Нужна ли вся эта неловкость?

      Утром Кагами, как обычно, тренировала боевые приёмы в парке, а её мать, мадам Цуруги, наблюдала за процессом, вычисляя ошибки и недочёты.       Но тренировку прервала внезапно появившаяся Маринетт.       — Привет, Кагами! — она взяла девушку за руку, а затем обратилась к мадам Цуруги, — здравствуйте. Я ненадолго заберу вашу дочь.       Когда Маринетт отвела Кагами в другое место, та не была удивлена. Для Цуруги теперь это было вполне привычным делом. Она спросила:       — Что на этот раз, Маринетт?       Дюпен-Чэн набрала в лёгкие воздух и спокойно ответила:       — Кагами, я люблю тебя. Не как подругу, а как девушку.       Сказав это, она ждала какой-то необыкновенной реакции от японки. Но та, кажется, вовсе не была удивлена. Кагами лишь слегка приподняла уголки своих губ.       — Да я знаю, — ответила она.       — Что? И ты никак не удивлена? — из удивлённых здесь была только Маринетт.       — Я больше удивилась тому, как спокойно ты в этом призналась.       — Ну блять, Кагами… — Маринетт была, мягко говоря, удивлена, — за это я тебя и люблю.       — Это, конечно, взаимно, но как же заикания, запинки, неловкость? Ты же сама говорила, что и двух слов связать не можешь, когда влюблена.       — Да нужна ли вообще вся эта неловкость? — пожала плечами Дюпэн-Чэн.       — И правда, — согласилась Кагами.       А затем девушки поцеловались. Не ощущая никакой неловкости и неуверенности.