Больше смерти

Как и говорил сержант, стоило мне подойти к подъезду моей съемной квартиры, как даже намёк на то, что недавно кто-то отправлял мне карту, стёрся. Акудама молчаливой тенью шествовал за мной, и я буквально кожей ощущала его взгляд на себе. И лучше бы, чтобы так оно и было, а не крыша у меня поехала. В квартире я поскреблась по комодам, доставая одежду и вещи первой необходимости, пакуя их в рюкзак. Маньяк с невозмутимым видом наблюдал за мной, сидя на наспех застеленной кровати. А затем ко мне на телефон пришли координаты нужной нам лаборатории. Вбив их в строку для поиска, я стала листать варианты нашего с Маньяком временного места жительства. Лаборатория находилась на краю города, под прикрытием одного из офисов промышленной компании. Недалеко я нашла квартиру, объявление о сдачи которой висело в сети не так уж и много времени. Недолго думав, написала владельцу. С минуту ожидая ответа, нервно постукивая ногой об пол, я решила позвонить ему. Владелец квартиры ответил лишь во второй раз, зевая и отвечая невнятным голосом с хрипотцой. Он назвал мне код от сейфа, в который положил печать для открытия квартиры, и, собственно, где находится эта железная, защищённая от попыток взлома щитами махина. Я же перевела мужчине деньги, на чем наша увлекательная беседа, а-ля настырный препод, которому что-то позарез нужно от несчастного спящего студиозуса на лекции, завершилась. Поправив лямку рюкзака за спиной, я подала знак сидящему на кровате акудаме и быстрым шагом направилась к двери. - Выдвигаемся, - коротко бросила я, повернувшись спиной к альбиносу. Арендованная нами квартирка была довольно-таки милой. Слава богу, с двумя спальными местами, пусть и в одной комнате, с уютной ванной и чистой кухней. На фотографии. В жизни, конечно, ванная тоже была очень уютной ( для самоубийц, которые готовы мыться со сломанной, всегда открытой дверью, зная, что в этой же квартире тусуется маньяк), кухня была довольно-таки чистой ( из того, что могло бы здесь запылиться, тут была лишь средневековая плита и дающий сольный концерт холодильник, продолжительности которого любой Вагнер бы позавидовал). Закончив созерцание своего нового пристанища, я перевела взгляд на с ног до головы перепачканного в крови акудаму: - Мистер Маньяк, нам не помешало бы переодеться.., - протянула я. Крепко призадумавшись, предложила: - А давайте я схожу, куплю вам одежду? – предложила, на ходу разбирая вещи, набранные в рюкзак. - Конечно, мой ангелочек! – провозгласил акудама, пристально наблюдая за моими действиями. Я красноречиво взглянула на Маньяка, сидящего на кровати за моей спиной, и после непродолжительной борьбы взглядами альбинос таки вышел из комнаты. Я быстро достала из сумки единственную толстовку с капюшоном чёрного цвета и первое, что попалось под руку. Нащупала чёрные телесные колготки и такого же цвета юбку. Быстро переодевшись, покрутилась перед зеркалом, отмечая, что выгляжу, как обычная грустная девочка-подросток. Для полноты картины нацепила чёрную многоразовую маску, которую всегда таскала в боковом кармане рюкзака на случай болезни. "Как на похороны собралась"- дала себе мысленно оценку, разглаживая складки на юбке. Затем накинула капюшон и резким движением распахнула дверь, за которой стоял альбинос, которого я не заметила. Но было уже поздно. Глухой удар дерева о череп сопровождался завыванием акудамы, потирающим ушибленную голову. - Мой цветочек, если умирать, то хотя бы красиво, потому я не очень хочу быть избитым насмерть дверью. Я виновато взглянула на Маньяка, вжав голову в плечи и бочком крадясь к выходу. Но тот заметил мою маску и преградил мне путь: - Это преступление, скрывать столь очаровательное личико! - Преступлением было бы выйти на улицу в костюме оперативника. Тоже самое, что написать на лбу заметку: «не забыть посетить секретную лабораторию», или «всем привет, а я Мошенница, скиньте номер печати». Маньяк мои аргументы не оценил, продолжая попытки незаметно стянуть с меня маску. - Это только на время, я схожу в торговый центр, куплю одежды и сниму её, хорошо? – я выжидающе уставилась на альбиноса. Тот, прикладывая титанические усилия, идя на неимоверные уступки, переступая через собственные желания и делая мне небывалое одолжение, обречённо кивнул. Я, не злоупотребляя расположением акудамы, быстро покинула квартиру, по привычке потянувшись к часам, которые служили мне навигатором, но прибора на месте не оказалось. Я оставила его в старой квартире, чтобы возможности отследить меня у оперативников не было. Нашла центр банкоматов для перевода денег с печати ( к слову, таких в наше время было крайне мало), чтобы ГБА не смогли отследить меня по печати. Хотя, девочка с полными карманами доисторической налички тоже незамеченной бы не осталась, потому пришлось искать квартал, где подобное издевательство над продавцами – норма. Такой, кстати, нашёлся. С облезлыми зданиями в карикатурах, с висящем над улицей сушившемся бельём и с пьяными в стельку индивидами, спящими на асфальте. «Даже в блоке есть подобные места, будто бы застрявшие в дряхлом прошлом», - подумалось мне, когда в очередной раз попадались на глаза кованные решётки на окнах и хлипкие лавочки с мигающими светодиодными надписями. В скором времени я нашла магазинчик одежды. Это было уродливое заведение, занимающее первый этаж покосившегося здания. Здесь не было ни витрин, ни манекенов, демонстрирующих новейшие коллекции нарядов. Лишь облезлая массивная железная дверь и красная мигающая вывеска. Мой звонок в дверь услышали, и вскоре на пороге уже стояла пожилая женщина, держащаяся за дверную цепочку и глядящая своими испуганными глазами блюдцами по сторонам. Пропустив гостью внутрь, она стала заплетающимся языком рассказывать про ассортимент магазина. Расхаживая вдоль полок, шкафов и подобий манекенов, я присмотрела в мужском отделе, площадью в пару метров, одежу для акудамы. Нагребла несколько футболок самых больших размеров ( те были даже не написаны) чёрного и белого цвета. Нашла несколько пар штанов и серую толстовку с капюшоном. Мне одежды, в целом, хватало, и решив не тратиться без необходимости, я рысью подкралась к кассе, которая представляла собой комод с огромной железной машиной, выполняющей функцию калькулятора. Расплатилась наличкой, на что у меня ушло минут десять, не меньше, так-как считать кругляшки монеток мне приходилось лишь в раннем детстве, от силы пару раз. Упаковав одежду, ринулась домой, то и дело чуть не наступая на конечности спящих и ускоряясь от криков пьяниц мне в след. По дороге закупилась едой, залежи которой покрылись в двух огромных белых пакетах. В квартире я очутилась, когда солнце уже из зенита плавно клонилось к закату. Я отчаянно надеялась, что альбинос остался дома, но апартаменты были пусты. Холодные стены безмолвно смотрели на то, как я загнанным в угол зверьком бестолково цепляюсь за мысль, что он совсем рядом. Что он просто спит, а я его не заметила. Смогла смириться с тем, что сегодня прольется много крови, лишь когда в третий раз обходила квартиру. Опустила на стол пакеты, лямки которых отдавливали пальцы и вытерла пот со лба. Ещё немного понервничав и покусав ногти пришла к выводу, что я уже ничего изменить не смогу, и всё, что в моей власти, так это просто взять себя в руки. Готовка немало поспособствовала этому. А этим гордым словом я называла процесс разогревание замороженной еды. Немало времени повозившись сначала с плитой, а затем и с поиском посуды, мне удалось-таки соорудить две порции недоваренной лапши, в которой питательные вещества к синтетике приходились где-то один к десяти. Но зато опрысканное усилителем запахов блюдо благоухало ( собственно, на этом его положительные качества заканчивались). Раз десять нервно обойдя алтарь с подношением к маньяку, решила применить старый добрый метод для успокоения нервов – со всего размаху плюхнулась на табурет и решила устроить макаронам вокальный концерт. Особо хорошим музыкальным слухом я не отличалась, но тексты популярных песен знала много. Однако они, на мой взгляд, выходили какими-то писклявыми. Отдавшись процессу, я и не заметила, как мой сольный номер превратился в дуэт. В ансамбль вскипевшего чайника и чарующе-бархатного альта. Да, акудама, нарисовавшийся в дверном проёме, пел намного искусней меня. Я обернулась, прерывая мелодию на середине. По позвоночнику пробегал холодок от звучащего столь близко голоса. Его обладатель прикрыл глаза и слегка улыбался, будто бы вспоминая нечто очень дорогое сердцу. «Я ведь совершенно ничего о нём не знаю,»- пронеслась в голове мысль. Но если честно, к изучению биографии акудамы я была ещё как-то не готова. Но черт, интерес так и раздирал изнутри, и я решилась сегодня всё для себя выяснить. Все-таки, чего я только не повидала на своём веку. Альбинос, недавно пританцовывающий на проходе в кухню, замер, увидев мой интерес к своей персоне. Отвечая на его немой вопрос, я начала: - Мистер Маньяк, я тут подумала… Мы же ничего не знаем друг о друге. По правде говоря, я бы больше хотела о вас узнать. Взамен, я могу и о себе что-нибудь интересующее вас рассказать. Акудама просиял от моих слов: - Мой цветочек, как же это здорово! Я так ждал этого момента, так ждал! – с этими словами он засуетился и пританцовывая направился к табурету, стоящему поодаль меня. Ей богу, будто я ему свадьбу предложила сыграть. Поерзав и устроившись поудобнее, я задала первый свой вопрос, решив для начала копать неглубоко: - Где вы научились так красиво петь? Альбинос с минуту бестолково улыбался, а затем выдал: - В церковном хоре. Я была готова к чему угодно. К тому, что его привлекали жертвы с красивым голосом, что он в прошлом подрабатывал репетитором вокала, который расчленял своих учеников, но… В обители святых?! Упаси Господи! Лишь дёрнулся мой левый глаз, выдавая пребывание в глубочайшей степени офанарения. А в следующий миг альбинос уже выбил мне почву из под ног своим вопросом: - Распускался ли мой аленький цветочек для кого-то другого? Та-ак. А этот решил сразу мне могилу вырыть. Вот спасибо. Конечно я целовалась лет так в пятнадцать с каким-то хлюпиком за школой. Мне даже два раза делали предложение… Руки и пластмассового кольца ровесники, когда я… Кхм, по моложе была. Но ясно дело, кровавое месиво вместо всех тех забавных ребят мне не очень-то и нужно. А вообще, что-то больно много я начала в речах психопатов разбираться. М-да, экспертом не в этой сфере всегда грезила стать. - Не то чтобы.., - решила не конкретизировать я, действительно превращаясь в аленький цветочек. Думаю, моя побагровевшая физиономия сейчас точно напоминала розовый бутон. - Прости, я не хотел тебя смущать, - исподлобья посмотрел на меня акудама, крутя носком ботинка. Моя жажда попробовать на зуб гранит науки заметно поугасла, но коли мы сегодня заглянули в литосферу и роем тоннели для поездов наших воспоминаний, то можно и перетерпеть лобовое столкновение с лопатой непреклонности Маньяка: - Хорошо, а вы сами-то.., - тут я почему-то замялась. С акудамой по непонятной мне причине обсуждение отношений казалось чем-то до жути непристойным. Альбинос довольно прикрыл глаза, ностальгируя. А когда я засмотрелась на его непроизвольно подрагивающие ресницы, то услышала, как через слой ваты в ушных раковинах: - Сначала мой мир был до тошноты ахроматическим. Мутным, блеклым, унылым и мерзким. Я лишь слышал о ярких красках, которые даже не мог вообразить. Мне было невыносимо больно и обидно осознавать, что я обречён жить в безрадостном мире кадров первобытной киноплёнки. Но так было вплоть до того момента, когда я впервые увидел его… Изрезанное акудамой тело мужчины, валявшееся на асфальте. В тот день меня впервые по-настоящему боялись. Называли чудовищем, плакали от страха. Но как бы я ни старался, я не мог отвести взгляда от поразительно яркого столь прекрасного цвета. Я не мог вытянуть руки из чьей-то вязкой тёплой крови, боялся вновь оказаться в холодном призрачном мире, как вдруг.., - тут альбинос посмотрел на меня с таким выражением лица, которое я не смогла расшифровать. - Вдруг я понял, что как если есть искра, значит где-то бушует пламя, то если есть капля крови.., - начал он, потянувшись своими холодными мертвенно-бледными пальцами куда-то над моей макушкой: - Значит существует и океан из прекрасных алых оттенков. Акудама резко опустил руку на колено, враз посерьёзнев: - Как можно влюбляться в призраков? О нет, я ждал только тебя, мой ангелочек, только тебя. - Но Мистер Маньяк, - задумчиво начала я: - ведь по-хорошему любить нужно не за внешнюю, а за внутреннюю красоту. Альбинос снисходительно улыбнулся и впечатал: - Ах, поверь, мой цветочек. Внутри все люди прекрасны.