Письмо о честности

Если быть честной, месье, Вам следует быть осторожнее даже в своем взгляде на меня. Если Вам так хочется оставаться мне чужим, то не смотрите на меня так нежно. Если Вам хочется лишь служить королю, то обещайте более не провожать меня домой, чтобы лично убедиться в моей безопасности. Если я Вам нужна лишь как инструмент в Ваших интригах, как союзник или напарник, то не целуйте меня так жадно, неистово, не заставляйте меня желать Вас в ответ. Если Вы готовы отдать меня другому для моего же блага, то не давайте мне повода любить лишь Вас. Если быть честной, месье, любить Вас совсем нетрудно, трудно – заставить Вас поверить, что женщина, подобная мне, способна на это. Трудно дать Вам понять, что делаю я это только по своему желанию, по своей воле. Что я не боюсь последствий. Что я верю в Вас и в то, что Вы будете рядом. Трудно Вам доказать, что рядом буду я, и что я этого хочу. Любить Вас нетрудно, трудно пытаться скрывать эту любовь. Если быть честной, месье, в этой суматохе, в паутинах интриг, сплетен, калейдоскопов заговоров и скандалов, я чувствую себя так спокойно в самом центре этой бури. В самом её сердце, но сердце её и этого дворца вовсе не король и придворные, это Вы. Это Вы и Ваше внимание, случайная, но такая искренняя забота, которой Вы даже порой не замечаете. Это наши разговоры тёмными прохладными вечерами, вдруг обретающими уют, как только я преступаю порог Вашей комнаты и беру в руки чашку ароматного чая, случайно соприкасаясь с Вашими пальцами. Если быть честной, месье, несмотря на Вашу скрытность и даже некоторую скованность, я верю, что понимаю Вас. Я верю, что буду понимать Вас и дальше, и знаю, что Вы и сами хотели бы разделить эту веру со мной. Но Вы боитесь того, что кто-то хочет Вас понять, стать ближе, не ища в этом выгоды, и я не стану винить Вас за это. Я знаю, как Вам сложно принять Ваши чувства, но я готова помочь Вам, и буду помогать столько, сколько Вам потребуется. Я знаю, что всё это по-настоящему. Если быть честной, месье, мой корсет всегда завязан очень туго, но каждый раз я прошу свою служанку затянуть его сильнее. Не потому, что я боюсь, что он вдруг спадёт, нет. Я делаю это в надежде, что Вам придется его развязывать, и как бы мастерски Вы не справлялись с узлами, если он будет затянут довольно туго, Вам придётся потрудиться. Вам придётся касаться меня чуть дольше, пускай, всего на минуту, но ради этой минуты я готова терпеть. Если быть честной, месье, мне так нравится, как Ваши глаза блестят в полумраке Вашей комнаты, отражая пламя камина напротив Вашего кресла и редких свечей у кровати. Я смотрю на маленькое, дрожащее пламя свечи, совсем тоненькое, робкое, и вместе с этим такое изящное. Я любуюсь могучим, живым огнём в камине, его смелым, но скованным кирпичными стенами танцем. И я невольно задумываюсь о том, кто же я, и кто Вы, чей огонь ближе нам? Если быть честной, месье, мои ноги слабеют от одного Вашего касания, и быть может, это совершенно неправильно, но я хватаюсь за эту слабость каждый божий раз, я не хочу терять это ощущение, я хочу в нём потеряться. Моя голова кружится, когда я покидаю Ваши покои, и свежий воздух моей комнаты уже кажется мне чужим. В нём нет аромата Вашего крепкого чая с корицей, нет привкуса гари от тлеющих углей в камине, в моей комнате отвратительно светло и просторно. Так пусто, несмотря на всю эту громадную роскошную мебель. Если быть честной, месье, я лишь хочу, чтоб Вы раздели меня в своей неспешной манере и рассматривали меня жадно, открыто, бесстыдно. Скажите, что я прекрасна и выгляжу потрясающе, скажите, что я умница, скажите это так, как можете только Вы. Все, кто был до Вас, и все, кто мог быть после – я не помню и не знаю их более, я завязываю себе глаза и отдаюсь на милость Вашим рукам, губам, Вашему огромному сердцу. Горячему, но я не боюсь этого жара, я знаю, что не сгорю, я согреюсь. Если быть честной, месье, я уверенна, что Вы - настоящий мужчина. Настоящие мужчины и сами справляются. Они переносят боль не дрогнув, и сохраняют хладнокровие перед огнём. Они избирательны, последовательны, не бросают на ветер слова и решения. Они не разбрасываются женщинами. Они подавляют себя, они выше чувств и эмоций, они неприкасаемы и поразительно свободны. Они всего добиваются сами, они не умеют летать, но достигают неземных вершин. И какое же это всеобъемлющее, живое блаженство – быть женщиной такого мужчины. Быть Вашей женщиной. Если быть честной, месье, то я думаю, что мы с Вами слишком всё усложняем, на разве возможно по-другому?