В отражении тебя

Слегка пожелтевший и недавно опавший лист медленно прокручивается между указательным и средним пальцем. Порабощенный, но в то же время свободный от сухой ветви, от своего дома. Все ли считают себя свободными, покинув дом? Цзинь Юань расслабленно смотрит в глаза напротив. Кажется компания напрашивается сама собой. -Что может предоставить лейтенант генералу?- вдруг отзывается генерал. - Себя? Меч как и прежде остается в ножнах Яньциня. -Частично. -Это Вы касательно ответа? Генерал слегка вымучено улыбается. - Ситуация тоже располагает. -Я думал, что у нас будет тренировка. Яньцин все еще неподвижно стоит. Редко его можно увидеть таким послушным и правильным. Цзинь Юань все понимает. Соглашаться просто не хочет. Не сейчас. -Чем словесный поединок уступает битве? Брови лейтенанта чуть сводятся к переносице. Хмурится, а возможно выжидает внезапного выпада со стороны Цзинь Юаня. Оба понимают , что ненароком оттягивают момент. Один стремится увильнуть , другой принудить. -Тем, что нужно думать дольше. -Хочешь сказать, что ты пустослов?- генерал переводит взгляд на лист. Кажется , что его жест и то более осмыслен, чем поддерживаемый диалог. -Нет, просто в Вашей компании я не придаю словам внимания. -Сосредотачиваешься на приемах? -Отдаю себя Вашему коварству. Цзинь Юань небрежно расплывается в ухмылке. -Я пользуюсь своими способностями лишь во благо. -Отказываетесь от лести значит. Яньцин затягивается в происходящее. Пусть ему до сих пор не все ясно , но он не уступит в том, чтобы докопаться до истины. Зудит по всему телу от чувства неладного. -Лесть взывает к сластолюбию. -Любить себя должен каждый, - слегка банально парирует лейтенант. -В меру. -В меру, принятую другими? -Когда начнешь себя любить, тогда об этом даже и не задумаешься. Цзинь Юань прикрывает глаза. Пытается вслушаться к самому себе, что спрятан в недрах разума. Тишина. -Тогда я признаю собственную любовь к себе,- неожиданно доносится извне звонкий голос. -Похвально. Они молчат. Яньцинь все еще ожидает его. Генерал же задумчиво приоткрывает веки и резко наносит сокрушающий удар лейтенанту своим затуманенным взглядом. Яньциня пробивает дрожь. Птицы , что пели и ворковали до этого стихли. Ветер замедлил свое течение. Вода в пруду замерла. Все живое обступило Цзинь Юаня, его наставника. Безжизненный, затравленный взгляд отражался в зрачках Яньциня. Лист выпал из обескровленной руки. Слишком безжалостно для того, кто его сорвал. -Прости меня, Яньцин. Предательская слеза стекала по изгибам щеки. Чересчур выверено меч покинул ножны, в отражении которого, мелькнул монстр. Перед Яньцинем же стоял генерал. Его лицо в последний раз украсила эта грустная , но родная улыбка. Напоминание об их последнем разговоре. Легкий взмах острия и мир вокруг покрылся тонкими трещинками. Повторный взмах и мир распался на тысячу осколков. Они стояли в тишине. Во тьме. Яньцин молча сверлил взглядом Цзинь Юаня. Не скрывая гнева и слез, в последний раз тонул в его красных глазах. Он больше не отступит. Вытягиваясь подобно струне, призывает остальные мечи, окружая себя ими. Он еще не готов к наступлению, но нашел в себе силы дать отпор. Пораженный марой, Цзинь Юань не отводит взгляд от своего ученика. Все что он видит перед собой – препятствие , которое надо устранить. Знает лишь только имя. -Яньцин, - повторяет он, пробуя чужое имя на вкус. Вместо вкуса, он ощущает тепло , которое изнутри выжигает сердце. При этом чувствует языки пламени, разжигающие в нем бешенство и опасное желание смести парня чего бы ему не стоило. Рука тянется за оружием , а затем молниеносно направляет его на противника, показывая, что отступать он не намерен. Аналогично делает и Яньцин. Лишь свободной рукой напоследок стирает соленые дорожки и, зажмурившись перед тем как не смыкать глаз , произносит куда-то в пустоту: -Спасибо за Ваш последний урок, учитель.