***
Дилюк открыл дверь и пихнул Дотторе обратно на сиденье, когда тот уже собирался выскочить из машины. Он непонимающе посмотрел на детектива, но почти сразу же растянул губы в игривой улыбке, притянул Дилюка к себе за шею и развязно поцеловал. Дилюк шумно выдохнул через нос, несдержанно ответил на поцелуй, но после нехотя отстранил от себя Дотторе, сжал его плечо и наклонился к лицу. — Сделай вид, что без сознания, понял? — Дилюк быстро замахнулся рукой и нанёс тяжёлый удар, впечатав кулак в подголовник сиденья рядом с щекой Дотторе, у которого шелохнулись волосы на висках от резкого порыва воздуха. — Зачем? — Дотторе вздрогнул, усмехнулся, щуря глаза, и заговорщически прошептал: — параноик. Дилюк закатил глаза. — Это предосторожность. Вдруг нас заметили. — Ты хочешь сделать вид, будто выкрал меня из тюрьмы? Дилюк ещё раз для вида ударил спинку сиденья и кивнул быстро: — Чтобы не думали, что мы в сговоре. Чтобы было меньше подозрений. — Я тебе отвечаю, — ещё тише зашептал Дотторе. — У тебя паранойя. Ты к специалисту-то ходил? Дилюк шумно выдохнул, бурча под нос «ходил», опустил и вторую руку на плечо маньяка и начал легко его трясти, прижимая к спинке сиденья. Дотторе сдержал смешок, согласился подыграть: стал брыкаться и вытягивать руки, отпихивая от себя детектива, тот схватил его за воротник рубашки, снова ударил кулаком мимо. И маньяк, прикрыв глаза, повалился на своё сиденье, посмеялся на выдохе. А Дилюк подхватил его на руки и наконец-то вытащил из машины, захлопывая дверь после. Прижал к своей груди якобы вырубленного маньяка и быстро занёс в дом. Дотторе тут же спрыгнул с его рук, тяжело приземлившись на пол, и стал осматриваться. Дилюк закрыл дверь на замок и махнул рукой в сторону коридора, указывая маньяку дорогу. — Переоденься. Дотторе рассмеялся, приблизился к его лицу, наклонился, заглядывая из под ресниц в алые глаза, и вдруг вскинул руки прямо перед его носом. — Может, для начала ты наручники с меня снимешь? Дилюк, не моргая, уставился на чужие запястья, затем смерил взглядом самого маньяка и запустил пальцы в спутанные красные волосы, расчёсывая короткими ногтями кожу головы. Ключей от наручников у него не было, конечно. Детектив быстро обогнул Дотторе и пошёл искать инструменты, которые могли бы помочь. У маньяка достаточно тонкие, костлявые руки, но он не захочет даже попытаться их вытащить самостоятельно, ещё пальцы ненароком переломает. Дилюк шумно выдохнул, роясь в коробках на кухне, пока Дотторе ходил у него за спиной, открывал разные шкафчики, заглядывал в них, хватал какие-то вещи, рассматривал, читал надписи, а потом ставил обратно как попало, ещё и дверцы не закрывал за собой. А ещё жаловался, что у Дилюка нет еды в холодильнике. Хотя там лежало несколько десятков яиц! — Белок полезен! — рявкнул Дилюк, когда Дотторе сказал ему, что это всё равно не еда, потому что невкусно и банально. Дотторе включил кран и наклонился к струе воды, зачерпнул и припал губами к ладони, делая несколько глотков. Дилюк перевёл на него взгляд, свёл брови и демонстративно поставил на столешницу графин с фильтрованной, чистой водой. Дотторе повёл плечом незаинтересованно и заодно умыл лицо. Дилюк подошёл к нему с тонким, загнутым на конце ключом, схватил за руки и поднял перед собой, нашёл скважину в наручниках и покрутил в ней против часовой стрелки резко и до упора, на втором браслете повторил действие и деланно небрежно сорвал наручники, убирая их в сторону. Чужие запястья, однако, дольше положенного продержал в своих руках — оглаживал натёртые металлом участки кожи. Опомнившись, Дилюк объяснил, какие комнаты в каких направлениях — спальня на втором этаже, — и отправил Дотторе собираться. — Мне б ванну принять, — деловито фыркнул Дотторе, взмахивая тонкой рукой и глядя на своё слегка покрасневшее запястье. — У нас нет на это времени. — Знаете, в чём мои трусы из-за вас, агент Рагнвиндр? — шепнул Дотторе, показательно вскидывая брови, и самодовольно усмехнулся, когда вспыхнувший Дилюк резко отвернулся и неловким кивком указал в сторону двери в конце коридора. Дотторе умчал в ванную комнату, откуда вскоре донеслось противное, хрипловатое пение: «…значит, нам по пути, оу йее ». Дилюк заслушался, пока складывал в сумки всё самое нужное. И ему на постоянной основе это терпеть? А потом что-то громко упало и раздалась короткая брань. Дилюк быстрым шагом устремился к ванной, расправил плечи и толкнул дверь. Однако она не была закрыта на щеколду, и Дилюк практически влетел в душное помещение с запотевшими зеркалами. Дотторе поднял упавшую к ногам лейку душа и выглянул из-за шторки, свёл брови и фыркнул: — А постучать? Дверь закрой за собой, холод же идёт! Дилюк закрыл дверь и подошёл к ванне, хотел узнать подробнее, что произошло. Дотторе бурчал про постоянно меняющуюся температуру воды и что даже в тюрьме его не окатывали ледяным душем. Детектив усмехнулся добродушно, но заметил, как маньяк активно намыливает на волосы какую-то фиолетовую субстанцию, и нахмурился непонимающе. — Дотторе, ты читать умеешь? Маньяк уставился на него широкими глазами, сразу зажмурился от натёкшей в них пены и показательно оскорблённо выдохнул. — Обижаешь! Знаешь же, что я и сам деятель искусства. Дилюк прислонился плечом к кафелю — на его рубашке сразу же отпечатался конденсат от пара — смерил взглядом из под прямых бровей. — Ага, ты помимо статей в газетах о звере из Арканзаса или об Иль Дотторе что-то бы полезное почитал. Например, что на упаковке написано. — Какой упаковке? — Дотторе бросил незаинтересованный взгляд на протянутую Дилюком тубу от «шампуня», которым он намывал голову. Детектив в этот момент поймал его за руку, притянул её к своему лицу и посмотрел на пальцы: ногти посинели, почти чёрные. У Дотторе и без того пальцы тонкие и сероватые из-за просвечивающих вен, а теперь казалось, будто он только что кого-то прикончил и закопал голыми руками. — Где ты её нашёл вообще, стоят же шампуни перед носом. — Мне откуда знать, что у тебя синяя краска здесь завалялась! Подумал, раз стоит дальше всех, значит её тебе и жалко. Зачем она тебе вообще? — Дотторе потрепал мокрой ладонью пряди на макушке Дилюка, запустил пальцы в его волосы, будто в песок, приподнял ладонь, наблюдая, как переливаются рубиновые локоны. — Это не моя. Смывай быстро, она испортиться должна была ещё несколько лет назад.***
Распарившись, Дотторе выключил воду и замотался в маленькое красное полотенце с какими-то клубничками. Он подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение: краска легла неравномерными пятнами, где-то полупрозрачная, где-то насыщенная, благо цвет не успел взяться, и волосы казались только немного темнее и грязнее. «Зато менты теперь точно не узнают,» — подумал Дотторе и пожал плечами, надел самый красивый белый халат с пушистой бахромой на рукавах, налепил на лицо тканевую маску, которую тоже нашёл среди скучных, лаконичных упаковок различной косметики, и плавающей походкой направился в комнату Дилюка, который ранее велел ему переодеться в нормальную одежду. Дотторе уже предвкушал множество безвкусных чёрных вещей: водолазка с длинными рукавами, водолазка без рукавов, водолазка с воротником и без и всё в таком духе. Когда он нашёл в шкафу кожаные брюки, то неверяще вскинул брови, а потом расплылся в лукавой ухмылке. Дотторе перемерил всё самое интересное, но размер совершенно ему не подходил: маньяк просто тонул в этой одежде, даже если пытался подпоясаться ремнями, к которым крепились цепи разной длины, — настолько Дилюк был габаритнее. Ещё он раскопал какой-то красно-чёрный, достаточно яркий костюмчик с кожаными вставками, но тот оказался широким в груди. Ну хоть белая рубашка хорошо сидела, правда, цвет совсем поблёкший — заношенная — но к ней он нашёл яркую малиновую бабочку и светлый жилет с тонкими полосками. «Ебать аристократ!» — думал Дотторе, вертясь перед зеркалом и манерно взмахивая руками, то закладывая одну за спину и кланяясь, то важно складывая их перед собой и разводя в стороны. Когда Дотторе перерыл весь шкаф и полки с бельём, он стал расхаживать по комнате и вертеть в руках всё подряд: то черную подводку для глаз, то брошь с каким-то громадным алым камнем, то дротик с заржавевшим наконечником. На его глаза попался телефон — он подошёл к нему, важно постукивая пятками о пол, и начал плавно и изящно набирать номер. — Алло, — с широкой и ядовитой улыбкой протянул Дотторе. Он услышал вздох по ту сторону провода, представляя, как собеседник трёт переносицу длинными пальцами в чёрных перчатках, и продолжил глубоким голосом. — Я тут познакомился с одним молодым человеком, и теперь мы едем с ним на курорт. Ялта, парус… Будешь скучать, Розалина? — Ошиблись номером, — деловым и строгим тоном с едва различимой усталостью бросила Розалина. Она постучала ногтями по трубке, выдерживая паузу, и усмехнулась, в ответ на смех маньяка. — Слава богу, наконец-то перестанешь привлекать внимание к моему району. Дотторе хмыкнул надменно и поправил чересчур яркую бабочку, выслушал короткие поздравления в свой адрес и сухие соболезнования в сторону «того молодого человека» и простился со своей знакомой. Дилюк зашёл в комнату как раз тогда, когда Дотторе положил трубку, окинул его взглядом и на мгновение затаил дыхание: красивый, изящный, тонкий (тюремная роба хоть его худощавость скрывала)… Так и не скажешь, что опасный преступник, вполне себе приличный юноша, правда лицо у него в морщинах, да и нелепый из-за синих растрёпанных волос. Но всё равно притягательный. А потом Дилюк перевёл взгляд за спину Дотторе, смотря в одну точку: вся его обычно идеально сложенная одежда была скомкана и разбросана по всем углам комнаты. Дилюк сделал глубокий вдох и медленный выдох. Они всё равно уезжают, уже нет смысла беспокоиться о подобном. Да и порядок в шкафу сохранялся только потому, что детектив в основном носил один и тот же классический костюм для работы, не притрагиваясь к остальному, даже старые вещи не выбросил. Дилюк берёт Дотторе за плечи, переставляет в сторону, проходит к шкафу и достаёт старое пальто, почти что заворачивает маньяка в него и в тёплый шарф. Пока Дилюк складывает оставшиеся вещи, Дотторе тащит в карманы всё подряд, что ему приглянётся. Детектив поднимает толстую сумку и берет за руку маньяка. Становится душно — воздух гадкий, тяжёлый, — они покидают дом. На пороге Дилюк нашаривает в карманах Дотторе сигареты, поджигает целую пачку и бросает куда-то в уже охваченный пламенем дальний конец коридора. Он сжигает свой родной особняк и мосты к своему прошлому. Дотторе не успевает среагировать на чужие действия и смотрит непонимающе, но молчит: у Дилюка он замечал склонность к красивой драме, вот и вопросов задавать не стал. Детектив сжимает его руку. Дотторе идёт рядом, наравне с ним, от чего сердце разгоняется, и дышать становится легче, Дилюк чувствует уверенность в своих действиях и чувствует, что Дотторе его в этом поддерживает.***
Для остального мира агент Рагнвиндр и серийный убийца Дотторе останутся врагами. Детектив выкрал маньяка из тюрьмы и привёз в свой дом, чтобы расправиться собственноручно, они подрались и нанесли друг другу смертельные раны. Дотторе закурил в ожидании кончины рядом с трупом детектива, но его дыхание прервалось раньше, чем потухла последняя в его жизни сигарета, — это, предположительно, и вызвало пожар. Так заключит следствие. «Думаете у агента Рагнвиндра были личные счёты с маньяком Дотторе? » — будут судачить на старой работе. «Мистер Дилюк так часто к нему ходил после своего возвращения…» — будут шептаться. Будут звучать неуверенные предположения о сговоре детектива и заключённого, но их пресекут, говоря, что Дилюк был справедлив и верен своему делу до конца. Только стажёр Беннет сидел с красным лицом и смотрел в пол каждый раз, когда его старшие коллеги начинали обсуждать эту нашумевшую историю. Беннет очень зря не послушался Дилюка в день последнего допроса и в конце своей смены, перед уходом с участка, заглянул через двойное стекло комнаты, где детектив очень странно проводил допрос… «… выкрал известного серийного убийцу Дотторе в ночь перед назначенным днём казни, потому что сам хотел расправиться с… они искалечили друг другу до полусмерти» — будут кричать в прессе. Крупный издательский дом выпустит множество скандальных статей, а в скандальных статьях крупного издательского дома журналисты будут писать разоблачение детектива Дилюка Рагнвиндра: о его посещениях психиатра и лекциях о преступном поведении. Однако после официального обращения прокурора и иска о клевете, направленного на издательский дом, сплетни прекратились, и общество вскоре утратило интерес к этой истории. Напоминанием о произошедшем служила лишь одна картина — «Сгоревший дом. Пятна крови» под кистью художника, называющего себя Мел. А Дотторе и Дилюк уже сбегут, уедут как можно дальше от этого места, этого города. И тогда они смогут начать новую жизнь вместе. Единственные друг у друга. И рядом друг с другом.