***
Он не дал ей договорить и жадно поцеловал, сминая её жалкие оправдания. Она в ответ схватила его за отвороты плаща и притянула ближе. — И думать не смей, чтобы усыпить меня, сволочь. Лифт ехал чертовски медленно и она готова была проклясть чёртов мир, в который их занесло. От поцелуев темнело в глазах, хуже, чем от краснолюдского самогона. Эльф и не думал останавливаться, обнимая её так крепко, что она забывала, как дышать. Она путалась в незнакомых тугих пуговицах рубашки эльфа и он, ухмыльнувшись убрал её руки, которые принялись нетерпеливо тянуть его ремень на поясе. — Зиреаэль. Остановись. Не спеши. — Ага, чтобы ты снова передумал и начал мне рассказывать небылицы о том, что мне это не нужно? Чёрта с два, Креван. — Я не передумаю. Ты не оставила мне выбора, и я уже не смогу отступить. — Тогда заканчивай с разговорами и поцелуй меня. — Я думаю, нам не стоит продолжать в коридоре. Он поднял её на руки и понёс в свою спальню, где усадил ее на кровать. Неторопливо расстегнул пуговицы на её рубашке, позволяя ей с тихим шорохом сползти с плеч. — Креван, пожалуйста. — Шшш, тише, я всё хочу сделать как положено. Спешка нам ни к чему. — Эльфы. У меня нет лишнего столетия в запасе. Он не ответил, только поцеловал её шею, ровно в том месте, где бешено бился пульс. Одну ладонь он положил ей на грудь, а вторая гладила её спину. Руки эльфа были тёплыми и мягкими. Его прикосновения и распаляли и успокаивали. Он не вызывал страха и не напирал, позволяя ей, если она того пожелает уйти. Но она не желала уходить, напротив, желала чувствовать его пальцы на своей коже, а его мягкие горячие губы на груди. — Ах, Креван... — Зиреаэль, моя…***
Вино легко ударило по голове, дурманя разум. Наверное именно поэтому она потянулась к нему с поцелуем, а он ответил. Его губы были горячими и мягкими, а поцелуй, сначала неторопливый и нежный вдруг стал жарким и страстным. Руки эльфа гладили её тело сквозь прохладную ткань платья, которая, казалось плавилась повинуясь его неспешным движениям. — Если ты сейчас остановишься, я тебя никогда не прощу. Эльф только улыбнулся и легко расстегнул застёжку на её спине, заставляя платье с шорохом пасть к её ногам. Она запуталась в бесконечных пуговицах на его одежде и он негромко рассмеялся. — Оставь, позволь мне всё сделать самому. Он подхватил её на руки и отнёс в спальню. Осторожно уложил её на кровать и легко расстегнул пуговицы, с которыми минутой ранее не смогла справиться девушка. Она в ответ потянула за пояс его брюк. — Ты так боишься, что я сбегу, Зиреаэль? — Конечно же я боюсь. Разве ты так не делал раньше? — Обещаю, сегодня я так не сделаю, хотя в душе, всё ещё надеюсь, что ты остановишь меня. Она бросила его ремень и крепко прижалась своей грудью к его. Он почувствовал её губы на своей шее, она спустилась ниже и поцеловала его ключицы. Её ладонь гладила его грудь, заставляя сердце биться чаще. Он легко отстранился от неё и она разочарованно вздохнула. Но он только избавился от одежды, которая только мешала и заставил её лечь на спину, накрывая её собой. Её кожа была восхитительной на ощупь. Он едва не задыхался от восторга. Много раз он представлял себе эту сцену, много раз видел и делал это во сне, но наяву это было стократ слаще. Он чувствовал языком, как бьётся её сердце, когда целовал тонкую кожу шеи. Чувствовал, как она, вздрагивающая поначалу, теперь выгибается ему на встречу, как твердеют её соски в его пальцах, как она едва слышно выдыхает его имя. Её ногти нетерпеливо цеплялись за плечи, она пыталась поторопить его, но он нарочно не спешил, наслаждаясь тем, как она дрожит в его руках, как она прижимает его голову к своей груди, силясь продлить чувственную ласку, на которую он был щедр. Рукой он спустился вниз, легко массируя чувствительные точки, отчего девушка под ним негромко всхлипнула. Он ласкал её пальцами, чувствуя, как она подаётся им навстречу, как нетерпеливо насаживается на них, как внутри неё восхитительно влажно. Да, он заставит её сходить с ума. Она навсегда запомнит его прикосновения. Он когда-то упустил Чайку, но Ласточка будет принадлежать только ему. — Пожалуйста, Креван. Я больше не могу. Он поцеловал её, и коленом, раздвинул её ноги, неторопливо входя. Они вздохнули синхронно: она от резкой боли, от которой из глаз потекли слёзы, а он от удивления. Ему и в самых смелых мыслях не думалось, что он станет первым. На миг он растерянно замер и склонившись над ней поцеловал её щёки, лоб, губы. Слова мешались в нестройный набор звуков. Он погладил её напрягшееся тело, стараясь унять её боль. Когда девушка расслабилась он осторожно продолжил двигаться. Скоро вздохи боли сменились стонами наслаждения и он ускорился. Ногти девушки нещадно царапали его спину, а он жадно целовал её шею, так, что на теле наверняка останутся отметины, свидетельствующие о его правах на неё. Он шептал какие-то глупости на родном языке, сжимал её грудь, наслаждался ощущениями, туманящими его разум. Он был первым. И теперь всё, чего ему хотелось — стать единственным. Девушка почти задыхалась в его руках, а её стоны музыкой отдавались в голове, тешили его самолюбие. Внезапно она застыла и он почувствовал как крепко её мышцы обхватили его член, сокращаясь. С её губ сорвалось хриплое: — Креван! Было невыносимо хорошо. Он был на грани. Сделав пару движений он со стоном вышел из неё и излился ей на живот.***
Проснулся Креван так резко, словно ему крикнули в ухо, едва не скинув со своего плеча спящую Зиреаэль. Эвелиэнн стояла, склонившись над ним, приложив палец к губам, в призыве не шуметь и следовать за ней. На улице занимался тусклый рассвет, а над землёй клубился густой туман. Аваллак’х следовал за пророчицей, а мир, укутанный густым белым полотном казался почти потусторонним. — Я рада, что ты решил принять моё приглашение на завтрак, Креван. Дитя может ещё отдохнуть, а вот с тобой я хочу серьёзно поговорить. — И о чём же? Надеюсь, ты не хочешь обвинить меня? — Напротив. Я тебе благодарна. На самом деле, моя жизнь интереснее многих, из ныне живущих. Взгляни. Эта страна поистине восхитительна. Я хочу поговорить с тобой о твоём будущем, Креван, хоть ты этого и не любишь. Он увидел перед собой чашку кофе. — И это знаешь? Ничего-то от тебя не скроешь. — Ты прав. От меня трудно скрыть что-либо. Твой сон. Он испугал тебя? Аквамарин встретился с пеплом. — Ты ведь знаешь ответ. Зачем задаёшь вопрос? — Я ждала возможности его задать двадцать четыре года и сто двадцать семь дней. Уж прости мне эту постыдную слабость, Учитель. — Что ты хочешь услышать от меня? — Я хочу услышать насколько моё пророчество оказалось верным. — Прошу тебя, не заставляй меня произносить этого вслух. Ты ведь знаешь ответ. Да. Ей удалось заставить меня забыть. Друг, что предал, здесь тоже всё предельно ясно — Эредин. То, что я ценил в прошлом — речь о Карантире, я прав? Пророчица кивнула и прикурила, не прерывая его. — Мне неясно одно. Дети Ласточки, что станут королями королей. Это пророческая аллегория, на её последователей, или ты говорила о реальных детях? И если верный вариант второй, то кто отец этих детей? Пророчества тем и отвратительны, что они не дают прямых указаний. — Пророчества этим и хороши, Креван. Я знаю правильные ответы, но говорить о них не стану. Кто отец этих детей и кто эти дети? По сути, это не важно. — Что значит не важно? Я — предназначенный Ларе Доррен, я, тот, кому суждено обрести вновь. А кто отец детей — не важно? — В тебе говорит ревность. Как ни странно, но исход пророчества больше зависит от тебя. Будут ли дети глупой пророческой аллегорией или…твоими кровными детьми. Зиреаэль, так или иначе, исполнит своё предназначение. — Это ведь не всё, что ты хотела обсудить? — Разумеется нет. Позже, я отвезу вас в место, где нам будет суждено расстаться. В этом месте магия бьёт ключом. А сейчас я хочу, чтобы ты вернулся к Зиреаэль. Думаю, в моих инструкциях ты не нуждаешься. — Эвелиэнн? — Да, Креван? — Прости меня. За всё, что я не смог для тебя сделать. — Я не держу зла. Только прошу тебя. Не дай ошибкам прошлого испортить твоё будущее.***
— Ох ты ж мать моя, Моргана! Да это же эльфы! Я прожил жизнь не зря. Я всегда знал, что они существуют. Эвелиэнн аэп Аредель недоверчиво ощупала свои уши и убедилась, что они вновь стали острыми, а на плечи тяжело опустились волосы, вернувшись к прежней длине. — Bloede Dh'oine! — Ну пожалуйста, скажи мне, что ты эльф. Эльфка закатила глаза. Гластонбери Тор не был популярен в это время года, но исключения случались всегда и везде. Она развернулась и увидела пухлого паренька в очках с толстыми стёклами, который таращился на неё как на божество. — Конечно же я эльф. А у источника дремлет ещё один, со своей смертной возлюбленной. — Правда? — Ты идиот парень? У нас тематическая фотосессия! Эльфов — не существует. Меньше фэнтези читать надо. Парень как-то странно стушевался и покраснел. — А что читать-то? — Историю, например. Интереснее любых сказок о том, чего не было и нет. — А сами-то? — Это мой брат и его жена. Он профессор в университете, а она мастер спорта по фехтованию. Решили сделать необычную фотосессию в Гластонбери. А тут всякие придурки, помешанные.***
— Скажи, Креван, ты говорил что-то про магическую связь между нами. На что это похоже? Эльф молчал, тщательно стараясь взвесить ответ. Не будет ли это причиной для её гнева? — Это похоже на заключение брака. То есть в магическом плане мы… — Серьёзно? — Ты расстроена, Зиреаэль? Она рассмеялась. — Ты бы видел своё лицо. Не могу сказать, что я этому чертовски рада, но…***
Дверь тихонько отворилась, а на его плечи легли аккуратные ладони с ухоженными пальцами. Карантир обернулся. И ладони исчезли так же резко, как и появились, а него самого таращились изумлённые светло-зелёные глаза давней любовницы Аваллак’ха. — А ты что здесь делаешь? — Тот же вопрос могу задать и тебе. — Ты ведь Карантир, да? Навигатор ухмыльнулся, припомнив рассказ о бывшей любовнице Кревана. Она на каждом углу трубила о том, какой он мерзавец. И после этого решила явиться сменив гнев на милость. — Всё верно. А ты? Отвергнутая Тириэль? Я слышал, что Ге’эльс тебя утешил. Она обиженно надула губки и Карантир понял почему Креван её отверг: она была глупой пустышкой. — Ге’эльс скучный. Его интересует рисование. И я часами позирую для его картин, а взамен не получаю ничего. Только спина мёрзнет. — А здесь ты что забыла? Думаешь, что Аваллак’х вернётся и примет тебя с распростёртыми объятиями? — Нет. Эредин сказал, что я должна буду отправиться в лабораторию Аваллак’ха, но не в эту, а в том, ужасном месте. И если туда явится эта мерзкая Dh'oine, то я должна буду наговорить ей гадостей. Ох, я как вспомню дорогу по мирам, так жуть берёт. Моя юбка из шёлка, её пришлось выбросить. Брови Навигатора поползли вверх в неподдельном удивлении. — Знаешь, я пойду сам с ним поговорю. Пока он шёл длинными коридорами, то его не покидало чувство невольного уважения к бывшему учителю: он вытерпел эту стервозу целых три года в любовницах. Сейчас планы Эредина становились ещё более невнятными. И Зиреаэль, и Креван нужны были ему живыми, а возникшие между ними отношения должны были быть им на руку. Ведь в таком случае нет нужды никого заставлять. — А, Карантир, проходи. Присаживайся. Вина? Он покачал головой. — Благодарю. Скажи, зачем ты прислал это недоразумение в лабораторию? — Тириэль? Она очаровательна, не так ли? Навигатора передёрнуло. — Я впечатлён выдержке Кревана. Три года терпеть эту дуру. — Креван прожил достаточно долго, чтобы научиться абстрагироваться от таких вещей. В конечном итоге, ты должен радоваться, что не стал Aen Saevherne. Это сборище куда как утомительнее, чем трёп пустоголовой дурочки. — И всё же, Эредин, я не могу взять в толк, зачем разыгрывать этот фарс? В конечном итоге, нам нужны и Ласточка, и Лис. Какой смысл будет в том, что эта дура наговорит ерунды.***
Из комнаты выскочила Цири с мечом наперевес и Беа восхищённо выдохнула: — Ого. Её спутник продолжал стоять спокойно и официантке стало вдруг как-то не по себе. Почему он не нападал? Меч внезапно громко звякнул об пол, выпав из дрогнувших рук. — Как? Зачем ты? Я думала ты на Скеллиге! Я ещё ничего не узнала, я не…я думала это они…или охотники за ведьмами. Мужчина, который показался Беа хамом и злодеем внезапно шагнул к растерянной Цири и крепко прижал её к своей груди. — Cáelm, Zireael. Squaess me. Мы что-нибудь придумаем, мы справимся. — Беа сказала, что Лютик в Новиграде. Он поможет нам, обязательно поможет. — Успокойся. Всё будет хорошо. Он выдавал желаемое за действительное, но как же хотелось поверить в это самому. — Это всё ты виноват. Из-за тебя я превратилась в истеричку. — Вот теперь я тебя узнаю. Лицо эльфа было скрыто маской, но она догадалась, что он улыбается. Ласточка только с виду была маленькой и слабой птичкой. На поверку, в ярости она была хуже гарпии. Сказывалось ведьмачье воспитание. Неисправимая идеалистка. — Ещё и улыбаешься! Думаешь, что это смешно? — Что ты. Госпожа ведьмачка сама серьёзность. Я тоже рад, что ты в порядке, Зиреаэль. — Креван. Спасибо, что нашёл меня. — Я всегда найду тебя. Потому что мы связаны. Если бы не досадное недоразумение в роще, я сделал бы это гораздо быстрее. Беа понимала, что она лишняя в коридоре, но ноги словно приросли к полу. Она не могла оторвать взгляда от парочки, которой на неё сейчас было наплевать. Только тихонько отступить в тень, дать понять, что она ушла, нарочито громко цокнугв каблучками о дощатый пол и услышать негромкое: — Сними эту чёртову маску. И едва слышный вздох, следующий за этими словами. — Ты безрассудна, Цири. — Я хочу спросить тебя. — Да? — То, что ты сказал мне в Велене. Это правда? Аваллак’х долго смотрел ей в глаза, протянул руку и медленно снял маску. Её лицо не поменяло выражения. Правая рука привычно заправила непослушную прядку серебристых волос за ухо, а большой палец очертил грубоватый шрам на нежном лице. — Я не меняю своих решений на ходу. — Ага, а кто говорил мне, что я бледная тень… Его палец лёг ей на губы. — Thaess. Нам нет нужды выяснять в коридоре полном ушей всю палитру эмоций, что я испытываю к тебе. Девушка порывисто схватила его за руку и потянула в комнату. Едва за ними закрылась дверь, она толкнула его в грудь, заставляя впечататься лопатками в гладкое дерево. — Дурацкая была идея разделиться. И теперь мы совсем не знаем, что нам делать, а на пятки нам наступает Эредин. Дурацкой идеей было думать, что мы можем вернуться. Нужно было остаться. — Ты всё ещё можешь перенестись куда пожелаешь. — Но я не желаю переноситься туда, где нет тебя. Какой в этом смысл? Рано или поздно, ближе или дальше — он найдёт меня. — Но у тебя было бы время, чтобы завершить обучение. — И какой в этом смысл, если учить меня некому? А ещё…я очень хочу найти Геральта и Йеннифер. Я скучаю. В глазах девушки предательски блеснули слёзы. Аваллак’х вздохнул и поднял её лицо за подбородок, но она упрямо пыталась отвернуться. — Цири. Посмотри на меня. — И что я должна увидеть? Как тебя медленно уродует проклятие, под которое ты попал из-за меня? — Цири. Его голос стал строже и тише. Ни капли гнева — стальная выдержка. — Ну что? Её глаза встретились с его. — В случившемся нет твоей вины. — Разумеется. Я не виновата в смерти Мистле и моих друзей. Чёрт, Креван, да все умирали. Все, кто хоть как-то был близок. Даже Геральт и Йеннифер. А теперь и тебя прокляли, и виновата в этом только я. — В этом виновата Старшая Кровь. Ты нужна слишком многим. Соблазнительно обладать утерянной силой, управлять ей, сделать из неё марионетку. Но Геральт и я — связаны с тобой Предназначением. Наши судьбы сплелись против нашей воли, но это не значит, что я или Геральт откажемся от тебя. Я помогаю тебе и не буду принуждать ни к чему. — Но и выбора мне не оставишь? — Ты всегда будешь вольна поступать, как сочтёшь нужным. Хочешь — сбежим прямо сейчас. Куда угодно. К Эвилиэнн, к Рою. Как только проклятие заберёт последние остатки моего разума — ты будешь свободна. Её ладонь легла на впалую щёку эльфа. — А что если я не смогу без тебя? Если скажу тебе, что поняла, через какой ад ты прошёл когда лишился Лары? Он прижал её к себе.***
Нитраль, едва оправившийся от ранения и выписанный лекарями из лазарета и торжественно пообещавший повременить с путешествиями по Спирали, маялся от скуки в саду, наблюдая за утками неспешно плавающими в пруду. На нём не было привычных доспехов — только свободная рубашка тёмно-синего цвета, отлично подчёркивающая бледность кожи. — Ого. С возвращением в мир живых! Зычный бас Имлериха невозможно было спутать ни с одним голосом в Тир на Лиа. Маг криво улыбнулся и поприветствовал его: — Cead, Имлерих. Не ожидал тебя встретить. — Зато я очень надеялся на встречу с тобой, Нитраль. Карантир занят чем-то архиважным и отправил меня к тебе. Сказал, что ты сможешь помочь. Нитраль оторвал взгляд от спокойного озера и повернулся к своему собеседнику. — Вот как? А Карантир тебе не сказал, что лекари запретили мне путешествовать по Спирали? Так что, если твой интерес простирается за пределы Тир на Лиа, то я вынужден отказаться. Мои рёбра ещё не до конца срослись. — Нет, мне нет нужды отправляться куда-то далеко. Эредин отрядил патруль на границы барьера. Единороги снова проявляют нездоровую активность. От чистоплюев в синих мантиях эскорта не добьёшься. Сам знаешь — там посовещаться, тут принять решение, а без чародея в патруль я идти не хочу. Впрочем, ты можешь отказаться. Хотя, я на твоём месте точно не хотел бы сидеть на скамейке в саду и скучать. Разве что ты строишь глазки дамам? Имлерих кивнул бритой головой в сторону эльфок, сидящих у фонтана. Утончённой красоты женщины о чём-то негромко переговаривались звонкими, как весенние ручейки голосами и хихикали, но этот звонкий смех скорее раздражал слух, чем радовал. Нитраль задумчиво протянул: — Я прихожу сюда каждый день, на протяжении недели, чтобы посидеть в тишине. Сначала я хотел подойти и познакомиться с ними, но передумал. — Ты что, избегаешь женщин? Нитраль посмотрел на Имлериха непонимающе, слегка прищурив синие глаза.***
Карантир шёл по коридору твёрдо чеканя шаг. На миг он нерешительно замер у двери, а когда решился войти, то едва не столкнулся с лекарем, который как раз собирался выйти из палаты. — Осторожнее, юноша. Больным и раненым требуются покой и тишина. Лекарь оценивающе посмотрел на воина Дикой Охоты. — Вы к вашему товарищу, Нитралю? Он в соседней палате. Я назначил ему целебные ванны, так что он должен скоро вернуться. — Я — Карантир Ар-Фейниэль. Пришёл наестить свою… — Ах, вы к Эвелиэнн. Это решительно невозможно. Сейчас ей показан сон. Она выпила снадобье и отдыхает. Так что можете навестить вашу возлюбленную позже. Бледные щёки эльфа покраснели. — Эвелиэнн моя сестра. Я пришёл навестить её. Могу я пройти в палату? — Проходите. Только попрошу вас не шуметь. Девушке пришлось несладко. Она лежала на узкой больничной постели. Такая же хрупкая и бледная, как и в далёком детстве. Изящные руки лежали поверх покрывала, а светлые волосы разметались по подушке. На мгновение Карантир растерялся. Что он скажет ей, когда она очнётся? Злится ли она на него? Что происходило в её жизни с тех пор, как Совет попытался её устранить? От расспросов Эредина её временно спасало только магическое истощение. Он осторожно присел на стул, стоящий возле кровати и задумался о том, какие эмоции наполняют его разум сейчас. В прошлом он наговорил ей лишнего, а что сказал бы сейчас? Бледные ладони с тонкими длинными пальцами притягивали взгляд и захотелось сравнить насколько его ладонь отличается от её. Поддавшись глупому порыву Навигатор накрыл своей ладонью прохладную ладонь сестры. Его ладонь была шире и длиннее, но если тщательно приглядеться, то можно было заметить их сходство во всём: форма губ, тонкий прямой нос, высокий лоб. Женские пальцы слегка дрогнули, но она осталась неподвижной. В палате было тихо, только легко качались воздушные занавески на окне. Неожиданно для самого себя он отметил, что все эти годы чувствовал стыд за свои последние слова, брошенные ей вслед. Спящие никого не судят. — Эвелиэнн. Если бы я знал, что всё так обернётся, то никогда бы… Никогда бы что? Не наговорил бы гадостей? Наговорил бы. Сейчас не сказал бы, но брошенных слов не поднимешь, не отзовёшь обратно. — Прости меня. Я должен был понимать тебя, а вместо этого отвернулся от тебя. Дверь в палату отворилась и вошла женщина-целитель. Брови эльфки приподнялись в намёке на удивление, когда она бросила взгляд на руку воина лежащую поверх бледной руки пациентки. — Мне очень жаль, но вам придётся уйти. Очень скоро силы вернутся к ней и вы сможете поговорить. Сейчас ей нужен отдых. Медичка защёлкнула на запястье пророчицы браслет. — Двимерит? Зачем? — Магия для неё опасна. Ей требуется отдых. Браслет — мера предосторожности, чтобы оградить от глупых поступков. Нитраль сидел на скамейке в саду и наслаждался тёплым днём и гадал придёт ли Эвелиэнн сегодня. Впервые за долгое время ему довелось встретить интересную собеседницу. Она не хихикала, как дурочка и была немногословна, а мирная беседа порой превращалась в настоящую словесную баталию, от которой они оба получали удовольствие. Иногда они просто сидели на скамейке или прогуливались в скверике возле лазарета, не говоря друг другу ни слова, но молчание скорее было уютным. С каждым днём чародей ловил себя на мысли, что хочет поцеловать её. Так было до того момента, как он заметил, что дверь в её палату приоткрыта, а возле кровати сидит его друг, Карантир и держа её за руку что-то негромко шепчет. Внутри словно похолодело. Верно он внушил себе лишнего, нафантазировал. Думал, что увидел звёздное небо, но перепутал его отражением в водной глади. Вечная роль второй скрипки — ровно на шаг позади. Карантир всегда в первых рядах. Лучший маг, Золотое Дитя. Его друг, боевой товарищ, ради которого и в огонь, и в воду, которому он обязан жизнью. Но почему-то обида едкой кислотой растеклась по венам, заставляя чародея чувствовать горечь во рту. — Я рада, что ты здесь, Нитраль. Он не смог найти в себе силы поднять взгляд, выдавить из себя приветствие. Как глупо. Девушка ему ничего не обещала. Да что говорить, он даже за руку её ни разу не взял, а обиделся так, словно она поклялась ему в любви и предала. — Что-то случилось за время, что мы не виделись? Девушка села на скамейку и он ощутил тепло, идущее от её тела сквозь тонкую ткань рубахи. Молчать становилось всё труднее. Хотелось протянуть руку и прикоснуться к тонкому запястью, на котором блестел браслет, которого не было ещё вчера из странно знакомого тускло блестящего металла. — Эвелиэнн. Не моё это дело, но твой браслет… Он поднял голову и их взгляды пересеклись. — Ты правильно понял, это двимерит. Лекарь сказал что это для моего блага, а я считаю, что это приказ Эредина. — Но зачем? Её губы тронула лёгкая улыбка. — Если я расскажу тебе, то ты больше не захочешь меня видеть, Нитраль. Прошу, закроем эту тему. Она легко встала и протянула ему руку. — Идём, пройдёмся немного. В сквере есть чудесная беседка. Они шли в тишине, держась за руки. Её пальцы были прохладными, тогда как его собственные, казалось горели. Тоненькая, как тростинка, с чарующим тихим голосом и бездонными глазами цвета пепла. Кто-то назвал бы её красоту излишне простой; кто-то, счёл бы её чрезмерно холодной, но Нитралю нравилась эта холодность и простота, за которой таился острый ум. Вынужденное соседство сближает. Очень скоро он заметил, что с нетерпением ждёт ежедневных встреч, что девушка притягивает к себе его взгляд и занимает непростительно много места в голове. Беседка была густо увита ароматной жимолостью. Пока девушка смотрела на открывавшийся из беседки вид на небольшое озерцо, Нитраль сломал несколько веток и простенькими чарами обратил их в венок. Белые цветы, как нельзя лучше подойдут к её светлым волосам. — Держи. Это тебе. Она обернулась и осторожно приняла из его рук украшение. На миг их пальцы снова соприкоснулись, вызывая приятное чувство. — Это очень мило, Нитраль. Спасибо. Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щёку, но он неожиданно обернулся и поцелуй пришёлся на тонкие губы мага. — Ох, прости. Девушка отстранилась от него так же внезапно, как и прильнула. Нитраль приложил пальцы к губам, на которых всё ещё чувствовался мимолётный поцелуй отдающий сладкой горечью. — Ничего.***
— Я придумаю что-нибудь. Для этого мне необходимо попасть на Совет. — Но Знающие не пускают в свой круг непосвящённых, до них им нет никакого дела. — А вот тут ты ошибаешься. Они обязаны пустить меня. — Я не совсем понимаю. Его руки обнимали Пророчицу. От неё шло приятное тепло, которое чувствовалось сквозь ткань, а от её волос приятно пахло. — Совет сам себе построил ловушку, наняв тебя. Я должна была погибнуть на последнем испытании, но ты вмешался и я выжила. А это значит, что вернувшись, я справилась с последним испытанием и имею полное право зваться Aen Saevherne. Он осторожно провёл по её спине ладонью и почувствовал, как она напряглась. — Я настолько тебе противен? Или ты видишь что-то недосягаемое моему разуму? — Боюсь ли я? Скажи, а тебе самому не страшно? После всего, что ты видел. Я поняла бы если бы ты вообще предпочёл избегать меня. Так было всегда. Я нравлюсь многим. До первого моего ночного кошмара. До того, как о моём даре становится известно. — Я знаю о нём, более того я видел твоими глазами. И меня это не пугает. Не стоит принимать решения за других. Ты понравилась мне с первого дня встречи. Нечасто я встречаю женщин, у которых на уме есть что-то кроме галочки напротив списка эротических фантазий. Нельзя вечно убегать от других только потому что у тебя дар видеть будущее. Ты сама выстраиваешь барьеры, Эвелиэнн. Её рука легла на щёку мужчины. — А ты их стремительно рушишь. Её лицо было так близко, что он чувствовал лёгкое дыхание у себя на щеке. В неверном свете луны он видел, как тень от её ресниц ложится на худые щёки. Нитраль склонил голову, руша последние барьеры и легко коснулся своими губами её губ, позволяя ей принять решение. Эвелиэнн приоткрыла рот, чтобы вдохнуть и он принял это, как приглашение, углубляя поцелуй, превращая его из невинного в страстный. Она ответила и прижалась к нему, в поисках защиты и тепла, от которого старалась убежать, но всегда отчаянно желала. Он легко отстранился и посмотрел на её лицо. Перед ним сидела красивая девушка с припухшими от поцелуя губами. Не Пророчица, не инструмент Предназначения. Просто красивая девушка, которая понравилась ему. — Мы не будем спешить. Нам это ни к чему, верно? Я дам тебе время привыкнуть ко мне и смириться с тем, что есть на свете те, кто не ненавидит Пророков. — Нитраль. Не уходи, пожалуйста. Он вздохнул. — Идём, надо отдохнуть, не то к утру лекарь поднимет на уши весь Совет. И сними уже барьер, иначе у нас будут неприятности. Она неожиданно улыбнулась. — Нет, не будет. На моей руке очень качественная иллюзия браслета.***
Сама Эвелиэнн сидела на полу, поджав под себя босые ноги и рассеяно смотрела в окно. Бретелька ночного платья сползла с хрупкого плеча и, в неверном лунном свете, льющимся из окна он заметил, что у неё красивые ключицы. Казалось, она не обращала внимания на своего посетителя, который осторожно присел напротив неё. — Что случилось? Я слышал твой крик. Она перевела взгляд и посмотрела ему в глаза. — Нитраль. Я могу тебе доверять? — Мне казалось, что я доказал это. Её губы тронула слабая улыбка. — Тогда помоги мне убедить Эредина не ввязываться в эту войну. То, что я видела ужасает. Я вижу это не впервые, но от этого ещё страшнее. Она обхватила себя за плечи и замолчала. Неожиданно в тишине раздался всхлип, а по щекам эльфки покатились слёзы. Нитраль поддался порыву и прижал её к своей груди, заставляя девушку замереть. Только сейчас до него дошло, что из одежды на нём только пижамные брюки из тонкой ткани и туфли из мягкой кожи. Он чувствовал, как по голой груди стекают солёные капли, упавшие из глаз цвета пепла. — Эвелиэнн. То, о чём ты просишь — безумие. Он развеет нас двоих пеплом за одно предложение. И Совет ему в этом поможет. Поверь, я знаю, о чём говорю. Сегодня я был там. Её узкая ладонь легла ему на грудь и сердце от этого жеста забилось чаще. — Я знаю, Нитраль. Я знаю. Спасибо тебе за всё. Он накрыл её ладонь своей. — Я не сказал, что не стану тебе помогать. Я не фанат самоубийственных затей, но если то, что я видел, то, что ты показала мне — и правда их будущее, то я готов помочь тебе. Я верен королю, а Карантир мой друг и я не хочу для них такого будущего. Но что я смогу? Одно моё слово «за», потонет в сотнях «против». Эвелиэнн шумно вздохнула. — Ты можешь многое. Например, быть моим другом. — Я не хочу быть твоим другом. Её губы скривились в горькой улыбке. — Я понимаю. Тогда будь хотя бы моим союзником. Нитраль покачал головой. Эвелиэнн попыталась отстраниться, но он не позволил крепко прижав её к себе. — Пусти, что ты делаешь? Он чувствовал как сильно бьётся её сердце и не сдержал улыбки. — Я не хочу быть тебе ни другом, ни союзником, но это не значит, что я плохо к тебе отношусь. Просто мне хотелось бы, хоть со временем, стать для тебя кем-то бóльшим, чем просто друг. Разве ты этого не заметила? В её глазах плескался страх. — Ты не понимаешь о чём просишь, Нитраль…я…ты. Сможешь ли ты…зная о моём даре… — Только не нужно решать за меня, пожалуйста. Я видел твоими глазами, снял с тебя браслет, я приходил в парк каждый день, в надежде поговорить с тобой. Ты нравишься мне такая, какая ты есть. А ещё, моё сердце едва не лопнуло, когда я увидел тебя с Карантиром на скамейке. Ты просишь меня о помощи, о дружбе, о доверии, но сама не доверяешь мне. Не находишь это бесчестным? Эвелиэнн молчала. Нитраль разжал ладони и отпустил её. Проклятие! И чего ему не сиделось с хихикающими дурами под цветущими вишнями? Использовал бы их раз, да позабыл. Хотел умную женщину и желание сбылось. Только вот она вела себя, как последняя дура, корча из себя бесчувственный кусок льда. Это даже не злило, скорее причиняло боль. Он и сам не знал насколько привязался к их прогулкам, беседам, спорам. К её тёплой ладони поверх его локтя. Он был хорош собой и добрая половина девиц Тир на Лиа смотрела вслед широкоплечему всаднику с волосами цвета воронова крыла, гадая, кто же краше — Навигатор или его верный помощник. Нитраль встал и подошёл к окну. Всё запуталось. Не стоило ему проявлять несдержанность и тешить себя надеждами, что дитя, выращенное Знающими поймёт его чувства. И едва не вскрикнул, когда почувствовал, как тонкие женские руки сомкнулись на его животе, а от её лёгкого дыхания на спине, к которой она прижалась, его словно прошило парализующим заклинанием. Он осторожно отстранился и развернулся к ней. Посмотрел прямо в её лицо, которое казалось потусторонне прекрасным в лунном свете. Указательным пальцем легко приподнял её лицо за подбородок и склонился к ней, отчего их дыхание смешалось. На секунду замер, давая ей возможность передумать и отстраниться. — Нитраль…. — Шшш… Он поцеловал её, невесомо, легко прикоснувшись к её губам, в почти невинном жесте. Эвелиэнн обняла его за шею и он принял это за приглашение, делая невинный поцелуй глубоким и страстным. Совершенно неожиданным оказался голос Карантира, разрушивший магию происходящую между ними. — Кхм. Я вынужден вас прервать. Понимаю, что я не вовремя. Лекарь сообщил, что ты выстроила барьер, не пропускающий никого, а Нитраль зашёл и не возвращается. — Если честно, Карантир, то я впервые не рад тебя видеть. Навигатор ухмыльнулся и поднял руки в примирительном жесте. — Ты видела то же, что и я? Оковы проклятия Кревана пали. А это значит, что скоро наступит переломный момент. Я не буду спрашивать, как ты избавилась от браслета, навязанного Советом. — Но как ты? — Я провожу много времени в лаборатории Аваллак’ха, в последнее время. Видимо эмоциональный фон помещения дурно и пагубно на меня влияет. А теперь к делу, ибо времени у нас немного. Нитраль, твои силы восстановлены? — Не знаю, чем вызван твой вопрос, но чувствую я себя, определённо, недурно. И чувствовал бы себя ещё лучше, если бы ты не явился раньше времени. — Я объясню. В ладони Золотого Дитя хрустнула костяная сфера и в воздухе повеяло древней магией. Карантир поморщился и небрежно смахнул несколько капель крови на идеально вымытый пол. — Магия крови? — Записи Кревана чрезвычайно интересны. Он совал свой нос в такие сферы, куда другим даже заглянуть боязно. Когда Зиреаэль проснётся я вынужден буду направить Нагльфар по её следам. Ваша задача увести её из-под удара. В наших интересах, чтобы Совет и Эредин не узнали об этом раньше времени. Если Ласточка одолеет Белый Хлад раньше, чем он найдёт её, то наша погоня по Спирали потеряет всякий смысл. — Ты помогал ему? — Я помогал себе, в первую очередь. Я люблю свой дом. Я родился и вырос в этом мире. — Ты хочешь, чтобы она открыла Башню Соколицы и исполнила Пророчество? — Я не питаю слабости к этой Dh'oine. Но, вынужден признать, что есть в этом мире вещи, не поддающиеся логике и здравому смыслу. Для лекаря, я забираю вас по приказу Совета Aen Saevherne. Такой приказ действительно имеет место быть. Я перенесу вас в старинную крепость в северной провинции. Эту область у нас, медленно, но верно отнимает Белый Хлад. На рассвете вы отправитесь на Спираль.***
День был на удивление погожим и ясным. Весемир, заручившись поддержкой Ламберта, спешно латал прореху в заборе, а Йеннифер, к утру оставившая вахту у постели расколдованного эльфа отправилась спать. В замок постепенно прибывали друзья Геральта, которых он позвал на помощь. Первыми прибыли чародейки: Трисс Меригольд и Кейра Мец. И если для Трисс, Каэр Морхен, был хорошо знакомым местом, то Кейра кривила свои тонкие губы, явно ожидая бóльшего уюта от ведьмачьей цитадели. От внимательного взора Весемира, не укрылись заинтересованные взгляды светловолосой чародейки, адресованные младшему из ведьмаков, который как раз ссорился с Эскелем на тренировочном поле, но старый ведьмак только хмыкнул, решив не вмешиваться в личные дела своих подопечных. С каждым днём его отношение к Йеннифер менялось в лучшую сторону, быть может потому, что он приметил перемены, произошедшие в самоотверженно ухаживающей и поддерживающей жизнь расколдованном эльфе, чародейке, а может потому, что она слабо благодарила его за напоминание отдохнуть. Ночь выдалась тревожной и Весемир никак не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Старость — не радость. Он ухмыльнулся и вышел на балкон, наслаждаясь морозной ночью, вдыхая прохладный горный воздух. Крепость спала и вокруг не было ни звука. В такие минуты, старый ведьмак сожалел о том, что в его привычки не входило курение трубки. Сейчас бы сидел и пускал в морозный воздух колечко за колечком, вспоминая былые годы. Весемир уже собирался войти обратно в башню, как приметил ярко-голубое зарево портала, полыхнувшего на опушке у могилы Лео, незадачливого парнишки, не завершившего обучение. С поспешностью, достойной более юного ведьмака он нацепил на себя перевязь с мечами и вышел во двор, намереваясь встречать незваных гостей. Как оказалось, гостей приметил не только он. Судя по явственно чувствовавшемуся в воздухе запаху сирени и крыжовника, возлюбленная Геральта так же не теряла бдительности. — Йеннифер. Чародейка легко вздрогнула, услышав его голос. — Ты тоже почувствовал? Я думала мой амулет во мне дыру прожжёт. Весемир вынул серебряный меч. — Идём, застанем их врасплох. Как я понимаю, других чародеев, кроме Кейры и Трисс ждать не следует и эти гости — явно не званые. Неподалёку от могилы Лео острый ведьмачий взор приметил костерок. У костра сидели двое: мужчина и женщина о чём-то негромко переговариваясь. Ведьмак крепче сжал перевязанную кожей рукоять меча, отчего та заскрипела. — Старшая Речь. — Ты понимаешь, о чём разговор? Йеннифер ухмыльнулась. — Обрывками. Но это не означает, что я не владею Старшей Речью. Просто они говорят на немного другой её разновидности. Хорошо знакомой разновидности. Идём, застанем их врасплох. Чародейка и ведьмак вышли из-за деревьев. — Без глупостей! У вас есть шанс остаться в живых, если вы расскажете кто вы такие и откуда здесь взялись. Женщина подняла ладони вверх, показывая, что не намерена драться. Йеннифер не торопилась отпускать атакующие чары, старый ведьмак, по-прежнему держал меч наизготовку. — Или вы расскажете, зачем явились сюда, или умрёте. Эльф, до сих пор сидящий молча, встал и вынул из ножен меч, но лишь затем, чтобы бросить его под ноги чародейки. Негромко, но отчётливо произнёс на Всеобщем: — Наши намерения совпадают с вашими. Не спеши нападать.***
Невинно начинавшийся поцелуй перерос в страстный. Они оба понимали, что не смогут остановиться. Ладонь Нитраля поднималась по бедру Эвелиэнн, обнажая стройные ноги от плена ткани, дюйм за дюймом, отчего она стонала ему в губы. Напряжение в паху чародея стало почти болезненным. Они оба так увлеклись, что не заметили, как пал барьер, ограничивающий вход в палату. В эту минуту Нитраль был готов забыть о том, что было сказано на Совете, о том вердикте, что вынесли им обоим. Об этом не хотелось думать. Хотелось только томных поцелуев и влажных шлепков тела о тело, хотелось прижать её к себе и не думать ни о чём, растворяясь в ощущениях. Его пальцы вовсю ласкали женскую плоть, а она отвечала ему громкими стонами и подавалась навстречу его ласкам. Нитраль глупо улыбался, спускаясь к её шее, прокладывая дорожку из поцелуев от шеи к тонким ключицам, к впадинке, где упрямо колотилось сердце. Эвелиэнн тяжело дышала и цеплялась за его плечи, как за последнюю надежду. На миг, он коротко отстранился от неё, заглядывая ей в глаза, спрашивая позволения. Позволения, которое вовсе не требовалось никому из них. Последние преграды пали и он вошёл в неё, задыхаясь от восторга, ловя губами её стоны, шепча попутно что-то безмерно глупое, из разряда того, что может шептать влюблённый мужчина женщине, что небезразлична для него. В ней было горячо и узко, почти невыносимо. Сейчас он, не раздумывая, согласился бы с любым вариантом, предложенным Советом, лишь бы остаться в этом сладком плену мягких губ и невыносимой нежности навсегда. Он прижался взмокшим лбом к такому же напротив и на выдохе произнёс её имя, а её ответ потонул в безумной горячей пульсации где-то пониже живота. Позже, они лежали рядом, ловя дыхание друг друга, не говоря ни слова. Слова были не нужны, слова привнесли бы пошлость в волшебство, испытанное ими этим вечером. Нитраль осторожно перебирал светлые пряди девушки и слушал её мерное дыхание, постепенно успокаивающееся. Он не знал, что впервые за долгое время, она не тонула в собственных кошмарах, пытаясь выплыть на поверхность. Эвелиэнн давно спала, смешно щекоча его своим дыханием, а он никак не мог уснуть, любуясь её светлыми волосами, загадочно сверкающими в неверном свете луны, а аккуратная маленькая грудь с острыми сосками мерно поднималась и опадала. На границе сна и яви он негромко произнёс: — Dearme, elaine. Проснулся Нитраль, по выработанной годами привычке, рано. Эвелиэнн спала, уткнувшись носом в его шею и её лёгкое дыхание приятно щекотало кожу, заставляя улыбнуться. Он осторожно встал и укрыл её одеялом, поднял брошенную накануне одежду и вышел из её палаты. Карантир стоял, облокотившись на стену и скрестив руки на груди неподалёку. По теням, залегшим под глазами Нитраль догадался, что ночь у Навигатора была бессонной. — Не ожидал тебя встретить здесь так рано. — Мне не хотелось мешать вам, но, боюсь дело не терпит отлагательств. Я должен с вами поговорить до того, как Совет объявит о своём решении. Нитраль хмыкнул. — Дальние заставы не ждут, да, Карантир? Карантир нахмурился. — Не совсем так. Но пока предпочту, чтобы ты думал так. У неё было видение? Лекарь сказал, что она… — Переводишь тему? Не слишком ли много заботы для неучтённой единицы, которую отправят на дальнюю заставу с Белым Хладом воевать? — О, вижу ты влюбился. Ты хоть представляешь, с чем тебе предстоит иметь дело? Её видения подчас ужасны. Однажды, в детстве, когда её мучил кошмар она схватила меня за руку и я увидел её глазами. Аваллак’х, конечно, учил меня предсказывать, но… то, что я видел… то, что я ощутил… — Я видел твою смерть, Карантир. И его смерть тоже. Более того, я видел так, словно именно я умираю. Боюсь ли я? Да. Боюсь. А теперь представь, что это ты видишь это. Будто ты чувствуешь это. Чужая боль, чужой страх, пропускаешь через свои лёгкие предсмертные хрипы… — Именно поэтому я удивлён, что она подпустила тебя. Эвелиэнн нарочно показала тебе то, что видела. Все её кавалеры сбегали в ужасе, хотя клялись ей в любви. Несколько всадников Эредина в своё время обзавелись серебристыми прядями, но самым впечатлительным и мстительным из её кавалеров оказался внебрачный сынок одного из членов Совета. Говаривают, что этот говнюк — полукровка, которого папаша тщательно вытягивал чарами и настойками. Этот хлыщ ухлёстывал за моей сестрой. В отличие от первых двух, к которым она испытывала симпатию — его она на дух не переносила, вот и припугнула его. — Надо полагать, после этого, в Совете поднялся вопрос об уничтожении Пророка? Карантир покачал головой. — Нет. Этот вопрос поднимали и до этого. Изначально планировалось просто изолировать её, назначив ей зону ответственности подальше от Тир на Лиа. — Много ты знаешь об их интригах. — Не забывай, я готовился к мантии Aen Saevherne. Но после того, как её «потеряли» на Спирали и сочли мёртвой, а остальные Ведуны развели ладошками, мол Спираль велика, портал Стихийный, одной Дане ведомо, куда исчезло одарённое дитя, Креван резко высказался о том, что я импульсивный и нетерпеливый, как Dh'oine, что мне в рядах почтенных господ не место. Тогда всё это вылилось в обиду и злость. — И что изменилось, Карантир? Голос принадлежал Эвелиэнн. Она подошла ближе. — Изменилось многое, sor'ca. Я месяцами просиживал в лаборатории Кревана, разбирая пыльные бумаги, часами думал, сопоставлял факты и приходил к выводам. Мои глаза слепли от недостатка сна, когда я часами искал решение проблем над навигационными картами, пытаясь разыскать своего бывшего учителя и Dh'oine, забравшую себе мои лавры. И однажды, я пришёл к удивительному выводу: от моей ненависти положение фигур на шахматной доске не изменится. Если провести аналогию, то я рождён турой*, а она — пешка, которая дошла до края поля и заняла место ферзя, место, принадлежавшее дочери короля, несмотря на своё низкое происхождение. Эвелиэнн ухмыльнулась. — И ты решил помочь запутавшемуся епископу* Аваллак’ху провести пешку Цириллу до конца поля и объявить шах и мат Белому Хладу? Как благородно. Карантир негромко рассмеялся. — Знаешь, мне иногда не хватало твоих едких, но метких, замечаний. Иногда ты бьёшь наповал своей наблюдательностью. — Но тем не менее, ты не объяснил, зачем на аудиенции было объявлять о назначении Эвелиэнн, как Aen Saevherne, на северные заставы? Что ты задумал, Карантир? — Я предпочёл бы, если вы не против, обсудить это в другом месте. У стен бывают уши, а у тех, кто за ними прячется, ещё и длинный язык. Я дам вам десять минут на сборы. Карантир развернулся и направился к выходу. — Что думаешь? — Думаю, что нам следует его выслушать. Если он пришёл по своему почину, без указки Совета, то, определённо, не без причины. Они молча шли по парку. Солнце, лениво поднимающееся на небосводе золотило верхушки деревьев, а плащ, накинутый поверх тонкой рубахи быстро напитался росой. Карантир вёл их хорошо знакомой дорогой, к беседке, густо увитой ароматными цветами. — Вы отправитесь на северные заставы. А оттуда — откроете портал и найдёте Кревана и Зиреаэль, уведёте их из-под удара Дикой Охоты и выиграете им время, пока я буду старательно путать следы. — Но ведь Кревана проклял Эредин! Мы сами видели это. — Его расколдовали, а значит, что он вынужден будет увести Ласточку из укрытия. Нитраль растерянно посмотрел на чародея. — Зачем? Зачем подставляться, если они оба в безопасности, пусть и порознь? Карантир пожал плечами. — Я не понимаю этого чувства. Оно делает даже самых умных и рациональных идиотами и заставляет поступать импульсивно. Он однажды потерял и едва ли откажется от того, что обрёл с таким трудом. Поэтому я поручу это вам, тем, кого Совет недооценивает и списывает со счетов. Я хочу выжить, хочу, чтобы мир, в котором я рождён, пусть по необходимости, чем по желанию моих родителей, выжил тоже. — Карантир. Я…вчера вечером, я подумал, что потерял друга. И мне стыдно за эту мысль, брат. — Берегите друг друга. И, удачи. Вам обоим.***
— Мы пришли из мира, к которому принадлежит Дикая Охота. Пришли за тем, чтобы помочь Ласточке и Аваллак’ху. — Эльфы-предатели? Что-то новенькое. Беда в том, что и к Аваллак’ху у нас нет особого доверия. Где гарантии, что вы не пришли сюда убивать? Эльфка неожиданно рассмеялась. — Слово против слова, Йеннифер. Единственная гарантия в этом мире. Ты ведь путешествовала с Эредином и знаешь, что такое Дикая Охота, знаешь на что они способны. Но, поверь, в том мире откуда мы родом, они — не самое страшное. Креван… Аваллак’х в состоянии говорить? — Он очень слаб и без магической поддержки может умереть. — Нитраль, отдай оружие ведьмаку, в знак наших добрых намерений. — Этого недостаточно. — Разумеется. Эвелиэн встала и вытянула вперёд открытую ладонь. — Я, Эвелиэн аэп Аредэль, Aen Saevherne, клянусь Йеннифер из Венгерберга, что ни я, ни мой спутник, не причиним вреда обитателям крепости Старого Моря, а так же окажем содействие и любую посильную помощь Цирилле Фионе Элен Рианон, которую мы, Aen Elle зовём Ласточкой.