***
Этой ночью Хёнджин к Минхо не приходит, что расстраивает — альфа уже привык к приятным часам вместе, пусть и просыпается в одиночестве и не позволяет себе быть чересчур наглым в этих фантазиях, словно омега — реален. С ним действительно хочется быть обходительным и мягким, как с самым драгоценным существом на планете. Вероятно, рано Ли решил, что теперь ему не страшна бессонница и можно перестать пить отвар из лавки Хёнджина. Однако, он довольно быстро выходит из минора из-за одиночества и принимается за дела — фестиваль сам себя не организует. Рациональный Сынмин что-то трещит про неадекватность сроков, в которые им необходимо подготовить деревню. Чан же — лидер стаи — поддерживает идею Минхо и убеждает с десяток товарищей подключиться к тому, чтобы украсить центральную улицу и поляну на пологом склоне реки, которая станет смотровой площадкой. Чанбин готовит постоялый двор для будущих гостей, а Феликс — воодушевлённо принимается за организацию прилавков с разными вкусностями и составление меню. Минхо с Джисоном отвечают за самое важное — за салют. Ли настолько погружается в организационную возню, что чувствует себя, словно съел горсть бодрящих кофейных бобов и больше не способен остановиться. Однако друзья и товарищи, даже разделяющие его энтузиазм, изматываются и уже к полуночи расходятся по домам. Джисон сам заваривает чудодейственный отвар и поит Минхо, которому достаточно половины чашки, чтобы провалиться в сон. Хёнджин выглядит одновременно расстроенным и решающимся. Присаживается на край кровати и удивляется, когда Ли садится рядом, а не утягивает его, как уже стало привычно в последнее время, к себе в объятия. — Я соскучился, — на грани слышимости звучит голос омеги, однако сердца Минхо достигает, и слова ранят, словно он действительно провинился перед Хваном. Альфа видит лишь один-единственный способ исправить ситуацию: аккуратно касается ладонью щеки, убирая прядку светлых волос чуть ниже плеч и вынуждая посмотреть на себя, и подаётся вперёд, чтобы поцеловать — целомудренно, медленно, нежно… совершенно не ожидая, что сам Хёнджин приоткроет рот, чтобы облизнуть его губы. Минхо раньше не задумывался, что во сне может кружиться голова, однако это происходит — мир будто взбалтывают, но вместе с тем всё становится на свои места. Умопомрачительно целующийся Хёнджин в его объятиях — самая правильная вещь в мире, ведь вся природа альфы кричит, что сейчас с ним его омега. Хван перебирается на бёдра Минхо и оказывается притянут вплотную, его свежий и чуть сладковатый аромат наполняет пространство сна и в очередной раз заставляет задуматься Ли о том, насколько живые у него видения. Альфа рычит, чувствуя чужое возбуждение своим через тонкую ткань спальной одежды и в то же время — желая реального Хёнджина в своей постели после признания. Эльф отстраняется, внезапно подмигивает, обращая чужое внимание на родинку под глазом, и исчезает, оставляя Минхо в замешательстве и наедине с очень сильной эрекцией. Минхо осознаёт, что его влюблённость не спроста настолько сильная, учитывая скромное личное знакомство, и это греет сердце. Теперь он не только уверен во взаимности чувств, но и осознание истинности придаёт уверенности в том, что их пара действительна идеальна и создана на небесах.***
Накануне фестиваля Феликс советует не пить отвар от бессонницы, чтобы быть бодрее. Ли это кажется странным, однако решает прислушаться к брату. И действительно — он настолько погружается в подготовку, что отрубается, стоит только голове коснуться подушки, и просыпается с петухами и с зарядом энергии. — Сегодня вечером ты ему признаешься наконец-то? — Джисон тычет локтем в бок Ли, тон у него задорный и шутливый. — Обязательно, ведь он — моя вторая половинка, — ухмыляется Минхо и, подмигнув, направляется к Чану, чтобы подвести итоги подготовки к фестивалю. Джисон же сначала подвисает, а после — бежит следом, закидывая вопросами на ходу.***
Деревню накрывают сумерки, и зажигаются жёлтые и красные фонари-свечи. Светлячки, прилетевшие с эльфами, создают дополнительный блеск и волшебство в этот вечер. Вдоль главной улицы стоят лавки со свежими и в карамели фруктами, с ягодами, орехами и разнообразными напитками, в том числе — элем и глинтвейном. Вечер тёплый и безоблачный — всё благоволит идее Минхо, ищущего взглядом Хёнджина в толпе, направляющейся к поляне. Предвкушение заставляет сердце биться быстрее, особенно — когда чувствует в воздухе любимый аромат. Чан, будто читая его мысли, очень по-доброму улыбается и хлопает по плечу — мол, беги и найди своего омегу, а мы и сами со всем справимся. И именно сейчас Минхо осознаёт, насколько этот праздник масштабный, ведь улицы полны оборотней разных рас и эльфов, задорно смеющихся и вовлекающих в своё веселье даже гномов. Минхо радостно от происходящего, пока спешит к реке, откуда ветер доносит пленительный аромат. Хёнджин выглядит волшебно в тёплом свете фонариков, но альфа не бежит к нему, а наоборот — замедляет ход, будто может спугнуть. Эльф, словно чувствуя чужие сомнения, оборачивается к Минхо и улыбается ярче любого фейерверка. Ли на долю секунды теряется в пространстве и времени, ощущая себя во сне, однако Джисон привычно толкает в бок локтем, возвращая в реальность: — Ты же встретил того самого, — ухмыляется, — так что не тормози теперь, через две минуты начнётся первая часть шоу. Джисон, теперь в одиночку ответственный за фейерверки, уносится к волшебным пушкам, а Минхо приободряется, благодаря его поддержке. Обнимать Хёнджина со спины кажется сейчас самым ценным моментом за всю жизнь: тот доверчиво льнёт к его груди и смотрит, обернувшись вполоборота, с улыбкой, вызывая ответную. И Минхо исполняет свою мечту под красочные всполохи в небе: — Я влюблён в тебя, Хван Хёнджин, — целуя в щёку и бессознательно сжимая в кольце рук крепче — вдруг тот решит от него сбежать. У эльфа в глазах отражаются фейерверки в виде сердечек и Минхо, к которому тянется и оставляет поцелуй на губах. — Мне этого маловато будет, — ухмыляется Ли и смотрит с хитрецой, слыша томное: — Мне — тоже. Сейчас Хёнджин не кажется ему таким уж скромником, как в своей лавке или в пекарне Феликса, пусть и осознаёт — то было не наиграно. Следующие же слова и вовсе убеждают, что эльф готов быть с ним открытым и откровенным, ведь даже выдаёт тайну сновидений: — Хочу продолжить то, на чём мы закончили… у тебя очень удобные бёдра, — подмигивает и улыбается, наблюдая за осознанием на лице напротив. Были у Минхо сомнения и догадки на этот счёт, правда всё никак не мог понять — каким образом его сны могли быть настолько реалистичны. В последние дни подозревал в этом истинность, однако: — Я подсыпал тебе волшебную пыльцу в сбор от бессонницы, — прикусывает нижнюю губу, пытаясь выглядеть виноватым, но выходит не особо убедительно. Минхо же улыбается, словно довольный кот и тянет за собой, переплетая пальцы их рук, и он рад, что живёт недалеко, поскольку хочется оказаться скорее только вдвоём. — Знаешь, я обескуражен, как ты всё это провернул, а я и не заметил… — Ли посматривает на Хёнджина. — Пусть ты и мой истинный, я должен был удосто… — Подожди! — перебивает оборотень и даже останавливается, удивляя Хвана. — Ты хочешь сказать, что знал с самого начала? — делает вывод, учитывая, как давно принимает отвар и видит во снах эльфа. — Конечно, а ты что… оу… а ты, видимо, нет. — Понял, когда ты меня поцеловал во сне, — вздыхает Минхо, почёсывая затылок. — Вот я… Хёнджин прерывает его поцелуем, совершенно не стесняясь людей вокруг и аплодисментов Джисона, которому решает вторить и толпа. — Сны помогли мне убедиться. И я хочу… — Хван очень сильно смущается, краснея и нервно покусывая губу. — Нет. Я готов… провести с тобой эту ночь в реальности… — подтверждает мысли альфы. Минхо лишь в одном разочарован — в своём росте. Поскольку, будь он повыше, то смог бы грациозно поднять омегу на руки и донести до дома. На руки он Хёнджина всё-таки подхватывает — правда под бёдра, как только переступают порог, и целует, пока тот не начинает ёрзать, явно желая большего и не особо довольствуясь стеной, как опорой. Продвигаясь через гостиную к спальне, стягивают друг с друга одежду, желая скорее прикоснуться к открытой коже и наконец-то осуществить мечту не благодаря волшебному отвару, а здесь и сейчас. Минхо укладывает Хёнджина на постель и лишает остатков одеяний, быстро возвращаясь к поцелуям, которые не хочется прекращать. А совмещать их с возможностью трогать везде — особое наслаждение. Особенно потому, что Хёнджин отзывается стонами и всхлипами на всё, вызывая очень довольную улыбку Ли, ведь он — их причина. И оборотень пользуется положением тел, вдавливая своим весом Хвана в матрац и ощущая его сочащийся предъэякулятом член. Сжимает одной рукой упругую ягодицу, второй — сосок, — и на эти действия Хёнджина выгибает, а Минхо чувствует, как естественная смазка омеги стекает по пальцам. — Ты настолько великолепен, что я до сих пор не верю в реальность происходящего, мечта моя, — альфа отстраняется и спускается с поцелуями вниз по шее к ключицам, руками же гладя грудь тяжело дышащего Хвана. Неожиданно, но мягко, Хёнджин давит ладонями на плечи Минхо, отстраняя немного от себя и меняя их местами. На лице Ли отражается явное замешательство, но Хван не спешит ничего объяснять — склоняется и целует, устраиваясь удобнее на чужих бёдрах. Смазка омеги стекает по крупному члену альфы и его ногам, отчего тому лишь сильнее кружит голову желание. Минхо невольно подаётся бёдрами вверх, вызывая улыбку Хёнджина и побуждая того медленно двигаться, потираясь собственным членом и промежностью о возбуждение Ли. Альфа рычит, сжимая ладонями чужую талию и прикусывая губу Хвана, хочет перевернуть их вновь, однако тот не позволяет и садится, выпрямляясь. Смотрит сверху вниз и вновь кажется нереальным в свете жёлтых фонариков за окном и в отблесках второй волны фейерверков. Минхо встречается с будто бы пьяным взглядом и пробегается своим по припухшим от поцелуев губам, растрёпанным волосам, блестящей коже и изящной фигуре. Он на неком природном уровне осознаёт, что они друг у друга — первые. И из-за этого лишь более волнительно. Из-за этого он сдерживается, возможно, больше необходимого. Именно поэтому Хван тяжело вздыхает: — Я — не хрустальный, — смотрит пристально в глаза напротив. — И пусть мне очень приятна твоя забота, не перебарщивай с ней, пожалуйста… — у Минхо возникают мысли о раздвоении личности омеги, поскольку тот за секунду из храброго и даже дерзкого вновь стал смущённым и пугливым — отводит взгляд, прикусывая губу. — Но ты боишься, — альфа гладит по бёдрам и берёт его ладони в свои, поднося к губам и оставляя поцелуи на пальцах. — Да, — признаётся и кивает. — Но вместе с тем скоро с ума сойду от желания… — если бы они зажгли в комнате свечи, то Минхо бы увидел, как сильно у Хёнджина краснеют щеки. — Иди ко мне, — притягивает, располагая на себе и водя по его шее носом, наслаждаясь ароматом, оставляет поцелуи и лёгкие прикосновения зубов к чувствительной коже, руками же — гладит по спине и ягодицам. Почувствовав, как Хёнджин расслабляется, Минхо опускает ладони ниже по его телу и оглаживает пальцами сфинктер, отчего омега начинает дышать тяжелее и чаще. Проникнув в горячее и влажное нутро одним пальцем, Ли сразу же добавляет второй — Хёнджин настолько возбуждён, что принимает их легко, и спустя минуту можно дополнить и третьим. — Минхо, пожалуйста, — Хёнджину даже не требуется объяснять, о чём именно он скулит на ухо, старательно пытаясь вытеснить своим голосом остатки рассудка альфы, однако тот не поддаётся: крепче сжимает ягодицу и прикусывает плечо Хвана, проникая в того четырьмя пальцами и тихонько рыча из-за бурлящих инстинктов, которые велят скорее обладать омегой. Пусть Минхо и неопытен, чувствует, что подготовки достаточно, вытирает руку о покрывало и гладит обеими ладонями по щекам, а Хёнджин доверчиво прикрывает глаза и втягивает в поцелуй. Привстаёт и следующим действием выбивает воздух из лёгких обоих — направляет в себя член альфы, медленно опускаясь на него и выпрямляясь вновь. Минхо крепко сжимает бёдра Хвана, будто только это сейчас помогает ему осознавать, что происходящее — не его сон. Хёнджин шипит на него за будущие синяки, но ощущение твёрдой плоти альфы внутри очень быстро отвлекает и поглощает всё внимание. Хван принимает в себя член полностью и тяжело выдыхает, привыкая к новому для себя чувству заполненности. — Ты такой красивый, — нарушает их привычное молчание, смотря влюблённо и завороженно на томное лицо омеги с приоткрытыми губами. Хёнджин смущается и отводит взгляд вниз, где его собственный член сочится смазкой, капающей на рельефный живот альфы, и тяжело сглатывает. Он медленно приподнимается, опираясь ладонями на плечи Минхо и смотря тому в самую душу из-под полуприкрытых век, и также медленно опускается вновь, издавая несдержанный стон и явно стесняясь его. — Джинни, — неожиданное обращение вынуждает встретиться вновь взглядами, — ты можешь быть громким, — улыбается и переплетает пальцы своих ладоней с чужими — теперь эльф опирается на них. — Мне так повезло, что мой альфа такой внимательный и понимающий, — Хёнджин улыбается в ответ и облизывается, явно внутренне собираясь с духом и слыша довольный рык от Минхо — определённо обрадованного сказанным. Хван отбрасывает последние сомнения и чувствует, что достаточно привык к размерами члена внутри себя. Опирается на ладони Ли и начинает двигаться, обкатывая крепкие бёдра альфы и чувствуя приятное головокружение от усилившегося аромата хвои. Минхо замечает, насколько Хёнджин начинает расслабляться в процессе, отпуская сдержанность и смущение: стонет откровенно и перестаёт стесняться того, как громко хлюпает смазка от активных движений и глубокого контакта. Из-за нарастающего темпа Хвану удобнее опереться на крепкую грудь Ли, и пусть альфе очень хочется подмять под себя и задать собственный, он чувствует необходимость дать возлюбленному вести в этом заходе. При этом, Хван остаётся таким открытым, что Минхо совершенно не считает себя ущемлённым в данной ситуации. У него есть великолепный обзор на получающего удовольствие Хёнджина и прекрасная возможность, при этом, изучать его тело ладонями и узнавать, какие прикосновения отзываются ярче. Ли настолько приятно доверие омеги, что наконец-то и сам начинает отключать голову и отдаваться чувствам, благодаря чему принимается подмахивать бёдрами, подаваясь навстречу вверх. Хвану же голову кружит от силы альфы, но стоит склониться и коснуться своими губами его, Минхо с утробным рычанием изливается в тёплое нутро омеги. Хёнджина охватывает радость от того, как его заполняет семенем, — словно особенное доказательство искренности и не только физической, но и душевной, близости. И этого вполне достаточно, чтобы достигнуть оргазма самому. Хвана ещё немного потряхивает от переизбытка эмоций и ощущений, потому безвольно позволяет альфе выйти из него, успевая до возникновения узла, и переместить себя под бок. В глазах Минхо Хёнджин выглядит обворожительно с сумасшедшей довольной улыбкой и блестящей от пота кожей. Притягивает к себе эльфа для поцелуя, решая не обращать внимание на чистоплотность — сейчас ей явно не место, ведь гораздо важнее быть как можно ближе друг к другу. — Я так и не ответил тебе, — шепчет Хван в самые губы, немного отстраняясь и приподнимаясь на локте. Минхо не сразу понимает, о чём речь и смотрит заинтересованно и ещё немного расфокусированно после оргазма. Проводит кончиками пальцев по щеке Хёнджина и внезапно проказливо щёлкает по носу. — Эй! — смеётся и смущается омега. — Я пытаюсь сказать нечто очень серьёзное, а ты шутишь. Таким игривым Минхо ещё не доводилось его видеть, и эта сторона характера определённо нравится и интересна. Стоит признать, что они, в принципе, мало что друг о друге знают. Главное — чувствуют. И всё происходящее ощущается таким правильным. — У меня самый замечательный альфа, которого только можно пожелать, — улыбается и оставляет поцелуй на щеке, и Минхо не может не умилиться такому невинному действию при всех прочих обстоятельствах. — И… я тоже влюблён в тебя. Они оба чувствуют, что «любовь» будет звучать преждевременно, и сейчас «влюблённость» — самое честное между ними слово. На этот раз вперёд подаётся Ли и утягивает в более пылкий поцелуй, ощущая безмерную радость, благодаря озвученным Хёнджином чувствам. Укладывает Хвана на спину, возбуждаясь вновь и устраиваясь удобно между разведённых бёдер, и смотрит внимательно сверху вниз. — Действительно отличный ракурс, — улыбается хищно, разглядывая смущённого омегу под собой. Минхо осознаёт их беспечность, опускаясь между ног Хёнджина, чтобы провести языком по полувставшему члену того, и обращая внимание на вытекающую из сфинктера смазку вперемешку со спермой. Он ранее ни разу об этом не задумывался, но сейчас, с Хваном, осознаёт — хочет, чтобы у них было много детей. Однако озвучит обязательно это позже, потому что не хочется сейчас менять настроение этой ночи единства. Ли облизывает возбужденную плоть омеги, прикрывая глаза и шепча, что тот сладкий, лишь пуще вгоняя Джина в краску. Однако, ему действительно нравится: и вкус, и аромат, и ощущение чужого члена во рту. Хёнджину, судя по тяжёлому дыханию и скулежу, приятно, и Минхо крепче сжимает губы вокруг ствола, языком же обводя головку и кончиком дразня уретру, отчего омегу выгибает в пояснице, а громкий стон его наполняет спальню. Для Ли это впервые, но реакция партнёра настолько радует и воодушевляет, что уделяет ласке больше внимания. Он берёт глубже и чувствует, как из уголков рта вытекает слюна, которую размазывает рукой по стволу, второй же — гладя по бедру, через мгновения закидывает себе на плечо. Его собственный член уже настолько возбуждён, что Ли разрывается между желаем войти в горячее влажное нутро и заставить Хёнджина кончить от одних только оральных ласк. И вместо него решение принимает Хван: свободной от хватки альфы ногой нажимает аккуратно тому на второе плечо, вынуждая выпустить его член из приятного плена тёплого рта и отстраниться. И ещё немного надавливает, чтобы Минхо выпрямился. За месяц снов Ли определённо научился читать мысли своего омеги. Нет нужды просить озвучить то, что очевидно во взгляде напротив — Минхо устраивает и вторую ногу Хвана удобно на своём плече и медленно входит, прикрывая глаза от удовольствия и крепче сжимая пальцы на чужих бёдрах. Он движется медленно и глубоко, постепенно делая фрикции более резкими и чувствуя, насколько те отзываются в теле омеги. Хёнджин дрожит — от возбуждения, ощущения наполненности, от того, как им обладает альфа, когда выходит полностью и после мощно толкается, входя до основания. Но более всего — когда Ли открывает глаза и смотрит в самую душу Хвана. В этом взгляде Хёнджин читает обожание и собственничество, отчего коленки дрожат и хочется сказать: «Я — весь твой», — однако воздуха в лёгких не хватает — тратится на стоны. И менее чем через минуту такого зрительного контакта Минхо ускоряет фрикции, выбивая из Хёнджина остатки кислорода и забирая последние силы, доводя до оргазма и сам изливаясь на живот омеги. Хван вскрикивает из-за переполняющих чувств, где-то на задворках подсознания радуясь третьей волне фейерверков, заглушающей его несдержанную реакцию. И он безмерно счастлив, что Минхо сразу же ложится рядом, накидывает на них одеяло и обнимает крепко. Хёнджину уютно и важно не терять контакт с альфой ни на секунду в это первое время после столь яркого наслаждения. Он расслабленно прикрывает глаза, устраивая голову на плече Минхо и получая поцелуй в лоб, а после — в нос, щёку и губы. И ощущает безграничное и нежное тепло между ними. — Ещё пять минут, — лениво произносит альфа, поглаживая ладонью по боку Хёнджина, — и я отнесу тебя в ванную… я позабочусь о тебе, — озвучивает очень ценное и важное, — а пока что… — проводит трепетно пальцами по щеке, — оглянись в сторону окна, я для тебя старался, — улыбается, наблюдая за уже сонным и уставшим омегой, открывающим глаза и переводящим взор с его лица туда, где видны красочные всполохи вместо звёзд. Они обнимаются и смотрят на фейерверк, осознавая — чувства в их душах такие же яркие, но сверкать будут до конца самой вечности.