Moon buried by the Devil

Перед глазами плывет красное марево, а в голове стучит только одно. Нанами. Нанами. Кенто. Он должен найти его в этом аду и удостоверится что он жив. Сейчас ему плевать абсолютно на все и всех, пока он не найдет своего замученного жизнью блондина и не успокоит свои нервы его целым видом. От легкого пинка очередная дверь отлетает в стену, давая быстрейший доступ к комнате, и он, заглядывая в нее, к своему ужасу, находит пропажу. Половина тела изуродована, а пустая глазница будила в душе что-то вполне похожее на отчаянье. В голове что-то противно гудит, не давая услышать обращённые к нему слова, когда он словно в замедленной съёмке видит, как Кенто оборачивается к нему и что-то говорит, и он понимает смысл слов скорее по губам. — Дальше ты сам, Юджи, — едва он это произносит, к Нанами дотрагивается чужая рука, и его тело разлетается на сотни частиц, хороня надежду на шанс использования обратной проклятой техники. Холодная ярость обволакивает то, что обычный человек бы назвал душой, возможно самой сутью человека, но Итадори не верит ни себе ни другим, его душа только что погибла прямо перед его носом, а то, что осталось от него на земле, — недостойно права на существование. Не сберег. Не защитил. Шваль. Ничтожество. Слабак. Перед глазами плывет, но он находит в себе силы перевести безумный взгляд на смертника, посмевшего обратить в пыль его прекраснейшую луну, его опору в этом жестоком мире, его смысл жизни; и видит издевательски оскалившегося лоскутного духа. Его насмешливая улыбка сползает с нечеловеческого лица, когда в комнате становится нечем дышать, а давящая аура человека склоняет его к земле многотонным грузом. Звуки боя сейчас как никогда далеки и остаются смешным напоминанием о реальности происходящего, когда в жуткой тишине хриплый голос озвучивает его приговор. — Сначала я выпотрошу твое тело, а потом сожру душу, — голос, произнесший это, спокоен. Его едва можно расслышать в грохотах той вакханалии, что творится за окном, однако для проклятия он звучит громче любых звуков, которые он когда-либо слышал. Дух лишь может неловко дёрнуться, когда по телу его палача расползаются вполне узнаваемые метки. Ему рассказали про каждую из них и говорили убегать, если он завидит на ком-то такие. Только сейчас бежать некуда, а он должен либо принять бой, либо принять жуткую, мучительную смерть. Надежды на то, что она будет быстрой совсем нет. Проклятие поднимает свой взгляд и сталкивается с ним. С Итадори Юджи. Он ощущает ту жажду крови, которая сейчас бушует в застывшем парне. Он бы соврал себе, если бы сказал, что он не похож на змею, которая дала жертве вдоволь осознать свое положение и наполнить душу страхом. Он тот, кто полностью поглотил душу Двуликого, не дав и шанса на возрождение в этом мире и единственный шанс на победу духа, если душа самого мага не защищена, и он сможет к нему притронуться. Зловещее создание атакует первым, удлиняя собственные конечности в надежде дотронуться, но парень с поразительной легкостью уворачивается от всех видоизмененных атак, давая надежду на то, что он не защищен. Он подбирается экстремально близко и, казалось бы, его с победой разделяет одно касание, но мальчишка за секунду исчезает с поля зрения, а уши слышат противный «чавк». В следующее мгновение его пронзает боль невиданной силы, а в мозгах пульсирует мысль о том, что вместе с рукой ему оторвали кусочек души. — Невозможно, — задушенный хрип против воли вырывается со рта. За все годы его практик с душой, он так и не нашел способа разделять ее по своему желанию. Более опасным становится то, что дух ощущает, что он не может регенерировать ни свою руку, ни свою душу. Следующий удар проходится по ребрам и едва не выбивает воздух с легких, отшвыривая на добрый десяток метров. Сейчас он знает точно только одно — ни сторона проклятых духов, ни сторона шаманов не сможет остановить мага, который добровольно опустился с головой в недры безумия. Итадори рывком вскакивает и бросается к нему, чтобы в следующую секунду нанести удар тяжелым кулаком по лицу, чуть ли не сбивая костяшки. Голова проклятия впечатывается в асфальт, окрашивая тротуар багрянцем, а сам юный маг оказывается на противнике с занесенной рукой для следующего удара. Глаза, раньше искрящиеся светом и теплом, одаривающие ими всех проходящих, подернулись безумной дымкой, а наслаждение, испытываемое от избиения противника, не заметил бы только слепой с полной невосприимчивостью к проклятой энергии, что сейчас заполнила несколько улиц, заставляя мелких прокаженных убегать в ужасе. Мутированная рука существа, дотронувшаяся до голени, заставляет удовлетворённо рыкнуть, поймав ее. Итадори легко выкручивает ее в обратную сторону, принуждая Махито взвыть от боли. Тому казалось, что его душу сейчас так же выворачивают с намерением раскрошить ее в пыль и пустить по ветру. Униформа колледжа еще больше заляпывается кровью, когда вторая рука была оторвана и отброшена куда-то за спину. Его мучитель казалось мурлыкал от удовольствия, смотря на страдания своего оппонента, и сейчас его взор проходился по телу, выбирая место, куда нанести новые увечья. Идея освещает безумный лик, и в тот же миг рука легко входит под кожу, распарывая живот и касаясь внутренностей, окрашиваясь по локоть в бордовый. Сейчас молодой маг не действует с намерением изгнать его в бездну, — он совершенно осознанно крошит его душу, не давая и шанса на перерождение и заканчивая его путь здесь. Проклятие умирает и единственное, что держит его на этом свете — вливаемая в него проклятая энергия, чтоб он не отошел слишком рано. Его мучитель еще недостаточно разбил его мироздание, чтобы полностью исключить возможность переродится в этом мире. Настает черед ног, которые Итадори, не церемонясь, отсекает одним махом, доламывая душу лоскутного духа на маленькие частицы. Он брезгливо отходит от разодранного тела и смотрит на улицу, решая куда ему пойти и кто же первый умрет от его рук. Догадка о том, что все живое сбежало от линии его битвы подтверждается, стоит ему выйти из здания. Все живое словно вымерло, как минимум на десяток километров, только в далеке сверкают огни битвы, и слышаться крики людей да противные визги проклятий. Мысли текут слишком лениво, а тоска нещадно жрет душу сомнениями. Что он должен сейчас сделать? Что он хочет сейчас сделать? Сейчас он хочет убить всех, кто жив, пока его Нанами мертв. Он часто грезил, как он оканчивает техникум и признается Кенто в светлых чувствах, возможно, ему бы понадобилось время, чтоб завоевать его сердце, но сейчас это все недоступно. Сейчас он стоит на краю ада и не понимает в какую сторону ему надо идти, чтобы встретить его возлюбленного. Апатичный взгляд мажет по линиям здания, резко вздрагивая, когда замечает нечеткий силуэт Нанами и приглядывается. Действительно Нанами, только тот, до битвы. Слегка уставший, но все такой же нежный взгляд, бежевый костюм с синей рубашкой и вырвиглазный галстук так же висит на его шее. Призрачная рука подхватывает окровавленную руку подростка и слегка гладит, пачкая прозрачное тело, из-за чего Юджи нервно дергается, не желая запятнать что-то настолько чистое и прекрасное. Кенто слегка осуждающе качает головой и, кажется, Итадори теряет дыхание, когда мужчина подходит к нему вплотную и обнимает, прижимая к себе и полностью запачкивая себя. Эфемерное, едва ощутимое прикосновение пускает мурашки удовольствия по всему телу. — Не надо, Юджи, — хриплый голос действует мощным релаксантом на измученные нервы, — не надо мстить людям. Они не виноваты в своих пороках, порождающих что-то настолько уродливое, как проклятья. Меня уже не вернуть, а ты только начинаешь жить. Прошу, забудь меня и живи счастливо. — Нанами... Кенто, — голос совсем не слушается, и подростку кажется, что он сейчас разрыдается как мальчишка в руках того, кто не успел счастливо пожить. Он не успел пройтись с ним по набережной или прочитать одну из книг, которые он купил, но Итадори знает, что его руки никогда не доходили до их чтения. Он не зашёл вместе с ним в его любимую пекарню, про которую он обмолвился на очередной тренировке. Его жизнь оборвалась слишком рано и несправедливо. Голос едва слушается, когда ему удается протолкнуть ком в горле и прошептать вопросительное. — Ты будешь меня ждать? — вопрос глупый и по-детски наивный, но он хочет знать, будет ли ждать его Нанамин на том свете, чтобы в один день умереть без сожалений. И он находит в себе силы усмехнуться, когда над ухом раздается ворчливое: — Конечно, глупый ребенок. Главное, не стремись ко мне слишком рано, — хоть и незнакомому человеку это показалось бы слишком черствым ответом, однако Юджи четко слышит едва заметную улыбку в голосе. Образ растворяется сквозь пальцы, словно Кенто сказал всё, что хотел и теперь может со спокойной душой уйти в рай. Солнце освещает кровавое побоище, которое еще совсем недавно было полем битвы, а розовая голова поднимается в воздух, смотря на розовый рассвет. Лицо Итадори абсолютно спокойно, когда он заносит свою руку для последнего удара. — Кажется, я уже задержался на этом свете, — в этот миг резкий удар пробивает грудину, находя сердце, и дергая руку назад. И только спустя несколько часов после битвы отряд зачистки находит ученика второго курса магического техникума мертвым, рядом с кровавой лужей и остатками одежды шамана первого уровня Кенто Нанами. Остатки двоих магов похоронили в одной могиле.