Любимчик

      Короткие гудки длились недолго – от силы полминуты, – но для Джесси каждая секунда казалась вечностью.       — Алло?       Этот голос невозможно было не узнать, невозможно перепутать. Самый мягкий, самый сладкий голос, какой только есть на свете.       — Алло? Кто это?       — Привет, мам.       На мгновение повисла тишина.       — Джесси?       — Да, это я.       — О боже. Адам!       Послышались какие-то невнятные шорохи, а затем в трубке заговорил знакомый надтреснутый баритон:       — Джесси. Это правда ты?       — Привет, пап. Как поживаете?       — Бывало и лучше, — честно ответил мистер Пинкман.       — Да, понимаю, — Джесси устало откинулся на бетонную стену. — Как там Джейк? Можно его на пару слов?       — Джейк уехал в Лондон с оркестром, слава богу… — На том конце снова раздались шорохи, и, к своему ужасу, Джесси распознал в них рыдания матери. — Джесси, где ты сейчас?       — Говорят, вы хотите, чтобы я сдался.       — Да, так будет правильно. Хватит уже бегать. Тебе нужна помощь. Лучше иди к ним сам. В полиции никто не причинит тебе зла.       Джесси закрыл глаза. Агент Шрейдер говорил ему то же самое. «Ты должен поступить правильно, Пинкман. Запиши признательное видео, сдай Хайзенберга и остальных, и тогда я позабочусь, чтобы больше никто тебе не навредил». Как глупо. И Джесси был глупым раз верил в эту чушь. Теперь Шрейдер со своим горе-напарником кормят червей в пустыне, а он тут, преследуемый и одинокий как никогда в жизни.       — Джесси?       Он глубоко вздохнул.       — Мам, помнишь, мы ездили на пикники много лет назад? К озеру, где было куча уток.       — Да, — сквозь слёзы произнесла миссис Пинкман.       — Я сейчас здесь. Вы сможете приехать за мной?       — Конечно, сынок. Уже выезжаем.       — Да и ещё… — Джесси сглотнул ком. — Наверное, поздно говорить это и вряд ли мои слова будут для вас что-то значить, но… Вы старались. Правда. Не вините себя. Вы самые лучшие родители, которые только могут быть. Простите меня за всё.       Он повесил трубку прежде, чем они успели хоть что-то сказать. Потом до хруста сжал раскладушку и разломал пополам – звонок наверняка отслеживали.       Через несколько минут он заметил, как мистер и миссис Пинкман выходят из дома. Сонные и взволнованные, они трусцой бежали к автомобилю, по пути надевая на себя верхнюю одежду. Джесси стало жаль их. Он знал, что видит родителей в последний раз.       Когда их машина скрылся за поворотом, а следом за ней ещё две, ничем не примечательные, но явно принадлежавшие копам, которые караулили семью Пинкманов сутки напролёт, Джесси наконец-то отважился выбраться из своего укрытия. Залезть во внутренний дворик дома, где он вырос, никогда не было проблемой. В детстве Джесси часто приходил именно таким способом. Причина на то была одна: он не хотел, чтобы родители видели его неестественно расширенные зрачки, покрасневшие глаза, желтоватую кожу и другие признаки употребления мета. Каждый раз, когда его палили на этом, ему было так стыдно. Он очень долго кормил всех завтраками, что завяжет, но неизменно продолжал возвращаться упоротый в сопли. Тут бы у чьих угодно предков нервы сдали.       Ловко перемахнув через каменный забор, Джесси оказался в мамином саду. Она всегда любили цветы, особенно голубые...       Перед дверью он остановился. Нужен ключ, иначе сработает сигнализация. Запасной отец постоянно прятал на крыльце под кирпичами. Джесси принялся рыскать и в конце концов нашёл его.       Дома было всё, как он запомнил: фарфоровые статуэтки на полках, коллекционные издания книг, которые он так ни разу и не открыл, картины на стенах... Некоторые нарисовал сам Джесси. В груди болезненно сжималось от воспоминаний, как мама тщательно выбирала места, чтобы их развесить.       Кое-где в комнатах горел свет – наверное, родители в спешке забыли выключить. Джесси медленно поднялся по деревянной лестнице, стараясь не думать о том, что намеривается сделать. Ограбить собственных отца и мать – низко, даже для него. Но это необходимо. Он не будет брать всё. Нужна лишь штука восемьсот долларов и тогда ему хватит, чтобы начать новую жизнь, вдали от Альбукерке. Своих стариков он больше никогда не потревожит, и рано или поздно даже полиция забудет, что Джесси Пинкман их сын. А если всё получится, то скоро и никакого Джесси Пинкмана не будет. Он возьмёт новое имя, сядет в тачку и уедет подальше отсюда. Возможно, на Аляску. Там устроится на грузовое судно и шесть месяцев в году будет бороздить ледяные просторы, глядеть на китов и белых медведей. Вот что ему по душе.       И для этого ему нужна всего лишь штука восемьсот – последнее, что он возьмёт у родителей.       Сейф находился там же, где и раньше – в шкафу с одеждой. Джесси опустился на корточки и набрал комбинацию – дату рождения Джейка. Мама всегда вводила один и тот же код: на замках, банковских картах, даже на пароле от Wi-Fi. Везде стоял день рождения её любимчика. Джесси нисколько не сомневался, что и в этот раз окажется прав.       Но, к его огромному удивлению, сейф не открылся.       Джесси попробовал ещё раз, и ещё – без толку.       Что же делать?       Предки скоро просекут, что он развёл их, и вернутся с копами.       Он попытался набрать дату рождения отца, матери, тётушки Джинни, которая наверняка умилилась бы, что Джесси всё ещё помнит о ней (как будто он мог забыть). В отчаянии он даже решил ввести цифры от одного до шести и наоборот, но ничего не вышло.       Сука.       Джесси сел на пол и приложился затылком о стену.       Давай, Пинкман, думай-думай.       «Без обид, но шевелить извилинами никогда не было твоим коньком, — вдруг вспомнились ему слова мистера Уайта».       Как же не хватало этого гандона рядом. Его мозги сейчас ох как пригодились бы. Уолтер бы догадался, как открыть эту хренову штуку. Он бы точно что-нибудь придумал...       Но его нет.       Как нет и Хэнка, Тодда, Джека, Майка, Гуса, Гейла, Андреа, Джейн... Скольких там они ещё убили?       Никого нет.       Джесси один.       Взгляд случайно скользнул к противоположной стене. Той самой, с фотографиями. Сперва Джесси не обратил на них внимание. Да и что там могло быть интересного? Наверняка это очередные сто пятьсот снимков Джейка на море, в пиццерии, в парке развлечений, в школьном бассейне, в мамином саду, на толчке... Где его только не фоткали.       Конечно, он же гордость семьи, как-никак.       Джесси невольно хмыкнул. Он любил Джейка. Любил и завидовал ему.       Но, присмотревшись получше, он с внезапно нахлынувшей горестью узнал на фотографиях себя.       Дыхание перехватило, Джесси не поверил собственным глазам.       Подорвавшись с места, он в два счёта оказался у стены. И правда – здесь было всё. Вся его жизнь вплоть до того, как он покинул этот дом. Вот он, ещё совсем мелкий, собирает лего по Звёздным Воинам, а вот играется с соседским биглем Ричи, вот рисует очередного супергероя для собственного комикса, а вот стоит напротив школы с Барсуком и Тощим Питом. Джесси подольше задержал взгляд на этой фотографии. Оба его друга были без своих идиотских шапочек. Барсук уже тогда мог похвастаться немаленькими габаритами, а Тощий Пит был ещё более тощим, чем сейчас. Боже, какие они тут юные. Кажется, мама сделала этот снимок, когда они переходили в седьмой класс. Да, точно. Именно в тот год у них началась химия с мистером Уайтом.       Джесси внимательно разглядывал каждое фото, и, чем дольше он смотрел, тем хуже ему становилось. Неожиданно он вспомнил слова Джейка, сказанные уже очень давно, но по какой-то причине всё ещё обитавшие в его памяти:       — Я – любимчик? Ага, как же. Да родители только о тебе и говорят.       Джесси ощутил солёный ком в горле. Только сейчас он в полной мере осознал: у него была идеальная семья, идеальная жизнь. Он променял их на наркоту.       На глаза навернулись слёзы. Джесси сердито сморгнул их и отвернулся от фотографий.       Абсурдная мысль невзначай посетила его голову. Он почти сразу же отмёл такую возможность, но вдруг... Нет, этого точно не может быть.       Вернувшись к сейфу, Джесси ввёл комбинацию, о которой ранее даже подумать не смел. Пальцы дрожали, словно он что-то принял, и, когда дверца со щелчком открылась, слёзы всё-таки захлестнули его.       День рождение.       Для сейфа, где хранится самоё ценное, что есть в доме, родители выбрали его дату рождения.       Ни Джейка, ни чью-либо другую.       Его.       Видит бог, Джесси ещё никогда не было так больно.       Никогда ещё он не ощущал себя подонком настолько сильно.       Даже, когда убил Гейла. Даже, когда умерла Джейн... Всё это было мелочью в сравнении с тем, что он чувствовал сейчас.       Обокрасть родителей, которые, несмотря ни на что, до сих пор любят его... Какой же он омерзительный. Самый гадкий человек на свете.       Он не заслуживает называться их сыном.       Какое-то время Джесси сидел на полу и отрешённо глядел на деньги. Глядел и понимал, что не может их взять. Если возьмёт, то окончательно разочаруется в себе.       Нет, он не сделает этого. Он добудет оставшуюся сумму, но точно не таким способом.       Джесси закрыл сейф, поднялся на ноги и вытер лицо. Нужно сваливать, пока предки не вернулись.       Перед тем, как выйти из дома, он погасил свет. Не потому, что хотел проявить заботу, а потому, что так учила мама. Всегда выключай свет, когда уходишь – один из немногих уроков, который он запомнил.       А потом Джесси ушёл.