I
1879 Эола сметает всё с письменного стола. Яростно дыша, она оглянулась в окно. Головная боль пульсировала в висках, явно не желая останавливаться. Будто некие демоны, захватившие её разум, пытались ослабить её, чтоб она потеряла бдительность. Только неделю назад их город был осажен и его пытались захватить, но Эола успела передать письмо гонцу, который успешно передал письмо в соседний город. Но помощи город так и не дождался. Каждый из соседей отказал в защите округа. Каждый должен был сам бороться за свои имения. И вот сейчас, описывая очередное письмо Рагвиндеру о том, что вражеское войско скоро настигнет и их, Эола понимала, что времени оставалось чертовски мало. «Здравствуйте,Крепус и Дилюк Рагвиндер. Я, представительница рода Лоуренсов, Эола Лоуренс, спешу вам сообщить, что в настоящее время нас почти захватило иго Каэнри'ах. Пока не стало совсем поздно, вам нужно объедениться с другими округами и пойти против врагов. Если наш город успеет окрепнуть, то мы обязательно поможем с битвой. А пока, я только надеюсь на ваши силы, ибо другие не собираются даже принимать какие-либо меры. Наш народ надеется на вас. С уважением, Эола Лоуренс.» Она подолгу перечитывала письмо дрожащими руками, в надежде ничего не забыть. Их округ лучше всех дружил с кругом Рагвиндеров. Их семьи были как родные, на каждый праздник и каждый знаменательный день они собирались вместе. Они должны были понять Лоуренсов и начать защищать города. Рагвиндеры тоже знали о Каэнри'ах, знали о том, что захватили уже треть Мондштата. Но эта семья знала, что они не подберуться так близко к одной из самых сильно защищённых округов. Глубоко вздохнув, девушка хотела уже сесть, как тут послышался топот копыт. Растерянно взглянув в то же окно, она мигом забыла о неприятной боли. А уже секунды-две раздался настойчивый стук в дверь, а после того, как девушка открыла ему дверь, последовал взволнованный голос гонца. — Восстание усилилось, — с каждым сказанным словом напряжение увеличивалось. Как буря, что остановить никак не получится, сколько не пытайся, — Каэнри'йское иго у ворот, вместе с их Ханом. Тревожность поднималась с безумной скоростью. Эола отдала запечатанное письмо гонцу. —Передашь это письмо округу Рагвиндеров,—с диким волнением сказала девушка,—только поспешил времени у нас осталось не так уж и много! Парень кивнул головой, положил бумагу в сумку и сел на свою лошадь, помчавшись к выходу из города. Сердце пропустило удар. Лоуренс понимала, что времени совсем уже нет. Девушка немедля ринулась на улицу. Быстрый шаг, что уже переходил на бег, направлялся к выходу. Найденный на улице острый кинжал, был спрятан глубоко в карман платья. Головная боль усилилась, так же, как и крики людей. Всего маленькая стычка обретала все больше красок. С приходом подкрепления гнев толпы пошатнулся, сменяясь страхом. Жители с невероятной скоростью умирали под гнетом войск. Оружия становилось все меньше, а трупов — больше. А уже и через некоторое время, всех поглотила паника, бежали куда глаза глядят. Упавшие люди, которые уже успели распрощаться с жизнью, превращались в небольшое препятствие под ногами народа, лишь бы не наткнуться на каэнри'анское иго, что рубило всех, кто попадется под руку. Были и другие смельчаки, они орудовали разными колющими предметами, у кого нож, у другого меч, либо остро наточенная палка, напоминавшая копье. Но после подкрепление войска, жители ослабляли. С неприятно булькающим звуком умирали люди с разрезанной шеей, пуще пугая остальных. Промахивающиеся ратники, что не успели убить с одного удара и все еще живые горожане с большими ранами по всему телу. Город превратился в озеро алой крови с множеством трупов. Пытаясь отойти, девушка оказалась прижата с обеих сторон паникующими людьми. Свирепая толпа уносила вдаль от крыльца. Неожиданно Эолу схватили за волосы и потащили из сборища людей. Скривившись, девушка попыталась ударить неприятеля в любое открытое место. Багряное пятно расползалось по боку талии. Вскрикнув от боли, Эола расслабила кулак и не успев что-либо сделать чуть не свалилась с ног. Немедленно последовал еще один сильный удар в лицо. Кровь, смешавшаяся со слезами, стекала из желтых глаз. Крепкие руки, рвавшие платье оказались на обнаженной коже. — Убери от меня свои грязные лапы! — оглушительный крик послышался из уст девушки. Виски облились холодным потом. Бежать, надо срочно бежать. Нож сверкнул под разъяренными глазами Эолы, резко дернув внутренний карман, острое нечто вонзилось в ухо врага, не выжидая, девушка рванула с мокрой земли подальше от вражеского войка, а тот в свою очередь, успел задеть своим лезвием мягкую кожу у живота Лоуренс. С каждым шагом боль во всем теле только усиливалась, но девушка пыталась спастись. Пыталась спастись от неминуемой смерти. Она бежала по кровавой дороге, состоящей из органов, костей и трупов. Но как только заметив толпу людей перед собой, остановилась. Ноги подкосились, а ладони похолодели. Ее схватили по обе руки, заставляя встать на колени. От боли тело ослабело, голова опустилась. Но Эола ощущала на себе этот взгляд. Высокомерный, насмешливый, что пожирал все вокруг. Чувствовать эти глаза на себе, хотелось отмыться, сдирать на себе кожу, набросится на обладателя этого мерзкого лица. —Ирод.. —рычала девушка, смотря в тёмные глаза Хана. —Я клянусь.. Я убью тебя рано или поздно.. Альберих только рассмеялся во все горло, надменно смотря в глаза девушки, унижая её этим способом. —Несите её в тюрьму к остальным, я позже с ней разберусь.II
1879 Была глубокая ночь. Парень стоял и наблюдал за горевшим городом. Городом, который он должен был защищать. Городом, которым он должен был править. Люди пытались бежать. Пытались спастись, но весь город был давно окружён вражеским войском. Пока добрый люд погибал, крича от боли, то враги только сильнее заливались смехом, стреляя по тушам бегущих и отрубая головы жителям города. Рагвиндер чувствовал страдания каждого жителя на своей бледной коже. Лицо было полно ужаса и гнева. Он был бы безгранично рад, если бы это все было страшным сном и сейчас его разбудит горничная Аделина, со словами, что уже завтрак. Огонь распространялся все сильнее, Дилюк не отводил взгляд от сгоревшего города, от которого осталась только сажа. Но как только он встретился с глубокими синими—ночью они казались чёрными как смоль— глазами мужчины в нескольких футах от него, весь побледнел. Руки Дилюка немного тряслись, а меч в хлюплых пальцах и вовсе почти упал. Холодный пот капал с его лба, казалось мир прекратил свое существование. Он слышал душераздирающие крики своего народа. Просьбы все прекратить. Крики о помощи. На тот момент он думал, что сгорит вместе с ними и больше не будет великого рода Рагвиндера. Где-то еле слышно потрескивала древесина. Рагвиндер осознавая, что если он сейчас не начнёт спасаться как и народ, то его просто застрелят на глазах у всех или ранним утром поведут на эшафот под насильным взором своих жителей, которые со слезами на глазах будут провожать их величество в последний путь. Дилюк за долю секунды сунул меч в свои ножны и кинулся бежать куда глаза глядят. Слыша как командир(а возможно и Хан) кричит своим войскам, Рагвиндер только сильнее ринулся перебирать ногами к воротам, пока их не закрыли. Он слышал крики своего народа. Он видел матерей с плачущими, кровавыми лицами, которые пытались спасти своих детей. Он видел мужчин и отважных женщин, которые пытались отбить честь город, но даже Дилюк понимал, что это уже ничего не спасёт. Рагвиндер выбежал из города через потайной выход, на случай неожиданных нападений или осады города. Он пытался откашляться, в его лёгкие попало слишком много дыма, из за которых он вот вот потеряет сознание. Дилюк пал на сырую землю, прокручивая воспоминания в голове. С чего все началось? Город просто окружили со всех сторон, не давая иного пути побега жителям. Павший отрок видел, как в церкви, в священном месте этого города, в грудь его отца вонзали острый меч, а из его рта лилась кровь. В глазах читалось только «беги, глупец». А сейчас великий сын князя лежал на сырой земле, весь в грязи и готовый умереть. Это был конец для Дилюка.•••
Вчерашний день был словно в тумане. Рагвиндер не помнил половину из всего, что было. Он до сих пор сидел на холодной земле, а на шее весела верёвка, приколоченная к стене. Наверняка, вчера его нашли недалеко от города, лежащего на мокрой земле, по этому на его ногах и запястьях были огромные синяки. Он больше не был за воротами города, а в какой-то маленькой каменной комнате. Ожоги на теле после пожара сильно зудели,а некоторые раны до сих пор кровоточили. Совсем ослабленный он вновь лёг на землю, пытаясь закрыть глаза, но в сон совсем не клонило. Хотелось придушить самого себя за то, что он с отцом не послушал соседний народ, который предлагал объединиться против Иго. Хотелось убить себя за то, что не спас свой народ и город. Привязанный руками и ногами, Дилюк вряд ли мог что-то сделать. Поэтому смиренно ждал. Он ждал. Час. Два. Пока ждал, Дилюк уже стал засыпать. Глаза слипались, а тело осталабело. Дилюк уснул,падая на землю. Через некоторое время в его комнату зашла женщина. Она была одета в богатые яркие цвета. На ней была Тонкая юбка из нежной ткани и ремень, который подчёркиваю красоту её бёдер. Её живот был виден, а груди были прикрыты такой же тканью как и на её ногах. Она была вся в золоте. На ней были кольца и множество побрякушек на её тонкой шее. Девушка взяла Дилюка за руки, при этом взяв верёвку, и потащила прочь из этой комнаты. Глаза Рагвиндера слипались. Но не успев даже сообразить где он находится, женщина уже провела через тысячи комнат в самую большую. Скорее всего, это был тронный зал. Дилюк сразу заметил высокие поталки с огромной люстрой. Ровно по середине комнаты стоял огромный озолоченный трон с кучей подушек на нем(большой в плане в ширину, там буквально можно лежать). А на троне сидел он. Тот человек из за которого Дилюк потерял все. Отца. Работу. Народ. Всё было из за Кэйи Альбериха. Он сидел в богатых одеждах нога на ногу, открывая свой надменный властный взор. На нем было множество слоев темно синей ткани, показывая богатость этого человека. Нескончаймое количество цепей и колец на его теле были такими же золотыми, как и все в этой комнате. Волосы были тёмные, синие, как небо перед ураганом, а глаза безкрайние, в которых тонешь. И это не глаза девушки, в которых ты тонешь от эйфории и нежности, а глаза полные страха и боли, которую предстоит познать Дилюку. — Преклони свою голову и встань на колени, мальчишка, — суровый голос пронесся в паре аршин от Дилюка. Парень только хмурится от слов его врага. —Еще чего. С какой это стати я должен кланяться такому как ты?! — разозлился Рагвиндер и остался стоять на прежнем месте. Альберих недовольно поднял бровь и обратился к слугам и махнул рукой в сторону парня. — Покажите маленькому Мондштатцу, как это делают. Слуги обступили Рагвиндера со всех сторон. Мурашки пробежались по спине, и Дилюка резко ударили в коленные чашечки, чтоб он подогнул свои ноги. Они нажали на плечи парня, заставляя встать того на колени и заломили руки, чтоб потом остался неприятный осадок. Недовольно промычав, мальчишка застыл, а слуги отошли поодаль Дилюка, раскрывая своему хану столь прекрасную картину. Неторопливые шаги направлялись прямиком к нему. Кэйа резко дернул веревку на шее, на что Дилюк лишь смог поднять глаза. На лице мужчины нет ни единой эмоции, кроме гнева и желание властвовать в этой ситуации. Альберих растянулся в улыбке, присаживаясь на уровне с Рагвиндером. Он рукой приказал слугам выйти из комнаты. Как только их глаза встретились, По щеке Дилюка прошлась грубая рука Альбериха, оставляя красный след. Дилюк тихо шмыгнул от сильной боли, прикрывая новополученную рану. Он ещё держался. На нем до сих пор была маска безразличия, которая ой как быстро спадёт в дальнейшем будущем. — Ты! — голос Дилюка больше походил на рычание. Больно и унизительно. Боль на щеке только сильнее разгоралась, из-за которой он только ещё сильнее сердится. Альберих лишь усмехнулся и, схватив мальчишку за волосы, потащил его в сторону трона с множеством подушек. — Отпусти! —Дилюк пытался своими руками отвести руки старшего, царапая его, — Ай! Я сам могу пойти! — уже стараясь остановить боль, закричал мальчишка. Зубы невольно стучат, а ладони обливаются холодным потом. Было ощущение, будто Кэйа хотел оторвать эти локоны с корнем. Альберих откинул парня лицом к себе на трон. Отрок больно ударился головой о жесткий настил. На удивление, под подушками была простыня, скорее всего, она была там только для красоты из бархатной ткани. Помедлив, он приоткрыл веки, и краем глаза заметил приближающийся ладони. Дилюк дрался и пытался отползти, тем не менее его все еще больно удерживали за волосы. Мальчик попытался кричать, но его оборвали ударом в челюсть. Перед глазами все размылелось, вся картинка плыла, но когда Дилюк сфокусировал свое зрение, он заметил чужие руки на уже бёдрах,а взгляд оценивал тело мальчика. — Отпусти меня! — кричит что есть силы Рагвиндер. — Пожалуйста, прошу перестань, молю тебя… — Крик, уже похожий на хрип прерывают крепкие руки, что удерживали до хруста беспомощное тело. По всему телу прошла крупная дрожь. Ощущая ледяное дыхание на своей тонкой шее, Дилюк замолчал. Непрошеные горькие слезы рвут глотку. Тело постепенно ослаблевало, он почти не чувствовал боль в ногах и руках. —Только посмей издать хоть один звук, и я позабочусь о тебе как следует.— прошептал бесстрастным голосом Альберих. Из глаз на бледные щеки с новой силой полились жгучие слезы. Щеку жгло от только скатившихся слез. Боль никак не заглушалась. Дыхание уже давно сбилось, вместо каких-либо воплей выходил лишь тихий вой. Крик, рвущий глотку и грудь, так и рвётся наружу, Рагвиндер руками зажал рот, и, дрожа, перестал вырываться. Придавив Дилюка к трону ещё сильнее, Кэйа рывком сорвал одежду, не забывая пройтись ледяными пальцами по шее, немного прижимая, душа жертву, и провести рукой по худому бедру. Вытерев большим пальцем багряную жидкость на кончике губ мальчика, Кэйа с безразличием собрал новую кровь на длинные пальцы с губ Дилюка и быстро вошел одной фалангой. Отодвигая теплые стенки, он присоединил второй, небрежно надавливал на разные точки, проверяя, где реакции удивления на лице Дилюка больше. А Рагвиндер, сомкнув глаза тихо скулит. Старается прервать безобразные стоны, самому мерзко. Вытащив пальцы, Кэйа молча расправлялся со своей одеждой, сняв низ, он придавил мальчика к подушкам, входя головкой члена дырку парня. А позже резко входит до конца, вырывая из Рагвиндера стон боли. Ещё никогда в жизни Дилюк не испытывал такой сильной боли. Парень шумно хватал ртом воздух, маленькие дрожавшие плечи казались еще меньше. Будто от любого прикосновения мальчик рассыпется как песок. Альберих раздвигает тонкие ноги Дилюка. Его член еще раз резко проникает в сжатое колечко мышц. Кэйа сразу задал быстрый, грубый темп, выбивая своими толчками стоны боли от Дилюка. Все внутри пульсировало и болело. Быстро, грубо, жестко, не давая мальчику собрать хоть крупицу кислорода. Отрок хватался за подушки, лежавшие на троне, до побеления костяшек. Сомкнув пальцы, он до крови прикусил губу, стараясь прекратить отвратительные стоны боли. Из него вырвались болезненные всхлипы . Мужчине же было все равно. Все равно больно ли Дилюку, неприятно или страшно. Кэйа улыбнулся ещё шире, когда увидел, как глаза Дилюка закатились под напором нескончаемой боли. Ожоги, на которые он уже не обращал внимания, вновь вспыхнули адским огнём. Рагвиндер просто мечтал убить его, чувствуя эту отвратительную близость. Кэйа крепче взял Мондштатца, не прекращая вдалбливаться, он жадно впился в пухлые губы парня внизу, вылизывая языком рот мальчишки. Дилюк непроизвольно попытался отвернуть голову, но поняв свою ошибку резко остановился. Встречаясь с неповиновением, Альберих сильнее вцепился в сладкие губы мальчика, прокусывая их. Ему нравился кисло-горький вкус крови. И все продолжалось вновь. Казалось, в какой-то момент рассудок помутился, словно этот ад никогда не закончится. Вовсе и не его это жизнь, он за все грехи свои, другую проживает, другого человека. Да никогда в жизни Дилюк не грешил. Он всегда был примером для народа его. Но слезы и крики, которые вырвались наружу были его. Это с его уст стоны срывались. С его очей соленые слезы скатывались, будто бесконечное количество их. Его синяки багряные были, на его теле. Только на его. Альберих продолжал двигаться в мальчике, наверно, в три раза быстрее, разрывая его изнутри, гонясь за собственным удовольствием. Семя мужчины вылилось внутри парня, от чего он вздрогнул, смотря на свой живот. Испуганные глаза остановились на лице врага. А мужчина медленно поднял свой взор и уставился в ответ с ухмылкой. Мучительное чувство беспомощности подкреплялось с каждым рванным вздохом. Дилюку было стыдно и ненавистно за себя, но, в какой-то момент, в его голове наступила звенящая тишина. Не было слышно невыносимые хлюпающие звуки и его тихие всхлипы. Мальчика то возвращало, то он терялся. В голове пусто, холодно и темно. Разочаровавшись быстрому порыву ярости, Дилюк мог только проклинать себя, Орду, союзников, но даже на это у него не было сил. Словно тряпичная кукла, податливое тело лишь повиновалось неприятелю. В итоге мальчик потерял сознание, проваливаясь в дрему. Это могло произойти по множеству причин: из-за нехватки воздуха или из-за обилия ран. А возможно все вместе перебралось в шок. На утро Дилюк проснулся все там же, слава богу, его укрыли какими-то простынями из сине-золотой ткани. Рагвиндер поджал ноги в груди, обнимая их руками. Кажется, персональный ад Дилюка ещё только начинается.