Погнали

      Как так получилось, что они сейчас здесь? Кто все эти люди, суетящиеся вокруг его друга? Друга ли? Кто они друг другу?       Сколько себя помнил, Мика всегда был рядом с Мирком. Всегда ощущал спиной его поддержку и защиту, а плечом — твёрдую руку. Всегда вместе, всегда рядом, всегда заодно.       Как получилось, что сейчас они по разные стороны? Почему Мика третий день сидит на стуле рядом с больничной койкой, на которой опутанный проводами и датчиками лежит тот, кто никогда серьёзно даже не болел. Почему?       Мика раз за разом прокручивал в голове последние мгновения перед тем, как всё рухнуло. Как мог Мирк так поступить с ним? Зачем разжал пальцы, и выпустил руль? Зачем одними губами сказал это страшное слово: «Прощай»? Что Мик сделал не так?       Всю сознательную жизнь Мика считал себя адреналиновым наркоманом. Мотоциклы, машины, горные лыжи, дельтапланеризм и бесконечный поток женщин, при наличии жены и детей, давали столько энергии, что от него можно было заряжать лампочки, как однажды пошутил Мирк.       И всегда с ним рядом был тот, кто сейчас лежит перед ним под тонкой больничной простынёй.       Они всегда куда-то мчались, что-то придумывали, к чему-то стремились. А теперь тишина и страх. И хоть доктор сказал, что всё будет хорошо, и Мирко отделался только переломом и сотрясением, Мика не хотел оставлять его ни на минуту. Слишком ярко отпечатались на подкорке беззвучное «Прощай» и уставший, обречённый взгляд.       И теперь, сидя на неудобном стуле перед лежавшим на кровати человеком, Мика не мог выпустить из пальцев руку того, кого, как оказалось, боялся потерять до остановки дыхания.       Мирко! Они познакомились в первом классе и с тех пор не разлучались почти никогда. Первый урок, одна парта на двоих и осознание, что этот мальчик твой, навсегда. Это ощущение не пропало ни разу за все годы, прошедшие с начала их знакомства. Несколько раз меркло, но возвращалось вновь.       Первый раз это произошло, когда Мирко сказал, что сделал своей девушке Иване предложение. В тот миг у Мики сбилось дыхание, но он продолжал старательно улыбаться, не показывая свой страх. Страх потерять друга (тогда ещё казалось, что друга). И Мика купил мотоцикл. Мотоцикл, с которого его сдернули за шкирку, как котёнка, и запретили садиться до тех пор, пока мотоцикл не появился и у Мира, и они не смогли гонять вместе.       Второй раз это чувство пришло на свадьбе лучшего друга (ещё пока друга). Мика громче всех орал: «Горько!», а потом встал на горные лыжи.       Третий раз был после рождения близнецов и счастливой морды самого дорогого человека (уже можно было признаться хотя бы себе). В жизни Мики появился дельтаплан.       Но, чтобы он ни затевал, куда бы ни лез, через короткий промежуток времени рядом с ним всегда оказывался Мирк и его незыблемое:       — Погнали!       Они жили, строили бизнес, растили детей, но не могли друг без друга. Так что же сейчас пошло не так? Почему именно сейчас Мирк решил его бросить? Бросить вот так, страшно и больно.       Это первая их поездка только вдвоём за последние пятнадцать лет. Всегда, кроме них, был рядом кто-то ещё: друзья, родные, коллеги. Но в этот раз всё было по-другому.       — Погнали! — Друг стоял на пороге и протягивал шлем, улыбаясь одними губами. Каким-то, только ему ведомым чутьём, Мирк понял, что Мика на грани и ему нужно просто выдохнуть от всего, что навалилось.       — Куда?       — А тут недалеко. Буквально за углом. До Дубровника и обратно.       — Мирк, ты сумасшедший! Это пятьсот км туда и столько же назад.       — Ага, сумасшедший! Именно за это ты меня и любишь, по-братски, ага.       Мика тогда не обратил внимания на горечь, прозвучавшую в голосе парня, крепко державшего его за плечо. А, наверное, нужно было.       До Хорватии по автобану они долетели легко и быстро, не особо разговаривая и рассматривая монотонный пейзаж вокруг. А на территории чужой страны уже пришлось притормаживать, что давало возможность переговариваться и подкалывать друг друга, освобождаясь от тревог, забот и горестей. Пусть чуть-чуть, пусть на немножко, но дать себе волю помечтать о том, что едущий рядом парень принадлежит только ему, а всё, что осталось позади — просто плохой сон.       На въезде в Дубровник они почти ползли в плотном потоке, движущемся к морю.       — Мирк, уходим. — В таких поездках командовал всегда Мика. Он лучше ориентировался на местности, и каким-то шестым чувством знал, где и когда лучше свернуть или перестроиться. В этот раз было то же самое. Выскочив из напряжённого потока главной дороги, ехать стало быстрее и удобнее. А старый город заиграл совсем другими красками.       Они были здесь не первый раз. Раньше приезжали и по работе, и отдохнуть семьями, и даже один раз были на экскурсии в основной школе. Но сейчас всё чувствовалось совсем иначе и выглядело другим. Более ярким, воздушным и сказочным.       — Мирк, смотри, какие куколки! Может познакомимся? — Именно в этот момент всё и произошло.       Мирк посмотрел Мике прямо в глаза и выпустил руль с этим страшным «Прощай!», застывшим на губах.       — Мир, зачем ты так? Что я сделал? Почему ты захотел меня бросить? — Мика гладил чужие руки и сам не заметил, как от поглаживаний перешёл к поцелуям. Как заскользили его губы по пальцам, сплетённым с собственными. Как захотелось коснуться сжатых во сне чужих губ. Пускай всего раз, пускай без надежды на ответ, но сейчас это казалось жизненно важным.       — И что, по-твоему, ты делаешь? — Хриплый голос, раздавшийся над ухом, когда Мика от губ перешёл к скуле и шее, заставил отскочить назад и рухнуть на стул. — Нет, ты, конечно, можешь продолжить, но сначала придумай, как объяснить персоналу, почему простыня в районе моего живота вздымается на манер палатки. — Голос был чужим и напоминал карканье, но слышать его даже таким и понимать, что Мир действительно жив, было приятнее любой музыки.       — Мирк! — Мика ладонями закрыл полыхающее лицо. — Прости. Я думал, что ты спишь.       — И что, если сплю? Что над спящим можно проводить эксперименты? Нехилое ты себе развлечение придумал, да? — И непонятно было шутит он или всерьёз злится на Мику.       — Мирк, я всё объясню.       — Да уж, будь добр, потрудись!       — Я-то потружусь, а вот ты не хочешь мне объяснить на хрен ты оформил нам экскурсию в этот пансионат, да ещё и с такими неоднозначными процедурами? — Мика злился. Да, пускай сейчас его собственное поведение и вызывает вопросы, но он хотя бы никому не причиняет вреда.       — Мик, нам давно пора поговорить. И сейчас я понял, что высказаться пора не только мне. Но давай ты сначала кого-нибудь позовёшь, и из меня вынут все эти трубочки, а то разговаривать не очень удобно.       Мика ждал в коридоре, пока вокруг его друга суетились врачи и медсёстры, что-то проверяя, записывая и меряя. Когда его позвали в палату, он уже накрутил себя до состояния, в котором начал искать модели и цены инвалидных кресел, и города с самыми комфортными для инвалидов условиями.       В палату вошёл бледный и взъерошенный, чем заставил доктора суетливо затараторить:       — Спокойно, спокойно, молодой человек! Ничего страшного. С вашим парнем всё хорошо, и завтра вы уже сможете забрать его домой.       — Он не м… Спасибо, доктор! — По одному взгляду, брошенному на него Мирком, Мика понял, что с его губ только что чуть не сорвалась самая большая глупость на свете. Даже если сейчас доктор заблуждается, и Мирко действительно не парень Мика, но ведь надежда есть? Пусть ещё больная и крошечная, но есть. Не зря же Мирк хочет поговорить. — Доктор, а какие-то рекомендации по режиму и условиям будут? — Мика старательно делал вид, что не замечает вытянувшееся лицо Мирка.       — Особых рекомендаций нет. Но было бы неплохо, если бы вы дня через три-четыре пришли на контрольный приём и рентген.       — Спасибо, доктор. Тогда мы, пожалуй, задержимся в вашем славном городе на несколько дней и обязательно придём на консультацию.       — Доктор, а можно тогда мне сегодня выписаться? А документы мы заберём, когда приедем на следующий приём, — не выдержав, встрял Мирк. При этом так посмотрел на Мику, что тот предпочёл заткнуться, даже не начав возражать.       — Ох уж эта молодость! Всё спешите куда-то, всё не успеваете, а потом попадаете ко мне.       — Доктор, это не наш случай. Мы как раз очень затянули, поэтому я здесь. Так что пора поспешить, чтобы не повторилось. Так что, отпустите? Под честное слово. Вот его, — и Мир нагло ткнул пальцем в Мику.       — Ладно уж, раз под честное слово, то придется отпустить, — понимающе усмехнулся врач.

***

      — Мирк, надо что-то решить с гостиницей. — Мика усадил друга на лавочку в сквере перед больницей.       — А чего с ней решать? Номер я забронировал на десять дней, ещё пока мы дома были, и оплатил наперёд. Так что вызывай такси и поехали.       — Один номер?       — Ну да, один. Курортный сезон всё-таки. Номеров днём с огнём не сыщешь, — Мирко ехидно посмотрел на парня напротив, не спеша ставить того в известность о том, что единственным доступным для бронирования оказался номер для новобрачных.       — Отель «Фердинанд», пожалуйста, — назвал адрес и придержал падающую челюсть Мика. — Не смотри так. Я вёз тебя отдыхать.       — Это очень хороший отель. Вам повезло с парнем, — не удержался от комментария старый таксист, не отрывая взгляд от дороги.       — Ооо, вы даже не представляете насколько, — не смог сдержать ехидства Мика, доставая телефон.       — Ало, Миш, привет! Да, всё хорошо. Но нужна твоя помощь. Подгони мне в Дубровник машину и забери мотоцикл. Один, Миш, второй здесь остаётся. Не обязательно мою. Любую, на которой можно будет дней через пять домой вернуться. Нет, не горит. Да, к моменту отъезда будет нормально. Нашим скажи, что всё хорошо, но на связь пока выходить не планируем, Пусть там сами рулят, — Мика разговаривал, отвернувшись к окну, и не видел, как сначала удивлённо, а потом благодарно посмотрел на него Мирко, прислушиваясь к разговору.

***

      — Ни фига себе, — присвистнул Мика, переступая порог огромного номера.       — Ну, извини. Ничего другого не было.       — А мы до отъезда хоть обойти его сможем?       — Ну, если ничем другим заниматься не будем, то, наверное. Они перекидывались ничего не значащими словами, стараясь скрыть охватившее обоих напряжение.       — Мик, ты сначала в душ? Или поужинать хочешь?       — Мы же собирались поговорить?       — Ну нет, я не могу с тобой ругаться грязным. Это будет меня отвлекать.       — А ты со мной ругаться собираешься?       — Я ещё не решил. Но так как такой вариант не исключается, поэтому я должен быть готов. Так что сначала ужин, потом ванна, а потом разговоры.       — То есть права выбора я уже лишён?       — А всё, кто не успел, тот опоздал.       Ужинали молча. Мика с удивлением поймал себя на том, что время от времени, не задумываясь, подкладывает в тарелку Мирка лучшие куски. Он никогда не делал так даже для жены и детей. А парень напротив, казалось, даже не удивлялся.       — И часто я так делаю? — Он испытывающе посмотрел на друга.       — Когда сидим рядом, всегда.       — И никого это не удивляет?       — Мик, ты делаешь это с третьего класса. Для всех это стало таким же нормальным и привычным, как пользоваться вилкой и ножом.       — Понятно.       — Ты закончил? Давай, дуй в душ. Халат там уже висит.       — Почему я первый?       — Ну что ж ты такой трудный, а? — Мирко устало выдохнул. — Потому что мне с одной здоровой рукой придётся повозиться. И сколько времени я там пробуду неясно. Поэтому ты первый. — Друг, как маленькому, объяснял Мике и даже тыкал в него забинтованной рукой.       — А ты думаешь, я тебя после сотрясения и перелома одного пущу в это царство мокрого кафеля и травмоопасного скольжения?       — Не понял?! — Мирко вопросительно выгнул бровь.       — Что именно, ты не понял? — уточнил Мика, проходя в ванную и включая воду. — Руку тебе мочить запретили, так что самостоятельные водные процедуры, как и душ, тебе в обозримом будущем не грозят. Смирись! Если тебе так будет спокойнее, могу сделать пены побольше.       — Отвернись!       — Ой, да ладно! Чего я там не видел? — «А ничего и не видел, если честно. Всегда сам отворачивался, когда он переодевался».       По негромкому мату и хлюпнувшей на пол воде Мика понял, что поворачиваться уже можно. Последний раз глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, и нацепив на лицо улыбку, он сам разделся до трусов и присел на бортик ванной, намыливая мочалку. Молча растирая пену по накачанному торсу, водил по рукам, стараясь не задеть повреждённую часть, требовал поднять над водой то одну, то другую ногу, чтобы вымыть и их. Заставив Мира откинуть голову и закрыть глаза, начал нежно массировать кожу головы, пропуская между пальцами мокрые пряди.       — Мирк, почему ты захотел меня бросить? — Вопрос, острым жалом истыкавший за все эти дни душу до кровоточащих ран, сам сорвался с губ.       — Началось. То есть притворится спящим и отсрочить выяснение отношений не получится, да?       Мика многое хотел сказать в ответ, но слова горьким комом застряли в горле. И он молчал, продолжая перебирать густые влажные волосы.       — Мик, я отвечу. Но сначала скажи: кто мы друг другу?       — Я не знаю, Мирк. Я сейчас ничего не знаю. Состояние, как будто меня толкнули с высоты: душа требует раскинуть руки и отдаться свободному падению, но привыкшее к комфорту и спокойствию тело продолжает искать возможность зацепиться за твёрдую поверхность. Но одно могу сказать точно: я сделаю всё, что угодно, лишь бы то, что произошло три дня назад, не повторилось.       — Не обещай то, чего не сможешь выполнить, Мик.       — Если ты сейчас же не прекратишь меня пугать и не объяснишь всё по-человечески, я сам тебя утоплю в этой ванной.       — Многие знания — многие печали, Мик. Ты готов?       Мирк не знал, что всё, что сказал до этого Мика, было абсолютно обдуманным и взвешенным, а не пустой болтовней.       — Мик, я люблю тебя с первого класса. Сначала думал, что это настоящая мужская дружба. Но когда пришла ревность к тем девчонкам, которые постоянно тебя окружали, я понял, что влип. Мне было очень тяжело принять это. Несколько раз я подходил к краю крыши, так и не решившись шагнуть. Остановило меня, как ни странно, осознание того, что тебе будет больно. Я разрешил себе просто быть рядом, просто защищать, оберегать и, по возможности, радовать тебя. Предложение Иване я сделал, побоявшись, что ты найдёшь постоянную девушку первым, и я останусь один. С тех пор так и живу, стараясь просто тебя не потерять. Но я устал. Очень устал. Сюда ехал просто с надеждой побыть рядом. Только ты и я. Ещё и номер с одной кроватью урвал, — зло усмехнулся Мирк. — И тут твоё обычное: «Смотри, какие куколки». И я сломался, Мик. Просто устал бороться и сдался. Вот такая вот история.       Мирк сидел, не открывая глаз, вцепившись побелевшими пальцами в бортики ванны, и не видел счастливой улыбки, расцветающей на лице Мики. Не видел, как, скинув с себя оставшуюся одежду, он перешагивает бортик и опускается в воду. Лишь почувствовав колебание воды и через секунду ощутив горячее тело, прижавшееся к его спине, Мирко открыл глаза. Открыл, чтобы зажмурить их вновь, боясь, что это лишь мираж.       Чужая грудь прижалась к его спине, чужие ноги обвились вокруг его бедер, чужие руки сомкнулись замком на животе, захватив в плен его собственную здоровую.       — Мирк, можно я обниму тебя? Пожалуйста. Мне без тебя холодно и одиноко. Всегда.       — Мика, ты что делаешь? Я же больше не отпущу тебя! Ты это понимаешь?       —А я что, когда-то просил меня отпустить? — Лёгкий поцелуй в макушку будто бы поставил точку в бессмысленном споре, растворяя скопившееся в этом немаленьком пространстве напряжение. Мирко выдохнул и сделал то, о чем так давно мечтал: расслабился и уложил голову на любимое плечо.       Они просто лежали, обнявшись, в остывающей воде и молча смотрели в панорамные окна, за которыми по голубому небу плыли облака.       — Мирк, а что дальше?       — А дальше мы переместимся на нашу королевскую кровать, на которой проведём первую брачную ночь.       — Дурак, я же не об этом. — В этот момент Мика был рад, что сидит за спиной у Мира, и тот не видит его полыхающий ушей.       — А я об этом. И если не считать того, что я мечтаю об этом почти двадцать лет, то после того, что ты вытворял утром в больнице, я думаю об этом целый день. И, конечно, мог бы доказать, но вот холодная вода все доказательства свела к нулю.       — Совсем-совсем к нулю? — Мирко совсем не ожидал того, что одна наглая конечность скользнет по его животу вниз и начнёт в исследовательском порыве мять и гладить. — Ну, с доказательной базой у вас полный порядок. Но над аргументами ещё стоит поработать.

***

      — Мирк, а ты что-то знаешь о голубой любви? — Этот вопрос волновал Мику с первой минуты, как он осознал там, в больничной палате, что у него к Миру совсем недружеские чувства. И вот сейчас, лёжа на гигантских размеров кровати и нежась в руках того, о ком не смел даже мечтать, он задавал так волнующий его вопрос.       — Если ты пытаешься выведать, был ли у меня кто-то до тебя, то могу тебя успокоить: на мужиков у меня не стоит. — Мика от такого заявления подавился воздухом, но Мирко слишком давно и слишком хорошо его знал. — Спокойно! Естественно, ты мужик. И на тебя у меня стоит. Ни на кого, кроме тебя. Так понятнее?       — Я вообще не об этом хотел спросить, — Мика постарался скрыть смущение. — Что мы делать будем с тем, что стоит, если опыта и у тебя, и у меня ноль? Я даже теоретически представления не имею, если честно.       — Тогда будем изучать теорию. Для начала, — уверенно выдал Мир и потянулся за телефоном, лежавшем на прикроватной тумбочке.       — Мирк, вот это вот всё как-то не алё. Ты уверен, что мы так сможем? Что-то после всех этих научно-познавательных фильмов и инструкций по подготовке у меня всё упало.       — Кстати, то, что ты назвал научно-познавательным фильмом, в узких кругах считается одним из лучших порно-роликов. Говорят, что от него стоит даже то, что никогда не стояло.       — Мирк, у меня от тебя стоит. А от того, как какой-то потный волосатый жеребец дерёт во все щели нежную ромашку, хочется блевать. Со мной что-то не так?       — Всё с тобой не так. И со мной всё не так. Ты не знал? Кто ж в здравом уме влюбится на всю жизнь в начальной школе? Только такие дебилы, как мы. Так что не зацикливайся, когда-нибудь и мы так сможем. А пока просто иди ко мне и ни о чём не думай.

***

      — Мир, а почему Дубровник?       — А ты не помнишь, как мы в пятом классе были здесь на экскурсии, и нам с тобой не хватило кроватей, и пришлось спать на одной?       — Помню, конечно. Мне иногда кажется, что это были самые счастливые дни в моей жизни. — Тихо проговорил Мика, водя пальцами по загорелым рукам.       — У нас с тобой даже «кажется» одно на двоих. Я тогда поклялся сам себе, что когда-нибудь сделаю тебе предложение именно здесь.       — Так ты с пятого класса знал? — Мика развернул Мирка за подбородок и заглянул в глаза.       — Ага. А ты? — Лёгкий поцелуй пустил по телу Мики мурашки.       — А я тупенький. Мне потребовалось дождаться, чтобы ты Иване предложение сделал, чтобы понять, что я без тебя умру.       — А чего молчал, идиотина?       — А сам-то! Где моё предложение?       — Мик, это злая шутка. — Мирко посерьёзнел и попытался встать с кровати, но был опрокинут в подушки и зафиксирован более гибким парнем.       — А кто тебе сказал, что я шучу? — Мика впился взглядом в замершего под ним Мира. — Я, по-твоему, решил ради шутки ориентацию сменить? Так что, дождусь я своего предложения или где?       — А ты прямо сейчас хочешь? Или всё-таки подождёшь, пока я трусы надену?       — В трусах любой дурак может, а ты так попробуй.       — Ты сам напросился! — Мирко подмял под себя Мику и впился в губы жадным, голодным поцелуем. — Мик, ты будешь моим? Навсегда моим. Будешь?       — Разве я могу тебе отказать, когда ты вот так смотришь? Тем более мне безумно нравится твоё «навсегда». — Сказал и сам не понял, как его закружило в водовороте нерастраченной нежности в ответ. Его целовали, гладили, любили. Любили так, как никто и никогда, заставляя плавиться и задыхаться от ответных чувств.

***

      — Мирк, а что мы дальше будем делать? Ну, когда домой вернёмся. — Они, держась за руки, как школьники, шли по ночному пляжу, позволяя прохладным волнам ласкать босые ступни.       — У меня к тебе встречный вопрос: тебе твоя фирма сильно нужна? Сможешь без неё жить?       — Мир, ты дурак? Я только без тебя жить не могу, а без всего остального уж как-нибудь переживу. Ясно тебе? — Мика, ткнув пальцем в лоб, потянул Мира за руку, сам усаживаясь на ещё не остывший после дневной жары песок. — А ты с какой целью интересуешься?       — Ну, предложение руки и сердца я тебе уже сделал. Теперь предлагаю всё бросить и уехать вдвоём в Австрию. Я там пару лет назад домик купил в пригороде Зальцбурга, и маленькое мебельное производство наладил. Так что в никуда уезжать не придётся. Думаю, тебе там понравится.       — И давно у тебя от меня секреты?       — Недавно. Вот как только решил, что не могу так больше, так и начал готовиться.       — К чему?       — К тому, чтобы уехать. Или с тобой, или от тебя, тут уж как повезёт.       — Когда? – И, увидев непонимание в глазах напротив, Мика уточнил: — Уезжаем когда?       — Как только ты дома разберёшься, — радостно улыбнулся Мирк. — Я своё всё давно на Ивану и детей переписал. Так что уезжать буду только с парой чистых носок и запасной футболкой.       — А объясни мне, дураку: как ты, с таким основательным подходом, решил меня бросить в одно мгновение?       — Не знаю. Я не решал. Оно само. Почему-то тогда показалось, что ничего у меня не получится, что я для тебя просто друг, а если признаюсь в чувствах, то и другом быть не смогу. И так стало страшно и больно, что ….       — Мирк, я тебя люблю! — просто сказал Мика и уложил голову на такое родное плечо. Они сидели, обнявшись, и наблюдали, как волны играют со звёздами в прятки, то скрывая, то выпуская их отражение.       — Пообещай мне, что больше так никогда не будешь делать. Никаких мотоциклов и другой фигни. Я больше никогда не хочу ощущать, что теряю тебя.       — А как же весь этот твой адреналиновый кайф? Как же всё то, что ты любишь больше, чем жену: скорость, лыжи, небо? Ты же понимаешь, что одного я тебя не пущу?       — Мир, а ты так и не понял, да? У меня не было потребности в адреналине. Но всё то, что ты перечислил, позволяло мне отвлечься от мыслей о тебе. Так зачем мне это, если у меня теперь есть ты?       — Ты сейчас серьёзно?       — Серьёзней некуда. Я даже продам свою бэху, а ездить будем на твоём неповоротливом монстре, если тебе так будет спокойнее.       — Обещаешь?       — Клянусь!

***

      Возвращаться было страшно, но нужно.       — Мы с Миром уезжаем. Дом и всё остальное остаётся Ане с детьми. Фирму завтра у нотариуса перепишу на вас троих. Первое время, если нужно, буду помогать советами. Документы на развод тоже хочу оформить завтра. — Мика собрал их всех в офисе. И жену, и брата с сестрой. Он не собирался объяснять им причины своих поступков, но хотел всё решить по-человечески.       — Мика, почему? — Уже почти бывшая жена, казалось, удивилась меньше всех.       — Почему что, Ана?       — Почему сейчас? Я ждала этого намного раньше. Но ты знаешь, я за вас рада. Ты наконец-то разобрался. Но учти, детей на отдых будешь возить сам. А я в это время буду отдыхать от всех вас. Договорились? — Лёгкая улыбка и ехидное подмигивание ввели Мику в ступор. Он готовился к скандалу, проклятиям, слезам, но совершенно не был готов к тому, что все всё понимали. И только он один такой дебил и не мог разобраться в себе. Ждал неизвестно чего.       — Спасибо, Ан! Клятвенно обещаю, что прослежу, чтобы вы с Иваной могли отдыхать от наших отпрысков. — Пока Мика ловил ртом воздух, Мирко решил всё за них обоих.

***

      — Пап, можно?       — Конечно, входи, сынок. Что-то случилось? Не успел приехать и сразу ко мне? – Отец сидел в своем любимом кресле у телевизора, а Мика уселся на пол у его ног.       — Пап, я хочу уехать. Мы с Миром хотим.       — Далеко?       — В Австрию.       — Ну и хорошо.       — Пап, ты о чём?       — Сын, я, конечно, селяк и мало что видел в жизни. Но то, что вы с твоим дружком не сможете друг без друга мы с матерью поняли ещё тогда, в первом классе. Это ты долго шёл к пониманию, а я давно понял, что вы либо когда-нибудь убьетесь вместе, либо, в конце концов, догадаетесь и примете каждый себя и друг друга. Что случилось в этой поездке?       — Пап, ты знаешь, как страшно в один миг понять, что все цвета исчезли? Вот только что было голубое небо, зелёные деревья, жёлтые одуванчики, оранжевые крыши, бирюзовое море. И вдруг — раз! И вокруг тебя сплошная серая масса, не дающая тебе дышать. А среди всей этой серости красным от крови пятном выделяется тот, кто был частью твоей жизни, в ком и была твоя жизнь. Но понял ты это только в тот момент, когда он выпустил руль и слетел с мотоцикла.       — Знаю, сынок. К сожалению, знаю. Я прошёл через это, когда не стало твоей мамы. И если бы не вы с сестрой и не ваши дети, я бы так и не обрёл желания жить.       — Пап, может, ты тогда с нами, а?       — Ну что за глупости, сын? Я уж как-нибудь тут. Должен же в доме остаться хоть один мужик, пока твои три оглоеда подрастут.       — Спасибо тебе, пап! — Мика лбом уткнулся в натруженные руки отца, с облегчением выдыхая. Он и сам не знал, как было для него важно понимание именно со стороны отца.

***

      — Мик, тебе Ана звонила?       — Ага.       — И что думаешь?       — Мирк, а что тут думать? Этого следовало ожидать. Лука и Лена учились вместе с первого класса, как когда-то мы с тобой. Каждое лето после нашего переезда проводили у нас, опять же вместе. Так что ничего удивительного в том, что мой сын и твоя дочь влюблены друг в друга, нет.       — И что будем делать?       — А у тебя много вариантов? К свадьбе готовиться, естественно.       — Мик, можно я кое-что спрошу? Только ты не злись. Ты ещё не устал? От меня не устал?       — Мирк, а можно устать от солнца, неба, воздуха? — Мирко в ответ отрицательно качнул головой. — Тогда скажи, как я могу устать, если всё это для меня ты? Нельзя устать от того, за кем скучаешь, даже просто повернувшись спиной, без кого мир становится серым, а земля уходит из-под ног. Мир, нельзя устать от того, кого любишь больше жизни. — Мика за шею притянул к себе самого главного человека в своей жизни, поцелуями подтверждая всё, что сказал, и шепча прямо в губы: — Так что погнали, любимый!