Я тоже попаду под тот же дождь

      На улице шёл ливень. Капли барабанили по стеклянной крыше над библиотекой, в камине тихо потрескивал огонь, время от времени тихо шелестели страницы. Люциус сидел у огня и читал первую попавшуюся книгу. Это была романтическая история о любви двух людей, разделённых родителями из-за их разного происхождения — девушка была дочкой короля, а юноша — сын фермера. Пусть полубог не признавал этого, но ему очень нравились подобные истории. Он не знал, что такое любовь и мог прочувствовать её только при их прочтении. Было приятно и одновременно грустно погружаться в сюжет, проживать жизни вместе с персонажами и доводить их до счастливого финала. Жаль только, что подобное было только в книгах, жизнь была жёстче. Или Люциусу это лишь казалось.       Сверкнула молния и послышались раскаты грома. Люц отложил книгу, проверил змейку, что сейчас лежала у камина и мирно спала, а затем поднялся с дивана и пошёл. Куда, зачем — он не знал, да и всё это не волновало его. Хотелось просто прогуляться по замку, обойти каждый коридор и насладиться холодной и сырой атмосферой. Единственный способ развлечься в данный момент, если не брать в расчёт книги, которые порядком надоели. Нет, романтические истории согревали душу, но хотелось большего. Хотелось прочувствовать эмоции персонажей телом, пережить всё это самому, единолично, а не за кого-то. Люциус в тайне от всех мечтал влюбиться. По-настоящему, в того человека, в котором он найдёт то самое недосягаемое ему сейчас чувство.       Люциус боялся. Боялся того, что он не умеет любить. Ему было очень страшно проживать жизнь в одиночестве, но он понимал — полубоги живут слишком долго, по сравнению со смертными, а потому любая влюблённость закончится болью. Поэтому он пообещал себе не влюбляться, называя всё это пустой тратой времени, скрывая свой истинный страх. Так он говорил себе раньше, пока не осознал тоску и пустоту своей жизни. Дело было не только в утраченных божественных способностях. Ему не хватало той самой «второй половинки», как описывали её авторы книг. Ему было одиноко.       И сейчас, погрузившись в свои размышления о тленном, о любви и об одиночестве, он совсем не заметил высокого тёмноволосого юношу, что стоял в воротах замка, полностью промокший под проливным дождём. Он так и не замечал бы его, если бы гость не чихнул, заставив полубога вздрогнуть от неожиданности.       — Кто здесь? — он сказал это строгим голосом, медленно направляясь в сторону незнакомца. А такого ли незнакомца? — Ох, это ты, Лололошка. Что ты здесь делаешь? — он немного расслабился, узнав своего знакомого мироходца.       — Я… Просто… — он сильно дрожал от холода, мысли путались и то сбивались в один запутанный ком, то рассыпались по всему сознанию мелкими осколками. Молния, Ло вздрогнул и выронил из рук рюкзак.       — Так, все понятно. Пойдём, — Люциус подошёл ближе, поднял с земли вещь и медленным шагом, стараясь не уходить от Лололошки далеко, направился в сторону гостиной.       На стенах плясали озорные огоньки света от огня, точно такие же мелькали сейчас в глазах полубога, пока он вёл своего гостя к камину.       — Будь здесь, я сейчас приду, — и он ушёл. Ушёл не так далеко, на кухню, чтобы заварить горячий чай. В одной из книг именно так и помогали промокшему под дождём. Пусть это и был роман, а не пособие по первой помощи, Люциус больше доверял ему, чем самому себе, потому что он не мог знать наверняка, как помочь простому человеку. Хоть внешне они и не сильно отличались, но у полубогов, особенно огненных, было много преимуществ, одно из которых — устойчивость к перепадам температур и изменениям окружающей среды. Люциус мог спокойно провести под ливнем хоть двенадцать часов, не замёрзнув и не простудившись, но делать так он не собирался — не хотелось выходить из зоны комфорта намеренно.       — Держи, — он протянул Лололошке чашку с горячим травянным чаем. Когда ему было очень тоскливо, он выбрался из замка и собрал несколько трав, которые, как оказалось позже, в книге о растениях описывались как целебные и успокаивающие. На диване лежали влажные крылья. «Вот почему он пришёл именно сюда. Он не мог вернуться домой» — не то чтобы эта мысль расстроила Люциуса. Он и так понимал, что Лололошка вряд ли придёт к нему по своей воле просто провести время. Но отчего-то в груди неприятно кольнуло. Всё же хотелось, чтобы мироходец приходил к нему чаще, не только ради заданий и проверок а-ля «Тут ли наш полубожог всё ещё скрывается?»       — Спасибо, — неловко поёжившись, Ло отпил немного чая, всё ещё стоя перед камином в мокрой одежде. Люциус про себя чертыхнулся — стоит, мёрзнет и не слова об этом не говорит. Человек-камень, не иначе. Медленно приблизившись к нему со спины, Люц очень аккуратно обвил талию мироходца руками.       — Не двигайся, — он положил свою голову ему на плечо. По телу Лололошки пробежала волна тепла, повлекшая за собой тысячи мурашек. В одно мгновение стало тепло, как будто он оказался в только натопленной бане. Люциус был для него сейчас личным источником огня, пробирающим до костей. Стало невероятно уютно и спокойно. От мокрой одежды исходил пар, поднимающийся наверх, к потолку.       Так они и стояли несколько минут. Люциус заглянул в глаза Лололошке, что также стоял, держа в руках уже тёплую чашку чая. И его сердце пропустило удар. Такие глубокие, но одновременно нежные глаза смотрели ему прямо в душу, будто намеренно изучая каждый уголок, в попытках узнать о намерениях полубога. Этот взгляд видел его насквозь, открывал каждый его потаёный секрет и медленно растапливал каменное сердце. В одно мгновение лицо и уши залились краской, стало жарко.       — С-спасибо, — Лололошка чувствовал неловкость от происходящего. Он буквально завалился домой к полубогу из-за отвратительной погоды, в которой даже крылья отказывались выполнять свою функцию, а его напоили чаем, обняли и согрели в придачу. Было приятно ощущать чужую заботу, ведь быть мальчиком на побегушках всё время — просто невозможно. Хотелось остаться так навечно, но увы. Всему приходит конец и Лололошка это знал.       Люциус медленно отстранился, уловив тихий и едва различимый за треском огня разочарованный вздох. Похоже, он всё-таки нарушил главное обещание, данное себе ещё в раннем возрасте — не влюбляться. И виной тому брюнет, стоящий перед ним с чашкой травяного чая и такой тёплой искренней улыбкой, что разбивала его внутреннюю каменную стену в пух и прах, давая доступ к самому сокровенному — к его сердцу.