Ты не мой бог, ты мой менжа.

      Небо окрасилось ярким алым цветом, медленно покрываясь звёздами. Рука Мироходца окрасилась тем же цветом и сжимала всё сильней ладони, окрашиваясь всё больше. Губы сжаты и редко подрагивали, а если вздрагивали, то их участь была та же. От острых клыков кожа рвалась, и небольшая струйка стекала то в горло, то по подбородку. Глаза были пусты, но слёзы, что не стекали, делали их жалкими блестящими камнями.       Мальчик Мироходец из пустоты плачет тихо, не желая будить бога тут. Он манит его, как магнит, но стоит стать голубому возле него, как он кричал, отталкивал, не принимая, сильно отталкивал, будто минус на минус. И только ебучая улыбка бога говорила о том, что он знал, что минус на минус даёт плюс. И пока человек с искрой истекал в своей крови и воротился в своём теле, убегая, крылатый бог старался сдерживаться, чтоб пулей не двинуться к нему в догонку, также сжимая ладонь, как и человек, недавно стоящий здесь.       Его ждут, и это труп его прошлого, что был в его голове, из-за чего тому хотелось поскорей сесть, засучить рукава и начать медитировать. Сделать так, чтобы этого не было в его памяти и не возвращалось ещё на долгие века. Но этот мироходец его манил похлеще любых его божественных же дел. И только богу было известно, к чему он сейчас стремился.       А мироходец всё бежал, и воздуха уже и не хватало, казалось, что он отравился самим же воздухом, что так необходим. Он упал, расшибая колени, и схватился за все сухие ветки, и с новой силой кровь пошла, расталкивая запахи для бога зла.       Сам бог не был злом, он просто любил справедливость, к которой он стремился всегда и упал, расшибая чувства перед смертным человеком. Он не ошибался никогда, конечно, его глаза подводили иногда, но не так и сильно, как сейчас, бог вообще не знал, что может полюбить столь уязвимое существо с новой силой, как сейчас. Рассматривая его и видя, как он цеплялся за сухие ветки и прогнившую траву, что-то ёкнуло внутри, разбудив неясную зависть и проглотившую пустоту, что сжимала всё внутри, подавляя чувства и демонов внутри, он взмыл вверх на своих больших тёмных крыльях, что могли смотреть в ответ, и улетел.       И неясный человечишка, который мог с лёгкостью говорить с Богами, закричал, привлекая и также отталкивая весь лес, не ясно, что он ждал в ответ. И бог спустился к нему, отталкивая своей силой всех, так же как и человека, что недавно он полюбил.       И эта сила заставила человека встать, схватить меч и ринуться в бой, но в ответ получил лишь горький поцелуй. И он не ожидал от бога этого, он, отшатнувшись, падает на землю, и меча уже и нет, только слёзы всё стекают на голубоватый цвет. И божеству обидно, что от поцелуя любимой он получает слёзы, а не удовольствие от игривости, и он подходит второй раз, но уже не целует, а прижимает к сердцу его.       Мироходец стукает, пинается, отталкивая Ангела Смерти всё назад, да только не ясно, чего он в ответ ждал. И снова летит в бога кровавый кулак, пачкая одежду и части тела, что были сокровенны для кого-то, да только бог выбрал не его, он выбрал человека с искрой на перевес и страшною судьбой, что ходит по пятам, и как бы бог не пытался, а оттолкнуть его никак. Она цеплялась за искру и, казалось, лишь Лололошка эту судьбу не чувствовал в ответ, но бог бы зажил, если бы судьба ушла от человека, что в ответ не полюбил.       Черноглазый смотрел, и слёзы всё стирали в ответ весь облик божественного тела, но даже так видел в нём все порочные грехи, из-за которых кричал, да только созданную боль он сам же и породил. И пылая в объятьях бога, он кричал всё больше, разрывая кожу у себя, чтоб, приди кого-нибудь суждения для сознанья, но мы же знаем ответ, что так это невозможно, столько стараний нет.       А вот божок всё плыл у себя в голове. Влюбляясь в окровавленное месиво, и не любил он так справедливость, как этого человека. И он поставил его на ноги, всё также окружая его объятием из своих глаз и крыльев, целуя и вылечивая все раны и рубцы, и человек вот вроде жив, но видна всё ещё его смерть, и она близка. От безумия творца он готов исчезнуть снова, но искра всё время ведёт к богам, и смысла нет такового, чтоб исчезать отсюда. Ведь если он исчезнет, то снова появится у бога под крылом и вот не говорит он в ответ. Несмотря на всю любовь, у мироходца чувства нет.       И проходит уже сотня лет, а мироходец всё забывает в ответ от перехождения по мирам, что Ангел Смерти сходит с ума от своей же любви по нему. И не жалко человека ему, что не мог вспомнить в ответ, если тот припомнит, человек лишь помнил тёмный свет, что окружали его, но у бога больше ста лет, и он переживёт и мироходца, человека, и все живьё. Взмах его крыла, столь величайший, как жизнь чуждых для сердца бога живых, что неведомо ему, знали о нём. Его рубины всё всматривались, взирая и не находя мироходца, шёл дальше, ища его.       Попробовал, переделал тысячу вариантов и кажется, он просто ходил по кругу всё время, хватая себя за хвост. Но вот взор устремился на клетчатый шарф и, вытянув руку, казалось, что он ухватится за него, но он был дальше, словно звезда. Тело было быстрей разума, и, приближаясь к нему, не сразу было богу вдамёк, почему тут человек удивлён и словно ток вспомнил всю жгучую ту боль, в которой он видел его последний раз. Но на этот раз бог не отпустит его никогда.