Терпение - благодетель

      Тебя клонит в сон несмотря на выпитый в участке кофе - небо особенно тяжёлое, напоминает пуховое одеяло. Очень скоро из него хлынет осенний ливень - так кажется последние шесть часов, но небо выжидает подходящий момент, когда ты максимально расслабишься в этой полудрёме, чтобы окатить ледяной стеной.       Двор полузаброшенной многоэтажки на окраине Джемрока такой же серый, как мир над твоей головой. Его унылость разбавляет разве что красная клякса оборванного объявления на стене и оранжевый бомбер твоего напарника.       Ким чуть заметно хмурится, оглядывается на тебя - ты отрицательно качаешь головой. Ничего. Вы уже были здесь сразу после преступления, улик оказалось чертовски мало, проливные дожди нынче быстро размывают любые следы. Вы не особо рассчитывали на удачу, возвращаясь взглянуть ещё разок.       - По крайней мере мы немного подышали свежим воздухом, - ты не до конца понимаешь, действительно лейтенант так считает, или просто пытается тебя утешить.       Гравий и битое стекло хрустят у вас под ногами, в луже отражается твоё усталое лицо - хочешь предупредить, что можешь ненароком уснуть в Кинеме на обратном пути в участок, когда внезапно слышишь, как Ким тихо, но весьма отчётливо матерится.       Из дыры в заборе, сквозь которую вы проникли во двор, торчало несколько погнутых ржавых гвоздей и, кажется, лейтенант зацепился за один из них штанами.       - Сегодня точно не наш день, - вздыхаешь ты, оценивая потери.       - Ничего страшного, зашью сегодня после работы, - слишком торопливо брошенная фраза режет слух. Тебя это настораживает вкупе с его отвернутым от тебя корпусом и напряжённой спиной.       Ты заглядываешь ему через плечо - дыра в штанине слишком большая, чтобы можно было её от тебя спрятать, но ты точно не видишь там крови и других поводов для беспокойства. А потом замечаешь нечто и голосам в голове требуется несколько секунд, чтобы понять, какого вообще черта.       Ты вспоминаешь, как неделю назад вы опрашивали милую продавщицу в магазине дамского белья и твой взгляд тогда против воли привлёк один товар, мешая строить складные предложения. Ким тогда был тобой не особо доволен, пока не проследил, куда ты поглядывал и как-то неожиданно успокоился.       Ты ещё как назло вспомнил там слова мелкого Куно, решившего, что проникнуть в дом его отца можно было лишь нарядив лейтенанта в проститутку и тебя окатило жаром от осознания того, что ты, кажется, очень хочешь это увидеть.       И вот ты стоишь посреди грязи под грозовым небом в богом забытом дворе, глядя, как в дыру брюк твоего напарника выглядывают, поблескивая капроном, чёрные полупрозрачные колготки.       Ким ничего не говорит, хотя горящие щёки выдают даже более того, что могло быть сказано. Вы просто молча идете в сторону припаркованной неподалёку Кинемы и уже внутри ты понимаешь, что точно не уснёшь. Не тогда, когда натянувшаяся ткань переместила дыру в аккурат на острое колено, то, что ближе к тебе, между прочим.       Ты сглатываешь. Ким точно может проследить твой взгляд. Ты надеешься, что не капаешь слюной на собственную рубашку. Вы уже три месяца живёте вместе и, честно говоря, ты мог бы облапать это колено прямо сейчас, получив разве что неодобрительный взгляд за неподобающее поведение в рабочее время. Однако это ты бы пережил. В конце концов, сам Ким был, мать его, в колготках в рабочее время, а это ... Это уже слишком.       - Кхм... - Лейтенант прочищает горло, подбирая слова. - Я не был уверен, но предполагал, что вы об этом думали. Тогда, в магазине. Я вернулся и купил их в тот же день.       Откровения даются ему непросто, он явно не предполагал, что спалится так нелепо.       - Я не... - ты хочешь убедить его, что ты не извращенец, что не стал бы уговаривать его потакать твоим внезапным даже для тебя фетишам, но решаешь сказать кое-что более важное, - я не пытаюсь таким образом перенести на тебя женский образ. Я... хочу именно тебя.       Потрясающе, как эти слова заставляют его одновременно краснеть ещё сильнее и выглядеть так самодовольно.       - Я знаю, детектив. - Его голос становится ниже и у тебя уже на уровне рефлекса всё скручивается в узел от этого бархата. - Мне просто стало... любопытно. И я решил сперва попробовать, понять, как это ощущается.       Тебя медленно размазывает по пассажирскому креслу от этого разговора, ладонь жжет ответным желанием узнать, каково это на ощупь.       - Могу я... - ты снова сглатываешь. Слюны во рту слишком много.       Вместо ответа Ким расслабляется и чуть разводит колени в стороны, нужное оказывается к тебе ещё ближе.       Твоя рука чуть заметно дрожит, пока сухие подушечки пальцев наконец не соприкасаются с гладкой, немного скользкой поверхностью колготок, обтянувших выпирающую коленную чашечку. Ты гладишь капрон пальцами, обводишь по кругу, накрываешь остывшую кожу ладонью полностью, немного ныряешь под рваную ткань брюк вдоль большеберцовой кости.       Тебя это гипнотизирует и, судя по воцарившейся тишине, Кима тоже - ты понимаешь это лишь когда вздрагиваешь от мощного раската грома, а через несколько мгновений по крыше мотокареты начинает барабанить крупными каплями ливень.       - Надеюсь вы не забыли, что нам нужно возвращаться в участок, - хрипло произносит лейтенант, скрывая выдающий его с потрохами голос за шумом заводящегося двигателя.       Тебе сложно сразу поверить, что он решил так издевательски проигнорировать твоё состояние, но ты поднимаешь взгляд на его лицо и понимаешь, что это не так. Ким не игнорирует, он откровенно упивается твоей беспомощной одержимостью им. Ты улавливаешь эту "придётся немного потерпеть и окончательно сойти с ума" ухмылку на его губах. Сжимаешь руки в кулаки и шумно выдыхаешь - твой отчаянный стон прячет увязавшийся с вами стук капель и рокот Кинемы.       До конца смены осталось три часа и ты осознаешь, что они станут твоим сладким адом, в котором ты будешь гореть, думая о ногах Кима в этих блядских колготках.       Разумеется, у здания офиса РГМ в бардачке мотокареты находится булавка, удачно соединившая куски порванной штанины так, чтобы о таящемся под ней знал только ты.       - Просто скажи, за что ты так со мной, - тихо воешь ты лейтенанту в затылок, пока никто не видит вас в коридоре перед нужной дверью.       - Терпение - благодетель, - философски тянут в ответ и ты клянешься себе, что не проиграешь в этой игре решившему внезапно нарушить собственные правила Кицураги.       Ты держишься первый час. Отчёты настолько унылые, что умудряются согнать возбуждение. Ты даже начинаешь клевать носом над бумагами и, казалось бы, это хоть и не профессионально, но всяко лучше для репутации, чем если бы ты сидел за рабочим столом со стояком. Пару раз твой напарник проходит мимо, но ты упорно пялишься в пожелтевшие листы, не давая фантазии возможность начать дорисовывать сводящие с ума детали, только тебе всё равно мерещится скользящий шорох рипстопа о капрон.       Разумеется, ты не мог расслышать его и отделить от шумной возни коллег, но твоё восприятие играет с тобой злую шутку - кажется, оно на стороне лейтенанта.       На втором часу героической борьбы с электрохимией ты выбираешь компромисс - ослабив галстук, откидываешься на жёсткую спинку стула. Костяшки белеют от того, с какой силой ты вцепился в твёрдый переплёт старого справочника. Глубокий вдох - медленный выдох. Ты позволяешь себе представить эти ноги целиком, но картинка, слишком реалистичная, бьёт под дых до пятен перед глазами. Стоит предупредить Кима, что реальность может ненароком довести тебя до сердечного приступа. Может, ему оголять перед тобой по сантиметру в день? Нет, тогда ты умрёшь от нетерпения, захлебнувшись слюной в очередном влажном сне. Тогда ему стоит завязать тебе глаза, чтобы всё, что у тебя осталось - твои дрожащие после долгих лет запоя руки и сухие губы, способные оставить полосы затяжек на тонком капроне, когда ты будешь вслепую выцеловывать каждый изгиб, каждую выпирающую косточку...       - Детектив, с вами всё в порядке?       Ты поднимаешь голову и ловишь привычный чуть обеспокоенный взгляд сквозь круги стёкол и никто кроме тебя ни за что не разглядел бы в этом взгляде что-то ещё. Лейтенант прекрасно знает, ЧТО с тобой не в порядке, уголок его губы едва уловимо дрожит, скрывая истинное удовольствие.       Ты почти уверен - не будь это конец дня, а дело, над которым вы пытаетесь работать - в конец провальным, Ким не позволил бы себе так откровенно провоцировать тебя прямо на рабочем месте, но даже он не ангел. Тем не менее, за эти три месяца ваших официальных отношений тебе лишь сильнее хочется на него молиться.       Ты видел его разным. Сдержанным и тактичным, требовательным к себе и расслабленным, воодушевленным и раздосадованным неудачей. Ты научился читать его по тонким, как карандашные штрихи знакам и годами закрытый и скупой на эмоции Ким, вероятно, был благодарен за это.       Он мог быть другим с тобой. Ты до сих пор до конца не веришь в реальность вашего первого раза, когда лейтенант показал, как восхитительно он умеет отпускать себя, поддаваясь желаниям и наслаждению. Догадаться, что его тихий голос способен срываться на безумно сладкие самозабвенные стоны было невозможно.       - В полном, - заверяешь его, прекрасно понимая, что тебя выдаёт совершенно всё, но правила этой игры были обозначены достаточно чётко. Терпи и тебе воздастся.       Последний час вдохновенно раскачивает тебя на волнах фрустрации. Под закрытыми веками мираж твоей влажной фантазии, снаружи сырой кабинет, скрипящие половицы и покрытый противной плёнкой остывший чай среди кипы бумаг. Ты знаешь, что скоро всё это кончится, но чувство такое, будто стоит вам с лейтенантом остаться наедине - кончишься и ты.       На улице ливень превратился в мелкую морось, небо просветлело, но до ясного ему ещё далеко. Ты подставляешь лицо под капли и чувствуешь лишь как медленно намокают бакенбарды. Киму они нравятся, а тебе нравится, как он обхватывает твоё предплечье пальцами в перчатках, предлагая сесть в Кинему и отправиться домой. Ты накрываешь его руку своей и на мгновение подносишь к лицу, чтобы оставить лёгкое касание губ на полоске коже чуть выше запястья.       Лейтенант смущённо напрягается - есть вероятность, что вас могут увидеть, но разве он посмеет упомянуть об этом сегодня? Не после того, что позволил себе.       Ты наслаждаешься этой секундой украденной нежности, будто вырвал её у вечности и сунул в персональную копилку ваших с Кимом моментов. Как бы много их ни было, тебе всегда будет недостаточно.       Вы едете в тишине и твоя рука на бедре лейтенанта чувствует себя вполне уютно. Ты понимаешь, что он ничего не возразит, ведь он задолжал тебе целое непристойное безумие. Теперь ты чувствуешь, что терпел не зря - вот твоя благодетель. Ким испытывает угрызения совести и это в значительной степени расширяет твои полномочия.       Восприятие улавливает, как нетерпеливо пальцы в перчатках барабанят по рулю, пока вы стоите на светофоре. Ты позволяешь себе провести по чужому бедру всей ладонью, чуть огладить внутреннюю сторону и насладиться бездной расширенных зрачков за стёклами и тонкой складкой между бровей. Это не отвлекает его настолько, чтобы с таким опытом вождения подвергнуть вас опасности, но пальцы на руле отбивают ещё ритмичнее.       Вы доезжаете за двадцать минут и в тишине заглушенного двигателя ты думаешь, что слышишь, как вздымается грудная клетка лейтенанта на каждом вдохе. Вас точно не увидят с улицы - прохожие здесь редкость, особенно в такую погоду, поэтому ты позволяешь себе наклониться к водительскому креслу и поймать очередной тяжёлый выдох собственным ртом. Отказывать себе в соблазне обхватить мягкие губы Кима ты не собирался, а вот обессиленный стон напарника, резонирующий где-то у тебя в горле - определенно, приятный бонус. Твоя едва задравшая нос стойкость прогнившей крышей рушится под порывами урагана Кицураги, что слишком восхитителен для такого долгого самоконтроля.       - Это было жестоко, - горячо шепчешь ты, прикусывая его челюсть чуть ниже покрасневшего уха.       - Прости меня, Гаррье... - выдыхает Ким в ответ и, о светочи, ты с ума сходишь от этой манеры переходить на "ты" в нерабочее время. Словно у тебя не один, а целых два Кима и оба совершенно твои. Правда сегодня, явно, с ними произошла путаница. - Я не собирался, уверяю тебя. Это был личный эксперимент, который вышел из под контроля. Крайне непрофессионально с моей стороны.       - О, зато соблазнял меня ты крайне профессионально. Он краснеет ещё сильнее, очаровательно размыкая такие же покрасневшие от пары твоих поцелуев губы.       - Я не думал, что на меня окажет такой эффект твоя... кхм... твоя реакция.       Ты считаешь своим долгом уточнить:       - Надеюсь, ты понимаешь, что моя реакция на тебя не зависит от одного лишь наличия на тебе колготок? Чёрт, Ким... я обязан спросить, как ты себя в них ощущаешь?       - Очень... Хм, порочно.       Ты тихо смеёшься в изгиб его шеи, игнорируя, как тело в ответ на реплику пронизывает тонкими иглами удовольствия.       - Как я умудрился пропустить, когда ты их надевал?       - Я делал это утром в ванной комнате.       - Оу, то есть перед зеркалом. Ты смотрел на себя?       - Разумеется.       Он сглатывает. Делает вид, будто твои вопросы его немного раздражают, но скорее всего от них ему просто сложно усидеть на месте, а всё, что делаешь ты - невинно целуешь доступный тебе кусочек шеи.       - Ты думал о том, как я буду смотреть на тебя?       Он прикрывает глаза. Вы по-прежнему в Кинеме, на улице дождь, а твой член упирается лейтенанту в бедро, словно это его привычное место во время каждой вашей беседы.       -Я думал о твоём лице, когда ты увидишь их на мне.       - И что же с ним будет?       Уголки губ лейтенанта дрожат, скрывая улыбку.       - Оно мне очень понравится.       Ты не выдерживаешь - снова увлекаешь его в поцелуй, на этот раз влажный и глубокий, буквально вырываешь стоны, что он тебе задолжал за прошедшие часы мучений.       По лестнице вы поднимаетесь молча и ты уступаешь право открыть замок Киму, зная, что будешь позорно промахиваться мимо скважины и ронять ключи.       Как только дверь за вами захлопывается, ты падаешь на колени и это одновременно неприятно в твоём возрасте и слишком долгожданно, чтобы обращать хоть какое-либо внимание.       Ты сам не знаешь, откуда в тебе терпение расстегнуть на Киме ботинки и помочь снять каждый, но взгляд, которым он смотрит на тебя сверху вниз совершенно потерянный и доверчивый.       Ты справляешься с ремнём, стягиваешь брюки, даже закидываешь их на спинку стула - не так аккуратно, как лейтенант, но всё же не швыряешь. На это уходит, пожалуй, последняя капля твоего терпения.       Ким стоит перед тобой всё ещё во влажном от дождя бомбере и чёрных полупрозрачных колготках поверх обычных чёрных трусов, отчего его и без того худые жилистые ноги кажутся ещё тоньше. В коридоре полумрак, но ты с трудом улавливаешь под капроном редкие тёмные волоски, прижатые к коже. Ты прижимаешься щекой к бедру, вдыхая смесь синтетики и тела лейтенанта. На ощупь под пальцами гладкость, но тебе хочется узнать, что будет, если провести языком по мягкой внутренней стороне бедра.       Капрон шершавый, но слюны в твоём рту слишком много - ты лижешь до самого паха, давно напряжённого и жаждущего твоего внимания. Сжавшая твои волосы рука Кима явное подтверждение последнего.       Ты обхватываешь член прямо так, через двухслойную преграду и в этом есть своя прелесть - нужно прикладывать больше усилий, а удовольствие лейтенанта скорее лёгкое и дразнящее. Ты пытаешься открыть рот шире, стимулировать как можно больше, а давление на затылке такое внушительное, что ты едва не задыхаешься. Это безумно горячо и чтобы отвлечься ты хаотично гладишь голени и щиколотки, колени и ягодицы. В какой-то момент появляется идея пустить стрелку, открыв доступ к маленькому кусочку бледной кожи, но тебе становится слишком жалко вещицу. И ты думаешь, что вряд ли такое расточительство понравится Киму. Впрочем, не собирается же он надевать их куда-то снова?       - Ты отвлекаешься, Гаррье, - хрипло упрекают сверху и ты покорно прижимаешься губами плотнее, ощущая, как узкая ступня упирается тебе между ног. Он присел на край комода, чтобы провернуть это не потеряв равновесие и теперь чувствует себя более расслабленно и может давить на твой член таким восхитительным образом. Это приятно на грани боли, но ты ни за что не попросишь его быть нежнее, иначе кончишь в ту же секунду. Давление одновременно стимулирует и оттягивает неминуемое.       Ты стягиваешь его бельё чуть ниже ягодиц, желая доставить своим ртом столько удовольствия, сколько вообще способен. Ты стараешься. Пальцы в волосах то сжимаются, то тянут назад и на них точно больше нет перчаток, ведь кожу головы редко царапают короткие ногти.       Ким под губами и языком горячий, твёрдый, ты чувствуешь каждую венку, каждую пульсацию на особенно правильных толчках. Головка упирается тебе в глотку и ты давишься до слёз в уголках глаз, но тебе нравится даже это. Свободной рукой ты гладишь ступню Кима, чувствуешь под пальцами напряжённые сухожилия на подъёмах, прижимаешь её сильнее, моля о помощи.       - Расстегни штаны, - просит лейтенант и ты судорожно расправляешься с ширинкой, позволяя ступне нырнуть под жёсткую ткань. Через одно только бельё всё ощущается ярче - Ким творит что-то безумное, то перенося вес на пальцы, то совершая вращательные движения. Ты поглощён этими ощущениями и вымученно стонешь всё ещё с его членом во рту.       Кажется, это предел не только для тебя. Ким пытается оттянуть твою голову, но ты лишь жмешься теснее, давая понять, что готов к такому завершению. Сперма бьёт сразу в горло несколькими толчками - на такой глубине даже не ощутить вкус, но тебе всегда нравился сам факт, и кончить следом под давлением облаченной в колготок ноги для тебя благословение.       Ким приходит в себя быстрее, снимает наконец бомбер и помогает тебе раздеться и дойти до спальни. Вы оба немного не в себе, но когда под усталым телом мягкость матраса - мысли начинают лениво ползти на свои законные места, те самые, что прежде напрочь смыло волной оргазма.       Ты уже трезвым умом оцениваешь, насколько Ким был прекрасен таким одновременно уязвимым в подобном виде и горячим, насколько его вело от осознания силы, с которой ты его хочешь. Ты не веришь своему счастью и пялишься в потолок, будто пытаясь найти там ответ, что делать с этой затопившей грудную клетку нежностью.       Вот он - лейтенант, бездумно перебирает волосы на твоей груди, зарывшись в них пальцами. Ты знаешь, он находит растительность на твоём теле очаровательной, ему нравится твоя маскулинность и, определенно, твой член. Знать это восхитительно, а чувствовать - восхитительно вдвойне и неясно, чем ты заслужил Кима Кицураги. Он - твоя личная вселенная. И хоть его тоже здесь немного нет, но минут через пятнадцать он окончательно соберется, отправится в душ, а затем закурит на кухне и, может...       - Нам следует чаще заниматься сексом, - совершенно флегматичным тоном выдаёт вдруг Ким, будто рассуждает о покупке продуктов на завтра. Твой удивленный взгляд он не видит, но всё же поясняет: - Думаю, тогда мне не будет так срывать тормоза, как сегодня. Я вёл себя беспечно. Ужасно необдуманно. Это не должно повториться.       - Если вместо этого ты предлагаешь повторять секс, то мне такое предложение по душе.       - На этот счёт сомнений у меня не было.       Он закрепляет эффект от сказанного, найдя в ворохе твоей шерсти сосок и влажно обхватив его, чуть прикусывает напоследок прежде, чем отправиться в душ. Если это приглашение на второй раунд, то ему удалось пробудить интерес твоего потрёпанного, но всё ещё выносливого тела.       Но если нет - ты будешь долго и сладко мстить.