Если любовь — лучшая часть жизни, то поцелуй — лучшая часть любви. Томасс Манн
∆∆∆
Душа Эстер танцевала всполохами чувств. Потолок бального зала всего несколько мгновений назад казался таким недостижимо высоким, но сейчас… Если бы она выплеснула всю ту бурю, что волнами плескалась в ее разуме, то эмоции наверняка пробили бы стеклянный купол. Ей хотелось пуститься в пляс и в реальности, но бурное проявление эмоций в обществе никогда не представлялось для нее приемлемым. Поэтому, она сохраняла присущее ей внешнее хладнокровие, лишь украдкой проводя кончиками пальцев по пульсирующим губам. К щекам до сих пор отчаянно приливала кровь и только макияж спасал девушку от того, чтобы быть похожей на ярко-алый помидор. Отвернувшись к окну, Эстер закрыла глаза и воспоминание о подаренном Вороном поцелуе вспыхнуло мириадами звёзд в ее памяти. Эти эмоции от их первого поцелуя ещё долго будут сиять на небосводе лучших моментов последних прожитых лет. Частичкой разума девушка надеялась, что коллекция подобных воспоминаний, связанных с ведьмаком, будет наполняться как можно чаще…∆∆∆
Ничего не значащая беседа о бесполезной ерунде выматывала её больше, чем работа с проклятиями на заброшенных пустырях. В голове крутились всевозможные варианты попыток избежать затянувшегося и надоевшего разговора. Собеседница девушки удивлённо взмахнула густо накрашенными бровями, глядя за спину Эстер и быстро откланялась. Девушка облегчённо выдохнула, незаметно поправив косточки корсета, так некстати впивающиеся в бок. Воздух позади нее пульсировал от сильной ауры ведьмака. Эстер не было нужды гадать кто подошёл и спас. Появление этого мужчины она ощущала на уровне магической интуиции. Его приближение она могла распознать как проклятие, о котором много читала и грезила встретить. Оборачиваться не пришлось. Скользнув по ее талии рукой, ведьмак без светских приглашений и изъявлений хорошего тона закружил её в вальсе. Он вел так, будто они не раз уже кружились вместе в водовороте танца. Эстер ощущала свое тело необычайно лёгким. Она, будто стройная маленькая травинка, обычно колышущаяся под спокойными порывами ветра где-то на земле, внезапно вознеслась вверх под резким порывом дикого необузданного урагана. Внешне спокойный мужчина был первым ураганом, ворвавшимся в её неискушенную душу. Эстер чувствовала, что к ним прикованы десятки самых разнообразных людских взглядов: склизских, любопытных, злых, равнодушных, недовольных, с оттенками зависти и вожделения. Но ее вниманием всецело владели лишь сияющие внутренним светом глаза в прорезях маски. Девушка увидела, как эти глаза сузились. Неужели он улыбался? — Хотите, мы прямо сейчас останемся одни? Эстер удивленно воззрилась на него. Как безошибочно, без единого произнесенного вслух слова он понял, что мысли ее были наполнены терзаниями. — Разве подобное возможно? Перенесете всех этих людей на таинственный заброшенный остров? Ворон замедлил их танец и девушка увидела фиолетовую дымку, расходящуюся от них по залу. По мере своего неспешного продвижения и окутывания ничего не замечающих людей, дымка распадалась на оттенки сиреневого и голубого, зависая в воздухе прекрасными завитками магии. Эстер была заворожена: музыкой, дымкой, их танцем с этим потрясающим мужчиной, ощущением свободы и удовольствия от нахождения рядом с ним. Люди в зале застывали, будто сломанные и забытые игрушки, которые засыпали, как только ребёнок ложился спать. Эстер смотрела в глаза Ворону. Стало абсолютно не важным ничьё прошлое. И скрывалось где-то там, в забытых на время далях, будущее. В этом застывшем времени рядом с ними оставалось только безоглядное наслаждение настоящим. Иного было и не нужно. Его рука отпустила ладошку девушки, затянутую в атласную перчатку и опустилась на стройную талию. Магия не тронула музыку, но она звучала как будто бы издалека — из другого мира, нереального. Сердце Эстер колотилось так, что, если бы у нее спросили где же реальный мир, а где ирреальный, она бы даже не расслышала вопроса. Её слух занимало дыхание наклонившегося к ней мужчины и ее взбудораженно бьющееся сердце. Эстер коснулась маски, но под пальцами ощущалась мягкая бархатная кожа. — Люди видят то, что я хочу, чтобы они видели, — промолвил мужчина и склонился к лицу девушки. То ли от выпитого шампанского, то ли от дурманящего ощущения вседозволенности этого вечера, глаза Эстер блестели, словно колдовские кристаллы. Ворону хотелось погрузиться в их магическое действо, увидеть всё, что заключала вселенная ее изумительных глаз. Но он не спешил, не жаждал быстро овладеть ею. Проникновение в душу, как и проникновение в тело, требовало неспешного и аккуратного подхода. Ведьмак медленно, но неумолимо, сокращая остатки расстояния между их лицами, легонько коснулся губ Эстер, смакуя, но не испивая до дна. Поцелуй накрыл их лавиной чужой чувственности и собственного откровения. Эстер не подозревала, что всего лишь прикосновение губ другого человека может так взволновать душу и тело. А Ворон вновь почувствовал себя живым существом, с горячей бурлящей кровью, текущей по жилам. Девушка сама углубила их неожиданный и одновременно ожидаемый поцелуй. Если погружаться в омут, то с головой и не важно к чему это может привести. Запах мужчины опьянял ее сознание ароматами дикого вереска и лунного света. Его запах был как ароматическое масло: терпкое, древесное и сладковато-ледяное. Ворон, не ожидающий от девушки подобной своевольной прыти, прижал её тело ближе к своему. Тепло ее тела, которое он ощущал сквозь лёгкую шёлковую ткань бального платья, будоражило. Протяни руку и сорви прекрасный цветок, поставь его в вазу — принесет ли это вероломное вторжение удовольствие цветку? Ведьмак пытался мыслить рационально и не поддаваться эмоциям всецело, хоть ему и хотелось перенести их в укромное место и сорвать с неё это милое платье. Получится ли у него стать солнцем для этого цветка, окутать ее своим теплом или он так и останется луной, одиноко взирающей издалека лишь по ночам? Ворон не смог полностью отказать себе в удовольствии обладания этим нежным цветком и отчаянно ответил на чуть неумелый, но страстный поцелуй ведьмы и почувствовал, как ее слегка дрожащие руки обвили его шею, притягивая ещё ближе. Ведьмака окутал ее пьянящий аромат — запах липового мёда и степного шалфея. Она пахла как теплое солнце и сладкий чай с ноткой пряности. Ведьма волновалась о том, что подумает о ее неопытности ведьмак больше, чем нервничала на любом экзамене в академии. Это волнение могло породить самый страшный из всевозможных страхов, свойственных молодым девушкам — страх быть отвергнутой. Поэтому, Эстер изо всех сил старалась не впускать в голову негативные мысли, ведь ничем они подкреплены не были. На интуитивном уровне девушка чувствовала, что все делает правильно. Ворон умело направлял и, вместе с тем, давал ей свободу в проявлении инициативы. Их первый поцелуй был плавным, тягучим и нежным. Эстер хотела, чтобы его губы стали первыми… И последними, на которых она когда-либо запечатлеет поцелуй.∆∆∆
Эстер распахнула глаза. Язык прилип к небу, во рту было невыносимо сухо. Сверху на девушку неумолимо смотрел потолок ее комнаты в академии. Она не чувствовала кисти рук: они затекли, отчаянно, изо всех сил, сжимая простыни. Ночная сорочка липла к телу, но мыслей пойти в душ не возникало. Хотелось лежать и не отпускать тягучие и томительные ощущения от этого сна, владеющие телом даже после пробуждения. «Приснится же такое...» — подумала девушка. Ей не хотелось признаваться в этом, но мысли сквозили разочарованием от понимания того, что восхитительный сон не был реальностью. Пока не был… ∆∆∆ Ворон открыл глаза. Сердце бешено билось в грудной клетке, будто очнувшийся ото сна дракон в глубокой, темной и затхлой пещере был потревожен слепящей искрой самой жизни. Он поднес к груди руку и на всякий случай проверил действительно ли звук идёт оттуда. Не верилось, что это его сердце так неистово отбивает в грудной клетке забытые ритмы чувств. «Это был всего лишь сон...» — с тоской подумал он. Ворон никогда не имел привычки врать, даже самому себе. Даже в мыслях, кои никто кроме него никогда не услышит. Продолжительное существование показало, что ложь бессмысленна. Хотя, и правда может быть куда более бессмысленной, если ничего с ней не сделать вовремя… Он думал о том, что стоило прожить долгую тысячу лет для того, чтобы воплотить этот сон в жизнь. Мысли об Эстер в последнее время врывались в голову и заполняли, мучительно-приятной занозой застревая в разуме. Кто знает, чего ждать от грядущего будущего их мира, находящегося в поволоке тумана неизвестности. Он точно знал одно — ему не хотелось, чтобы ведьма покидала его мысли. Как ныряют в пучину магических сил, ведьмак погружался в мысли об Эстер. Дела ковена больше не могли поглотить его полностью. Изнутри вырывались давно подавленные трепет и томление, похороненные в дремучих и непроходимых лесах прошлого и прожитых лет, давно канувших в никуда. Ему вдруг подумалось, что ей точно понравятся фиалки — маленький букет трепещущих на ветру ярко-фиолетовых лепестков с нежно-белой серединой. Она уткнется в их ворох, вдыхая цветочный флёр и смущённо поднимет свой выразительный взгляд, проникающий к нему в душу с каждым новым днём всё глубже и глубже...