Heartbeating

      У Саэ с детства был футбол, он узнал что это такое уже после того, как начал в него играть       У Саэ была мечта — стать лучшим нападающим в мире и он собирается воплотить её в жизнь       У Саэ был младший брат — совершенно несамостоятельный, витающий в облаках — это тот, кого он был обязан защищать       У Саэ была ужасная удача, ощущение, что она вся была зарезервирована для его брата, но он не думает об этом. Рину нужна удача, а он сможет достать всё, что захочет, самостоятельно       У Саэ была вся Япония на ладони. Они называли его своим сокровищем, гением, вундеркиндом, поэтому было неудивительно, что молодёжная команда Ройал Мадрид пригласила его к себе.       То что стало неожиданностью последовало позже. Саэ впервые почувствовал себя лягушкой, только что выпрыгнувшей из своего колодца.       Мир за пределами Японии оказался больше и сильнее, чем он изначально представлял       Впервые у Саэ пошатнулось представление о самом себе. Тренировки в Испании были совершенно другими, как и требования. Но это притуплялось желанным чувством собственной свободы от сковывающих сокомандников и необходимости подстраиваться под них.       Возможность наконец расправить крылья, которая была сладка как мёд, оказалась медленно действующим ядом, который перекрыл ему кислород.       Мечта Саэ рассыпалась на тысячу осколков, о которых он ранился каждый день за границей, и на этот раз тут не было никого, кто мог бы помочь ему отработать раны.       Его желание стать лучшим всё ещё горело, пускай и не так ярко, составляя его эго, собирая его по кусочкам заново — любезно опаляя края — теперь практически не кровоточит.       Если не станет лучшим нападающим, то будет лучшим в мире полузащитником — всё ещё на вершине, даже если другой, даже если вид с неё совершенно незнакомый.       Возвращение в то место, которое подняло его выше всех — было утомительным — это напоминает ему о том, что падать с такой высоты слишком больно.       Встретится со своим умелым младшим братом должно было быть успокоением, он надеялся предложить оливковую ветвь к их столу — это всё, что у него сейчас есть.       Как только та выбивается у него из рук за ненадобностью, словно мусор не стоящий взгляда, Саэ узнаёт, что до сих пор его раны могут кровоточить и, возможно, кровь так же застилает его глаза вместе с гневом.       Саэ летит обратно в Испанию на этот раз налегке — ни мечты, ни брата, ни дома — только футбол, ужасная удача и обветренные шрамы.       Саэ не может дать слабину перед этим большим и ужасно сильным миром, он станет его частью, создавая, заменяя свои собственные желания. Но всё же взгляд цепляется за эту безумную идею.       Он остаётся в Японии снова.       Это выглядит как полное сумасшествие, возможно, именно в этом и обаяние. Чтобы воплотить свои новые желания и цели он поучаствует в этом — в поиске свежести и того, что ищет.       Матч идёт прямо как он и думал. Рин оказывается верхом нападения, и если сначала Сан думал, что и центром, то сейчас он не уверен в этом.       Нападающие из этой безумной тюрьмы словно жилы смещаются в сторону одиннадцатого номера — они все самодостаточны, но будто бы не могут интуитивно не отвечать любым изменениям в его игре. Даже Рин.       Значит вот как выглядит живое сердце. Этот опыт и правда стоил того, чтобы запятнать себя формой Японской сборной. Рин, который всё время прятался сначала за ногами своего старшего брата, а потом и за ненавистью к нему, смог выползи из своей скорлупы и играть для себя.       Саэ не уверен, что когда-либо кроме далёкого детства видел его настолько независимым в футболе, он будто бы преобразился, возможно, немного дико, но он выглядел будто он наслаждается происходящим.       Исаги Йоичи — катализатор изменений в игре, в игроках, даже в их эго, раскрывая их, обнажая, будто бы никто и ничто не может перестать соответствовать его биению.       И возможно, всего лишь на хрупкую секунду Саэ тоже поддался этому звуку — не отдал пас, стремился к воротам сам, был готов принять вызов и действовать, а не ассистировать.       Саэ смотрит в его сторону — окружённого своими сокомандниками — и его собственное сердце пропускает один стук, а в голове слышится чужое, будто реальное. Стук-стук. Стук-стук.       Ужасно уверенное и ужасно ровное. Это пугает, но ещё больше привлекает. И может в самой своей сердцевине, где, несмотря на огонь, ему всё время холодно, только сейчас на пару мгновений становится теплее.       И уже словно не так страшно пораниться вновь. Там далеко, где он прятал осколки своей разбитой мечты, он тайно желает под звук этого биения попробовать снова, словно само слово «невозможно» стирается под этим уверенным стуком.       Надежда на спасение, уже аккуратными движениями убирается не так далеко, даже неприлично близко, но останется спрятанной хотя бы до следующей встречи.       И снова полёт в Испанию, и снова в его багаже не так много вещей, но дышится немного легче.