В темноте твоих глаз

В этой темноте, темноте твоих глаз, Что-то от чего, от чего моё счастье.

      Желание команды устроить спонтанный пикник одобряется Антоном сразу: они устали, снимались без перерывов, не отдыхали все слишком долго. Антон смотрит на осунувшееся лицо Арсения и больше всего на свете хочет спрятаться с ним в темноте их квартиры и не выпускать Арса из кровати, пока тот не выспится и не придет в себя после выпускных и затяжных съёмок с концертами. Но может позволить себе только затащить его на раскладные стулья, вручить бутылку с пивом и гладить нежную кожу рук, стараясь запечатлеть каждый изгиб и неровность в своей памяти.       Антон знает, что Арсению, чтобы опьянеть много не надо — пару бутылок пива и взгляд с поволокой. Арсений несдержан, смеётся над неудачными шутками Поза и улыбается историям Светы так ярко, что может осветить целый город. А ещё Арсений превращается в самое тактильное на свете существо, особенно по отношению к Антону. Он ненавязчиво опирается на Антона, посмеиваясь; хватает за руки, когда не может сдержать эмоций; ерошит антоновы кудри в приступе нежности; тыкается холодным носом в открытые ключицы. И смотрит, смотрит так, словно насмотреться не может. Антон отвлекается всегда, сбивается на быструю речь и сам подхватывает его настроение.       Их просят записать видео, но его смысл и цель Антон теряет после первых же дублей. Арсений цепляется за него, трется подбородком о плечо словно кот, и Антон не может сдерживать счастливую улыбку. Он скашивает глаза на Диму с Серёжей и видит, как они уже на грани того, чтобы пошутить над ними, но ему нет до этого никакого дела. Игнорируя все смешки друзей, Антон оборачивается к Арсению и попадает в сильные объятия. Арсений тепло улыбается ему, крепко прижимаясь и закидывая руки на шею, льнёт всем телом, ластится и оставляет легкие поцелуи везде, куда может дотянуться. — Я хочу тебя поцеловать, — на грани слышимости, едва касаясь губами уха, пока Дима с Серёжей всё же не взрываются смехом и отходят от них подальше.       Антон чуть отстраняется и внимательно вглядывается в синеву напротив. Арсений редко позволяет себе такую несдержанность на глазах у всех — вечный контроль, невозможность спустить все на тормоза. Антон улыбается, его окутывает нежность с головы до кончиков пальцев, он ласково ведёт тонкими пальцами по небритой щеке и сам прижимается губами к тёплым губам напротив, растворяясь в моменте.       Они возвращаются к ребятам под смешки и недовольное бурчание Серёжи, садятся за импровизированный стол рядом, вплотную и Антон переплетает пальцы с Арсением на его колене, поглаживая чувствительную кожу. Они больше не пьют, слушают разговоры ребят и присоединяются к жутковатому флэшмобу песен под гитару, горланят их, даже не пытаясь попадать в ноты.       В отель они приезжают поздно, когда ночь уже вступила в свои права и только лунный свет освещает комнату. Антон не дергается к выключателю, тяжело приземляется на кровать и стонет, чувствуя, как затёкшие мышцы спины постепенно расслабляются. Арсений ходит по номеру, что-то бурча себе под нос, и Антон не замечает, как проваливается в легкую дрему. — Шаст, поднимайся. Я не позволю лечь тебе в постель, не приняв душ, — Антон резко подскакивает на кровать от приземлившегося на лицо полотенца. — Может, я после тебя схожу? — А помочь ты мне не хочешь?       Игривость в голосе Арсения заставляет Антона вскинуть голову, оглядеть любимое тело с головы до ног и столкнуться взглядом с хитрым прищуром лисьих глаз. Он в два шага догоняет его, обнимает со спины и прижимается ухом к шее, прислушиваясь к участившемуся дыханию. — Всегда, Арс. И во всём.       Судорожный вздох Арсения повисает в воздухе, и он переплетает пальцы с Антоном, уводя того в ванную. Они раздевают друг друга медленно, почти лениво, наслаждаясь неспешной близостью. Антон глаз оторвать не может, пальцами касается открывающихся участков кожи, лопается внутри пузырьками нежности.       Отбросив одежду подальше, Арсений затягивает Антона в душевую кабинку и, включив воду, прижимается всем телом, замирая на несколько мгновений. Маленький каприз — стоять под теплыми струями воды, обнимать друг друга и ласково вплетать пальцы в отросшие темные волосы Арсения, наслаждаясь их мягкостью. Антону хочется Арсения нежить, заботиться и быть бережным. Они помогают друг другу помыться, и Арсений первым выскальзывает из душа, оставив Антона в ванной бриться. Сам Шастун надолго не задерживается, стараясь справиться как можно быстрее и забывая натянуть на себя даже полотенце.       Арсений лежит с закрытыми глазами на кровати в одном халате, подогнув правую ногу, и Антон залипает на красиво-очерченное бедро и тонкую щиколотку. Мягкий лунный свет придаёт Арсению невыносимую хрупкость, которую Антон хочет сохранить как можно дольше. Антон приземляется рядом, цепляя своими пальцами чужую ногу, мягко поглаживает острую косточку и тянется к Арсению, оставляя лёгкий поцелуй на коленке. — И что ты делаешь? — Люблю тебя.       Шастун тепло улыбается, поднимая голову, и сталкивается с ласковым взглядом. Он любит глаза Арсения, особенно в такие моменты нежности и распаляющейся страсти, когда ярко-голубой цвет радужки темнеет, а зрачок расширяется, делая их почти черными.       Антон ведёт губами выше, по крепкому бедру, рукой убирая полы халата, оставляет едва заметные красные отметины, зубами цепляя мягкую кожу. Арсений дышит чуть чаще, стягивает халат до конца, нетерпеливо разводит ноги в сторону и тонко вздрагивает, когда губы касаются основания полувставшего члена. — Шаст, иди сюда, — раздаётся почти умоляющий хриплый шёпот.       Антон подтягивается на руках и аккуратно опускается на Арсения сверху, ловит горячее, шумное дыхание и мягко целует. Арсений поддаётся сразу, не сдерживается, кусая Антона за нижнюю губу, обнимает руками за шею. Арсений вылизывает его рот с остервенением, словно важнее ничего в этом мире нет и никогда не существовало. Он притягивает Антона ещё ближе, жарко прижимается всем телом, упирается пахом в бедро и пытается потереться вставшим членом. Антон мягко отстраняется и носом утыкается в шею, губами прикасается к коже и замирает на несколько секунд, пытаясь поймать арсеньевский запах под слоем цветочного геля для душа. Они вместе столько лет, но он до сих не может поверить, что всё это ему позволено. — Ты так и будешь лежать и ничего не делать? — хмыкает Арсений над самым ухом.       В отместку Антон прижимается губами к ключице, пускает в ход зубы, прекрасно зная, что на утро останется след, двигает бёдрами и вырывает тихий стон с любимых губ. Опираясь одной рукой на кровать, пальцами другой касается груди, ловя учащённое сердцебиение, цепляет ногтем возбуждённый сосок несколько раз, щиплет и трёт его между пальцами. Арсений отзывчивый, реагирует на каждое действие Антона, шумно выдыхает и выгибается на кровати. Антона ведёт, возбуждение накатывает внезапно, а в голове не остаётся ничего, кроме собственного хриплого дыхания. — Что говоришь? — сипит Антон.       Губы опускаются всё ниже, Антон не пропускает ни миллиметра кожи на животе, языком собирает созвездия родинок, выцеловывает альфу центавру около трогательного пупка, пальцами пересчитывает ребра. Антон дышит свежим запахом кожи любимого человека и надышаться не может, скользя носом по бедренной косточке. Дыхание Арсения окончательно сбивается, когда Антон носом утыкается в пах. Простое удовольствие, которое ощущается в каждом неровном вдохе Арсения, воспринимается как собственное, желанное настолько, что было не с чем сравнить.       Антон коротко целует основание члена, а после высовывает язык и лижет его по всей длине, ощущая каждую венку. Он знает, что делает, когда медленно, практически издеваясь проходится языком по напряженным венам и игнорирует чувствительные места. Дразнится, не помогая рукой, не давая всю полноту ощущений, позволяя Арсению насладиться тягучей нежностью.       Когда Антон берет в рот, Арсений сдавленно стонет, выгибается всем телом и ерзает, пытаясь толкнуться глубже. Антон скользит губами по головке, насаживается ртом, чувствует, как головка тыкается в небо, истекая солоноватой смазкой. Глаза Антон не отводит от Арсения, пытаясь поймать все эмоции любимого человека: тонкие пальцы, остервенело сжимающие плед, зубы, терзающие красивые губы, длинные ресницы, трепетно дрожащие от каждого движения. — Стой, стой, — сквозь шум в ушах слышит он голос Арсения. — Я так быстро кончу.       Антон с хлюпаньем выпускает член изо рта, облизывает губы и насмешливо улыбается, посматривая на тяжело дышащего Арсения. Внутри Антон чувствует рассыпающуюся на кусочки вселенную, когда Арс выглядит так. Он чертовски красивый: расхристанный, тонкокостный, мягкий. Кожа у него раскраснелась, губы опухли от щетины после поцелуев и собственных укусов, руки дрожат в нелепой попытке то ли дотронуться, то ли оттолкнуть. Антон бережно тянет предплечье Арсения на себя и мягко целует сначала середину ладони там, где проходит линия жизни, а после касается языком венки на чувствительном запястье. Пальцы Арсения сжимаются от незамысловатой ласки, он вздрагивает всем телом и тихо стонет. — Как ты хочешь? — шепчет Антон, прижимаясь губами к нежной коже. — Трахни меня уже, — запинаясь отвечает Арсений и протягивает Антону свободной рукой тюбик смазки.       Антон нетерпеливо срывает крышку с тюбика, размазывает смазку по члену и пальцам, продолжая вжиматься губами в арсеньевское запястье. Ему голову срывает от такого разнеженного и покорного Арсения каждый раз, ведь настолько редко подобное происходит. — Блять, ты такой красивый, — стонет Антон, прижимаясь носом к животу, часто дышит, втягивает воздух ртом. — В следующий раз я вылижу тебя всего, Арс.       Арсений хныкает, протягивает руку к голове Антона и сжимает в пальцах волосы. Тонко вскрикивает, когда Антон снова облизывает член и вставляет на одну фалангу сразу два пальца. Растягивает Антон его медленно, неторопливо — им спешить некуда, а удовольствие хочется продлить как можно дольше. — Антон, давай, — спустя время загнанно просит его Арс.       Антон входит медленно, давая Арсению привыкнуть и расслабиться, тянется поцеловать любимые губы, раздражая нежную кожу, и не обращает внимания на то, что Арсений пытается двинуть бедрами навстречу посильнее. Арсений в нетерпении кусает Антона за щеку и хитро улыбается на обиженный взгляд. — Какой ты сегодня медленный. Прямо как…       Предложение закончить он не может, захлебывается воздухом, потому что Антон начинает размеренно двигаться внутри. Арсений скулит, запрокинув голову и зажмурив глаза, закусывает припухшую губу в который раз и крепко вцепляется руками в кроватную балку. Арсений краснеет — румянец с лица опускается на шею и грудь, приятно контрастируя с белоснежным цветом красивых бёдер. Антон снова не может насмотреться на него, хочет выжечь на подкорке такой его вид: тёмно-синие блестящие глаза, почти черные, в обрамлении пушистых ресниц, высокий лоб с прилипшей от пота чёлкой, бьющаяся жилка на красивой шее, засос на ключице.       Антон сам не замечает, как склоняется к уху Арсения и в такт движениям хрипло начинает шептать глупости. У Антона хаос в голове — он то называет Арсения самым красивым человеком на Земле, то скатывается на сюсюкающие глупости, в которых чудится ещё большая нежность. С каждым толчком Арсений подмахивает всё сильнее, выгибается, хаотично целует Антона в щёки и лоб, стонет порывисто и коротко, а дышит так загнанно, что Антону кажется ещё чуть-чуть и сердце у того остановится.       Оргазм прожигает Антона внезапно, словно солнце слепит. Он несколькими движениями руки доводит Арсения до разрядки и падает рядом, крепко прижимаясь. Арсений разворачивается к нему лицом и тычется носом в шею так, что Антон чувствует его улыбку всё ещё чувствительной кожей. Им бы разлепиться, да повторно сходить в душ, но сил совершенно не хватает. — Всё завтра. Спи лучше, ты же тоже устал, — читает Арс его мысли.       Антон только устало сжимает любимое тело в кольце обжигающе горячих рук и согласно мычит. Засыпают они быстро, вымотанные тяжёлым днем, под тихий шум горного ветра и блеск лунного света. Они счастливы, а надо ли что-то еще вообще?