Курортный роман

Быть снова такой наивной, как Полли, Брукс бы не перенесла. Она сколько угодно может вздыхать об ушедших днях, но факт остаётся фактом: никогда бы больше она не вернулась в купленный на ипотеку домишко, со стен которого снежинками облетала штукатурка, никогда бы не беременела и не рожала бы с завидной скоростью новых спиногрызов. Тот, первый брак снится ей в кошмарах — пусть порой и с ностальгическим привкусом. То, с какой радостью Полли смотрит в будущее на эту кабалу… Нет, у них решительно ничего общего. Брукс слишком опытная для всего этого, она терпеть не может милые мелочи и давно пришла к выводу, что секс, которого ей не хватает в браке, проще купить на деньги мужа, чем требовать у него выучить её эрогенные зоны. У Полли к этому, впрочем, талант — она разбирается интуитивно. Может, это наследие прошлой жизни. Такое большое и тяжёлое, с литой головкой, свисает у неё между ног. Обе стараются туда не смотреть, но Брукс всё равно украдкой косится — с интересом. Надо же, а она сама, как правило, мечтала, чтобы у неё за ночь выросло такое богатство. Может, тогда она могла бы не тратиться на пластические операции и взять власть другим способом. Что поделать, да, она реалистка, ну а миром правят мужчины. Зачем пытаться, если всё равно не получится? Но Полли пытается — быть собой. И у неё получается. Она ощущается птичкой, застывшей на краю гнезда, которой не терпится расправить крылья и полететь, но всё ещё немного боязно. Она уже почти скопила деньги на последнюю операцию, и, конечно, никто из её зрителей не знает. Поэтому она спит лишь с теми, кому может довериться: с партнёршей-моделью, с такой же сентиментальной клушей, с набитой дурой из стрип-клуба. Брукс только таких и нанимает. Брукс не знает, к какой из категорий она относится, но уверена, что никогда ещё так бурно не кончала. И не факт, что её подстёгивает именно чужой взгляд. Нет, это просто курортный роман, не первый и не последний. Полли мечтает стоять у плиты и готовить ужины, а Брукс нужен мужчина, который будет зарабатывать деньги — на неё и на прорву голодных ртов, которую она умудрилась выносить в своём чреве задаром, вот же невыгодное вложение. У них тоже аппетиты хоть куда... Если муж подаст на развод сейчас, все они останутся у разбитого корыта, а Полли, хоть и зарабатывает неплохо, даже сравниться не может с владельцем целого острова. Обжитого и населённого усилиями Брукс, но не будем об этом… Никто не замечает. И только Полли смотрит благодарным взглядом — бёдра у неё пусть и узкие, но совершенно женственные, а мордашка — ну просто прелесть. Гормоны (дорогостоящие, наверное) помогают на ура — Брукс знала женщин с бородой куда гуще. Пусть она говорит всем, что ей нравится покупать секс и не тратить своё время, со временем приедается и это. А в душе у неё всё ещё живёт, должно быть, наивная, сентиментальная дурочка, которая не хотела уходить, даже когда начались побои. У неё есть парочка криво сросшихся рёбер. Она не умерла, но что-то в ней... нет, видимо, тоже просто уснуло, чтобы теперь радостно и неожиданно поднимать голову. Полли умеет красиво ухаживать — она дарит экзотические синие орхидеи, устраивает неожиданные пикники в парке. Брукс привыкла купаться только в бассейне, беречь себя, но Полли романтична и её тянет на дикие пляжи, в неизведанные места, где на песке остается цепочка их следов, а томный закат можно будет распить на двоих, точно бокал мартини. Полли говорит, ей не стоило бы пить сейчас. Она всё-таки готовится к операции. Брукс не знает, верить ей или нет. Переспрашивает: — Ты не будешь скучать? — По чему? — под рассыпавшимися соломенными кудряшками сквозь полумрак тени вырисовывается недоумевающий взгляд. Брукс приходится с резанувшей её самой фамильярностью положить руку собеседнице между ног, чтобы до неё дошло и тревога перечеркнула её лицо костлявой рукой, враз обезобразив. Полли отвечает с непривычной для неё твёрдостью: — Никогда. — Ты не думаешь, — Брукс невольно отступает к свету, нежится в последних солнечных лучах, прежде чем задать этот вопрос, — что тебе стоило бы теперь переключиться на мужчин? Так ты быстрее найдёшь возможность для выгодного замужества и сможешь стать домохозяйкой. — Я — лесбиянка, — с болью в голосе отрезает Полли и надолго замолкает, прежде чем продолжить. Она обидчива и решает тоже целиться на поражение, в чём сложно, по правде, её винить. Брукс знает, что перешла черту. — А ты, почему ты не сосредоточишься на мужчинах снова? Неужели ты не сможешь найти кого-то богаче? — Я, — надо же, впервые за много месяцев слова застревают у неё в горле, никак не найдётся готовый ответ. Брукс не скажет, что она устала. Она ненавидит расписываться в собственном бессилии. И впрямь, что это она? Картонно улыбается, кривится, щурится: — Я подумаю над твоим предложением. Полли в ответ отводит взгляд. Туше. Конечно, уж теперь она точно не станет просить Брукс уехать с ней, что непременно собиралась сделать. Как открытая книга — но всё же они проводят вместе непростительно много времени, тут сложно сохранить под языком дольки загадочности, словно дольки чеснока — оберег от..? Полли не позовёт с собой, не попробует увести за руку, и от этого Брукс даже почти по-человечески грустно. Она пытается наслаждаться их последними днями вместе, но уже не может — надо всем нависла тень разлуки, она омрачает собой даже выходные на роскошном островном курорте. Полли, напротив, ведёт себя как ни в чём не бывало, хотя бы старается. В их предпоследний день она кормит Брукс виноградом с рук и делает бесстыдные комплименты её формам, сопровождая каждый серией смущённых смешков, словно бы присыпая ими, как перцем, любезность, чья неловкость тщательно рассчитана, чтобы не обжечь. У них похожий вкус в аксессуарах, а Брукс знает себе цену, так что она не удивляется, найдя с утра на своей кровати прощальную сумочку. В неё идеально помещаются канцелярские принадлежности, кредитки мужа, ну и, конечно, маленькое и твёрдое сердечко хозяйки, которое не пристало выставлять на людское обозрение. И всё-таки Брукс спрашивает: — Другим тоже достались прощальные подарки? — Другим? — переспрашивает Полли рассеянно. Она как раз закончила наносить солнцезащитный крем, и на носу у неё остался смешной белый мазок, не втёртый с достаточным тщанием. — А, да, конечно... но, — во взгляде у неё сверкает что-то отдалённо напоминающее грусть. Брукс встречает это с удовлетворением, — как видишь, время я провожу с тобой. — Я не ревную, — отворачивается Брукс. — Не подумай, милая, это вовсе не в моих правилах. — А я бы ревновала, — честно признаётся Полли. — Поэтому и не спрашиваю у тебя, с кем ещё ты была. Но я хочу, чтобы ты знала: с тобой мне было лучше всего. — Будешь скучать? — сама не заметив, как это произошло, Брукс уже почти умоляет. Подумаешь, ей тоже... нравится впечатлять. Однако, может быть, на этот раз она переоценила свои силы. Полли, подумав, мягко отвечает: — Я ещё не знаю. А ты? Брукс бы сказать: вот ещё. Сказать: что ты о себе возомнила, солнышко? У неё таких девочек (и даже с членами) что дома, что здесь... Но ни одна из них не успешна настолько, ни одна мечтами не близка так сильно к тому, что Брукс однажды имела, а начав бежать в противоположную сторону, так и не остановилась. Она тоже, в сущности, жалко парирует: — Поживём — увидим. И так они обе знают, что будут скучать. В последний день Полли появляется в аэропорту за несколько часов до вылета. Она предпочитает заранее сдать багаж, все эти десять чемоданов, чтобы потом спокойно устроиться за столиком кафе и насладиться слишком дорогим и недостаточно вкусным кофе. Дней без кофеина: ноль. Праздник жизни кончился, пора возвращаться к работе. Рекламные компании, торжественные приёмы и обзоры на них… Полли не ждёт увидеть здесь Брукс. Брукс не думает, что придёт сама. И вот она здесь — не зная, что сказать, просто опускается на соседний стул. Официант спрашивает: — Как обычно? — может, он и не знает, но уж наверняка догадывается: Брукс приходит сюда, когда ей грустно. Ей нужно много сладкого и углеводов, чтобы рассосалась тяжесть на сердце и образовалась тяжесть в желудке. Это самый мудрый способ борьбы с тоской. — Что, так и не позовёшь с собой? — спрашивает, поглядывая искоса. Ладно, пара бокалов шампанского натощак были лишними. Это всего лишь шутка, и Брукс смеётся раньше, чем слышит ответ, пока Полли смотрит на неё со смесью нежности и тревоги и берёт её нежную лишь благодаря тысяче увлажняющих кремов руку в свои — маленькие и с ярким маникюром. — Я бы позвала. Но я знаю, что ты не поедешь. — Ай, — шутливо вздыхает Брукс. — Это жестоко. А всё-таки я хорошо запомню тебя, Полли. Может быть, ты вернёшься сюда через год? — В мире слишком много прекрасных мест, где я ещё не была, — тянет Полли с грустной улыбкой и тоже смеётся разве что через силу. Сделает ли она видео про свой курортный роман? Мелкие людишки жадны до сплетен, а впрочем, Полли в таких вопросах слишком щепетильна. Она мало кому готова показать себя настоящую. — Но если мы встретимся ещё хоть раз, обещай, что сбежишь со мной. — Обещаю, — не раздумывая, соглашается Брукс. Она знает, что не сбежит. Знает, что они никогда не встретятся.