Легенда о кицунэ

— Почему не я?! — этот крик раздается словно позади. Он не зовет слышать никого. Не хочет слышать ни о каком принце из соседнего королевства, не хочет слышать об этой чертовой экономике государства, о том, что армия станет намного сильнее, о том, что после свадьбы он наконец сможет отозвать кучу законов, что так бесили его в детстве, да и сейчас бесят не меньше. Но ради всего этого нужно сделать одно — сыграть свадьбу. Раннее Голландский не видел в этом проблемы, но сейчас, и в течении последних трех лет он видит огромную проблему — свою любовь жизни. Он не хочет жениться ни на ком другом, но и на нем не может, потому что это запрещено законами просто всех государств. Лишь одно желание — бежать. Бежать к нему. — Чем я тебе не нравлюсь? — принц смотрит уставшим взглядом на будущего короля. Парнишке было от силы лет пятнадцать, а его уже стараются спихнуть на кого то другого. И, наверное, не существуй единственной любви жизни, Голландский явно бы влюбился в него. В Домиди. Но заменить то солнце, ради которого он уже живет три года — невозможно: он слишком яркий, веселый, добрый и милый, да и говорить о нем можно просто вечность. — Доми… Я не люблю тебя. Мое сердце давно уже занято, да, к сожалению, не могу я жениться на нем… Будущий король отворачивает голову и тяжело вздыхает. Глаза напротив хмурятся, бровки приближаются к переносице — Чем я хуже его?! И эти истерики каждый раз. Кирилла уже это подбешивает. Он с нетерпением ждет ночи, что бы опять сбежать к нему, гладить по его мягким волосам, смотреть в его прекрасные глаза… О эти глаза — самая любимая часть тела его возлюбленного. Они сверкающие, добрые. В них безграничный океан любви, и Кирилл знает, что он будет любить его вечно, и Никогда не сможет разлюбить. Как бы Джонни и Тато не пытались его отговорить, что это не любовь, что его любимый ему изменяет. Но это просто невозможно, у этого есть причина, говорить о которой Голландский говорить просто не может, даже если захочет, а вот если он скажет — он предаст любимого навсегда. — Я займу престол… И отменю закон. И буду со своим парнем, ты меня понял? — голос холодный, твердый; он хочет показать, как сильно ненавидит Домиди. Их свадьба нужна только для счастья королевств, ради связей. Но Голландский слишком ослеплен любовью — он верит, что это не чары, он знает, что любит по настоящему его, и каждую ночь рассказывает ему об этом. И будет продолжать рассказывать, что бы его маленький не думал, не переживал. — Т… Ты?! — Домиди фыркает, поднимается с места и поправляет собственное платье. Омег здесь принято растить так. Платье Серёжи было прекрасным — белое, с красными цветами на талии, плечах, оно не самое длинное, чуть ниже коленей, но не до пола. Но Голландский думает о том, ка бы это платье сидело на его Омеге. У Домиди стройные и худые ноги, плавная походка, легкие движения; он занимается танцами, работать в саду, знает несколько языков — идеальный Омега, так говорят все; просто бери его себе в мужья, а на счет любви? Пфф… «стерпится-слюбиться» — прямо как у Джонни с Лололошкой. Но Кирилл не может. Каждый раз, смотря на Доми, как он что то делает — он представляет его, свою маленькую звездочку. Он старше Домиди, на три года. Он не умеет танцевать, по крайней мере так говорит он сам, но его движения легкие, воздушные и каждый новый взмах рукой — новое движение самого прекрасного танца. Голландский хочет быть со своей Омегой, которую любит. Со своей омегой, которая гладит его по волосам, запах которой прекраснее всех — запах свежей малины, и он ведь так идеально сочетается с запахом травы после дождя, что исходит от Голландского на целую милю! Стрелки часов остановились на двенадцати, а Голландского и след простыл из дворца Он бежит, ищет глазами, молится, что бы в лесу не было стражи, ведь если они найдут Омегу — убьют. При всех государствах; сожгут, а сначала могут воспользоваться! И каждый раз он бежит с этими мыслям, боится, до последнего думает об этом, пока наконец не увидит рыже-белую шубку. Он тихо подходит сзади, обнимает со спины, нежно утыкается в шею младшего, пока лисий хвост щекочет живот. Ему плевать. Он устал от всего. Он хочет быть со своим милым Омегой… А омега учуял его еще за милю, но он просто знает, как любит его Альфа обнимать со спины, так нежно и мягко. — Гришенька… — голос словно охрип. Младший вздрагивает, и Тихонько смеется, — Я скучал… Лис улыбается, но и не спешит поворачиваться к любимому — и я скучал… Он улыбается — Так переживал… А вдруг… Ты больше не прибежишь ко мне… Поженешься на Домиди, у вас будут дети, и… Голос срывается, а где то внутри груди слышится сдавленный горестный вой. Он боится потерять его, ведь кроме этого альфы он никогда никого не полюбит. Он сможет иметь детей, он сможет найти отношения, и найдет их быстро. Но любить он уже не сможет, поэтому и хочет быть намного ближе к своему альфу, но ближе этого леса они не могут быть. — С ним.? — Альфа усмехается, — он на похож на тебя… Ты слишком идеальный А после кусает в ухо. У них никогда не было половой связи, да и желания особого не было, особенно сейчас. Наконец, лис поворачивается к Альфе и наконец Кирилл видит эти глаза. Две черные дыры, блестящие и такие манящие… А самое главное — крепко любимые. Этим вечером они опять будут вместе, и так будет до конца жизни обоих, пока старший не решится сбежать, ведь его любовь сильнее обязанностей…