СРЕДИ ЛЖЕЦОВ И ГРЕШНИКОВ

— Это за то, что использовал, лгал и играл на моих чувствах, — говорю, прежде чем отвесить тебе звонкую пощёчину, от которой ты даже на миллиметр не шелохнулся. — А это… Потому что я соскучилась. — торопливо признавшись, приподнимаюсь на носочках и прижимаюсь своими губами к твоим, не давая себе времени на раздумья, чтобы не передумать. На этот раз ты не отталкиваешь, как тогда на празднике у богини Бастет. А наша разношерстная компания пока не спешит никак прокомментировать внезапно произошедшее на их глазах событие с проявлением моих чувств к грешному богу. Но уверена, что каждому из присутствующих есть что нам обоим на это сказать. Когда я отстраняюсь, на твоём лице проносится мириады эмоций. И когда мне не удается разобрать положительные ли чувства вызвал мой поступок или нет, сердце вдруг болезненно сжимается, словно бы его сковали и стиснули в железных путах с острыми шипами. «Неужели ошиблась? Выходит, я обманулась и нафантазировала себе, что это взаимно… А ведь действительно, ты никогда не говорил, что это взаимно и всегда давал понять, что…» Додумать не успеваю, так как твои действия прерывают мои мыслительные процессы. Твоя левая рука оказывается на моей талии и быстро притягивает меня ближе, в то время как правая оказывается на щеке и нежно её поглаживает. От нашей близости у меня перехватывает дыхание и сердце, словно бы найдя в себе скрытые божественные силы, сиюминутно разрушает собственные оковы и, освободившись, заходится в бешеном ритме, что больше похож на наш жгучий и жаркий танец у костра. — Что же ты со мной делаешь? — лукаво и волнующе интересуешься. Не спешу отвечать, залюбовавшись тобой. И стоит мне только задержаться на твоих глазах, что всегда выдают твою шкодливость и игривость, как я тут же начинаю медленно утопать в них, как в зыбучих песках. — Танцую! — срывается с языка, быстрее, чем я успеваю это как следует обдумать. На твоём лице после моего ответа появляется искренняя и счастливая улыбка, что происходит не так часто, как мне бы того хотелось. Томно повторяешь мой ответ, смакуя его как на языке, так и на губах, — как нечто очень желанное и особенное, и затем, резко подавшись ко мне, прикасаешься своими губами к моим. От удивления мой рот слегка приоткрывается, и ты сразу же этим пользуешься, целуя меня уже несколько иначе, чем несколько минут назад. Моё тело обдает приятным жаром и я, не знавшая, что должна делать и как, просто стараюсь повторять за тобой. Отдавшись и доверившись тебе, как впрочем и все наши прошлые разы. — Больше никакой лжи и притворства, моя маленькая и храбрая, аментет. — прервав поцелуй и заключив в нежные объятия, шепчешь мне на ушко, так чтобы слышала только я. Киваю, соглашаясь с тобой и обнимаю в ответ. Внутри чувствуется невероятное облегчение, умиротворение и неподдельное счастье. «Теперь, всё хорошо! Я только надеюсь, что всё это не сон… А даже если и так, то пусть я никогда не проснусь!» — Спасибо, — внезапно благодаришь, и я тут же интересуюсь, за что. — Что поверила и доверилась мне. Помогла вспомнить, каково это чувствовать трепет в груди и страх от потери того, кто стал слишком дорог. Что вернулась ко мне, несмотря ни на что, и простила… За то, что не оставила, — спешишь объяснить, а я вдруг, расчувствовавшись, даже не сразу осознаю, что плачу, пока ты, немного отстранив меня от себя, не утираешь мои солёные и обжигающие слёзы. — Спасибо, что позволил мне познать, каково это, танцевать с тем к кому у тебя есть нежные и всепоглощающие чувства, Сет… И, чтобы не произошло дальше, я ни о чём не сожалею и не буду, потому что встреча с тобой… Это лучшее, что со мной происходило за всю мою жизнь, — чувственно признаюсь я, совсем позабыв о том, что мы здесь не одни. На наших лицах от обоюдных признаний красуются довольные улыбки. Соприкоснувшись своим лбом с моим, ты прикрываешь глаза и я вторю тебе, стараясь насладиться произошедшим между нами как можно дольше и ярче отпечатать всё в собственной памяти… Так, чтобы помнить это долгими и мучительными, но такими желанными веками! — Ифе… — Вдруг называешь моё имя так нежно, что я готова сейчас же растаять в твоих руках. — М-м-м… — Мычу тебе в ответ, и ты, задорно хохотнув, наконец говоришь то, что хотел. — Может, сбежим от них и дадим немного времени прийти в себя? Не то они прожгут в нас дыру… И, к тому же, я более чем уверен, что как только они отойдут от шока, непременно начнут браниться моим именем. Стараясь не рассмеяться, открываю глаза и немножко отстраняюсь от грешного бога — моего грешного бога. Развернувшись в его объятиях, оборачиваюсь к нашей компании и наблюдаю ошарашенные лица Кейфла и Атсу. Лишь Каратель выглядит непробиваемым, безучастным и невозмутимым на вид. — Не волнуйся, это они так радуются, — ехидно комментирует Сет и, немного помолчав, добавляет: — Ну, не заскучайте тут без нас. И нет, не буду я обещать вам, что мы скоро вернемся. Вы ведь и сами наверняка всё понимаете… — Сказав это, нас окутывает божественной силой моего любимого бога. И, прежде чем кто-то успевает что-либо сказать, мы исчезаем из поля зрения наших друзей, чтобы побыть в уединении и признаться уже в том, что не предназначено для других — лишь для нас двоих. Уверена, что Кейфл с Атсу предостерегут меня, когда мы вернёмся, потому что оба волнуются и заботятся обо мне. А Анубис… Думаю, что он тоже не оставит без внимания выбор своего дяди, но мне бы очень хотелось надеяться, что он не будет против или, как минимум, однажды смирится и примет странную и безумную грешницу в свою семью. Что касается Сета… Я сделаю всё, чтобы он поверил в то, что очень нужен и важен… Что он заслуживает быть счастливым и любимым, не только своей маленькой аментет, но и всеми подданными Египта. Я клянусь, что сделаю всё, чтобы он не пожалел о своём выборе… Мой язвительный, то и дело меняющий роли, немного грешный и очень любимый мною — Сет.