Чаепитие

      Они вновь остались вдвоём в штабе Клуба. Нагахиро спокойно сидел в одном из кресел, полностью погружённый в свои мысли, а Мичуру, которого слишком угнетали тишина и общество "старшечка", ушёл на свою импровизированную кухню заваривать чай. Когда он вернулся с подносом, накрытым для чаепития на двоих, "товарищ" и коллега по клубу встретил его мягкой, благодарной улыбкой.       — Спасибо большое, — Сакигучи взял чашку и, сделав несколько глотков, зажмурился от удовольствия.       — Если ты хоть что-то скажешь про мой чай, я…       — А если я скажу, что он прекрасен?       Фукурой неоднозначно фыркнул, после чего между парнями воцарилось молчание. Вот только Нагахиро оставался абсалютно спокоен, а Мичуру сидел как на иголках. Он взял с подноса ложку и начал крутить её между пальцами, полез в сахарницу, потом за салфеткой... А к своему чаю так и не притронулся.       Сакигучи молча подмечал все движения товарища, усмехаясь про себя. В глазах цвета пасмурного неба сверкнула внезапная мысль.       — Не напомнишь, как тебя ласково называет Маюми?       — Неужели ты ревнуешь? — с интонацией самой несмешной шутки на свете произнёс Мичуру.       — Вовсе нет, — улыбнулся Нагахиро. — Просто ты так смешно злишься из-за этой клички, а ведь она вряд ли идёт в сравнение с "белобрысым педофилом".       — "Хулиганчик"... — Фукурой выдавил подобие усмешки. — Да, точно не сравнится.       И снова молчание. Для одного из них – лёгкое, позволяющее насладиться моментом и дать волю мыслям, а для другого же – гнетущее, неприятное и напряжённое. И этот другой волю своим мыслям давать совсем не хотел. В последнее время, всякий раз, как он делал это, то поражался сам себе. Иногда пугался, часто отрицал и даже, но в это не верил даже он сам – смущался. Ведь эти "свободные" мысли были о том самом одном человеке, по не очень счастливой случайности сидевшем сейчас с ним в одной комнате.       — Знаешь, я тут подумал... — Мичуру снова решил утопить свой взгляд в чашке, будто ища на её дне нужные слова, но потом всё-таки посмотрел прямо в глаза Нагахиро. — ...Ты ведь уходишь на следующий год в старшую школу. Собираешься как-то поддерживать связь с Клубом?       — Конечно. Но когда-нибудь нам всё равно прийдется оставить всё это в светлой памяти.       — Да... Не знаю, как я переживу следующий год... — Фукурой спохватился, будто последние слова вылетели у него изо рта против его же воли. Он потупил взгляд и чуть крепче сжал кружку.       Нагахиро в лёгком недоумении сдвинул брови. У него мелькнула догадка о причине такой реакции, но она была весьма сомнительной, так что Сакигучи пока что решил оставить её при себе и просто спросил:       — А что такого? Я бы не сказал, что в девятом классе очень трудно.       — Тебе-то никогда не трудно, — Мичуру фыркнул. Он сжал свою кружку чуть сильнее, что не могло укрыться от Нагахиро. — Да и поможет кто угодно если что, тебя же все любят. В отличие от...       Сакигучи не дал ему договорить. Всё равно знал, что Фукурой скажет "меня".       — Тебя могу любить я.       Фраза, сказанная так же обыденно, как просьба налить ещё чаю и тем же мягким тоном, в каком обычно Нагахиро и говорил со всеми. Но, несмотря на это, было в этих словах что-то... Другое. Что-то, непозволяющее принять их за шутку.       В прочем, Мичуру не мог принять их в принципе.       — Ты... С чего ты взял...       — Ты смущён? — в серых глазах сверкнули озорные искорки, когда щёки и уши Фукуроя затронула лёгкая и столь несвойственная ему краска неловкости. — Весьма необычное зрелище.       — Вовсе нет! — шок прошёл, уступив место праведному гневу, вместе с оскорблённостью написанному на лице Мичуру. Тот же не придумал ничего лучше, кроме как отвернуться от собеседника из-за резкого интереса к узору на чайнике и пробормотать: — Просто упарился с тобой тут, душнила.       — Ну да, ну да...       Нагахиро мягко рассмеялся и допил оставшийся в его кружке чай, сохраняя на губах лёгкую улыбку. Мичуру только и мог, что бросать в его сторону злые взгляды, да и те не то, что бы очень искренние. "Хулиганчик" ведь правда смутился...