Соседи

За бутылкой виски пришлось идти специально. На всякий случай было также взято пиво и тоник. Джерард оделся, обулся, взял Чарли для прогулки и пошел в магазин. Бутылка виски была открыта сразу после покупки, и выпита наполовину на подходе к дому. Завалившись на лавочке напротив подъезда многоэтажки, Джи не забывал иногда делать глоток, а также кидать палку своей собаке и обдумывать, почему родной брат так поступил. И ведь нет ничего плохого в его поступке. Раздражал Джерард тот факт, что его не предупредили заранее. Его всегда бесило это. А еще то, что о девушке ему решили рассказать последнему. Неужели он настолько плохой брат? Неужели он этого заслуживает? Возможно, он не умеет радоваться за счастье других, поэтому ему никто ничего не рассказывает? Вопрос "почему" мучил его долго. Минут 10, пока к нему не подсел сосед. – Привет. Ты в порядке? Твоя собака, кажется, хочет домой, – указывая на Чарли, который лениво скрёб входную дверь. – Привет, все хорошо, и с собакой тоже. Спасибо. – пьяно, но различимо ответил Джерард. Фрэнк тихонько сел рядом, словно скамеек больше не было рядом ни напротив, ни слева. – Ты так расстроен? – спросил он, кидая взгляд на бутылку. – Х. – Это было что–то объективно непонятное из уст Джерарда, – ты любишь лазанью? *** – Знаешь, меня раздражать твой игнор. – сказал Фрэнк, когда наш Джи пошел за очередной рюмкой холодного виски к холодильнику. И вообще, откуда у него столько алкоголя в запасе? Никакого запаса не было, он появился только сегодня. – Я очень разочарован во всем, даже в брате, даже в этой бутылке и даже в этой лазанье. Когда я делал её фарш был какой–то странный, слишком влажный, я думаю, — что за набор слов, перестань пить, если не умеешь веселиться! — С чего вообще после знакомства и того..кхм...инцидента ты стал меня ненавидеть? – Джерард поднял глаза на мгновенье, сделал крышкой “пш–ш” и опустил голову снова. — Такие дни бывают, но у меня по ходу такая жизнь. – разочарование. — Да Господи, обрати же ты на меня внимание хотя бы сейчас, когда мы один на один! — истошный полу–крик Фрэнка заставил Джерард отвлечься не только от своих горестей, но и замолчать в принципе. — Не понимаю, о чем ты? — Вы с Себастьяном расстались. Почему? – Фрэнк приподнял одну брови и заметно расслабился после того, как все же завоевал внимание Джерарда. — Что? Окей, в таком случае, почему ты не хочешь рассказать мне кто и за что тебя избил тогда? – Джерард сощурился, фокусирую пьяный взгляд на соседе. Ему стало мгновенно стыдно за свой нескрываемое любопытство: очевидно, для Фрэнка это был неловкий и неуместный вопрос. Он потупил взгляд, а Джерард решил мгновенно замять свою тупость, выдохнув: — Мы не расстались. Мы не встречались. Мы очень хорошие друзья. Да, вот так, — Джерард развёл руками, в которых находилась бутылка виски и пузатая рюмка со льдом. — С чего вообще ты это начинаешь! — Ты, блять, себя слышишь? Ты себя видел? — глаза Джерарда округлились и широко раскрылись, после залпа вопросов Фрэнка. — Вы очевидно вели себя как парочка гомиков! Вы ходили вместе на тусовки, пили, не отлипали друг от друга, целовались, танцевали и уходили вместе? Ты сводишь с ума Саймона, ты свёл с ума своим гадским отношением Себастьяна, что дальше? Джерард взвыл, услышав всё это. До подставы от брата он морил себя, действительно морил мыслями об отношениях с Себастьяном. Насколько же удивителен наш эгоистичный мозг: мы видим всё таким, каким хотим видеть. Идеальная дружба, выставление чувств напоказ по односторонней договоренности. Кто-то придумал себе мир с обыкновенными развлечениями, не подумав, что это может кому-то разбить сердце, а кто–то уже пару раз переспал в мыслях, сделал предложение и усыновил пару прелестных детишек. Думаю, все поняли о ком шла речь. Всё ли на своих местах? — Это только наше дело. — вау, Джерард, это озарение в твоих глазах или булькает алкоголь? — Себастьян мой друг и, если честно, он в разбитом состоянии. — Давай так, Фрэнк. — Джерард сел в кресло напротив, одним уверенным движением налил янтарный алкоголь в стакан, откинулся на спинку кресла и продолжил, — Я не гей. Мне нравятся, очень нравятся девушки. Так уж получилось, что Себастьян — тот человек, который мне понравился именно как человек. Не парень, не сожитель, не возлюбленный. Вы своей гейской шайкой, наверное, уже успели обсудить все позы, которые мы пробовали с ним, оставаясь наедине. Спешу разочаровать: мы смотрели научно-фантастические фильмы, читали умные книжки, попивая кофе, а затем обсуждали их за ланчем. И на будущее: если люди проводят вместе время, не стоит оглашать их парой, а также обсуждать за спиной то, чем они могут быть связаны и чем могут заниматься. — он закончил, сделав большой глоток. — Фальшь? – прищурил глаза Фрэнк. — Зачем? — Чтобы ты отстал от меня, вместе со своей шайкой. — кривая улыбка, глоток. — Я считаю, что это можно было бы сказать мне, а не раздирать на кожурку и косточки сердце человека, который тебе так нравился, как человек, Джерард. — Фрэнк встал, выглядя глубоко оскорбленным лично. Джерарду слова эти врезались в рассудок. Фрэнк ушел, кинув вслед: — Ты помог мне тогда, а я остаюсь в долгу. Если понадобится моя помощь – скажи. Ёбаный Иисус? *** — Слушай, привет. Я бы хотел поговорить. — Привет, Себастьян, я хочу с тобой поговорить. — Себастьян, я готов попробовать. — Привет, я решил… Ну и мудак. Джерард один из тех людей, которым нужно записывать мысли на бумагу и репетировать речь перед важным разговором. Это было невыносимо: голова кружилась от выпитого, от мыслей, от выкуренной сигареты, от осознания того, насколько он несчастен, от того, что он позволяет себе делать с людьми. Практически молясь мысленно Фрэнку, который вставил кол в его рассудок, он этим же вечером набирал номер Себастьяна уже несколько раз. — Да не могу я! – глоток. Может хватит? Смотрит в одну точку на своём колене. Набирает номер. Судорожно смял бумажку с речью. Не сбрасывай, это слишком просто, чтобы не сделать. Гудки. БАХ! — Да? — Себастьян взял трубку практически сразу. — Привет. — неловкая, пятнадцатилетняя девчонка, которая под действием алкоголя звонит своему возлюбленному. Смешон, помимо всего прочего, еще и заплетающийся язык Джерарда. — Привет. — В общем, знаешь, я тут почти в усмерть, но не подумай, что это только потому что я пьян, — мы так не готовились, Джерард, — В общем я подумал, прям правда долго сидел и долго думал и, наверное, мне понравился тот поцелуй в парке, я думаю, что это, наверное, что-то значит и я готов, в принципе, к отношениям, но я не знаю, как это работает и вообще, типа, я еще толком не понял нравишься ты мне как парень или как друг или… В общем, ты не хочешь повторить? – вау, это выдавлено как цемент их шприца. Это действительно огромный шаг для Джерарда. Никто, даже он сам не понял, что сподвигло его на это решение. Алкоголь? Наполовину. Стыд? Нет. Долгое отсутствие отношений? Нет! Страх потерять друга? На четверть, может быть. Безысходность и чувство вины почти на сто процентов, вот что это, Джерард. Возможно, с этих слов начинается новая жизнь? — Поговорим завтра, Джерардокс. Я слышу, что ты не в состоянии, и я не злюсь. Ложись спать, завтра понедельник. Я зайду к тебе вечером. — Себастьян, голосом заботливой мамочки на расстоянии, вежливо попрощался с Джерардом. — Блять, понедельник? *** День, когда ты чего-то ждешь или не ждешь, тянется как резиновый. Как ни странно, у нашего мальчика не болела голова на утро: только тошнило и лицо выглядело немного отекшим. Стоит переставать заниматься алко-болом и начать бегать с Чарли по вечерам вместо этого. Итак, кипы бумаг, запах свежей краски из принтера, аромат кофе и бутербродов в обед, потому что Джерард не хотел уходить из офиса в перерыв. Он просто хотел загрузить мозг работой максимально. Чтобы день прошел быстрее? Нет, что вы! На постоянной основе жуя жвачку сегодня, чтобы перебить аромат перегара, Джерард со стороны выглядел как бомж–проститутка, которая пахнет мелиссой. он всё прекрасно помнил: и разговор с Фрэнком, и то, что у Майки теперь девушка, которая стала важнее, чем родной брат, и даже то, что сегодня Себастьян придет к нему. Чувствовал ли он себя неловко? Да, это точное определение тому, что происходило сейчас в его сознании. Самое интересное, что нравилось ему во всем происходящем – то, что он не метался и не сомневался, как частенько случалось после сумбурных решений или пьянок. Все в его голове было так, как должно быть. Странно? Невероятно! – Могу ли я уйти сегодня на час раньше? – вместо приветствия и стука спросил Джерард на пороге в кабинет начальника. – Причина, Уэй? – этот мудак был непреклонен ни перед кем, кроме себя. И сегодня был тот самый день, когда он был на рабочем месте до последнего. – Брат с армии вернулся, надо бы встретить. – коротко, ясно, но не слишком честно. Джерард откинул назад челку, взглянув на управляющего. – Отчёт по работе с клиентами? – Готов, распечатан, сдан. – Финансовый план на неделю? – Готов, отправлен тебе на почту. – Иди. Коротко, строго, но замечательно, что отпустили. Развернувшись и поблагодарив добропорядочного мудака–начальника, Джерард стал ждать окончания дня. Ради встречи с братом, естественно. *** Новую лазанью Джерард заказал. Оставалось лишь ждать доставки, и гостей. Ближе к вечернему времени Джерарда начало немного потряхивать. Морально он, в принципе, был готов ко всему: за свои слова он отвечал всегда. За свои пьяные слова он тоже всегда был в ответе. Волновало его, скорее, будущее и долгожданная встреча с братом, которого он, между прочим, еще не простил. Джерард долго раздумывал над вопросом: каково это — почувствовать резкий и пряный вкус свободы. Опьяняющий, приторно-долгожданный. Джерард до последнего не мог себе представить каково это — жить взаперти. Это как быть наказанным? Как не иметь возможности выйти, потому что на улице опасно? Он испытывал нечто подобное в детстве — их семья жила не в самом благополучном месте, и порой было действительно страшно выходить, особенно в темное время суток. С появлением в семье Майкла, Джерарду стало по большей части беспокойно не за себя, а за мелкого братца, которому с возрастом всё больше хотелось приключений на свою задницу. Оберегая его каждый день своей жизни, Джерард совсем забыл о себе, не вспоминая по сей день. Звонок в дверь. И это был не Майкл. — Здравствуй, Себастьян.