И тебе привет, Ши.
Бора, 02:20
По какому поводу на этот раз?
Бора, 02:20
Ты сейчас где вообще?
Бора, 02:21
я на площадке, выше твоего дома которая Шиён, 02:21 я ваще хз, что дальше делать Шиён, 02:22 но это то дело пятое, куда идти то Шиён, 02:22Невесело, конечно.
Бора, 02:23
Шевели ногами и иди ко мне, а не мокни под дождём.
Бора, 02:24
Там решим, что дальше.
Бора, 02:24
мокнуть я бы предпочла точно не под дождём... Шиён, 02:25 под кем - говорить не буду, сама догадывайся Шиён, 02:25 даю подсказку: её имя начинается на Б, а заканчивается на А Шиён, 02:26Шуруй, пока я не передумала, шутница.
Бора, 02:26
есть, сэр! Шиён, 02:26 Выходя из своего укрытия, Шиён почувствовала, как капли дождя пробираются под её одежду, неприятно скатываясь и оставляя призрачный след. Старые кеды хлюпают по мокрой траве, окрашиваясь в коричневый цвет от грязи. В голове мелькают мысли о том, что она опять поступила, как эгоистка, раз написала Боре. Не подумала о том, что у неё могут быть свои дела, перед которыми необходимо выспаться. Подумала, что зря сделала это. И стоя уже около подъезда, засомневалась: стоит ли звонить или лучше уйти в круглосуточный магазин и просидеть там до утра, а дальше... А дальше было бы дальше, поэтому об этом она не думала. Но ведь, если бы Шиён просто не пришла, то Бора забила бы тревогу, поднимая на уши половину города. Стараясь успокоиться, она улыбнулась собственным мыслям, протёрла глаза от слез, пусть это и мало помогло бы сделать вид, что все в порядке. В подъезде стоял смрад, а дым от сигарет окутывал словно туман. Точно, как дома. Поднявшись на нужный этаж и заметив знакомую дверь, Шиён отметила, что новая дверь выглядит чуждо на фоне старых и обшарпанных, которые пережили не одно поколение. Постучавшись, она переступала с ноги на ногу, пытаясь хоть немного успокоить свою тревожность. Хотя знала, что этому сможет посодействовать только та, кто находилась по ту сторону этой новинки в старом доме. И не заставив долго ждать, на пороге оказалась такая непривычная и домашняя Ким Бора. Обычно собранная и непоколебимая сейчас стояла в пижамной ночнушке и полупрозрачном халате, а в глазах тревожно застыло беспокойство за младшую, которая так любила нарваться на новые приключения. Шиён, насквозь промокшая, неловко улыбнулась, заходя в светлую квартиру. На светлом полу появились грязные следы от подошвы, а рядом образовались капли, упавшие с джинсовки. Не проронив и слова, Бора лишь снисходительно посмотрела на эту картину, в ответ получая виноватый взгляд, прошла внутрь квартиры. — Не стой на пороге, — послышалось из комнаты, именуемой спальной. Шиён наизусть знала квартиру Боры: уж слишком часто приходилось здесь бывать. После уроков заглядывала, чтобы подготовиться к итоговой контрольной или наверстать упущенное. После каждой ссоры с родителями Ли приходила сюда, зная, что здесь ей всегда будут рады. Здесь никто не будет кричать на неё, обвинять во всех смертных грехах и не только. Здесь пахнет не перегаром и сигаретным дымом, а приятным вишнёвым ароматом парфюма и шоколадом. Шиён хотелось бы остаться в этой квартире навсегда. Вдыхать уже родной запах, чувствовать тепло и уют, а не мерзкую сырость и отвращение. Здесь она чувствовала себя дома. И дело было совсем не в новом и светлом ремонте или освежителе воздуха. Её спасением была Ким Бора. Для всех строгая и требовательная учительница литературы, а для Шиён — самое лучшее, что когда-либо с ней случалось. — Держи одежду и полотенце, сходи в душ, мокрые вещи оставь на корзине для белья, я потом стирку поставлю, — из размышлений её вытянул знакомый голос. — Я чайник поставлю, будешь чай? — Буду, спасибо, — на лице Шиён мелькнула печальная улыбка, а глаза наполнялись слезами. Она никогда не понимала, чем заслужила такого отношения к себе. Что пришлось сделать Ли в прошлой жизни, чтобы в этой получить такую замечательную Ким Бору, которую хотелось спрятать от всего мира, чтобы вдруг не забрали? Слеза предательски прокатилась по щеке, заставив сердце сжаться. Шиён поспешила развернуться и пойти в ванную, чтобы поменять мокрую одежду, избегая возможности заболеть. Не успев скрыться за дверями, она очутилась в крепких объятиях старшей, чувствуя её тёплую и мягкую кожу. — Всё будет хорошо, Ши. Всё обязательно будет хорошо, ты же веришь мне? — едва слышно шептала Бора, будто бы боясь спугнуть. В ответ Шиён резво закивала головой, пытаясь отстраниться и вытереть намокшие глаза. — Не бойся показать свои эмоции, ты же знаешь, что я никогда тебя не осужу. Я всегда буду на твоей стороне, я всегда буду с тобой. Эти слова будто бы волной захлестнули Шиён, заставляя открыть все свои чувства. Остаться в её объятиях совсем нагой, будучи в нескольких слоях мокрой и тяжёлой одежды. Душа была полностью голой, чтобы Бора смогла рассмотреть каждую её извилину, исследовать каждый угол и заклеить все раны цветными пластырями. Плечо старшей мокло уже не от влажных волос, а от слёз, что так отчаянно выкатывались из глазниц. Плечи задрожали, а язык заплетался в попытках объяснить сложившуюся ситуацию. Шиён чувствовала, как по её спине аккуратно похлопывают, стараясь успокоить и снять тревожность. Вместе с Борой они покачивались из стороны в сторону, расслабляясь и позволяя эмоциям выйти наружу. Слышались утешительные слова, но они были где-то не здесь. Будто бы из за толстой стенки доносились отрывки, составляющие предложения. Чувствуя, как внутренний ураган постепенно уменьшается, Шиён отстранилась от Боры, глядя в её глаза, в которых застыла тревога. — Спасибо, — прошептала Ли, получив подбадривающую улыбку от старшей, и зашла в светлую ванную. Быстро избавилась от неприятно давящей одежды и встала под горячие струи душа, которые обжигали кожу, но сейчас это мало волновало. Шиён чувствовала, как вместе с водой в канализацию стекают её слезы и чувство ненависти. Ненависти ко всему живому, кроме Ким Боры. Преподавательница для неё была больше, чем подруга или возлюбленная. Больше, чем вся вселенная. Она была её домом, её хорошим настроением, её здоровьем и спокойствием. Она была её спасением. Шиён не понимала, почему Бора остаётся рядом. Почему продолжает утешать, продолжает помогать. Почему, когда младшая рассказала о тьме внутри себя, Ким продолжала смотреть на неё, как на солнце. И ещё не одна тысяча «почему», плотно засевших в голове Шиён, не давали спокойно жить. Из раздумий вытягивает стук в дверь совместно с коротким «Всё хорошо?». Кажется, Ли опять слишком много думает. Наспех вытираясь, она надела сухую одежду, вышла из душной ванной комнаты, наблюдая такую знакомую картину. На столе уже стояла кружка горячего чая, вазочка с любимыми печеньем и конфетами Шиён, а рядом сидела Бора, скучающе пролистывая ленту социальных сетей в ожидании младшей. Звук открывающейся двери привлёк её внимание. — Садись, попьём чай и спать ляжешь, — сказала она, откладывая телефон в сторону и приглашая присесть. — Спасибо ещё раз, я не знаю, как мне тебя благодарить. Ты столько сделала и делаешь для меня, а я, — Шиён сделала паузу, нервно царапая заусенцы на пальцах. — Успокойся, все хорошо, — Бора накрыла своими руками дрожащие руки Ли. — Мне будет достаточно того, что у тебя все будет хорошо. Это лучшая благодарность, — она нежно улыбнулась, согревая своей улыбкой весь мир. Глядя в глаза напротив, Шиён понимала, что Ким знала её, как этот чёртов город. Старый, никому не нужный и всеми забытый город, который всем своим видом умолял о помощи, изнывая от жары, сменяющейся вьюгами. И все жители были запреты в нём. Удручающая рутина затягивала в бесконечную безнадегу, не давая возможности всплыть на поверхность и посмотреть на другую жизнь за пределами этого города. Бора каждый раз задерживала свой взгляд на Шиён, ощущая в груди нестерпимую боль, и надеялась, что та сможет выбраться. Станет хорошим человеком, исправит свою жизнь и будет счастлива, а не останется здесь безликой фигурой из хрупкого фарфора, которая упадёт с полки во время очередного скандала и вдребезги распадется на тысячи маленьких осколков. И, может быть, в далёком будущем Шиён совсем позабыла бы о простой учительнице литературы, никогда бы не возвращалась сюда и не вспоминала бы ни о чем. Оно было бы к лучшему. И Бора была бы даже счастлива этому, смахивая соленую слезу и улыбаясь, как в последний раз. Признаться, ей бы хотелось, чтобы все сложилось именно так. Они бы исчезли из жизней друг друга, продолжая жить, будто этого и не было. Будто всего этого не существовало. Но в душе навсегда останутся ноты с композицией их неправильной и запретной любви. Той самой, что Шиён часто отыгрывала на всех школьных мероприятиях, изредка поглядывая в зал в поисках лишь одного взгляда и одной улыбки, чтобы понять, что она делает все правильно. А Бора нежно смотрела на неё, замечая все её движения, все эмоции на её лице. И после каждого выступления она просила школьницу зайти к ней в кабинет, чтобы передать материалы для исследовательской работы или сочинения. А там обнимала так нежно, как никогда не обнимала мама, шептала комплименты так тихо, как будто за дверью подслушивала вся школа. Делала это так осторожно, как будто обращалась с самой хрупкой фарфоровой фигуркой. Всем этим заменяла родную семью, друзей и весь этот город. Бора всегда была рядом. Наблюдала издалека, всегда будучи на готове. И она будет рядом до последнего. Даже если все её руки будут в кровоточащих ранках, а ладони млдашей — в соли, Ким не отпустит их, совсем наплевав на боль. Подарит всю любовь, что сможет отыскать. А Шиён будет хранить её до последнего вздоха. Будет помнить все касания, все вздохи и слова. Где-то глубоко в себе, где будет тепло, она будет плакать от счастья, прошедшего когда-то. Её захочется обнять, укрыть, прижать к себе и никогда не отпускать. Шиён никогда не сможет забыть её улыбку, её глаза, как бы того не хотелось Боре. Ли точно не простит себе, если однажды, проснувшись утром, не сможет вспомнить, как звучал такой родной и любимый голос. — У тебя нет сигарет? — вдруг спрашивает младшая, прерывая спасательную тишину. — Есть, но какой я буду учительницей, если продолжу закрывать глаза на твою зависимость, — она усмехнулась, делая ещё один глоток чая. — Пошли на балкон. Шиён послушно последовала за Ким, оставляя нагревшуюся чашку на столе. Босые ноги прилипали к чистому полу, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Но как только в виду появлялось её лицо, мир становился лучше. Мир всегда становился чётче, несмотря на плохое зрение, ярче, несмотря на тусклую картину вокруг. Бора была будто наркотиком, с употреблением которого все становится легче и веселее. С балкона открывался вид на ночной город. Огоньки в окнах то загорались, то потухали, позволяя знать, что другие все ещё тут. В дожде растворялась лишь печаль и сигаретный дым. Бора не любила, когда Шиён курит, но сегодня она сама попросила затянуться. Слишком много навалилось. Она никогда не скажет этого, знает ведь, что у младшей и без неё проблем выше крыши. Ким глянула на неё, узнавая себя в отчаявшейся девчонке. — Ты мне так сильно напоминаешь одного человека. — Кого? — перехватывая тлеющую сигарету, спросила Шиён. — Меня в твоём возрасте, — Бора тяжело вздохнула. — Всё также дерьмово было. Родители бухали без просыху, а бабушка лупила за каждый проступок. Как сейчас помню, я как-то написала очень важный экзамен на четвёрку, а ей важно было, чтобы я идеальной была, — она усмехнулась, делая затяжку. — Что соседи подумают, что скажут? А то, что бухущий отец под балконом валялся — это пустяки. — Мне жаль, правда, — не успев продолжить свою мысль, Бора перебила её. — Не нужно. Всё хорошо, что хорошо заканчивается, так? Может, это мне напоминание было, чтобы не быть такой же, как они. Шиён посмотрела ей в глаза, будто бы открывая давно закрытые двери, увидела все то, что скрывает Ким за маской доброй учительницы. На сердце стало тяжело, будто бы камень огромный скинули. Задерживая свой взгляд на чужих губах, Ли взяла руку Боры с тлеющей сигаретой в свою, сделала затяжку и потянулась к её лицу. — Знаешь, что самое странное? — Что? — У Боры подрагивает голос, Шиён была до безумия близко. — То, что мне всегда с тобой хорошо, даже когда плохо. Я не знаю, как ты это делаешь, — закончив свое откровение, она так мягко прильнула к губам старшей, смакуя их. До тошноты это было нежно. Окурок полетел вниз, а руки по-хозяйски оказались на талии Шиён, аккуратно сжимая её, чтобы не причинить даже каплю боли. Будто та была самым дорогим хрустальным изделием, которое Бора добыла кровью и потом. И кажется, что Ли была послана ей, как самый лучший трофей за все преграды, которые ей удалось преодолеть. После которых она с позором падала в грязь, но каждый раз поднималась, отряхивалась и продолжала идти дальше, несмотря на насмешки и будущие лужи, в которых ей ещё предстоит побывать. И Бора была готова прожить ещё сотни таких сложных жизней, если в каждой из них будет такая Ли Шиён, которая лишь своим существованием способна вылечить все раны, окрасить жизнь в самые яркие краски и заглушить чужие крики своим «привет». Они стояли, целовались и мечтали друг о друге, любуясь столь знакомыми чертами лица. Все это было так легко, так по детски. Этого не хватало им обеим, и то самое это они находили друг в друге. Они знали, что есть друг у друга.