Нарочно случайно

Азирафель всегда был эгоистом, но всегда показывал обратное. О, как же трепетали внутренности Кроули, когда он узнал эту маленькую правду. Если память была верна ему, то это был пятнадцатый век. Пятнадцатый! Сколько они были знакомы на тот момент? Больше пяти тысяч лет, а Азирафель искусно скрывал свое темное пятнышко за слоями модной светлой одежды и воистину ангельского личика. Протоптанные сотнями проходивших людей и животных дорожки смыло ливнем. Грязь комьями оставалась на обуви, пачкала одежду. Ржание перепуганных из-за грозы коней перекрывало шумиху паба, в котором уже который час сидел Кроули и накачивался ужасным алкоголем. Ужасный паб, ужасные люди, ужасный алкоголь — казалось, он собрал три в ряд. Победа, не так ли? А, погода тоже не отличалась. Что ж, редкостная удача. Осталось потерять коня и зубы, когда пьяницы вновь решат набить друг другу морды. Оскалившись после выпитого осадка, Кроули с грохотом поставил кружку на стойку. Мужчина по ту сторону покосился на него одним глазом, харкнул на пол и забрал посуду. Радовало демона только одно: теперь ему наливали без просьб. Громкий стук — и он получал новую порцию. У него были деньги на место поприличнее, но не было никакого желание искать его, тем более и это оказалось незапланированным: просто ливень настал на полпути, а паб был единственным домом в зоне видимости. Наверное, так бы продолжилось до рассеивания туч, если бы не свист ветра и мокрые брызги на спину и голову. Кроули тихо зашипел, готовый благим матом покрыть не просто вошедшего, а распахнувшего настежь дверь и впустившего все прелести улицы путника. Только он обернулся, нарочно приспустив очки, как тут же весело присвистнул, похлопав по стулу рядом с собой. — Азирафель, — загадочно протянул Кроули. — Какая встреча. Азирафель выглядел хуже некуда: мокрый, озябший, грязный и злой. Было непривычно видеть складку меж его бровей и поджатые в недовольстве губы. Лицо не изменилось, даже когда он смотрел на Кроули, садился рядом и просил «чего-нибудь поприличнее и без хмеля». — Ты что, волосы отпустил? — продолжал демон, положив локоть рядом со стаканом. — Да, — только и ответил Азирафель. Он явно был раздражен. Кроули облизнулся, не убирая улыбку. — И как тебя занесло сюда? — Ты видел погоду? Это было единственным местом в этой глуши! Все планы испорчены, я никуда не успеваю, — фыркнул ангел. — Еще я промок насквозь! — О да, я вижу, — усмехнулся демон, посмотрев на поставленный рядом стакан. Азирафель тоже посмотрел на него. Непонимающе. Потом посмотрел на мужчину, подавшего стакан. — Что это? — Вино. Самое приличное. Азирафель нахмурился сильнее. — Тогда уточню: без хмеля и какого-либо алкоголя вообще, — преувеличенно-спокойно произнес он. Тон его голоса никак не сходился с выражением лица. Кроули становилось все сложнее сдерживать ликование: грубость входила в список его самых привлекательных вещей. — Да ладно, только попробуй, — настоял демон, остановив руку мужчины у стакана. — Как раз согреешься. — Я не пью алкоголь, ты же знаешь, — твердо кинул Азирафель, не поворачиваясь. — Это вино. Не кагор, но вино. А вино в церкви ой-как жалуют, — ухмыльнулся Кроули, протягивая стакан ангелу. — Нет, — заключил Азирафель, все же посмотрев на Кроули. Затем он вновь перевел взгляд на мужчину и вздохнул: — Если у вас нет ничего безалкогольного, то дайте хотя бы еды. Кроули пожал плечами и одним глотком выпил вино. Действительно хорошее. Наверное, поэтому его налили меньше трех пальцев в стакан. — Еда тут так себе, честно говоря, — прошептал Кроули, ближе подвинувшись к Азирафелю, после чего последний страдальчески закатил глаза и шумно выдохнул. Демон вернулся на место, ухмыляясь. И дождь уже не слышался, и крики позади не так раздражали. Точно не чудо, но ангел явно был замешан в этом. — Тогда мне только комнату. Но поприличнее. Азирафель убрал с лица мокрые пряди волос и шумно выдохнул, прикрывая глаза. Оценка ситуации показала, что ему нужно отдохнуть, расслабиться. Одно из двух, хотя можно и совместить. Кроули казалось, что стоило ангелу сказать еще пару слов с такой интонацией — и он лично снимет комнату за собственное жалованье. — Деньги вперед. — Могу предложить лошадь. Хорошая, молодая. Стоит в стойле, самая белая, — сказал Азирафель. Мужчина единственным глазом осмотрел его и поверил на слово. Даже дождь и грязь не смогли испортить вид действительно хорошей и дорогой одежды, украшений, которые мог себе позволить только знатный богач. — Согласен. По лестнице поднимитесь и пойдете до упора. — Мужчина вытащил из кармана единственный ключ, кинув его в руки Азирафелю. — Жена моя раньше там жила. Не совсем чисто, но нормально. Азирафель кивнул и зажал ключ в кулаке. Кроули почувствовал легкую тоску: опять ангел добро раскидывал направо и налево. А ведь была надежда, что хотя бы сейчас он проявит свою скотскую сторону. Кроули не знал наверняка: была ли у него такая, но тайно надеялся. В конце концов, должна быть. Он планировал первым увидеть ее. Несколько сотен лет назад заметил отголоски, но то лишь смутные догадки, развеянные самим ангелом в следующие минуты. Нет, есть у него такая, определенно есть… Азирафель не спешил уходить. Сжимал в кулаке ключ, хмурился после каждого крика позади и поджимал губы. А потом Кроули увидел быстрый взгляд на себе. В горле пересохло. Он спешно сделал два глотка своего пойла и резко отодвинул стакан в сторону. Азирафель вновь посмотрел на него, но подольше: уже не намекая, а прямо говоря взглядом поторопиться. Кроули встал. — Мог бы и сказать, — выдохнул он, жалея о последних глотках. — Я же не телепат. — Кроули, пожалуйста, замолчи. Пойдем уже, — кинул Азирафель, вставая следом и направляясь к лестнице. Кроули довольно и хитро улыбнулся, идя позади, спрятав руки за спиной, чтобы можно было незаметно заламывать в предвкушении пальцы. Конечно, он тоже был эгоистом, в какой-то степени. Например, как сейчас: кинул пару нелестных отзывов, подкалил раздраженность ангела, чтобы поторопить желание уйти от людей. И не прогадал ведь. Хотя вряд ли Азирафель сам хотел оставаться там подольше в таком состоянии. — Только я не могу понять, на кой черт оставлять целую лошадь? У тебя столько побрякушек на шее и руках, а ты драгоценное животное отдал, — высказал небольшую претензию Кроули. Что-что, а это все же сбило с толку. Может, ангел не понимал, как сейчас будет трудно достать новую лошадь? — Нужно же видеть грань в этих своих добрых делах… — Какое доброе дело? — кинул Азирафель. — Это чистый эгоизм. Лошадь поломала ногу, она стареет на глазах, а золото на мне настоящее. Тем более Рай не присылал деньги на содержание довольно давно… Кроули даже присвистнул. Черт возьми, ему все больше начинал нравиться вечер. — Все-таки есть в тебе чертенок, ангел, — сказал он. Ликование вернулось. Внутренности переворачивались, стоило только подумать о состоянии Азирафеля сейчас или прокрутить его голос. Никогда еще он не видел его таким: серьезным, грубым, в какой-то мере злым. Неужели это дождь смыл с него грим хорошего и благочестивого пай-ангела? Да ради такого Кроули готов хоть каждую встречу контролировать погоду. Дождь! Великая все же вещь. Однако Кроули чуть не уткнулся носом в грудь Азирафеля, когда тот резко остановился на лестнице и развернулся к нему. Смотрел сверху вниз, прищуривал глаза. Ох, Кроули это волновало все больше и больше. — Кроули, — с упреком произнес Азирафель, — будь добр, молчи. — Развернулся и возобновил шаг, заканчивая лестницу. — Нет никакого чертенка. — И почему же ты такой грубый? — А почему ты такой радостный? Тебе будто нравится и эта ужасная погода, и место это отвратительное! — Ангел всплеснул руками. — Поверь, я просидел здесь несколько часов и был готов ударить молнией по каждому человеку, — Кроули почти вплотную подошел к Азирафелю сзади, приблизился к уху и продолжил: — А потом увидел тебя. Азирафель только вздохнул, мотнув головой. Открыл дверь, дал демону пройти первому, прошел сам и так же закрыл ее на ключ. Щелчок замочной скважины выбил землю из-под ног Кроули. — Считай, тебе повезло сегодня, — собирая последние капли самообладания, говорил он и смотрел, как снимал с себя золото Азирафель, а взгляд его косился на демона. — И как же? Украшения остались аккуратно лежать на пустой тумбочке. — Язык у меня сегодня больно подвижный, — и в подтверждение облизнул зубы и губу. Азирафель усмехнулся и окинул взглядом комнату. Хлипкая, дрожавшая от пробивного ливня, хранившая запах пыли и, еле уловимый, полыни. — Я уже заметил, — сказал Азирафель, присаживаясь на кресло в углу, у самого окна, где за стеной быстрых капель падал блеклый свет луны. Постучал по колену. Кроули не нужно было повторять: он мигом оказался между разведенных ног, взялся за шнуровку одежды и в предвкушении оскалился. Азирафель громко выдохнул и откинул голову назад, когда прохладная ладонь коснулась плоти. О чем никогда Кроули не врал, так это о способностях своего языка. Мокрый, длинный — выводил линии, ласкал головку. Азирафель крепче сжимал подлокотник. Шел пятнадцатый век. Подобного рода встреча была не первой. Поначалу никто и заговорить о таком не мог, предположить, но жизнь всегда заводила на любопытные тропы. Вот так блуждаешь сам по себе на такой, а потом неожиданно сталкиваешься с очень давним знакомым, идущим по соседней. Нет, в лоб никто предложение о сексе не осмелился сказать. Им просто повезло столкнуться несколько сотен лет назад в доме подобных утех. Поначалу было смущение. И Кроули, и Азирафель пытались скрыться за людьми и стенами, лишь бы не выдать себя, но оба посчитали это глупым занятием. Столкнулись — и без слов поняли, почему каждый был здесь. Еще не друг с другом — с обычными людьми, но точно не в первый раз. Кроули вообще не понимал своего смущения. Он же демон, ему можно. Никто бы снизу и не посмел его упрекнуть в этом. А если бы и попытался, ссылаясь на связь с людьми, то он списал бы все на простой грех. Железный аргумент. Азирафелю объясниться было сложнее, но он смог убедить демона в безнаказанности. — Это же самый обычный процесс. Как еда, к примеру. За еду меня никто не отчитывал, — говорил Азирафель, отводя взгляд в сторону, пока они шли по ночному Риму веке так… в третьем. — Просто в Аду это считается одним из смертных грехов, — зачем-то сказал Кроули и тут же укусил себя за щеку изнутри. Однако ни один мускул на лице ангела не дрогнул. — Да, знаю, но все люди занимаются этим, — ангел посмотрел на небо, — и я понял, что здесь главное не злоупотреблять. В принципе, так работают все грехи. В меру можно многое. Кроули усмехнулся, взяв на заметку слова Азирафеля. — Никогда бы не подумал, что ты решишь попробовать это. — Это вышло не случайно, сказать честно, — вздохнул Азирафель, решив быть до конца откровенным. — Слишком много слышал хорошего о самом процессе. Ну и… попробовал. — И втянулся? — Нет, неправильное слово. Скорее… познал еще одно удовольствие этого мира. — По тонкому льду ходишь, ангел. Из удовольствий и состоят грехи. — В меру, Кроули. Я же уже сказал. — Азирафель выдохнул и посмотрел на него. — Не каждый день. Я не чувствую острой необходимости, просто иногда выпадает возможность. — Согласись, это расслабляет, — подмигнул Кроули. — Снимает раздражение. — Да, — усмехнулся Азирафель, вернув взгляд вперед. Кроули хотел тоже посмотреть вперед, продолжить прогулку молча, но неразборчивые мысли и тиски охватили голову и тело. Будто он хотел еще что-то спросить. Просто ради интереса. Но не мог понять — что. Странное, не напоминавшее ничто ощущение. — Пока Небеса не пошлют мне упрек на этот счет, думаю, можно продолжать, — сказал Азирафель. — Но все спокойно. — Супер, — начал Кроули, — а то я уже боялся, что мой талантливый язык останется без профессиональной оценки. Просто шутка. Само вырвалось. Он даже не успел понять, что говорит. «Талантливый язык» и рот все сделали за него. Язык, рот — и быстрый, смущенный, но заинтригованный взгляд ангела. Началось все с шутки. Без прямого предложения. Просто каждый подумал об этом в один момент. И каждый понял, о чем подумал другой.

***

Кроули вобрал всю длину на одном дыхании, не пожалев сил. Прижмурился до слезинок в уголках глаз, сжал яички длинными пальцами и начал толкаться головкой в собственное горло. Костяшки на пальцах Азирафеля побелели. Он тихо стонал с каждым толчком, не открывая глаз. Свободная рука упала на рыжую макушку демона и схватила влажные пряди. Кроули знал, какой темп ему сейчас нужен, но Азирафель хотел поменять угол. А после неосознанно крепче вжался в волосы, изгибаясь. — Нет, нет, — шептал Кроули в головку и сжал яички, — рано. Держись. Азирафель из полуоткрытых век посмотрел на него и цыкнул. — Легко сказать. — Я только начал! — притворно-негодующе кинул Кроули, после чего ниже стянул белье и припал губами к коже на бедрах. — Вообще можешь не сдерживаться, но только ртом. Меня так возбуждают твои стоны, ангел. — Чтобы ты снова закончил без меня? — ухмыльнулся Азирафель, на что Кроули несильно укусил его за нежную кожу на внутренней стороне бедра. — Шучу. — Стони, а не шути. Азирафель послушался. Признаться, ему было все равно на зевак, которые могли услышать их. Что сейчас, что раньше. Как-то забывалось, уходило на далекий план. Сейчас из-за дождя их вряд ли бы кто услышал. Пока рука перебиралась выше, обхватывая плоть, язык проводил обжигавшую дорожку от промежности к яичкам, обхватывал их, лишь иногда помогая губами, всасывал, оглушал разум мокрыми звуками, смешанными с частым дыханием. Азирафель закрывал глаза лишь потому, что знал: засмотрится на демона, а это притупляло ощущения. Непонятно, почему, но глаза теперь должны быть закрыты, чтобы старания снизу не прошли даром. От каждого прикосновения ангелу хотелось извиваться. Это просто ответ тела, он все еще не был близок концу, но чертов демон отзывался вспышками, искрами от даваемых ощущений. И даже себя не трогал: Азирафель понимал это по хватке обеих рук на своих ногах. Кроули так сильно вжимался в него, будто в любой момент мог упасть в пропасть позади или потерять существо спереди. Хотя самым разумным казалась неосознанность: просто Кроули не замечал, насколько сильно держался, занятый совершенно другим. Или заглушал собственные стоны, которые, несомненно, были. Азирафель чувствовал это по его дыханию. Сбивчивому, громкому. Видимо, минет приносил ему не меньше удовольствия, когда делал его он, а не наоборот. Азирафель мог бы поспорить — больше. Губы вернулись к головке, вбирая только ее, обводя языком, а затем отпустил. Рукой Кроули взялся за длину, прикрыл рот и начал водить плотью по своим влажным губам, скалясь от удовольствия, показывая клыки. Он утопал в стонах ангела, хотел захлебнуться ими, когда привычные высокие ноты стали низкими, похожими на рык. Рука на макушке вновь сжалась. Кроули удивленно поднял взгляд, встретил ответный: застланный дымкой, потемневший. Понял сразу. Оскал стал шире. Рука дернула его вверх, но и без нее Кроули ловко подскочил, щелчком убрал всю одежду с себя и, облизнувшись, сел на бедра Азирафеля. Тот опустился ниже, чтобы демону было удобнее, хотя гибкость этого тела удивляла каждый раз. Кроули облокотился на плечо Азирафеля одной рукой, а другой направил член в себя. Закусил губу, насаживаясь медленно, без спешки. В этот момент он был предоставлен сам себе. Как бы ни желал Азирафель, чтобы это началось быстрее, торопить Кроули не посмел бы. По дрогнувшему уголку рта было понятно, что ему еще нужно привыкнуть. Однако демон рывком сел до основания. — Кроули! — испуганно крикнул Азирафель, напрягаясь. Он положил ладонь на поясницу демона, легко огладил ее. Взгляд был взволнован секундной гримасой боли напротив. — Ты совсем уже?! — Нормально, — прошипел тот. — Мне так удобнее. Азирафель фыркнул, продолжая гладить его. — Из-за этого я точно не потеряю тело, а небольшую рану подлечить — секундное дело. — Не делай так резко, хорошо? Кроули смотрел на него из полузакрытых век, поджимая губы. — Хорошо? — настаивал Азирафель. — Без растяжки так делать не стоит, ты же сам понимаешь. — Я вообще давно уже думал, что нужно что-то такое, чем можно сделать скольжение плавнее… Что-то жирное подошло бы. Вода точно нет. И любая другая жидкость. — Вот и придумаешь до следующей встречи. Кроули кивнул. Размял шею, пару раз постучал пальцем по плечу ангела. Выдохнул. Посмотрел на него. Вновь кивнул. И медленно задвигался, кусая нижнюю губу, крепче сжимая плечо. Медленно, не спеша. Видимо, он все еще привыкал, но терял терпение. Все-таки и Кроули был иногда на редкость глупым, хотя Азирафель доверял ему. И сейчас просто ждал сигнал для себя. — Да, уже нормально, — проговорил Кроули. — Немного погорячился, конечно, но… — Змеиные глаза сверкнули в темноте. У Азирафеля перехватило дыхание. — … можешь хорошо наказать меня за это. — Ты ужасен, — фыркнул Азирафель, положив ладони на ягодицы демона. — Да, — почти промурлыкал Кроули, показывая язычок. — Мне правда нормально, ангел. Я готов принять всю кару небесную своим непослушным телом. — Ты мазохист. — Азирафель приблизился к его лицу. — Мне просто нравится быть оттраханным небесным посланником, — прошептал Кроули, клацнув зубами перед самым носом ангела, и с напором вернул его назад. Сигнал подан. Азирафель мог бы дать Кроули еще время, но что ж, он выбрал свое. Пальцы крепче сжали худые бедра, приподняли демона и вновь насадили. Громкий крик, перетекший в стон, сладостную улыбку. Ангел наконец смог отпустить весь этот день, растворить в голосе демона, теле. Грубо, резко. Он вбивался все быстрее и быстрее, теряя контроль над собственным телом, управляя чужим, растворявшемся в движениях. Кроули выгибался, как змея, извивался, переставал чувствовать контроль, но вряд ли сейчас он стремился к нему. Азирафель не останавливался, осматривая хрупкое на первый взгляд тело. Черт знал, как ему удавалось быть настолько гибким, при этом странно-элегантным. Иногда казалось, что его кости были из влажной глины, либо что некоторые отсутствовали и вовсе. Азирафель давно убедился в обратном, однако раз за разом засматривался на изгибы и выпиравшие кости. Как древняя статуя, сделанная самым искусным из мастеров. Зрачки расширились до предела, но дымка затмила их взор. Губы не закрывались из-за непрекращающихся стонов, дрожали, пальцы обхватили плечи и сползли вниз по спине Азирафеля, стоило ему оставить бедра демона навесу и вбиваться, меняя угол. — Да, да… — сорвалось с дрожавших губ. Кроули крепко вжался в ангела, хватаясь за него руками, зубами, впиваясь лбом и губами в мягкое тело. — Блядь, да как ты… Он прошипел конец предложения, сжал челюсть и собрался с силами, чтобы схватить Азирафеля за волосы, надежно, чтобы сохранить равновесие. Почти упирался своим носом в его, сжимал веки и резко раскрывал, стоило лишь вновь ощутить несколько точных, сильных толчков по бугорку. Азирафель не останавливался, не думал прекращать. Лицо напротив словно открыло второе дыхание, а громкие стоны — и вовсе отрезали от реальности. Взгляды зацепились друг за друга. Только вперед. Не смей опустить его ниже. Азирафель посмел. Не сдержался перед соблазном губ Кроули, но только чтобы смотреть. Этого хватило, чтобы Кроули убрал лицо в сторону. И укусил за ключицу. Это было единственным, что они обсудили. Поцелуи — красная зона. Фактически, они разрешены, но не в губы. Что угодно — но не губы. Ни намеков, ни попыток. Азирафель слегка удивился правилу, но Кроули был слишком серьезен. Это единственная просьба, которую ангел не мог обойти, но постоянно находился в шаге от этого. Поцелуи — нет. Четко, ясно, понятно. «Зачем они? В них ничего нет», — объяснял Кроули, но каждый раз оставлял их на бедрах, руках, да всем теле ангела, но не на губах. «Люди придали им слишком большое значение», — он видел много поцелуев, и все они несли личное, говорили о крайней степени привязанности. Идея крепко закрепилась в нем, поэтому, видя хотя бы намек со стороны Азирафеля, пресекал его на корню. Ангел ведь был любопытным. Он мог нарушить соглашение, только чтобы унять это. Однако Кроули считал, что поцелуи на губах оставляли только влюбленные, которые хотели навеки привязаться друг к другу. И пусть он также видел много обратного — для себя установил иное. В итоге они оба согласились, что секс между ними — это угода тел, а не душ. Кроули имел слишком острые зубы. Схватиться ими за ключицу — самый подлый поступок. И самый болезненный. Азирафель вскрикнул и не нарочно грубо поменял угол проникновения, пододвинув Кроули почти вплотную и на всю длину войдя в него. Кроули замычал в ключицу ангела, разжал челюсти и вжался лбом в пульсирующую кожу. — Нахера так резко? — кинул он, шлепнув Азирафеля по груди. — А зачем так больно кусать? — Не рассчитал, — фыркнул демон. После крайнего движения Азирафель остановился на пару секунд, виновато отвел взгляд, а потом аккуратно шлепнул демона по ягодицам и убрал одну ладонь. Кроули нарочно громко выдохнул в его шею, начиная двигаться самостоятельно. — Прости, — проговорил Азирафель. Кроули фыркнул. — Давай, я уже почти все. Освободив руку, он тут же занял ее членом демона — неугомонно сочившегося смазкой, дрогнувшего от одного прикосновения. Кроули посмотрел вниз, потом на Азирафеля. — Так вину хочешь искупить? Азирафель пожал плечами, мол, как будто ты против. Ухмылка подтвердила согласие. Звуки бившихся о стекла капель, влажных тел, тяжелых вздохов и томных стонов смешались в темноте комнаты, отразились о просвет луны и завели тело демона вновь. Невыносимо плавно, словно тянул, изводил ангела. Наслаждался жаждой в его взгляде. Животным желанием. Упивался, ухмылялся. Он бы хотел запечатлеть такого Азирафеля не только в своей памяти, но и на холсте. Никто ведь больше не видел ангела таким. «И не увидит». Кроули набрал темп, заскакав быстрее, жаднее, наглее. Выгнулся в спине, откинул голову назад, открывая беззащитную шею с безумно бившейся в ее артериях кровью. Азирафель просто не мог удержаться: припал горячими губами к подрагивавшему кадыку, оставил легкое касание, чтобы потом пройтись по всей шее — с напором, желанием, страстью. Кроули хотел завопить от удовольствия. Рука на его члене подхватила ритм, сжимала, заставляя демона дрожать, жадно глотать ртом воздух от готового разорвать комка в паху… Ангел ушел недалеко: он был на пределе, поэтому начал помогать. — Ваши любят троицу, — хрипло произнес Кроули, отчего Азирафель сперва оторопело застыл, посмотрев на лицо сверху, но вскоре понял. Кроули три раза прыгнул на нем — резко, полностью. И не просчитал. С глубоким стоном Азирафель излился в него, согнулся, не видя ничего, кроме искр в глазах, смешанных с шумом крови в ушах, стуком сердца. Но закончил начатое: также три раза провел рукой и обжегся горячим семенем демона на руке и животе. Оба не могли вернуть дыханию нормальный ритм. Обмякли, забылись. Только сейчас Кроули понял, что всей его опорой был Азирафель, который от пришедшей слабости вряд ли был таким уж надежным. — Ангел, — на выдохе проговорил Кроули, взяв его за плечо, — откинься назад, иначе я упаду. Азирафель кивнул и с радостью вернулся к спинке кресла. Выдохнул вверх, повернул голову в бок, закрыл глаза. Кроули же сел поудобнее, боком, закинув ноги на подлокотник, но оставшись на чужих коленях. Вскоре рука легла на его коленки и слабо начала вырисовывать незамысловатые узоры. — Пентаграмму рисуешь? — усмехнулся Кроули. — Меня же этим не изгнать. — Я и не хочу. Кроули остановил взгляд где-то в стороне. Просто застыл. Сглотнул, испугался: после этих слов он почувствовал гулкий стук в груди. — Возьмешь мою лошадь, когда будешь уезжать. — А как же ты? — Не люблю лошадей. Эту взял из-за необходимости. — Кроули фыркнул. — У меня после них зад болит адски. И тут все равно есть извозчик. Найму его до города… Азирафель посмотрел на него с усмешкой во взгляде. Кроули боковым зрением заметил это. — Ну, боль после тебя мне хотя бы нравится. Ангел прыснул, улыбаясь. Демон искоса смотрел на него, после чего приблизился ладонью к лицу и зачесал светлые завитки со лба назад. Азирафель аккуратно проследил за смуглой ладонью. — Уже пора, — огладив острые колени, произнес он. Кроули кивнул и нехотя встал. Дальше было молчание. Как-то тем никогда не находилось. Нет, можно было начать банальные, но все они казались такими… глупыми? И не в плохом смысле. По-нежному глупыми. Кроули вообще каждый раз хотел узнать, какие планы были у Азирафеля дальше, в какой город он направлялся. Последнее его интересовало исключительно в корыстных целях. Да. Определенно. Никогда — ради очередной внезапной встречи. Нет, он же демон, он выше этого. — Нужно было все-таки на кровати, — вдруг произнес ангел, уже стоя в одежде у тумбочки с золотом. — Банально, — кинул Кроули. — Просто у меня тело затекло. Неприятное ощущение. — Ты хотя бы сидел. — Кроули покосился на него. — А я и не жалуюсь. И широко улыбнулся, паясничая, чем заставил Азирафеля рассмеяться. На самом деле, Кроули никогда не жаловался. Он был выносливым, терпеливым, даже когда Азирафель мог переусердствовать, как в этот раз. Наверное, ему просто нравилась сама боль — ее горечь и сила, способные перекрыть даже мысли. Азирафель хотел бы узнать это точно, но не решался заговорить. В остальном же… ангел уже давно предпочитал секс с ним нежели с людьми. Иногда разлуки могли затянуться на полвека, но это не волновало. Всегда можно было встретиться случайно, чтобы сделать это вместе… Азирафель никогда бы не признался в этом Кроули. Что ж, Кроули — тоже.