Подумай дважды прежде чем прикасаться к моей девушке Приди в себя, я дам тебе почувствовать ожог. Подумай дважды прежде чем прикасаться к моей девушке Приди в себя, не приходи больше.
Eve 6 — Think Twice
Она смеётся. Откидывает голову ему на плечо и заливисто хохочет, пока докторишка рассеяно перебирает пряди её небрежно уложенной на бок косы. Амен слишком далеко — девять с половиной футов нейтральной территории перед кампусом — чтобы расслышать шутку, к тому же тонированные окна машины наглухо закрыты. Ему ни к чему солнечный удар и нелепые каламбуры Ливия в памяти. Достаточно того, что он помнит имя этого великолепного засранца, хотя тот даже не состоит в штате судмедэкспертов. Он вообще живёт в другом городе, ведёт успешную практику и нет-нет да и спутывается со своими аспирантками. У одной из них Амен и выудил все эти подробности, сдобрив диалог в дружелюбной обстановке бара тремя текилами и своей ладонью на аппетитном бедре, как её — Феонои! Так вот, если верить пьяной брошенной девице в поисках нового принца, а не доверять ей оснований нет — Ливий ни с кем не мутит дольше пары-тройки недель, для него работа на первом месте. С момента, когда он любезно проконсультировал детектива Амена по особенностям трупа искалеченной во дворе кампуса девчонки, раз уж всё равно заехал подписать некоторые бумаги по переводам, идет восьмая неделя. И что-то подсказывает Амену, хрустящему пальцами на руле, что быстрее приведут в исполнение смертный приговор мясника Ако, как выяснило следствие, не благодарите, и расправившегося со студенткой, чем Ливий вернется в свои драгоценные Фивы. Эвтида смеется. Ему нужно всего на миг опустить стекло, чтобы услышать хотя бы это. Он хлопает дверцей бардачка чересчур сильно, вынимая банку энергетика. Стоило бы меньше психовать, всё же транспорт служебный, а после его грандиозного провала с делом «Гермопольской секты» он и так тащится «на хорошем счету начальства» где-то позади самой паршивой овцы. Агния, конечно, свой парень, поддерживает лучше Тизиана, который по протекции Амена в отдел расследования особо опасных преступлений и попал. Она ещё и отсосать может при случае. Не при каждой встрече, но её рот и горло всё равно — бомба, если бы те умели глотать. Энергетик тёплый и на вкус — моча ослиная. Заряд бодрости ему едва ли светит, а вот он бы с удовольствием зарядил в светящееся лицо Ливия. Тот машинально обнимает Эвтиду чуть ниже спины, они вместе спускаются со ступенек крыльца кампуса. Её подружка — чёртова наркоманка с сатанинской татуировкой на пояснице, и дружок, выглядящий как внебрачное чадо Аврил Лавин и Мэрилина Мэнсона — серьёзно с таким макияжем глаз только на панель — оживленно в чём-то убеждают счастливую парочку. Возможно, планируют насмерть забить и выпустить кишки ещё какой-нибудь однокурснице, раз в случае с Азанет их опередил озабоченный повар Ако. В любом случае, это больше никак не касается Амена. Ему слишком уж доходчиво донесли устно, а ещё и в личное дело на всякий случай вписали, что он здесь детектив, а не древний охотник на ведьм. Он сейчас уедет и больше никогда не приблизится к корпусу Гермопольского университета. Только убедится, что Ливий нашёл веский довод разубедить Эвтиду вписываться в сомнительные идеи её друзей. Ливий кивает болванчиком с таким воодушевлением, что даже Эвтида, сперва скептически ухмыляющаяся, сдаётся. Вот же… блядь! Хвала всем богам египетского пантеона, Амену пишет Агния. Это скупое и деловое сообщение на две строки: «Нашла парочку драгоценных камней в архиве. Ты был прав. Таким или очень похожим кинжалом уже убивали троих девушек лет семь назад». Амен готов расцеловать каждую клеточку её кожи, не скрытой одеждой, а судя по тому, какие ремни разной степени ширины Агния принимает за форму копа в запасе, ему предстоит потратить немало времени.***
— Ладно, всё, ещё пара минут, и мы затопим нижний этаж. — Во-первых, мы в подвале, — Амен с видом уязвлённой гордости утирает влажные губы. — А во-вторых, я и обидеться могу — я всё ещё твой начальник. — А я всё ещё драла в рот эту работу, — Агния со смешком подтягивает трусы, игнорируя салфетки. Хотя, к собственному прискорбию Амен вынужден признать — вместо благодарственного куннилингуса, он, видимо, решил превратить её вагину в колодец, слишком погрузившись в мысли… О деле… — Так и не позвал свою ведьму на свидание? Амен предупреждающе зыркает на неё из-под бровей, которые за треклятое пекущее адово лето не только выгорели, но и начали выпадать. Агния примирительно поднимает руки, прежде чем швырнуть перед ним на стол запылённые папки: — Знаешь, обычно люди именно так и поступают. Джентльмену симпатична леди, тогда они выпивают пару бутылок пива, едят пиццу и врубают «Форреста Гампа». — «Форреста Гампа»? — Амен поднимает на неё насмешливый взор. Смотреть на приятные ямочки вокруг алого сурово поджатого рта приятнее, чем на фотографии выпотрошенных молоденьких девочек. — Теперь понятно, почему ты без отношений. Она щурит густо накрашенные глаза с ликованием питона, лицезреющего невезучую болтливую мышку: — И мне понятно, почему твою девчонку захапал Ливий. Вот уж кто точно смотрит с ней фильмы, а вы-то хоть журналы полистали, прежде чем трахаться? Они пролистали карту бара. А спустя час и двадцать минут (у Эвтиды, видимо, был встроенный таймер на протяжённость скучной пары) Амен стоял в тесной кабинке туалета и музыка долбила по ушам так, что голова готова была лопнуть раньше члена, возбуждённого немного нервными и хаотичными ласками девушки. Её смуглая ладонь под звон десятка браслетов на запястьях всё мяла и мяла его сквозь узкие форменные брюки, а его убыстряющееся дыхание будило в тёмных, немного пьяных (пьянее от собственной смелости, чем от пары халявных «Кровавых Мэри») глазах, азарт. — Ладно, девочка, — хрипло выдавил Амен, поймал её рукой за шею и сдавил, наслаждаясь резкостью смены хищной усмешки затравленным изломом красных губ. Он не отказался от возможности тотчас прильнуть к их манящей дрожи, едва сдержав стон то ли досады, то ли безумия, когда кончик языка натолкнулся на пирсинг в её верхней десне. — Любишь дырявить такое прекрасное тело? Да тебя бы за вандализм привлечь… Согласен, подкат — дерьмо, но слушай, — он сильнее прижал её расслабившуюся было ладонь к своему паху. — Это тебе не сраный кинетический песок, а я не поп-ит, так что либо поворачивайся и упирайся в это грёбанное зеркало, либо иди обратно в зал и исчезни, пока я не вернулся. — Для детектива с вашим опытом, — она лукаво улыбается. — Версий маловато, нет? А в следующий момент она на коленях у его ног. Амен почему-то всё никак не может отвести взгляда от татуировки на острых позвонках — стала видна, потому что девушка деловито собрала локоны в пучок на макушке. Среди всех её браслетов так кстати, так, мать его, случайно нашлась и резинка для волос. Она лижет широко и мокро, вертит головой, спиралями поднимаясь кверху, сжимает губы вокруг головки, на секунду замешивая в дьявольском котле своего жаркого рта блаженство с болью. Остаётся лишь одно: её щеки размеренно втягиваются, скулы от этого движения, и без того высокие и острые, вовсе обращаются в тщательно отточенное лезвие клинка. Она всё ищет взгляд Амена, но он снова и снова отворачивается. Наблюдать в отражении заляпанного зеркала, как она, разочарованная его упорством, вбирает член глубоко и поразительно нежно для обыденного траха в туалете — та ещё тренировка силы воли, однако, он уверен — загляни в чёрную пучину покорных и одновременно диких глаз — пропадёт вовсе. Его ладони сами ложатся ей на затылок, она не возражает, подстраиваясь под заданный ритм, по правде, грубоватый для обыденного траха в туалете. Девчонка чем-то его злит, даже продолжая с давящимися всхлипами отсасывать ему лучше первой подружки. А уж первый в жизни минет — незабываем. Он так считал. Он ошибался. Она сглатывает, легко встаёт, как будто и не ей впивался в голые колени кафель последние пятнадцать минут. На ошарашенный взгляд Амена, она лишь смеется приглушённо: — Платье Дии. Она бы меня убила, а застирать — не поможет. Эвтида стягивает резинку с волос, взбивает осевшие локоны руками и как раз собирается подкрасить губы, когда Амен осознаёт: — Дия? Дия с кафедры египтологии? Он хватает напряжённо замершую Эвтиду за плечи и от души встряхивает. Тюбик помады вылетает из её пальцев: — Ты кто, блядь, такая? — К тому же, у тебя куча других недостатков, — продолжает меж тем рассуждать Агния. — Ты самовлюблённый, честолюбивый, у тебя слишком большой член… — Вот уж никогда не считал это недостатком. — А вы, мужики, вообще мало разбираетесь в вопросах эстетики членов. — Ты меня добить решила? Агния пожимает плечами. Телефон мигает синим диодом. Она бегло читает сообщение и брезгливо кривится: — У меня что, правда на лице написано, что я готова дать любому лузеру? Амен красноречиво молчит, погромче хрустя страницами дела под своими пальцами. — Да не настолько же! — оценив деликатность, возмущённо восклицает Агния и суёт ему под нос телефон с открытым мессенджером: — Это Рэймсс, прикинь? Сколько ему лет вообще? Он что решил позвать меня на их пижамную вечеринку, потому что пиво не продали никому из детишек? Рэймсс. Точно. Дитя Аврил Лавин и Мэрилина Мэнсона, который запал на Агнию с первого взгляда. Амен мог и не разбираться в эстетике членов, но влюблённого парня вычислял на раз. Ровесник Эвтиды, двадцать один год, и пиво, судя по количеству опечаток в тексте, он раздобыть успел. — Пойдёшь? Агния опаляет его таким выразительным взглядом, что поджившие солнечные ожоги на предплечьях начинают зудеть. — Нет! А ты? Старой-доброй Агнии скинуть тебе геолокацию или воспользуешься детективной чуйкой? — Ещё чего не хватало, — Амен презрительно хмыкает. — Всё, чего мне хочется — добраться домой, принять душ и завалиться спать. — Отлично, тогда снимай поживее копии и проваливай в свою замшелую гробницу. — Подбросить? — Тизиан собирался заскочить за выпиской из протокола. Как он умудряется их постоянно проёбывать? Одна нелепая ремарка, детектив Джордж Карлин, и вылетишь отсюда со степлером в заднице, усёк?***
— Кто позвал сюда Дейла Купера? — зычно шепчет Дия и укоризненно косится на притихшего Рэймсса, чьи виновато поджатые колени заняты её пышным задом с начала вечера. До момента появления в гостиной Амена, ещё и его рот был занят её языком. Теперь в Эдеме явный разлад. — Опять ты спамишь легавой фурии? — Она меня не блокирует, — жалко возражает Рэймсс и Дия запальчиво стучит его по лбу ладонью, а потом, вспомнив о более насущных проблемах, рывком оборачивается к Эвтиде. — Как я выгляжу? В её зрачках хоть кролем плавай — радужка, синяя от цветных линз, затоплена природной чернотой травки. — Не попадайся ему, — честно советует Эвтида и оставляет друзей на узком диванчике выяснять, кто из них двоих больший придурок. Они всегда находят компромисс. Идти навстречу Амену и не меняться в лице — сложная задача. Тем более его-то лицо меняется. Эта такая редкая, судя по хмурым заломам морщин, мальчишеская улыбка; сияние в серых, почти прозрачных глазах, чей цвет редкий, манящий. Дия хоть всю стипендию спускай на линзы — к такому не приблизится. Выбеленные природой и летним солнцем волосы небрежно спадают на лоб. Эвтиде нелепо хочется запустить в них пальцы и взлохматить. От него нестерпимо несёт гелем для душа с гранатом, и во рту привкус взрывающихся сладкой кровью семян. А еще — его спермы — и вот это ни хрена не помогает делу. — Какая честь, — она скрещивает руки на груди — маленькая слабость, иначе сердце вырвется наружу и порхнёт ему прямиком в штаны. Джинсы. Напялил на себя светло-голубые джинсы и белую майку, как сраный Джон Маккейн. Эвтида не воет в голос только потому, что в горле всё ещё фантомное ощущение его члена. — Что-то случилось, детектив? — Нужна твоя помощь, экспертная. Её пальцы наглаживают локти — жест человека, алкоголь в крови которого только что вероломно бахнул тумблером с «весело» на «тоска упущенных мгновений». Амен замечает, ублюдок наблюдательный, она тотчас прекращает и натягивает улыбку: — Это касается культуры Египта? Тогда вам лучше обратиться к моему наставнику, Реммао, помните его? Да и мои друзья, — Дия как раз отбирает у Рэймсса телефон, а он почему-то шарит у неё руками под юбкой, по всей вероятности трезво для вусмерть бухого рассудив, что иного хранилища в мини-платье Дии не предусмотрено. — Учатся лучше меня. Хотя так сразу и не скажешь… — Твоему наставнику? — Амен кисло морщится. — Чтобы он моё начальство ещё стопкой доносов закидал? Нет уж. Тем более дело конфиденциальное. Тебе я хотя бы могу доверять. — Неужели? — здорово, вкус граната перебивает-таки горечь. — А я-то считала, вы меня в главные сектантки записали. Иначе зачем потащили в участок делать фотографии моих татуировок? — А вдруг… — он наклоняется ближе и гостиная кружится. Эвтиде нужен алка-зельтцер и прилечь. Желательно подальше от тёплого уюта этого громилы. — Мне просто понравились твои татуировки? — А вам понравилось? Она бы язык себе откусила, честное слово. Но он ей ещё пригодится на сеансах с психоаналитиком, где придется процитировать позорную фразу всех влюблённых дур. — … татуировки, — добавляет она чуть слышно — гораздо хуже. Он уловил её топорный флирт, принял его с великодушием Санты, которому сотый ребёнок за день вручает его корявый портрет, прежде, чем взгромоздиться на колени и требовать платы. — Я с радостью помогу в ваших изысканиях, детектив, но у нас здесь что-то вроде веселья… Так что, принесу вам выпивку на правах хозяйки. Ливий на кухне, смешивает коктейли, зайдёте поздороваться и выбрать напиток? — В гробу я видел твоего Ливия, — его пальцы стискивают её запястье. — Мне нужно, чтобы ты посмотрела фотографии, они в машине, надолго не задержу. — Работаете сверхурочно? — она и впрямь оборачивается на дверь кухни, а ноги торопливо несут за Аменом дальше-дальше, знать бы ещё — куда? У машины в ухоженном дворике дома Ливия, Амен окончательно сбрасывает личину мудрого копа на задании. Хлопает дверцей так, что уши закладывает. — Вот, смотри и катись в свою идеальную тусовку. — Конечно, теперь, когда я не одна из подозреваемых, можно и мнение спросить, — нарывается, а его плечи уже ходуном. — С экспертами не запрещены неуставные отношения? — Ты сказала, — стукнет по капоту сильнее — останется вмятина. — Что журналистка на практике! — Так, значит, журналисток трахать разрешают? Он заталкивает её на переднее сидение машины с остервенением домохозяйки, после развода взявшейся за генеральную уборку. Если бы Санта так обращался с подарками, половина детишек мира забила бы на правило быть хорошими. Эвтида — забивает. Его руки горячие, и губы пламенеют, когда он тянется к ней с водительского кресла, не утруждаясь закрыть за собой дверцу. Она жмётся к его груди, шире распахивает рот, расставляет ноги, давая доступ горяченной огромной ладони. Сумасшествие какое-то. Идеальный мужчина ждёт её на кухне современного, полностью готового для приёма молодой четы коттеджа, а она трётся о пальцы, небрежно сдвинувшие влажную ткань её белья. Она целует в ответ так, словно ждала его с фронта, словно весь сексуальный опыт, что у неё накопился растрачен алмазами, как в какой-то глупой компьютерной игре, что так любит Дия. Амен нехотя отстраняется. Его ладони — ложатся ей на щеки. Он улыбается. Ещё немного и ему точно придётся заменить чехлы на сидениях. — Посмотри. Её взгляд плывёт и мерцает рождественской гирляндой. Расправляет на коленях бумаги. Как она умудрилась так сильно их измять, ведь перед тем, как начать целоваться, он дал ей идеально ровные листы. Теперь на фотографии, и так не слишком чёткой толком и не разберёшь рун… — Клык Сета, — она так изумлена своим открытием, что подпрыгивает на месте. — Клык Сета, я знаю это, примерно 321 г до н.э., тогда появился культ чёрных магов. Они приносили этим клинком в жертву девственниц, ничего нового в истории… Только вот по преданию, этот клинок служил не для убийства, а для похищения Ка — души. — Но убивать всё равно приходилось? — Амен по-доброму усмехается. — Ладно, что ещё известно про этот Клык? Эвтида опечалено откладывает листы: — Не знаю, очень мало. Его так и не удалось найти при раскопках. Остались только изображения и пара описаний ритуалов. Может… В библиотеке Фив есть больше информации? Амен задумчиво кивает. Над крыльцом дома вспыхивает автоматический фонарь. Ей нет нужды проверять, кто вышел. Ей — тоже пора. — Ну, так что, — Амен спрашивает в тот миг, когда её пальцы касаются ручки машины и она одергивает руку как от огня. — Прокатимся в Фивы? — Я? С тобой? — А ты видишь позади торжественный кортеж? — Амен ехидно смотрит в зеркало заднего вида, лицо его каменеет — по лужайке к машине неспешно идёт Ливий. — Кортежа нет, одни переселенцы… Думай скорее! Едешь? Остаёшься? В тонированное окно деликатно стучат.