Невпопад

Сансет долго и пристально смотрит на неё, но скорее насквозь, прежде чем сказать: — Прости. И Твайлайт напротив сразу съеживается — есть у неё такое свойство: садиться в размере, как любимый свитер после стирки, складываться в саму себя, чтобы стать как можно менее видимой. Наследие старой школы и первых месяцев в новой — косых взглядов, неосторожных слов, крепко сжатых за спиной кулаков. Больше всего на свете Твайлайт боится быть неудобной — ей проще запереть себя в шкафчик, уложить на полки с книгами, тетрадями и журнальными вырезками, чем встать в круг, обратив на себя все взгляды, и высказаться. Должно быть, она долго набиралась смелости. Сансет знает: она не сделала это легче. Понимала, что происходит, но предпочитала смотреть и не видеть. Ни разу не подняла сама эту тему, однако и не отвернулась, не постаралась отдалиться хоть немного. Она не знала, что чувствовать, и до сих пор не знает, а скрючившаяся Твайлайт поднимает на неё влажный взгляд, по старой привычке поправляет очки и роняет на дорожку в саду, покрытую замшелыми каменными плитами, прискорбное: — О. — Да, — Сансет продолжает смотреть, пока не понимает вдруг, насколько это жестоко. Девочки долго ждали этого момента, болели за них обеих и легко поняли намёк оставить их наедине в школьном саду. Какими словами объяснить им, что это не то, чего Сансет хотела? Не то чтобы ей не нравилось проводить время с Твайлайт, часами спорить о каких-то мелочах, связанных с её научными проектами, вместе сидеть в кофейне или купаться в море, нет, это было очень даже здорово, просто замечательно, и иногда получалось забыться, невзначай коснуться губами щеки или заправить за ухо прядь… Твайлайт тоже всего этого не забыла. Она выглядит хуже, чем ёж, которого переехал модный джип. Снова поправляет очки, тихо говорит: — Могу я спросить... почему? — Есть кое-кто ещё, — выпаливает Сансет первое, что приходит ей в голову. Это не то чтобы правда, но и не совсем ложь. Ей искренне жаль, что её чувства такие сложные и что не вышло разобраться со всем самой, как она привыкла это делать. Это было бы намного проще, но над чужими переживаниями она не властна, и вот теперь в и без того запутанные отношения втянута земная Твайлайт... Как тут не почувствовать вину? Ещё недавно она флиртовала с Тимбером в лагере и казалась искренне счастливой. Наверняка если бы Сансет не смотрела на неё так, не проводила бы с ней столько времени, не хваталась так отчаянно за её руку в минуты слабости, Твайлайт бы об этом и не задумалась. Она для такого слишком правильная, слишком... Удивительно, что ей вообще нравятся люди. — Флэш? — отблеск солнца мелькает в заново сползших на кончик носа очках. Какое упрямство. Опять просчитывает вероятности и продумывает свой следующий ход. Кто осмелится рассказать ей, что чувства намного сложнее, чем шахматы? А людей нельзя двигать как фигуры… или, точнее, это не так просто. — Нет, — решительно отрицает Сансет. У неё не получилось с ним однажды и больше уже никогда не получится, пусть даже он с завидной регулярностью пытается пригласить её сходить куда-нибудь вдвоём... ну, после того, как она сказала, что готова быть его подругой, и посоветовала ему перестать ждать. Возможно, Флэш решил, что это намёк. Мальчишки такие глупые! Нерешительный и нелепый, ни капельки он не изменился с того дня, когда они познакомились. Расстаться с ней было единственным смелым поступком в его жизни. Сансет спохватывается — она давно уже запретила себе думать о ком-то в таком ключе, а со временем пропало желание, и теперь злость кажется ей велика, как одежда с чужого плеча. Это всё происходит лишь от желания спрятаться, сбежать хоть в собственные воспоминания от этого долгого, неловкого разговора. Кто бы сказал Сансет, что ей тоже пора перестать ждать? — Но кто тогда? Я никогда не видела... — Твайлайт тоже явно не по себе, и всё же она продолжает спрашивать с решительностью, которую находит в себе лишь в самые важные моменты. — Девочки знают? — Это сложно, — пытается откупиться Сансет, в кои-то веки опуская взгляд. Она смотрит на травинки, пробивающиеся сквозь трещины в камне, и хочет сравнить себя с ними, но никак не находит слов. Верно, растения тоже не разговаривают. Они расчищают себе путь кулаками, пока не окажутся в месте, где могут спокойно вздохнуть. — Я просто хочу знать! — настаивает Твайлайт. Её подводит голос — дрожит и срывается, и Сансет не надо хватать её за запястье и читать мысли, чтобы понять, как же ей хочется сорвать с чужого взгляда пелену и заставить увидеть всё так, как есть, запретить смотреть вечно мимо и насквозь. Всего лишь ещё один злодейский поступок, ещё одна обиженная школьница. Куда бы ни ступала нога Сансет, она везде и всюду сеет страдание. Может быть, так будет проще? — Ты не хочешь, — встаёт и смотрит сверху вниз, как потихоньку прокладывает дорогу по щеке слеза, но не может уйти, не умеет удержаться и не вытереть её кончиками пальцев. Это лицо знакомо Сансет до последней морщинки — оно так часто приходит во снах, в лучших из них можно с нежностью держаться за эту руку, а в худших... Но выражение совсем не то. Твайлайт из Эквестрии всегда знает, что делать. Она уже нашла себя: старше, смелее и не унывает перед лицом любой опасности. У неё в руках все ключи от всех дверей. Эту, земную Твайлайт Сансет долго не могла узнать по-настоящему. А узнав, так и не научилась любить. Она уверена, что выдержит груз этой тайны в одиночку: это меньшее, что она может сделать для своей подруги Твайлайт, которую оставляет на скамейке в парке одну, чтобы спрятаться в библиотеке и с всё тем же томлением в сердце, которое видела в глазах напротив какие-то полчаса назад, черкнуть пару строк принцессе Твайлайт Спаркл.