«Тяжёлые наркотики - мои антибиотики»

Картинка перед глазами начала медленно расплываться, мир, с таким же медленным темпом, заиграл, казалось бы, новыми красками. Тяжёлый взгляд уставился в одну точку, будто там было что то интересное, экстраординарное и новое для Йозефа. Но нет, на самом деле там была лишь обшарпанная стена. Но ведь немец видит этот мир совсем по другому. Причина тому его любимое "лакомство". Его зависимость, которая погубит его. Наркотики. Как же изменилась его жизнь после первого затяга. А как он до жизни такой докатился? ...Конец учебного дня был не за горами. Студенты выходили из аудиторий, перекидываясь впечатлениями о паре и планами на вечер. Йозеф же, быстро собрал все принадлежности в потрепанную сумку, уже было хотел выйти из аудитории, как его остановили. —Эй, Фриц! А пошли-ка с нами? Мы тебе такое покажем... - Немец уже понимал, к чему это ведёт. Точно не к добру. Компашка его обидчиков залились смешками и хихиканьем. Он не отвертится, это конец. Но ему даже не дали времени на ответ, ведь уже через считанные мгновения товарищи-студенты окружили Йозефа, и потащили его за собой. Да и тот даже не стал сопротивляться... ...Темный переулок, поздний вечер и лежащий на холодном асфальте, так называемый, Фриц. Эти звери накачали его первитином. Конечно, в малой дозе, его смерти пока допускать было опасно. Немец выворачивался, посмеивался, тыкал пальцами в стену. Его расширенные зрачки сверлили одну точку, пока мышцы лица растекались в слабой улыбке. Так он и пролежал там до самого утра. Отходной эффект пришёл незаметно. Самое страшное, что Йозефу это понравилось, и чёрт его знает, что с ним будет дальше... Немец помнит. Помнит как сокурсники пичкали его новыми дозами, и тот не сопротивлялся. Помнит как вылетел из института, за многочисленные пропуски. Помнит как родная мама, что была его единственным лучиком света, выгнала его из дома. Он вспоминает это с лёгкой улыбкой, что смахивает больше на нервную улыбку. Ему страшно и хорошо одновременно. Страшного от того, что он будет в этом состоянии всю оставшуюся жизнь, и ему никто не поможет, и хорошо от того, что он вспоминает как замечательно ему было находиться в этой утопии иллюзий. Шприц опять вонзается в кожу, он нажимает на поршень и жидкость разливается в крови. Среди потрёпанных временем стен, мусора и останков животных сидит изуродованный жизнью человек. Смотрит в никуда, тычет в стены, смеётся и плачет. Осознает, что застрял в этой зависимости, осознает что погибнет уже скоро, осознает свою никчемность. Но осознаёт это не сейчас. Сейчас ему хорошо. Хорошо ему будет еще пару минут, пока сердце не выдержит. Пока органы не откажут. Но разве Йозеф поймёт это? Он истощён, уже давно сдеградировал, и трезво не соображает. Что то шепчет, корячится, а после падает. Замирает. Не выдержал. «Всё могло бы выйти по другому.»