***
На следующий день, после таких «замечательных» новостей, Арсений сам связывается с фирмой Антона, сам назначает встречу и сам соглашается прийти к ним в офис. И хоть за это, но ему можно сказать «спасибо», потому что Антон вот вообще не горит желанием во всём этом участвовать. Поэтому, когда Дима с утра оповещает его о назначенной встрече, крышу начинает рвать ещё сильнее. Как ему всё это пережить? Это же несколько недель общения с этим придурком. Антон готов поставить почку на то, что всё обязательно пойдёт по детородному органу. Разве может быть иначе? Арсений и ещё два человека из его команды появляются на пороге офиса минута в минуту к назначенному времени. А Антон в это время, как раз стоит на лестнице, затягиваясь сигаретным дымом. Он бы даже внимания на эту компашку не обратил, если бы не слегка надменный голос: — Фу, Шастун, фу, — Арсений усмехается, останавливаясь рядом с ним, пока остальные топают в здание. — Плохой мальчик. Твоя мама вообще в курсе, что ты куришь? Антон фыркает: — Не знаю. Но твоя точно в курсе. Рассказывал ей, пока мы… — Серьёзно, Шаст? Шутки про мамок? Тебе чё, шестнадцать лет? — Арсений закатывает глаза. — Вечно молодой, — усмехается Антон. — В отличие от тебя. Хреново выглядишь. На самом деле это неправда. Арсений, мать его, Попов выглядит как плод любви Ангела и Богини. И поверьте, Антон знает, о чём говорит. Во-первых, потому что он неплохо разбирается в моде, а во-вторых, потому что очень хорошо разбирается в мужской красоте. Так вот, Арсений объективно красивый: высокий, с этими блядскими голубыми глазами и точёными чертами лица. Мало того, он ещё и не «приторно» красив. Знаете, бывают люди красивые, которых будто на конвейере делают — Антон при виде таких испытывает «эффект зловещей долины», а Арсений же просто привлекательный. Как-то по особенному, что ли. Но признавать этого, конечно, никто не будет. Ага, ещё чего? — Получше тебя, каланча, — Арсений задирает нос, осматривая его с ног до головы. Антон чуть выше ростом — всего сантиметров на десять, но это не мешает ему чувствовать своё превосходство над мужчиной. Хоть в чём-то он точно лучше. Если, конечно, не учитывать, что он вообще-то считает себя лучше этой выскочки, как минимум, во всём. — Мы работать будем или продолжим обмен любезностями? — Работать, — Антон тушит сигарету, выдыхает остатки дыма прямо в лицо собеседника и указывает на вход в офис. — Прошу, мадам, после вас. — Придурок, — Арсений цокает языком и топает в указанном направлении, начиная говорить снова только у лифтов: — Знаешь, а офис у тебя такой же безвкусный, как и весь ваш бренд. Пожалуй, в следующий раз встречаемся у меня. — Дома? — усмехается Антон. Арсений округляет глаза: — Что? Антон снова усмехается нагловато: — Хуй тебе, говорю, вооот такой, — он разводит руки в стороны, показывая масштабы «трагедии». — Раз уж мне придётся с тобой работать, то будем делать это на моей территории. Усёк? — Тебе придётся со мной работать? — переспрашивает мужчина. — Да я бы лучше на рынок вещи шил, чем с тобой дело иметь. Если ты думаешь, что мне это по кайфу, то ты полный придурок… Хотя, знаешь, ты и есть полный придурок. Они выходят из лифта и топают к кабинету Антона. — Иди на хуй, — огрызается он. — Кусай за хуй, — парирует Арсений и кивает на его пах. — Я там уже был, не сильно впечатлило. — Боже! Да хватит! — раздаётся позади, и они оба вздрагивают. Дима стоит оперевшись спиной о стену и, по всей видимости, ждёт их. — Вы как дети малые, ей Богу. Можете хоть пять минут не сраться? Пиздец. Один другого лучше. Детский сад. Мы идём работать, или вам ещё наедине побыть нужно? — Закройся, — Антон обходит друга и заходит в кабинет первым, даже не удосужившись придержать двери для «гостя». А он ведь говорил, что они обязательно поругаются. За три года вот такие попытки задеть друг друга словами стали их привычной формой общения. Они даже на людях умудряются себя так вести. Всё дошло до того, что поклонники обоих брендов ведут междоусобную войну: постоянно делают друг другу какие-то пакости. Антону иногда кажется, что всё это уже зашло слишком далеко, но останавливаться никто из них не планирует. Дима прав: детский сад, да и только.***
В таком ритме проходит неделя. Изо дня в день не меняется ничего, кроме цифры на календаре. Антон с Арсением всё так же не могут найти общий язык, а сроки катастрофически горят. У них остаётся всего две недели, чтобы доделать проект и ещё неделя для подготовки к показу. И что со всем этим делать не знает никто. Дима всячески старается сгладить углы, как и Сергей, — заместитель Арсения — но кто бы их ещё слушал: легче помирить Демона с Ангелом, чем эту парочку. Антону, честно говоря, самому в какой-то момент всё это надоедает. Наверное, поэтому он с утра отправляет Арсению сообщение с предложением поужинать и обсудить дело на нейтральной территории. Кажется, именно так должны поступать взрослые люди — находить компромиссы и идти навстречу собеседнику. По крайней мере, Антон очень сильно надеется, что это хоть немного поможет, и они смогут таки доделать чёртов проект. А там уже пусть катится этот Арсений на все четыре стороны. Главное — качественно выполненная работа, а всё остальное может подождать. К пяти часам вечера, Антон приезжает в небольшое кафе в центре города, адрес которого ему скидывает Арсений, соглашаясь встретиться там. И то, что он соглашается без каких либо препятствий и даже не начинает строить из себя королеву драмы, вообще-то удивительно, но думать об этом как-то не хочется. Антон садится за один из столиков, забронированный заранее, а Арсений приходит следом за ним. Тот одет в обычную чёрную футболку и такие же чёрные джинсы в обтяжку с огромными дырками на коленях. И видеть его в такой «обычной» одежде так непривычно, что Антон даже зависает на пару секунд, оглядывая мужчину с ног до головы. — Приветствую, — улыбается Арсений, занимая своё место. Он жестом руки подзывает официанта, заказывает себе кружку кофе и снова переключает внимание на Антона: — Ты хотел поговорить? — Вроде того, — кивает мужчина. — Знаешь, я хотел предложить тебе перемирие. Понимаю, звучит глупо и мы вообще-то не ведём войну или что-то такое... но... — он вздыхает тяжело. — Короче, Арс. Знаю, я бываю полным придурком, и у тебя есть право на меня сердиться и даже ненавидеть, но давай на время забудем обо всём и просто сделаем работу. Арсений смотрит на него неотрывно с полминуты, заглядывая в глаза, точно пытается подвох найти. — Ты прав, — наконец, отвечает он. — Перемирие, значит? — Ага. — Хорошо, — официант как раз приносит заказ. — Ну, давай, Шастун. Расскажи мне что-нибудь о себе. — В каком смысле? — не понимает Антон. — В смысле: чем живёшь, что нравится, какие увлечения, — мужчина разводит руками. — Ты серьёзно? — Антон невольно усмехается. Что ещё за глупости этот придурок себе надумал? Антон очень хочет спросить это вслух, но сдерживает себя. Они ведь только что установили перемирие. Но это, чёрт возьми, не значит, что теперь они станут подружками. Ни за что! — Да, я серьёзно, Шастун, — кивает Арсений. — Я просто стараюсь поддержать дружескую беседу. — Может, лучше о работе поговорим? — Какой же ты зануда, — Арсений делает глоток кофе, откидывается на спинку стула и смотрит в окно. — У моей дочери больше фантазии, чем у тебя, — он тут же замолкает, закусывая губу. А Антон выплёвывает чай, который заказал ещё до прихода собеседника, обратно в кружку, глядя на мужчину широко распахнутыми глазами: — Погоди. У тебя чё, дочь есть? — А что тебя так удивляет? — искренне не понимает мужчина. — Да нет, просто… неожиданно, — Антон ведёт плечами. — Я ни разу о ней не слышал. В интернете о тебе вообще мало инфы… — Ты меня гуглил? — с усмешкой спрашивает Арсений. — Ну да. А ты меня нет? А что? Доверие ведь начинается с честности, так? Да и вообще, что такого в том, что Антон гуглил своего главного конкурента? Можно подумать он один так делает. Арсений тем временем хитро сощуривает глаза и отвечает коротко: — Много чести. — Ой, да ладно пиздеть. — Я правда тебя не гуглил, — он вздыхает. — Но это делали мои сотрудники, а я чисто случайно был рядом, — и тихо хихикает. — Хитрожопый, — Антон невольно смеётся. — Так что по поводу твоей дочери… Сколько ей? — Тебе-то какое дело? — слегка резковато спрашивает Арсений. Антон жмёт плечами: — Не знаю, просто интересно. О тебе ведь и правда мало что известно, — он вздыхает. — Я даже не знал, что ты женат… — Ты дурак? Я не женат, — фыркает Арсений. — И никогда не был. Стал бы я спать с тобой, будь у меня жена? — Во-первых, это было давно, — задумчиво говорит Антон. — Во-вторых, у каждого свой фетиш. — Точно дурак… Кьяра родилась, когда я ещё в институте учился. Мы с её мамой встречались недолго, потом она забеременела, но мы уже расстались к тому времени. Не важно, короче. Я не люблю распространятся о личной жизни, так что помалкивай, Шастун. — Да я не собирался никому говорить. Я быть может и придурок, но не настолько же, — Антон улыбается. — Очень мило, я даже не представляю тебя в роли отца. — Да какой уж из меня отец? — он как-то невесело усмехается. — Вряд ли можно называть отцом того, кто раз в месяц присылает деньги. Аля и Кьяра живут в другом городе, мы очень редко видимся. Аля после выпуска решила поехать покорять Москву и забрала мелкую с собой, естественно. Я иногда приезжаю к ним, или она привозит дочь ко мне. Вот такая история. — Да брось, мне кажется, ты не плохой отец. — Ой, Шастун, давай только вот без этих соплей, ладно? — Арсений разводит руками. — Мы не в кино, и я не дама в беде. — Я такого не говорил, — вздыхает мужчина. — Ладно, откровенность за откровенность. Твоя очередь исповедоваться. Рассказывай, как поживает твоя принцесса. — Кто? — переспрашивает Антон. — Ну, девушка твоя, не тупи. Я видел вас вместе пару раз. — А, ты про Иру, что-ли? — улыбается Антон. — Она мне не девушка. — То есть? — Там долгая история. Так нужно, чтобы… — он осекается, подбирая слова. Не так-то просто открываться человеку, с которым прежде никогда даже не говорил спокойно — одна проведённая вместе ночь не в счёт. — Короче, мы не вместе. Арсений кивает: — Я понял, прикрытие, имидж и всё такое. — Да. Да, ты прав. Антон и не замечает, как постепенно расслабляется. И вот, спустя ещё какое-то время они с Арсением успевают обсудить кучу разных тем и рассказать множество историй из своей жизни. Но за обсуждение работы они так и не берутся. Зато расходятся на довольно приятной ноте, договариваясь встретиться завтра в офисе.***
Проходит ещё неделя. Жизнь Антона меняется так кардинально, что он сам не успевает за ней следить. Ещё недавно он Арсения на дух не переносил, а сегодня они чуть ли не лучшие друзья, как сказал на днях Дима. Ну, похоже, это недалеко от правды. Лучшие друзья — это, конечно, преувеличение, но общаются они в самом деле куда чаще, чем положенно «конкурентам». За эту неделю они с Арсением встречаются вне работы, гораздо чаще чем на работе. И всё бы было отлично, вот только с мёртвой точки они так и не двигаются. Если во время обычных встреч разговор клеится сам собой, то во время обсуждения рабочих тем они неизменно ругаются, всё доходит до того, что Арсений из раза в раз просто встаёт и уходит, а потом пишет что-то вроде: «Сегодня в восемь. В нашем кафе». И Антон сам не понимает, почему до сих пор его терпит. А этот засранец видит, что ему трудно отказать, понимает, что Антона откровенно плющит от его выходок, и делает всё, чтобы так и продолжалось. Арсений и его заскоки — личный сорт наркотика для Антона. Кажется, спустя столько лет, он, наконец, понимает, что всё это время между ними была не только тихая вражда, но и что-то большее. Антон Арсения хочет. Плевать, в каком смысле. В данный момент, когда эта королева драмы снова устраивает скандал, на почве разногласий, Антон хочет его убить и ещё немножко… выебать. Так, чтобы из тёмной макушки ушли все тупые мысли и всё желание его выводить. В самом деле, сколько можно? Он ведь это специально делает! — Ты меня уже достал, — фыркает Арсений, в очередной раз отклоняя все его предложения. Нет, ну он точно нарывается! — Взаимно, — кивает Антон, надвигаясь ближе. — Честное слово, Арс, тебе вечно всё не нравится. Я уже не знаю, чем тебе угодить. Может, на хуй сходишь? — Сам туда сходи, придурок, — Арсений встаёт с места, собираясь выйти прочь из кабинета, но его перехватывают за руку. — Отвали! — Нет, — улыбается Антон, притягивая мужчину к себе и выдыхая следующие слова ему в лицо: — Признай ты уже, что давно этого хочешь, — он заглядывает в голубые глаза, будто пытаясь в них ответ найти, а после целует Арсения в губы. — Шаст… — мужчина отстраняется. — Что ты… — Помолчи, а, — Антон качает головой, перекладывая руку ему на затылок, и снова целует. В этот раз более напористо, толкаясь языком в рот. Арсений замирает на пару секунд, а после всё же отвечает, закидывает руки ему на шею и льнёт ближе. Антон улыбается в поцелуй, подталкивает мужчину к столу, подхватывает под бёдра и усаживает на самый край. Он переходит поцелуями на шею, исследуя эти блядские родинки, которые не дают ему покоя, руками пробирается под рубашку, оглаживает рёбра, бёдрами толкается вперёд, когда Арсений шире разводит ноги. И чёрт, какой же он горячий, какой податливый сейчас, просящий ласки, будто так давно хотел до неё дорваться. А Антону не жалко. Он отдаёт, целует, закусывает ключицу, тут же её зализывает и наслаждается тихим скулежом. Арсений прогибается в спине, руками цепляется за его плечи, мычит сквозь стиснутые зубы, боясь быть слишком громким — в офисе всё ещё есть люди. — Шаст, стой. Стой, — просит он и перехватывает за лицо, когда мужчина отстраняется. — У тебя есть… — Да, — улыбается тот. — Подожди секунду. Антон обходит стол, достаёт из ящика банку смазки и презерватив, и очень надеется, что Арсений не спросит, что они там делали. Вернувшись назад, Антон снова целует его в губы, растёгивает рубашку и переходит поцелуями на тело, заставляя выгибаться на каждом прикосновении. Избавившись от рубашки, расстёгивает ремень брюк, стягивает и их, отшвыривая в сторону. Проходит поцелуями по внутренней стороне бедра, зубами цепляет боксеры и тянет их вниз. Арсений срывается на несдержанный стон, когда язык Антона проходит по головке возбуждённого члена. — О, Господи… — Нет, это всего лишь я, — хмыкает Антон, за что его плечо сжимают ещё сильнее. — Аррррс… — рычит он, а после отстраняется и осматривает обнаженного мужчину изучающим взглядом. — Блять, какой же ты красивый. — Так и будешь просто смотреть? — язвит Арсений, ещё шире разводя ноги, призывно шевеля тазом. Антон улыбается и рывком переворачивает его на столе, заставляя упереться в поверхность грудью, а сам оставляет дорожку из поцелуев вниз по позвоночнику. Спустившись ниже лижет языком колечко мышц. Арсений стонет несдержанно громко, зажимает рот рукой, второй впивается в стол и подмахивает бёдрами, насаживаясь на язык. Антон отстраняется, снова помогает мужчине перевернуться на спину и закидывает его ноги себе на плечи. Нащупывает на столе смазку, выдавливает на пальцы и приставляет один ко входу. Видит, как Арсений слегка зажимается, слышит, как задерживает дыхание — он как-то говорил, что у него давно никого не было. Когда первый палец входит наполовину, Арсений слегка дёргается, но быстро расслабляется. — Ах, чёрт… — Ты уже определись, кто я «Господи» или «Чёрт», — улыбается Антон, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений — он понимает, что это может быть некомфортно. Как бы Арсений его порой не выводил, причинять ему боль совсем не хочется. — Заткнись, а, — просит Арсений и шипит, когда входит второй палец. — Мгм… — он снова зажимает свой рот рукой. — Арс, тут толстые стены, расслабься, — Антон вводит третий палец, а второй рукой проходится по всей длине чужого члена, выбивая из Арсения ещё несколько коротких стонов. — Вот так. Мне нравится твой голос, — шепчет он, — когда ты не выёбываешься. Арсений улыбается пьяно, слегка дрожащими руками растёгивает такую ненужную сейчас рубашку Антона, целует плечи и двигает бёдрами, стараясь сильнее насадится на пальцы, которые раз за разом бьют по простате, заставляя стонать ещё громче. — Ах… Антон вытаскивает пальцы, оставляет поцелуй на губах и быстро стягивает с себя штаны. Снова встаёт меж разведённых ног, раскатывает по своему члену латекс, добавляет побольше смазки и, улыбнувшись, входит одним резким движением. Арсений стонет в голос, закатывая глаза, руками цепляется ему в спину, слегка царапая её ногтями. Когда движения ускоряются, Арсений сам обхватывает свой член, подстраиваясь под общий темп. Он выгибается в спине так, что под тонкой кожей торчат рёбра, и Антону от его вида крышу рвёт ещё сильне. — Ах, — стонет Арсений на пике, и их накрывает синхронно. — Признайся, ты ведь этого и добивался, — улыбается Антон, выходя из мужчины. — Ещё чего, — Арсений отталкивает его, встаёт со стола и начинает одеваться. — Снова сделаем вид, что ничего не было? — уточняет он. Антон хмыкает, смотрит на его спину, усыпанную родинками и не выдерживает: подходит сзади, целует в голые плечи, прижимает к себе. — Ты правда очень красивый, — шепчет он. — А то я не знаю, — фыркает Арсений и разворачивается в его объятиях, оставляя поцелуй на губах. — Это ничего не значит, ты всё ещё меня бесишь. — Даже не сомневаюсь, — усмехается Антон. — Может, повторим тогда? Уверен, со временем ты поменяешь своё отношение. — Я подумаю, — Арсений выпутывается из его рук, быстро нятягивает рубашку, застёгивает её и, не говоря больше ни слова, покидает кабинет. Антон провожает его взглядом.