***
К назначенному времени Странник пришёл на место, о котором рассказывал Каэдэхара. Пришлось подняться на средней высоты утёс, но увиденное этого явно стоило. Закатное солнце приятно грело и пускало оранжевых оттенков блики по морским волнам, пока те, в свою очередь, разбиваясь о камни, издавали приятный слуху звук. Ветер доносил запах водорослей и песка и чуть трепал по сторонам траву и волосы брюнета. Но главное здесь было не это — Кадзуха не соврал. Вот она, поляна с кровоцветами, ни на Каннадзуке, ни на Ясиори, на Наруками; даже если чуть повернуться на север видно заросший благоухающими клёнами Рито. Вот только Каэдэхары нигде не видать. Вероятно, ещё не пришёл. Что ж, ничего страшного. Куникудзуши прилёг на траву, к слову оказавшуюся довольно мягкой, и подставив лицо под тёплые лучи солнца, прикрыл глаза и стал дожидаться ронина. Терпение же на пару с желанием лежать закрытыми глазами иссякло сразу, как солнце перестало на него светить. Вот же, зашло за тучу, ещё и противного, предвещающего дождь серого цвета. Но впрочем, парни под дождём гуляли и не раз, так что погода помехой быть не должна. Куда больше беспокоит отсутствие Каэдэхары, нежели солнца. Странник лениво поднялся и осмотрелся по сторонам: никого. Не найдя блондина, который вполне себе мог бы сидеть тише воды прямо рядышком и любоваться кукольным личиком синеглазаго, брюнет вздохнул. Где же он так задерживается то... Однако же, мысли переключились, как только Райдэн заметил одну интересную деталь: совсем рядом с краем будто бы не хватает цветов. Естественно, не всё в этом мире зависит от чьих-то гедонистических пристрастий, однако же, любопытство взяло верх. Подойдя ближе, Странник в своей догадке убедился: вместо кровоцветов лишь их стебельки до половины или ещё короче. Следовательно, кто-то их должен был сорвать. Место это малоизвестное, так что скорее всего это был никто иной как Кадзуха. И где же он сейчас? В голову закралась одна пугающая мысль. Отвлечься от неё просто так теперь не выйдет, так что Странник всё же чуть наклонился и посмотрел вниз. Зрачки его тут же сузились, а страхи подтвердились. Синеглазый не думая прыгнул вниз. Приземлился не слишком удачно, царапая незащищённые шортами колени об острые камни и мелкие ракушки. Боль, однако, была последним, что его сейчас волновало, так что необращая на неё ни малейшего внимания, парень подбежал к тому, что его так заинтересовало. Кому, точнее… Кадзуха. Каэдэхара лежал на песке с закрытыми глазами, в несколько неестественной позе, наполовину перекрученной, пока волны ласкали его кончики волос и мочили рукава кимоно. Чёлка прикрывала царапину на левой стороне лба. Из неё виднелись маленькие красные капельки, кровь даже не успела засохнуть. Вероятно, блондин поцарапался об один из камней. Притянув к себе пострадавшего, Странник крепко его обнял, начиная проверять на признаки жизни. Ни пульса, ни дыхания, ни биения сердца. Кончиками пальцев брюнет провёл по чуть запутавшимся белым волосам, затем по гладкой щеке, затем по рёбрам, даже через одежду чувствуя каждый чёртов перелом. Каэдэхару уже не разбудить. Он не очнётся, не придёт в себя, не будет с виноватой улыбкой смотреть в глаза Странника и просить проощения за свою неосторожность. Единственное, что сейчас может делать Куникудзуши – пачкать тело возлюбленного своими слезами, которым, казалось, не было конца. — Кадзуха! Дурак, дурак, дурак! Вот только ругал Куникудзуши отнюдь не Кадзуху, а самого себя. За то, что не решил прийти пораньше, за то, что не смог предотвратить его смерть. В голове тут же всплыло воспоминание, как на одной из вечерних прогулок по Инадзуме Каэдэхара дал обещание, что они всегда будут вместе. Он не смог сдержать слово… — Кадзуха, ты соврал… — Темноволосый всхипнул, прижимая тело Каэдэхары ближе к себе. – Даже ты меня предал… Но ты будешь единственным, кому я прощу предательство. Голос брюнета дрожал. Тот вглядывался в лицо блондина, словно ожидая того, что он был услышан, или хотя бы что Кадзуха медленно откроет глаза и начнёт откашливаться от морской воды, которой он вполне мог наглотаться. Но этого не произойдёт. Скарамучча больше никогда не взглянёт в эти глаза, по цвету напоминающие рубины, обработанные талантливым ювелиром, не поцелует сейчас чуть приоткрытые губы, получив в ответ довольное «м-м» и ответ на поцелуй, не услышит его голос или биение сердца, что было для него самым успокаивающим и приятным звуком. Да даже не сможет согреться в его объятиях, ведь сейчас его тело холодное. Что добивало больше всего — разбросанные вокруг кровоцветы. Странник аккуратно положил тело Каэдэхары и подошёл ближе к цветам, рассматривая их. У одних сломаны стебли, у других опало приличное количество лепестков, а большая часть цветов плавает на волнах. Осмотрев все кровоцветы в поле зрения, синеглазый нашёл лишь один непострадавший цветок, находившийся в вполне себе нормальном состоянии. Подняв его и отряхнув от песка, парень вернулся к Кадзухе. Наклонившись к блондину, Куникудзуши аккуратно вплёл цветок в переднюю прядку белых волос. Как бы красиво этот кровоцвет сочитался с красными глазами Каэдэхары, если бы он только мог их вновь открыть… Уложив Каэдэхару себе на колени, Странник уставил взгляд на водную гладь. Вот он снова на побережье, полностью опустошён внутри, смотрит на море, пока на горизонте нет ни единого корабля. Прямо как тогда, когда Кацураги, Нива, Микоси и остальные инадзумцы, с кем он мельком был знаком, знали его как Кабукимоно. Сейчас нет даже ветра, полнейший штиль… Куникудзуши бы такое спокойствие, каким сейчас обладают эти волны. В идеале, нужно уведомить Кагэхару о смерти сына, но делать этого так не хочется… Не обойдётся ведь без вопросов, кто Скарамучча такой, почему вообще с его сыном шатается и нет ли между ними чего, может даже обвинения на него повесят… Да и к тому же, Кадзуха рассказывал, что его отношения с отцом хорошими назвать очень тяжело. Плюсом, одна поселившаяся в разуме Куникудзуши идея сейчас явно берёт верх над визитом к старшему Каэдэхаре, начиная с каждой секундой казаться всё заманчивее и заманчивее. Он должен выбраться из этой пелены кошмара, в которую так внезапно сегодня попал. Пора представить своего парня матушке. Взяв Каэдэхару на руки, Куникудзуши направился к Эи, утешая себя надеждами, что она согласится на несколько безумную просьбу, идея о которой ежесекундно царапала каждую извилину мозга брюнета и отчаянно просила быть воплощённой в реальность. Что до этого… Решение не из простых, но Скарамучча нисколько не сомневается. Вместе с Кадзухой умер и его смысл жить. За те четыре с лишним века, что он прожил, боли и отчаяния он повидал явно больше, чем заботы и тепла. Да что там, он даже материнской любви толком не узнал, что уж говорить о предательствах, полученных травмах, неодноразовых экспериментах Дотторе над ним и прочем. Он лишился всего. Сердца бога, друзей, титула шестого предвестника, возможности стать искуственным архонтом, любимого человека, надежды. Малая властительница Кусанали явно бы не одобрила идею, коей Куникудзуши сейчас загорелся, но ему уже плевать, насколько и кому это может показаться глупым. Он устал. Он не хочет жить ещё бесчисленные столетия, наблюдая как дорогие ему люди умирают и переживая множество боли и предательсв. Как однажды сказала Яэ, дразня Эи, ничто не длится вечно, вот и жизнь куклы, и то неудачной, пора окончить. Вскоре начал моросить дождь. Если брать во внимание чёрные тучи на небе весь день, такое погодное явление совершенно не было непредсказуемым. Капли смешивались с до сих пор лющимися с глаз прозрачными рыдаьями. Для него это плюс, получится замаскировать слёзы, которые у него в семье называют слабостью. Брюнет промокнуть не боится, всё равно ведь куклы не болеют. Единственное, что его сейчас волнует — даже не согласие матери, а то, чтобы от Мико он не узнал, что Эи решила помедитировать и сейчас отдыхает в Эвтюмии. — Эй, — уже на месте окликнул брюнет нескольких слуг, копошившихся во дворе и, видимо, не успевших закончить свою работу до дождя, — мне нужна ауденция с Вельзевул. — Простите, мистер, но нельзя просто так тревожить архонта, ещё и без предупреждения… — Живо. — Строгим голосом и со сверлящим насквозь душу сказал брюнет, хоть и прозвучало это так, будто он сейчас вновь расплачется. На удивление, это сработало — прислуги, нежными голосочками причитая «Да, да, сейчас», побежали внутрь Тэнсюкаку за Эи, а некоторые даже не выпустили метлы из рук. Вот же, компанией ведь побежали, лишь бы от работы отлынивать…***
— Госпожа Райдэн, пришёл какой-то парень и настаивает на встрече с вами... — Хм? — богиня вечности оторвалась от чашки чая, от котрого помимо пара исходил приятный аромат трав и ягод из Ли Юэ, и посмотрела на сказавшую это девушку, держащую перед собой метлу, будто невинный ребёнок, обнимающий подушку во сне. — Вот как. Хорошо, я сейчас выйду, возвращайтесь к работе. — Да, госпожа. — и с после этих слов все из прислуг быстрым шагом удалились во двор. Вельзевул отставила чашку с недопитым напитком на стол и посмотрела на Мико, сидевшую напротив неё и состоявлявшую ей компанию в этом небольшом чаепитии: — Пойдём? — И не жаль ведь тебе, что чай остынет… — Было бы, если бы я не была правящим лицом Инадзумы. Да и к тому же, не часто ко мне являются такие настойчивые граждане. — Тоже верно. Ладно, пошли посмотрим кого там принесло. Яэ быстренько доела последний кусочек жаренного тофу в своей тарелке и пошла во двор. Райдэн же, сделав ещё один глоток чая, встала из-за котацу и неспеша последовала за розоволосой. Однако то, с какиим грустным взглядом она стояла на крыльце, хоть и минуту назад была в хорошем настроении, заставляет насторожиться. — Мико? — Эи… Вельзевул проследила за взглядом Яэ, и её фиолетовые глаза распахнулись от увиденного. Скарамуччи стоял на коленах, прижимая к себе холодное тело Каэдэхары. Руки его крепко, до побелевших костяшек, сжимали одежду блондина, но вместе с тем и почти незаметно дрожали, явно не от холода. — Куникудзуши…? Брюнет медленно поднял взгляд на Эи. Когда-то наполненные бликами умиротворения и какой-никакой радости глаза теперь выглядели безжизненными и отражали лишь душевную пустоту их обладателя. По щекам стекали капли, несложно догадаться, что вовсе не дождевой воды. Бледные губы были чуть приоткрыты и едва заметно дрожат, но наконец, после паузы длиною в несколько секунд с них издался звук: — Прошу, — звучал Странник совсем слабо и изнемождённо, — уничтожь меня. — Что…? — голос Вельзевул был наполнен шоком и давно никем неслышанной печалью. Слуги же лишь чуть отвлеклись посмотреть на происходящее, не обращая внимания на то, как ветер уносит из-под носа листья юмэмиру, которые они только что замели. Но просьба синеглазого была ясна как чистое стекло. Тем не менее, он всё же повторил её ещё раз: — Подари мне смерть. Пожалуйста, я хочу умереть от Мусо но Хитотати, как… — Странник нервно вздохнул и на мгновение опустил взгляд на Каэдэхару, с которого даже дождь отказывался смывать кровь. — ...Как его друг. Райдэн перевела взгляд на Мико, а та лишь молча кивнула. Вздохнув, Вельзевул взяла один из мечей с катанакакэ, после чего подошла к синеглазому. Взгляд Скарамуччи был уставлен на его мать. Вот что значит смотреть смерти в глаза, да? В фиолетовые глаза, отражающие одновременно холод и равнодушие и целую бурю эмоций. Смотрел парень внимательно, даже не моргая. В его синих глазах не было ни страха, ни печали, лишь апатия и немая просьба сделать то, о чём он попросил, без колебаний и сожалений. К этому моменту он уже утратил почти всю надежду. Именно почти, единственная сохранившаяся — надежда на то, что его грехи будут прощены и ему удастся вновь встретиться с Каэдэхарой в раю. Крепче сжав рукоятку, Эи подняла меч в воздух. Все здесь собравшиеся следили за мечом, но Куникудзуши ни на миг не свёл глаз от очей своей создательницы. В каком-то смысле, этот пристальный взгляд начинает раздражать. Пора покончить с ним, как и с его обладателем. Эи сжала рукоять меча, пытаясь игнорировать мелкую дрожь в теле, и подняла его в воздух. Внутренний голос яро кричал о том, чтобы отказаться от этого развития событий, но она знала, сейчас она должна быть сильной и дать сыну то, о чём он просит. Давать жителям страны, которой она правит, то, что им нужно – её долг. Толпа окружающих затаила дыхание, следя за разворачивающейся драмой. Очевидно, ничего хорошего здесь сейчас не произойдёт, но, по всей видимости, для этой толпы зевак это было лишь бесплатным представлением. Вряд ли кто-то расценивает происходящее как публичную казнь. Скорее, как дуэль чести и желаний, где один из дуэлянтов осведомлённо решил проиграть. Одно резкое движение — и Мусо но Хитотати оказался в животе брюнета, заставляя его зажмуриться от боли. Тот, однако, крик сдержал, издав лишь тихое болезненое шипение. Ещё одно движение мечом к Райдэн, и Куникудзуши падает на колени, а затем и на бок, пачкая кровью всё вокруг: траву, собственную одежду, тротуарную плитку. Из-за капель дождя алая лужица на плитке быстро растеклась в разные стороны, утрачивая свою яркость и насыщенность красно-бурого и становясь тусклой, а затем и вовсе едва заметной. — Спасибо, мам... После этой фразы сердце Райдэн начало биться быстрее. Эи тихо и чуть раздражённо вздохнула, естественно немного наигранно, отвернулась от сына, стараясь сохранить свою маску хладнокровности, и направилась обратно в Тэнсюкаку, волоча за собой окровавленный меч. Может, сейчас она и играет роль хладнокровного архонта, но всё же, её глаза рискуют сейчас же заслезиться, а давать посмотреть всем присутствующим такое представление у неё желания нет. Мико же, кинув последний взгляд на Скарамуччу, пошла следом за подругой. Прислуги в скором времени также разбрелись по своим делам.***
— Успокойся, Эи, всё в порядке, ты просто сделала то, что должна была ещё столетия назад. — И за эти столетия он впервые назвал меня мамой… Последний раз я это от него слышала спустя пару дней от его создания. Нет, я так не могу, я должна… — Сиди, — Яэ потянула за руку уже вставшую с места и собиравшуюся пойти к сыну подругу. — Это было его последнее желание, в конце концов. Дай ему покой напоследок. Эи неуверенно кивнула, пока слёзы всё продолжали течь по её нежной бледной коже. Давно она не плакала… Каждая промелькавшая в голове мысль, каждое биение сердца говорили ей о том, что этого делать не следовало. Но в конце концов, кроме как тешить себя мыслями о правильности этого поступка ей ничего не остаётся. Повернуть время вспять нельзя, и как богиня вечности, она это прекрасно знает.***
Все ушли. Эи, Яэ, прислуги. К тому же, довольно быстро. Похоже, не такой уж это и интересный был для них спектакль. Тем не менее, таким образом, теми, кто видел последние минуты жизни парня, стали ветер и капли дождя. Они же стали единственными, кто видел, как в последние минуты жизни, вместо того, чтобы жалеть о таком исходе событий, бороться за жизнь или хотя бы закрыть глаза и покорно ожидать свою смерть, Куникудзуши, собрав все оставшиеся в стремитьельно начинающем слабеть теле силы, подполз к телу возлюбленного и лёг рядом с ним. Лишь крепко обняв Каэдэхару, Скарамучча позволил себе спокойно умереть.