Немузыкальный Джон

      Когда Джон улыбался, то мило щурил глаза, будто смотрел на ослепительное солнце в ясном небе. Альфи быстро запомнил эту обаятельную черту, и иногда даже — не мог часами выкинуть из головы. Улыбка Уорвикера — достаточно серьезная, но приятная. Сейчас Джон тоже улыбался, но достаточно растерянно, с нотками озадаченности в глазах.              Стоя за синтезатором, Уорвикер с недоумением смотрел на клавиатуры, панели и черно-белые клавиши. Он понятия не имел, как на этом играть. Об этом он сообщил Томасу, чем поставил басиста в тупик.              — Я в первую очередь дизайнер, а уже потом «клавишник», — объяснил Джон, пожимая плечами. В его последних словах Томас уловил нотки презрения. Уорвикер пару раз осторожно прошелся по клавишам и вздохнул. — Больше не буду прислушиваться и идти на уговоры Хайда. Не думал, что под фразой «потусуешься на съемках за компанию» имелась в виду такая авантюра.              — Карл у нас еще тот заговорщик, — усмехнулся Альфред и дружески ткнул Джона в локоть. Уорвикер не отреагировал, только молча скрестил на груди руки. Ещё немного и он бы, закатив глаза, вздохнул бы вновь. — Тогда, может, пронумеруем клавиши, — предложил Томас, — чтобы ты знал куда-что нажимать. У Рика вроде где-то был фломастер…              — Цифры будет видно на записи, — удручающе сообщил Джон. — А заучить и отыграть это по памяти я не смогу — до выступления меньше двадцати минут.              — Играть наобум?              — Тогда люди, осведомленные в музыке, поймут, что я здорово не попадаю в ноты. В следующий раз найдите мне замену более профессиональную. А то этот клавишник, — Джон показательно поднял руки ладонями вверх, — тот еще дилетант.              И они задумчиво уставились друг на друга. Карл и Рик, наряженные к съемкам в вырвиглазно-блестящие шмотки, что-то горячо обсуждали у микрофонной стойки. Незаметно сновали электрики, настройщики света и инженеры — та суматоха, в которой бы хотелось бы затеряться Джону. А не стоять тут, как дурачок, за клавишами.              — Да тут несложная мелодия, делов-то, — услышал Уорвикер Томаса. Альфи подобрался к нему вплотную. Его изумрудная шляпа чуть было не ударила Джона по макушке. — Главное порядок клавиш запомнить — и отлично. Особенно, вот тут и тут…              И басист пустился в объяснения. Попутно с этим он абсолютно непринужденно взял Уорвикера за руки, и опустил их на клавиши. Потом, накрыв чужие руки своими, Томас, привычно выкидывая шуточки, принялся показывать, что и куда нажимать.              Со стороны могло показался, что Альфи был настоящим закадычным другом Джона. А ведь с Уорвикером у него в начале не задалось. «Нужен нам больно этот богемный интеллектуал?», смутно понимая смысл последних слов, выразился о Джоне Томас, когда только увидел его в дверях студии. «Он ведь странно у нас смотреться будет, разве нет?». И это несмотря на то, что Карл был из арт-школы и соответствовал внешнему и внутреннему мировоззрению Уорвикера. Да и Смит как бы тоже паренек не простой.              Сейчас же басист был совершенно другого мнения о немузыкальном Джоне. Возможно, всё дело в неспособности дизайнера играть на представленном инструменте, что давало Альфреду хоть какие-то преимущества. Но Томас был не настолько жесток, нет, скорее — даже слишком сострадательным, ко всему и всем.              — И вот тут. Вот, — довольный своей проделанной работой, Альфи отпустил руки Джона и чуть отошел назад. — Запомнил?              — Кажется, да, — Уорвикер не отводил взгляд от клавиш, будто боясь всё вмиг забыть. — Да, запомнил. — Он повернулся к басисту. Альфред встал вдруг как вкопанный: он увидел эту улыбку. Джон вновь прищурился и улыбнулся. Эта пленяющая, серьезная улыбка. — Благодарю. А то так я бы ни за что с этим не разобрался бы!              — Обращайся, — Томас вновь по-дружески ткнул его в локоть. Уорвикер улыбнулся бы опять, вот точно. Но он не успел. Крик Рика заставил его и Альфи насторожиться.              — …Пусть делает что хочет, — едва сдерживая раздражение, говорит Смит, быстрым шагом проходя мимо басиста и клавишника. Он шел куда-то в гримерку. — Только подумайте, десять минут до выступления, а он решил что надо петь и играть под фонограмму!              И вместе с хлопком двери его голос замолк.              — Это куда легче, чем ломать язык и петь на валлийском вживую! — хотел заверить Рика Карл, но было уже поздно. Кто-то из инженеров прокричал «пять минут до выступления» и камеры, лениво и осторожно, поползли к сцене.              — Фонограмму? — повторил Джон, смотря на Альфреда. Кажется, клавишник искренне негодовал и даже злился. Странно, с чего бы это вдруг? — Значит, все наши партии уже заранее записаны?              — Ну да, — пожал плечами басист.              — И вся наша игра в живую сейчас абсолютно напрасна?              — Ну да.              — Тогда зачем я заучивал это все до мельчайшего звука и ноты? Это оказалось не таким уж и важным. — Плечи Джона опустились. Он вздохнул и опять уставился на Томаса, ожидая ответ.              — Зато теперь ты можешь это сыграть у себя дома.              — Но у меня нет пианино, — замечает Уорвикер. — И любых других клавишных.              Томас наклонил голову и с заговорщической улыбкой предложил:              — Паб на седьмой улице? — И тут же встретился с укоризненным взглядом клавишника: он поджал губы, раздумывая.              «Всё, снимаем, приготовьтесь, — громом пронесся голос Смита по сцене. — Под фанеру, Карл, под фанеру!».              Уорвикер так и не дал ответа. Он встал за синтезатор и принялся нажимать на клавиши так, как показывал Томас. Сам Альфи стремглав бросился к сцене, исполнять свои партии. Так они отыграли песни две.              Когда съемки закончились Джон пробрался в гримерку и подошел к Альфреду, что мирно курил, изучая в зеркале свою редеющую шевелюру.              — Ты говорил о пабе, — как-то неуверенно начал клавишник-дизайнер. Он глянул в отражение в зеркале. Альф явно о чем-то задумался. — О пабе на седьмой улице, помнишь?              — А, да, точно! — спохватился Томас, чуть не выронив сигарету из руки. Он рассмеялся. — Запамятовал. Всё-таки хочешь сыграть на тамошнем пианино?              — Нет, — отозвался Джон, — напиться. Съемки меня выбили из сил. Обычно, я привык, когда я снимаю что-либо на камеру, а не когда снимают на камеру меня. Тем более, — Джон глянул в зеркало, будто оценивая себя по шкале привлекательности типичного нью-вейв-боя, — попал я в кадр лишь пару раз, и то — секунд на пять-десять. И ради чего — не ясно. Я так измотался.              — Ну напиться так напиться, — пожал плечами басист. — Уж в этом я мастер, — он рассмеялся и, вытянув из пачки сигарету, предложил Джону. Уорвикер кивнул: вот курить он умел, хотя и не любил забивать свои легкие табачным дымом.              — Не сомневаюсь, — Джон закурил и тихо закашлялся. — Но если мы напьемся и ты надоумишь меня заставить играть на пианино, — заговорил он серьезным тоном, показывая пальцем на Томаса, — то я…              Джон осекся, когда Альфи перехватил его руку и потянул к себе. В этот момент улыбка басиста была такой милой и идиотской.              — Тогда я снова, по-новой, покажу, как играть на клавишах, — закончил он за Уорвикера.              И Джон усмехнулся. Кажется, он и не против был заново всё заучить.