшала репродуктивность. Просто никто, кроме Уёна, в это почему-то не лез. А Уён полез в самые джунгли, дословно. На поприще исследования лекарственных растений он познакомился и подружился с многопрофильным врачом. Кан Ёсан работал не только с людьми. Полукровка с титана, что было редкостью – выживший полукровка! – освоил не только медицину людей, но и мог оказывать медицинскую помощь некоторым другим расам. Хонджуну Ёсан нравился. Не в том смысле, как Эйдо, конечно. Просто с Каном было… просто. Он внимательно слушал, кивая на каждую завершенную фразу, записывал, чтобы не переспрашивать. А самое главное, никак не отреагировал на то, каким способом эти двое стали супругами. Ну, стали и стали, вот вам витаминки. Еще одним важным человеком в жизни и работе Хонджуна был командор Чхве Чонхо. Собранный, серьезный, с военной выправкой и несколькими наградами, он со сдержанным уважением относился к обоим лордам Орсо – к Эйдо и Хонджуну – с которыми непосредственно и работал, обеспечивая бесперебойное функционирование экспедиционного лайнера. Система «Утопия», в которой непосредственно и проводились тогда наблюдения за органическими звездами, находилась довольно далеко от основных баз Космокорпората. Уён и Ёсан – оба – работали в системе «Новый Мир», поэтому виделись вживую они редко, но чаще – собирались в конференц-зале, обсуждали новости, Уён делился своими экспериментами, восторгался новыми исследованиями альфиров – особого вида растений, которые обладали сознанием. Ёсан ругался на слабые анти эпидемиологические протоколы и напоминал Хонджуну, что ему надо пить витамины! К сожалению, жизнь на Уране в радиации с рождения не прошла бесследно. Хонджун был невысоким, очень худым и просто валился с ног от частой переутомляемости. Благо, за ним сразу следило двое – Эйдо и командор Чхве. Хонджун ценил их заботу. Он ценил всех четверых, потому это были первые люди, которых он мог назвать друзьями, которые не косились на его урановое происхождение. Кан подбирал витамины, Уён передавал настойки на травах от бессонницы, Эйдо следил, чтобы Хон вообще спал, а Чонхо отвечал за отсутствие лишний нервотрепки на «Утопии». Как говорил Эйдо – гениальность рождается в тишине, поэтому он взял на себя «общение» с внешним миром, дабы Хонджун не отвлекался от проектирования. А проектировать было что. Селест «Аврора». Не имеющий аналогов проект, в котором отвага изобретателя граничила с безумием. Относительно недавние результаты показали, что со звездами можно вести «переговоры», наконец-то отлаженная система общения дала свои плоды. И Хонджун нырнул в этот новый дивный мир, забывая о себе, о реальности, о времени и о витаминах, конечно же. Звёзды могли помочь. Они были согласны помочь! Селест «Аврора» разрабатывался, как огромная синтез-машина, вынесенная за пределы жилых зон галактики. С помощью энергоаккумулирующих камер селеста Хонджун планировал собирать энергию органических звезд, перерабатывая ее в чистую энергию на носителях, которые потом будут отправляться на планеты людей. Это казалось бредом. Это выглядело бредом на бумаге. Хонджун был уверен, что это сработает. Эйдо Орсо верил в гениальность мужа. Космокорпорат не дал добро на строительство такого ресурсозатратного и рискованного проекта ни с первого, ни со второго, даже ни с третьего раза. Только когда лорды Орсо заверили, что все материальные расходы берет на себя их же семья, Космокорпорат, скрипя зубами и недовольно фыркая, подписал нужные разрешения. Инженерные и проектные работы велись почти четыре года. Селест «Аврора» был вынесен во внешние кольца галактики, где лишний раз не ходили никакие лайнеры, кроме патрульных, да и те теперь обходили стороной кипящую стройку. Скелет «Авроры», похожий на скелет рыбы фугу, рос в темноте космоса, подсвечиваемый вынесенными на якоря прожекторами. Ровная сферическая форма, напоминающая каплю расплавленного металла, отблескивала хвостами любопытных комет в панорамных окнах жилых этажей. Пять тысяч человек были отобраны лично лордами Орсо для работы на селесте «Аврора». Инженеры, врачи, техники, пилоты, повара, кажется, энергетики, конечно же, логисты. Необходимость некоторых профессий вспыхивала прямо в процессе стройки – и Хонджун искал. Селест строился частями, кольцами своего удивительного тела. Ядром было хранилище для органических звезд, которые добровольно замерли на месте, давая синхрониировать работу катушек и энергозаборов. Вкруг ядра шло кольцо лабораторий и станций измерений, далее – обживаемое по мене стройки – жилое кольцо. Инженерные отсеки. Порты транспортировки. Хранилища обеспечения. Бесконечное количество коридоров, окон, кают, лифтов, аварийных ламп, ленты кондиционеров, километры труб, огромные гравитоны, держащие людей ровно на палубах, внешние двигатель, держащие сферу селеста в статике посреди космоса. Пока селест «Аврора» строился, лорды Орсо находились непосредственно на его палубах, рука об руку обходя теперь свои владения, результат своих смелых амбиций. - Ты изменишь этот мир к лучшему, Хон, - говорил Эйдо, держа нервно дрожащую от усталости ладонь мужа и заглядывая в его глаза. – Ты слышишь, Хон? Хон слышал, проверял едва ли не каждый винтик лично, едва ли не зубами вгрызался в толщину железных листов обшивки. Работа со звездами была на его совести. С помощью Авроры, звезды, которая выходила на связь легче других, они, люди, смогли проинформировать и другие звезды. И те потянулись к селесту, неравномерно мелькая вокруг. С чего вообще звездам помогать каким-то людям? Хонджун так часто задавался этим вопросом и задавал этот вопрос Авроре. Но та молчала. У звезд не было причин, только действия. Первые результаты были ошеломительны. Синтез энергии, вырабатываемой одной Авророй, без вредя для самой звезды, мог покрыть месячные расходы целой планеты! Конечно, транспортировка носителей была затруднительной. И первые запуски прошли неудачно, но все налаживается в процессе. Селест казался спасением. Спасением мира людей, их планет, их настоящего и будущего. Когда работа селеста «Аврора» встала на более-менее стабильный поток, лорды Орсо решили разделиться. Два творца не могли одновременно находиться на палубах селеста. - Нельзя складывать все яйца в одну корзину, Хон, - уговаривал мужа Эйдо. – Если что-то случится… - Ничего не должно случиться! - Если, милый. Если, - и Эйдо чуть наклонялся, чтобы заглянуть в глаза мужа. – У нашего мира должен быть шанс. Ты – этот шанс, Хонджун. Ты и только ты. Никто, кроме тебя, не сможет найти выход. И Ким Хонджун согласился. Он всегда соглашался с мужем. Улетать было сложно. Ему казалось это роковой ошибкой. Хотя оба, Эйдо и командор Чонхо, оставшийся на командовании, заверяли, что все под контролем. Что это лишь меры осторожности. Команда селеста меняется, те, кто проработал в открытом космосе, будут отправляться домой в отпуск, их будут заменять новые члены экипажа, Хон сможет в любое время присоединиться к шаттлам и навестить мужа и друга. С этой мыслью лорд Орсо Ким Хонджун покинул селест «Аврора» и перебрался в систему «Новый Мир», ближайшую к координатам селеста, чтобы поддерживать стабильную работу своего проекта на расстоянии. На «Новом Мире» работали Ёсан и Уён, поддерживающие друга. И паника, охватывающая Хонджуна в первые месяца, начала спадать. Он изучал статистику, смотрел, как растет поток собираемой энергии, как медленно, но все же решается основная проблема человечества. И все казалось проработанным и стабильным. Все казалось нерушимым, словно так и будет дальше. Эйдо передавал ему данные, Хон координировал, общался с Чонхо, выслушивал его требования и корректировки, спорил с мужем, иногда, редко, но все же сам прибывал на селест, чтобы проверить состояние и настроение органических звезд. Замершая в космосе сфера селеста мигала огнями посадочных портов, подсветками грузовых отсеков, отражала в окнах хвосты комет и тени астероидов. Селест «Аврора» показывал лучшие результаты, ни одни альтернативный источник энергии не давал такого объема, как органические звезды. Представитель Космокорпората даже прибыли на «Аврору» с экскурсией, Хонджун, прибывший вместе с ними, лично вел их по всем коридорам, показывал каждый закоулок, знакомил с лидерами групп – инженерами, логистами, энергетиками, врачами. Огромная система селеста работала отлаженно и стабильно. Пока не рванули топливные баки. Хонджун до сих пор вспоминает этот судьбоносный крах, Судный День, разделивший его жизнь на до и после. Только после – уже не было. В голове звенел голос мужа, взволнованный, обеспокоенный и обещающий, что проблема будет решена: - Не беспокойся, мой гениальный, все будет хорошо. Только не сдавайся. Хонджун сдался. Сдался, когда селест «Аврора» разорвался на сотни обломков, на мгновения последних жизней его экипажа, оборвался трансляцией эха голоса Эйдо Орсо. Замер мертвой тенью, безжизненный и статичный. Он помнит, как зажимал рот ладонями Уён, понимающий, что жизнь его брата оборвалась с последними взрывами на селесте. Помнит, как крепко держал его титанец-полукровка, потому что ноги самого Хонджуна отказывали. Он помнит свои метания, попытки докричаться до Космокорпората с просьбами отправить туда патрульные лайнеры, на селесте были спасательные капсулы, кто-то мог выжить! Космокорпорат остался безучастен. Они ведь изначально взвалили всю ответственность на лордов Орсо. И теперь она невыносимой ношей легла на худые плечи второму, чудом выжившему. Хонджуну снова повезло выжить. И он ненавидел это везение. Ким Хонджун, лорд Орсо и вдовец, мечтал умереть там, на селесте, среди безучастный звезд и безжалостного космоса, в пустоте и вакууме, которые теперь жили в его душе. Против новой реальности он оказался бессилен. Потеряв точку опоры, которой был его муж, Ким Хонджун сдался, склонил голову, принимая град обвинений и критики мирового сообщества людей. Он вернулся на одну из планет, где у Эйдо был дом, их дом, и заперся там, оборвав все связи. Его мечта, дело его жизни, суть всего, к чему он стремился – разорвалось на клочки, будущее человечества растворилось огнями взрывов в темноте космоса, оставив после себя лишь пыль и запах гари. Лорд Орсо, Ким Хонджун, оставался безмолвным и бездвижным, как и его мертвый проект, вот уже ровно семь лет.