🖤
Огромная территория особняка встречает привычной тишиной, разбавленной лишь шумом автомобиля альфы. Снаружи многочисленная охрана, следящая за каждым живым существом, имея ясный взор даже ночью. Черный BMW останавливается у главных дверей, где уже встречает прислуга, ожидая своего господина. Двое омег послушно открывают дверь перед альфой, стараясь не издавать ни звука, не тревожить усталого альфу, за которым следует шлейф крови. Джун на них не обращает никакого внимания, словно их и нет вовсе. Он идет лишь на аромат сладкой вишни, что как маяк, указывает направление. Сладкий запах усиливается по мере приближения альфы к заднему двору, где находился большой бассейн, возле которого на шезлонге и лежал омега. Альфа останавливается в дверном проеме стеклянной двери, облокотившись рукой о косяк, позволяя себе насладиться видом прекрасного создания. Сокджин расслабленно лежит на шезлонге, вытянув руки вверх.Глаза закрыты, лицо умиротворенно. Лишь ночной ветерок раздувал черные пряди, поблескивающие при свете луны. Тело омеги украшал тонкий халат нежно-розового цвета, прикрывая часть бедра, но прекрасно оголяя все остальное. Альфа шумно втягивает в себя воздух, пропитанный ароматом вишни. Намджун прикрывает глаза, позволяет запаху впитаться в свою кровь и снова затягивается. Не насыщается. Вишня окутывает, впитывается и доказывает, что лучше аромата нет. Для Джуна другого и не существует. Только его муж. Только его омега. Он так и стоит в проеме, прикрыв веки. Намджун боится открыть глаза, боится, что все это мираж, что стоит их открыть, и все исчезнет. Страх, зародившийся еще с тех времен, когда семьи начали вражду, а мелкие кланы пытались пробиться путем шантажа, похищая влиятельных людей. Намджуна тоже это коснулось. Одним из вечеров, вернувшись привычно поздно, он не обнаружил омегу дома, ища вокруг любимый аромат и не находя. Он едва с ума не сошел, разнося все вокруг, а когда получил сообщение требование предоставить часть территории в обмен на омегу, то весь город едва не горел огнем, ощущая всю ярость лидера семьи Ким. Просьба с выкупом сразу показалась ему смешной, никто не отпустил бы омегу, продолжая удерживать, вымогая из альфы все больше и больше. И смешнее всего то, что альфа бы отдавал. Без раздумий отдал бы все ради омеги, в том числе и жизнь. Но как голос разума, он прокручивал слова Сокджина, сказанные еще вначале их пути: — «Не смей разменивать меня на материальное. Если случается непредвиденное и я не рядом, то приди и забери меня назад. Полученное нашими усилиями не твое—наше. Отдавая часть ресурсов, ты отдаешь часть меня». Джун так и поступил, свое нашел, ступая по трупам. Его омега был побит, пускай и не сильно. Но за каждую ссадину на губе, с похитителем сдиралась кожа, за каждую царапину — медленное купание в кислоте. Тот клан сполна прочувствовал боль, испытываемую альфой без Сокджина, и за каждый ушиб омеги. С тех пор никто не рисковал даже упоминать Джина в дурном ключе, зная, что за это может быть. А вот в альфе засел страх вновь не увидеть свою любовь. И каждый раз возвращаясь домой, он боится не почувствовать аромат вишни, засевший в сердце, став неотрывной частью. — Ты задержался, — тихий шепот доносится до альфы, возвращая в реальность. Он открывает глаза. Это не мираж. Его Сокджин здесь. Безумно красивый, безумно пахнущий. — Прости, любовь моя, — ответно шепчет Джун, словно боясь спугнуть. — Пошло не по плану? — омега из под ресниц осматривает альфу, замечая на его теле кровь. Внутри зарождается паника, которую он не показывает, лишь встает с шезлонга, приближаясь к Намджуну. — Чуть-чуть, — слегка улыбается альфа, трясь об ладонь Сокджина, едва почувствовав ее на щеке. — Переживать не о чем, — выдыхает Намджун, целуя тонкие пальцы. Ему хочется раствориться аромате вишни, стать одним целым. Его разум затуманился при виде омеги, выбивая все все мысли, оставляя только его. — Я так понимаю, Джо мы больше не увидим, — ухмыляется омега, стягивая с альфы пиджак. — Эта мразь допустила мысль, что сможет заполучить наши территории и…— кривится альфа. —…Тебя, — Намджун ведет окровавленными пальцами по белой коже на шее, почувствовав себя преступником, осквернившим святое. — Мои руки в крови, — отстраняется альфа. — Дай мне время привести себя в порядок, не хочу тебя пачкать, — только альфа хочет отступить, как чувствует сильную хватку на предплечиях. — Если это не твоя кровь, то я не боюсь себя в ней испачкать, — омега тянет на себя альфу, прижимаясь в объятия. Джун поддевает подбородок омеги, заставляя заглянуть в его глаза. У омеги взгляд затуманен в преддверии течки, смотрит так, что у альфы внутри все разносится. Эти глубокие глаза уже давно лишили его спокойной жизни, она у Сокджина, вся, без остатка. Внутренний зверь рвется наружу, желая ощутить сладость любимого омеги, вдохнуть невероятный запах, вобрать поглубже, сожрать целиком. Умереть с ним, чтобы возродиться вновь. — Но ты прав, — прикусывает пухлые губы омега. — Кровь стоит смыть, — он расстегивает пуговицы на рубашке Намджуна, стягивая ее с крепких плеч. Альфа как под гипнозом идет за омегой, тянущим за его руку в сторону темной глади воды. На мгновение омега замирает на ступеньках, плавным движение избавившись от тонкого халата, разъединив их руки на секунду, чтобы взять вновь. Джуну нечем дышать. Сокджин словно демон искуситель в ангельском обличии, озаренный лунным светом, слепит, чарует, заживо убивает видом прекрасного тела. Зверь внутри рвет на куски плоть, тянется к омеге, Джун держится. Своего омегу он возьмет, до смерти зацелует, доведет до криков и мольбы. Но сейчас он добровольно устраивает себе пытку, растягивая момент, наблюдая за Сокджином. Омега погружается в воду, плывя с альфой до середины. Джун прихватывает Джина, удерживая за ноги, уже обвитые вокруг крепких бедер. Руки под водой блуждают по гладкой коже, наколяющейся с каждой секундой. Вода от смывающейся крови приобретает бордовый оттенок, растворяющийся во тьме. Джин млеет в руках любимого, начиная целовать мощную шею, периодически лаская ее языком. Джун не сдерживается, схватив за шею притягивает к себе, глубоко и мокро целуя. Желанные губы в его плену и он будет делать с ними что хочет. Джин и не сопротивляется, наоборот, подставляет все места до которых альфа может дотянуться, позволяя искусать себя в кровь. Губы альфы везде и хочеться еще. Омега громко стонет, ощутив пальцы альфы между ягодиц, проталкиваемые внутрь влажной от возбуждения дырочки. От стонов обожаемого омеги альфу кроет, подначивая на дальнейшие действия. Одной рукой он высвобождает из оставшихся на нем брюк твердый член, водя по влажной дырочке. Сокджин трется в ответ, едва не скуля, прося о большем. Джун не отказывает, плавным толчком войдя в Джина, получив протяжный стон. Стоны становятся все громче, омега цепляется за плечи, царапая их ногтями. Альфу эта боль распирает сильнее, он резкими толчками трахает омегу, доходя до упора, наслаждаясь его криками. Но этого мало. Хочется заставить его умолять, громче кричать его имя, что так сладко звучит с его уст. И Джин кричит, громко. Его ведет от желания и любимого альфы, что вколачивается в него, не оставляя ничего кроме жажды продолжения. Бушующая от страсти двух тел вода стихает, стоит омеге кончить, рухнув головой на плечо альфы. Тот кончает следом, толчками наполняет омегу, до синяков впиваясь в фарфоровую кожу. Джун дает передышку, вынося омегу из бассейна, покрывая быстрыми поцелуями мокрое тело. Держа свою жизнь в руках, Намджун чувствует себя самым счастливым человек на свете. Судьба ему благоволила еще с рождения, подарив жизнь в семье мафии, решив его участь еще с младенчества. Став лидером главы семьи Ким, он думал лишь о том как приумножить свою власть, не брезгуя методами. Но стоило ей подарить ему Сокджина, Намджун сразу понял — он везучий сукин сын. Он не привык благодарить за что-то, но за этого омегу, он готов на колени встать, восхваляя небеса за такое счастье. Никто не ожидал, что все так обернется, даже сам альфа. Много лет назад Сокджина предложили ему в качестве супруга. Сделка между семьями, негласно заключающая между ними мир. Джун согласился, ведь омега был чарующе красив, а что еще нужно молодому лидеру, у которого кипит кровь. Да и союз, закрепляющий статус, возвышал его перед обществом и конкурентами. Но омега оказался не так прост. Внешне Сокджин не оказывал никакого сопротивления, беспрекословно разделяя с альфой постель. Альфе льстила такая покорность, ведь омега просто мечта эротических фантазий, обладающий невероятным ароматом, кружащим голову и прекрасным телом. С каждым днем, с каждой проведенной ночью, Джун был уверен, что этот омега все больше принадлежит ему, но ошибался. Джин оказался открытой книгой, которую невозможно прочитать. Тот словно был послушной куклой, выполняя все приказы, но при этом смотрел надменно. Всем своим видом омега показывал, что стоит ему только захотеть — уйдет, никто не остановит. Альфу это чертовски выводило из себя, ведь и предъявить нечего. По сути омега исполнял роль идеального супруга, не раскрывая рта даже тогда, когда альфа мог привести элитную шлюху, без сожалений совести провести с ней ночь. На такие выходки Джин только хмыкал, говоря выводящее альфу: — «Мог найти и получше», скрываясь в своей комнате. Альфа злился, сильно злился. Будучи доступным, Сокджин оказался недосягаемым и это начало сводить с ума. Много костей альфа другим омегам переломал, жестко втрахивая, срывая на них всю злость. Но в скором времени и это перестало приносить облегчение, больше раздражая. Аромат вишни начал затмевать другие, поразив неизлечимой болезнью, от которой альфа не мог найти лекарства. Впервые за всю жизнь захотелось узнать кого-то поближе, и впервые ему понравилось слушать. Сокджин раскрывался постепенно, почти год понадобился чтобы узнать омегу получше, не получать высокомерные взгляды. И стоило только подступиться, как Джун не заметил, что растворился. Их жизненные взгляды во многом сходились, их общее желание заполучить как можно больше оказалось единым. Все полученные территории, ресурсы, они завоевывали вместе, идя рука об руку, став спасением друг для друга. Сокджин принимал активное участие в перестрелках, борясь за власть вместе с Намджуном. Альфа хотел полностью заполучить омегу, а по итогу преклонился сам. Стал зависим от искренней улыбки, нежных касаний, теплых взглядов и преданности. С каждым прожитым годом их чувства крепчали, создавая нечто сумасшедшее и нерушимое. Для альфы перестали существовать другие омеги, ибо Сокджин одним своим появлением затмевал всех, сделав из альфы одержимого, жаждущего только его. Аромат вишни закрепился с ним на всю оставшуюся жизнь, теча по венам вместе с кровью. Отныне не существовало Намджуна без Сокджина, Сокджина — без Намджуна. Их любовь была на грани безумства, ведь они знали, что в любой момент могут умереть. Каждый секс — как последний. Каждый поцелуй — как последний. Каждое касание — как последние. Только их обожание и любовь — вечные. Альфа укладывает омегу на круглый стол в просторной кухне, по пути избавив себя от белья и брюк. Тусклый свет озарял влажное тело, грудь которого быстро вздымалась. Стекающие капли словно бриллианты украшают бледную кожу, делая его еще более неземным. Альфа склоняется, целует впалый живот, собирая влагу с любимого. Омега дергается, выгибается от ласк, что-то неразборчиво мычит. Джун удовлетворенно улыбается, не отрываясь от сладкого тела, втягивая ноздрями усилившийся аромат, подавляя желание прокусить нежную кожу. — Похоже, — горячо выдыхает альфа. — Мы спровоцировали твою течку преждевременно, — Джун медленно спускается ниже, пытаясь дотянуться до каждого миллиметра, целуя, надавливая на тазовые косточки омеги, покусывает внутреннюю сторону бедер. — Как же теперь быть? — издевается альфа, ощущая на ягодицах Сокджина обильно стекающую смазку, капающую на пол. У Джина перед глазами все плывет, рассудок оставил еще в бассейне. Течка и любимый альфа — адская смесь. Джин сгорает в пламени собственной похоти, болезненно отдающей внутри. Он обнажен перед этим альфой во всех смыслах и не стыдится своего желания. Только ему одному открыт. — Джун, — еле выговаривает омега. — Я здесь, любовь моя, — шепчет альфа, и проводит двумя пальцами по проходу омеги. Тот едва не всхлипывает, дергаясь,пытаясь насадиться на пальцы, но Джун не позволяет. — Хочу, —выдавливает омега, извиваясь на столе. — Чего ты хочешь, Сокджин? — Джун покрывает поцелуями красивые лицо и пухлые губы, введя пальцы внутрь омеги, мучительно медленно ими двигая. —Я не дам тебе того, чего ты не попросишь. —Тебя… — Голос смолк, когда Джин смог приподняться, глядя прямо в глаза Намджуна. — Я хочу тебя, — выдохнул он прямо в губы своего альфы и поцеловал. Руки тянутся к сильным плечам, разукрашенным полосами омеги, которые тот оставляет вновь, притягивая к себе. Намджун продолжает оглаживать гладкие стенки, разводя пальцы внутри, неотрывно целуя вишневые губы. Его распирает от нежности, стоит немного отстраниться, увидеть эмоции на красивом лице, получить тягучие стоны. Его голос — сладкий экстаз, невозможно насытиться. Всегда будет мало. Выдержки надолго не хватает, жар от тела под ним обжигает, сводит с ума. Альфа быстро убирает руку, вырвав у омеги вдох разочарования. Он притягивает Джина за стройную талию, резко войдя до упора, набирая темп. Сокджин выгибается до хруста, подставляя себя под укусы, сцепив ноги на крепких бедрах, встречно двигаясь толчкам. На белой коже расцветают фиолетовые бутоны, подаренные альфой. Джун тянет его к краю, закинув стройные ноги на плечи, продолжая трахать на весу. Омега мечется по столу ,стонет в голос, не знает куда себя деть. Член наполняет его полностью, удовольствие накрывает с головой. Любой участок кожи омеги сейчас эрогенная зона, одно прикосновение и уже готов забыть собственное имя. Член покидает тело, поза меняется, омега упирается грудью о стол, оттопырив задницу, получая легкий шлепок. Едва открытые глаза смотрят на альфу, нависшего скалой. Джин прикусывает губу, любуясь своим супругом, что словно греческий бог, вид которого ставит на колени. Омегу трусит, внизу зудит, молит о продолжении. Из последних сил он приподнимается на локти, повернув голову к любимому. Джун им очарован: влажные от воды волосы, прикрывающие омуты черных глаз, вожделенно смотрящие, просящие еще. Красота искусанных губ — его персональная смерть. Омега словно суккуб, соблазняющий одним своим видом, вытягивающий душу. Но Джун уже давно ее ему отдал, без права на возврат. — Джун…— прерывисто тянет омега, выворачивая наизнанку. — …Продолжай, любимый, — на лице появляется томная улыбка, и Джун срывается. От резкого проникновения, сопровождающегося пошлыми звуками их тел, Джин вскрикивает, срывая и без того надорванный голос, едва поспевая за остервенелыми толчками. Альфа хватает одной рукой за горло, перекрывая кислород. Джину он и не нужен. Пускай альфа сожмет посильнее, выпьет до дна дыхание, только бы не останавливался. Он почти теряет сознание, потерявшись в звуках, растворяясь в своем любимом, как ощущает сильный укус на затылке, начав биться в конвульсиях, обильно кончая на пол. Джун не останавливается, не расцепляет зубы, прокусывает нежную кожу, упиваясь вишневой кровью, обновляя метку. Сокджин заводит руку назад, прижимая голову альфы сильнее, тот впивается глубже, чувствуя как бордовая жидкость стекает по изящной шее. Джун слизывает ее всю. Ни одна капля не должна пролиться, она вся его. Он полностью входит, кончая внутрь, снова заполняя омегу до краев, замирает, давая сцепке произойти. Омега только хрипит, продолжая распространять запах вишни. Течка только началась и кратковременный отдых лишь небольшая пауза, перед тем как он снова потянется к альфе. Но сейчас его удерживают только руки Намджуна, не давая упасть безжизненной куклой. Альфа зализывает рану, ждет пока узел спадет и можно будет отнести мужа в спальню, прижать к себе, слушая его сопения во время сна, пока тот набирается сил для продолжения. Он нежно целует покрытую бутонами спину, словно не он минутами ранее вытрахивал из него жизнь, но с Джином по другому не получается, да и не хочется. Этот омега был единственным, кто мог влиять на Джуна, срывая с тормозов, не боясь последствий. Лишь с ним он почувствовал себя собственником, не позволяя другим касаться его сокровища. Ким Сокджин мог бы принести ему смерть своими собственными руками, и он бы с благодарностью принял ее. Потому что Сокджин его любовь.🖤
Утром пятого дня течка спадает. Джин чувствует себя лучше, невзирая на боль во всем теле после страстных ночей, неотрывно проведенных с альфой. Он тянется на большой кровати, морщась от солнца, нащупывая вторую половину кровати. Альфы на постели не оказывается,Джин приподнимается, кривясь от боли, осматривая спальню. Намджун стоял напротив большого зеркала, поправляя запонки. Заметив проснувшегося омегу, он улыбается в отражении, поворачиваясь. — Еще рано, отдыхай, — говорит альфа, подходя к постели. — Мой муж хотел без предупреждения оставить меня в одиночестве, — тихо говорит Джин, становясь на постель коленями, демонстрируя обнаженное тело альфе. — Как теперь я могу спокойно отдыхать, зная что мой альфа меня покинет? — выдыхает он у лица Джуна, потянувшись к галстуку на шее, затягивая его туже. — Ты так сладко спал, не хотел тебя тревожить, — берет в руку ладонь Джина, целуя. — Но уехать нужно, неотложные дела. — Это как-то связано с семьей Чон или Пак? — уже серьезно спрашивает Джин, продолжая удерживать галстук. — Они не могли оставить мои “Открытки” без внимания, вот и позвали на переговоры полчаса назад, — хмыкает Джун. — Сразу две семьи? — выгибает бровь омега. — Я поеду с тобой, для спокойствия. — В этом нет нужды, — качает головой альфа. — Мне будет легче, зная, что ты здесь. — А вот мне нет, — хмурится Джин. — Я достаточно долго сидел в четырех стенах и не собираюсь оставлять тебя одного, — Сокджин целует шею альфы, сжимая его плечи. Джун обводит омегу взглядом с головы до ног, подмечает шрамы на прекрасном теле. Все они получены в ходе совместных перестрелок и разборок, унесших много жизней, когда они пробивались к вершине. Омега был неплохим стрелком и оружием владеть умел, сопровождая альфу почти на всех встречах, принимая натиск противников равноправно альфе. Но каждый этот шрам был напоминанием, как их жизнь близка к смерти. Намджуна это не устраивало, ведь за свою жизнь он не боялся, а вот за жизнь омеги…Случись с ним что-то непредвиденное, для Намджуна это было бы хуже смерти. Потому он и огородил омегу от всего этого, долго убеждая, что в особняке ему будет лучше. Нехотя Джин на уступки пошел, пускай и не без скандала. Но сейчас его будет удержать практически невозможно, особенно, когда дело касается войны между семьями. Они вместе боролись за власть и если один из них умрет, то все это не имеет смысла. Нет твоего или моего, есть — наше. Для Сокджина жизнь Намджуна имеет такую же значимость, как его для него. Либо вместе получат все, либо смерть одна на двоих. Друг без друга они не существуют,несмотря на все статусы и власть. — Не хочу, чтобы на тебя глазели, — он толкает Джина в кровать, тот падает, упираясь левой ногой в грудь альфы, довольно улыбаясь. — При тебе не посмеют, — Джин млеет от поцелуев, дорожка которых идет от лодыжки, спускаясь ниже. Ему понятны беспокойства любимого,ведь они не беспочвенны. «Твое единственное призвание—раздвигать ноги». Сокджин слышал эту фразу на протяжении всей своей жизни, еще задолго до встречи с Намджуном. Родители не жаловали его рождение на свет, отдавая предпочтения старшему брату, которому посчастливилось родиться альфой. Сокджин долго не понимал, почему вся любовь и поддержка достается старшему брату, ведь они должны быть на равных. Тогда он еще не видел разницы между омегами и альфами, стараясь всячески радовать родителей своим хорошим поведением, отметками в школе, чтобы хоть как-то привлечь их внимание. Но все это оказалось впустую. Джина игнорировали, а порой и просто издевались, упрекая тем,что он омега «Ты никогда не достигнешь высот» — это был очередной упрек, услышанный в подростковом возрасте, когда Джин прибежал домой, говоря, что с отличием закончил среднюю школу. Его родители искренне были не рады, что у них родился не очередной альфа, способный подстраховать старшего брата, взяв главенство семьи Ким, а никчемный омега. Он молча плакал, запираясь по ночам в комнате. Его воротило от отвращения, когда во время торжественных приемов в их доме, его семья расхваливала старшего брата как будущего наследника их дела, а после подводили его и говорили, что этот омега мог бы стать неплохим супругом одного из альф конкурирующих с ними семей, объединив их. Он тогда впервые почувствовал себя не человеком, а вещью, которой распоряжаются как хотят. Джин был красив, очень красив, еще пах манящим запахом вишни. Но в нем не хотели видеть личность, способную на не меньшее чем брат, только красивую куклу, которую можно спихнуть за выгоду. В какой-то момент он уже и сам начал ненавидеть свою сущность, за которую начал упрекать и брат, гнобя в старшей школе. Но всему есть предел. В один из дней брат подговорил своих друзей выловить его, загнать в угол переулка за школой. Джин отчетливо запомнил страх перед альфами, смотрящих плотоядно. Безжалостный взгляд, казалось бы близкого человека, но не ощущающего к нему никаких теплых чувств, только пренебрежение. Стоило тому сказать, чтобы омегу раздели и надругались над ним, как Сокджина переключило раз и навсегда. Не помня себя, он поднял рядом лежащую бутылку, разбив о стену, тыча острием в альф. Те только улыбнулись и попросили опустить бутылку, а то тот порежется. На это Джин заливисто смеялся, приняв важное для себя решение. Впредь для него не существовало семьи. Только временно содержащие люди, что выпрут при удобном случае. Плевать, что в него никто не верит, главное, что верит он сам. Он добьется того, чего никто сможет, будет на вершине смотреть свысока на тех, кто поливал грязью. Джин хорошенько исполосовал альф, разрезая их кожу стеклом, не забыв и про братца, что хотел сбежать. Не успел. Джин изуродовал ему предплечья, которыми прикрывался альфа, навсегда оставив на теле шрамы. Омега с улыбкой на лице сносит все удары родителей, прознавших про этот инцидент, не без надбавок брата. Но ему было плевать. Этих людей больше существует. Пускай бьют, унижают,уже все равно. Сокджин добьется такого влияния, что эти люди не будут достойны его ног целовать. Но все это со временем и терпением, а пока он будет выстраивать свой путь, прокладывая себе дорогу, принимая новые удары, придерживаясь статуса недостойного. Шли годы, омега стал еще более очаровательнее и красивее. Джин оброс броней, которую не способен пробить даже танк. Поведение изменилось,он стал более послушным, стараясь не перечить родителям, что те даже поверили в его покорность. Наивные. Брат с того случая больше не трогал, боялся. Оно и к лучшему. Разбираться с этим идиотом омеге не хотелось. В его голове выстроен план, которого он придерживался. В его осуществлении помогали родители, сами того не зная. В первый раз омегу предложили лидеру семьи Чон, сопровождая на благотворительном вечере, чтобы приятно провести время. Ким был покладистым, старался изображать заинтересованность и покорность, когда лидер трахал его на диване в соседней комнате, во время аукциона. Он знал,что не пробудет с ним долго, лишь соберет на него информацию, которую можно использовать против. Так и случилось. Покладистость быстро наскучила и спустя несколько месяцев омегу отправили обратно в родительский дом. Джин в очередной раз получил порцию упреков от семьи, поливающих его грязью. Ким слушал, но не обращал внимания. Его больше задевало то, что не смог раздобыть достаточно, пускай и то, что он узнал, могло привести к немалым убыткам семью Чон. По такой же схеме он и попал в семью Пак. Родители были уверены, что на этот раз, тот сможет оправдать ожидания, выйдя замуж за лидера семьи, объединив семьи. Но снова просчитались. Джин пробыл там не больше чем с другим лидером, узнав не больше чем в прошлый раз. Родители снова вымещали на нем злость, избив почти до полусмерти. Но Сокджин им и слова не сказал, пропуская все унижения сквозь себя. Он уже давно их ненавидел, знал, что похоронит их без угрызения совести собственными руками. Его больше терзало то, что он не до конца понимал, как правильно подступиться к лидерам, точно нанести урон без последствий для себя. Ничего за собой не имея, омега и рот не успеет открыть, как его сразу уничтожат. Тем более про него уже начали ходить слухи как о шлюхе, гуляющей по рукам влиятельных семей. Сокджина это не волновало, пускай все обсуждают и критикуют. Он знал на что шел и что ставил на кон. Все эти люди встанут перед ним на колени, иначе все его мучения будут напрасны. Судьбоносным днем для него стала встреча с Намджуном. Ранее он уже видел этого альфу, будучи в статусе жениха у других семей. Но тогда они не обращали друг на друга никакого внимания, обмениваясь дежурными фразами, принятыми на важных мероприятиях. Намджун был для него очередным сборником информации, не более. Проводя с ним ночи, Джин также изображал покладистость и покорность. Его нисколько не задевало, когда альфа приводил в особняк новых омег, трахая их где вздумается. Так было даже лучше, ведь лишний раз его не трогали. Джун в глазах омеги ничем не отличался от других и почти в открытую смеялся альфе в лицо, нисколько не боясь его гнева. Они ругались, скандалили, крушили мебель, но морально омега не прогибался. Избиением и унижением его не напугали, потому он и смотрел свысока, выжидая, чем этот мужчина сможет удивить. Но альфа удивил. Непредсказуемо оказалось то, что через время, он не отправил омегу назад, расторгая брачный союз с его семьей, а напротив, взял омегу в мужья, сыграв шикарную свадьбу. У Сокджина началась паника, ведь такого он точно не ожидал, и усиливалась она по мере того, как альфа начал подступаться ближе. Нет, нет, нет. Этого он точно не планировал. Сперва он неохотно рассказывал о себе, сдавшись бесконечным допросам, начав издалека. Омега тянул, надеясь, что альфе наскучит, но тому не наскучило. Медленно, но верно,Джин снимал свою броню, впервые не боясь, что его осудят. Он рассказал о своих желаниях оказаться на вершине, что хочет стать самым влиятельным человеком страны, не уступая ни одному альфе. Джин ожидал осуждений, ухмыляясь своей раскрепощенности, но его продолжали молча слушать, впитывать каждое слово, желая продолжения. Втянувшись, Джин поведал о случае с братом и собственной перемене, о своей ненависти к родителям, спихивающим его к влиятельным семьям, надеясь с его помощью заполучить благополучие, ставя свои собственные желания вверх, не замечая его. Рассказал о аде, который пришлось пройти и терпеть. Долго омега раскрывался, не ждя понимания. Но каково же было его удивление, когда на третью годовщину их свадьбы, Намджун привел его в родительский дом, демонстрируя трупы его семьи, разложенные прямо на диване в гостиной. Джин тогда потерял дар речи, молча упав на колени, тяжело дыша. Джун воспринял это как негативный жест, начав успокаивать своего омегу. Сокджин же, отойдя от ступора,налетел на альфу, жадно целуя. Намджун сделал для него то, на что никто бы никогда не пошел. Он лишил его тягости пачкать руки в крови собственной семьи, пускай омега и не боялся марать руки их кровью. Джун отчетливо ощутил его ненависть, вознес его желание, избавился от тех, кто уничтожил в нем веру в людей. Убил, невзирая на неизбежные конфликты между другими семьями, что точно спросят за смерть Кимов. В день смерти собственной семьи, Сокджин вознес Намджуна на пьедестал. Все унаследованное им после смерти родителей и брата, он разделил с Джуном. Альфа показал,насколько важен в его жизни его омега. С тех пор он не уступал Намджуну в желании владеть всей страной, сопровождая везде, добиваясь дальнейшего вместе. На альфу он теперь смотрел иначе. Этот мужчина стал единственным в его жизни, ведь тот продолжал возносить омегу. За прожитые вместе девять лет, их имена не звучали раздельно. Если кто-то слышал имя Намджуна, то оно тут же сопровождалось именем «Сокджин». Омега получил то чего хотел, даже больше. Выведанную информацию о других семьях, он давно раскрыл альфе, который тут же применил ее против них, нанося сильный урон. И те прекрасно знали, кто послужил тяжелым убыткам. О нем теперь никто не заикался в плохом ключе. Семьи стараются не упоминать о былой связи с омегой, уважая его силу и влияние. Но Джин, невзирая на это, помнил, как к нему относились, унижали, пренебрегали, отдавали обратно как ненужный мусор, и не успокоится,пока его семьям не станет единственной. Пока не останется лишь он и Намджун. Для Джина не существует никого кроме Намджуна, единственной его любви, ради которой он готов умереть. Этот альфа подарил ему гармонию на душе,з атмил всех, показал настоящую любовь. Он не оставлял омегу в стороне, показывая другим на что тот способен, чего он стоит. Намджун подарил возможность раскрыться полностью, не требуя ничего, кроме верности ему. Для омеги это грош цена, ведь он готов дать больше и продолжает давать. Альфа увидел в нем того, кого никто не хотел видеть. С ним омега полностью раскрылся, начав дышать полной грудью, ощущая себя живым. Омега до конца своих дней будет боготворить этого человека, даровавшего новую жизнь. С ним он возродился, с ним и умрет. Будучи имея над альфой власть, для Сокджина Намджун больше чем любовь, он— его жизнь, без которой его не существует. С ним он переосмыслил свои ценности, возвышает альфу выше всего. Омега не забывает свои цели, но понимает, что без Намджуна — они ничто. Невзирая на злость, Сокджин раз в год приходит на могилы своей семьи, в день их знакомства с альфой. Омега их благодарит, ведь только за это он может сказать им спасибо, оставляя красные розы возле каменных плит, стирая с них пыль. Сокджин ни о чем не жалеет, говоря о ненависти к ним прямо на кладбище. Его родители заслужили такой участи, за то, что сделали с ним. Ломали, но не сломили. Мучали, но не убили. Они теперь навечно будут расплачиваться, горя в аду, а Джин лишь улыбаться. Жаль, что не застали его триумф, но это уже не важное. Впредь он не один.На его стороне самая высшая сила, с которой он прошел самое тяжелое, продолжая любить больше всего на свете. — Да и в нынешнем положении, мое мертвое тело их порадует куда больше, чем живое. Как и твое —альфа недовольно хмурится, взяв омегу за лодыжку, прикусив тонкую кожу. Тот издал короткий стон. — Ты сейчас всячески способствуешь тому, чтобы я запер тебя дома, —говорит альфа, прижимая омегу к постели. — Это должно меня остановить? —посмеивается Джин. Альфа чуть отстранился, заглядывая в глаза мужа. — Я не шучу, — серьезным тоном говорит Джун. — Я тоже, — так же отвечает омега. —Намджун-а, речь идет о твоей жизни, —Джин тянет руку к напряженной скуле, поглаживая. — Мы сделали еще один шаг, убив Джо. Навряд ли семья Чон и Пак будут церемониться, ведь теперь мы их единственные конкуренты. Уверен, они уже заключили союз между собой, так им будет проще избавиться от нас. — Думаешь, что это засада? — Вероятно, хотя… — задумчиво выгибает брови Джин. — Все может закончиться и перемирием, если семьи добровольно отдадут большую часть своих территорий, каналы их источников прибыли и признают нас полноправными хозяевами страны. — Красивая сказка, — ухмыляется альфа.— Они скорее сдохнут, чем собственноручно признают нас хозяевами. — Так давай ускорим процесс, — улыбается омега. — В конце концов, время близится к финалу войны, из которой победителем может выйти одна семья. Они это тоже понимают, потому и позвали на переговоры. — Или мы просто перестреляем друг друга, —хмыкает альфа. — Это будет бессмысленным завершением. — Неправда, — качает головой Сокджин.— Если никто не одержит верх, то настанет время для нового поколения. Альфа улыбается на последних словах. Сокджин говорит об их детях,что сейчас находятся за границей с многочисленной охраной и нянечками. Двойняшкам почти шесть и оба являются гордостью своих родителей. Это был еще один величайший дар от омеги, который приходилось прятать, для их же блага. До трех лет маленький альфа и омега были неразлучны со своей семьей, купаясь в любви отца и папы. Стоило ужесточиться борьбе за власть, как их пришлось срочно отсылать. Намджун и Сокджина хотел отправить вместе с детьми, но тот ожидаемо отказался. Омега был хорошим родителем, любящим своих чад, вкладывая в них большую часть сил. Но как бы не была сильна в нем родительская любовь, к Намджуну он испытывает чувства сильнее, ровно как и альфа. Это может показаться эгоистичным, превозносить кого-то выше собственных детей, но только не для них. Их связь нерушима, даже дети не способны ее разорвать и удержать на этом свете. Но пока они живы, двойняшки будут купаться в любви. В нынешнем положении они не могут позволить себе держать детей рядом с собой, иначе их просто убьют. Но на войне все средства хороши и семьи не будут брезговать убийством детей. По этой причине те отослали и своих. Третий год жить на расстоянии тяжело. Детям не хватает родителей, пускай те и стараются навещать их при первой возможности. Прискорбно, что у столь хрупких созданий, не успевших даже понять, что такое жизнь, уже есть угроза ее потерять. Это высокая цена, уготованная всем, кто родился в семьях мафии. Есть исключения, когда дети отказывались от всего, предпочитая обычную жизнь, но это небывалая редкость. К их малышам это точно не относится. Двойняшкам едва не с рождения говорили об их значимости и важности в будущем. В них это заложено, закрепляется с каждым прожитым днем. Не стань сейчас Намджуна с Сокджином, они бы не перестали идти к цели, к которой стремились их родили, ведь это их часть, закрепившаяся родителем. — Лучше бы они застали спокойное время, — обнимает Намджун мужа. — Не хочу оставлять незавершенную работу на детей. —Я тоже не хочу, но если не останется выбора, они закончат то, что не смогли мы. Альфа перебирает темные волосы мужа, любуясь им. Как бы не запереть его, тот сам за ним пойдет. Джун поступил бы так же. — Встреча через пол часа, собирайся, — Намджун целует в губы Сокджина, поднимаясь с кровати. Джин ухмыляется, молча встав с постели идя в гардеробную. Сегодня решающий день, в который он будет при параде, рука об руку со своим Намджуном. В глубине души треплет надежда на лучший для них исход, где они выйдут победителями. Омега скрывается за дверью гардеробной, легко выдыхая, думая, что даже если их конец неизбежен, то они все равно будет вместе. Смерть не сможет разлучить их, потому, как они одно целое. Ни один из них не задержится на этом свете без другого. Никакая сила не способна убить их веру друг в друга, как и любовь.🖤
К нужному зданию они подъедут через пару часов, всю дорогу они мимолетно касаются рук друг друга, негласно поддерживая. По пути они позвонили двойняшкам, узнав как дела и успехи в учебе. Искренние улыбки и счастье детей, когда те смогли увидеть родителей, восполнило их до краев. Джуну как и Джину безумно захотелось обнять и потискать своих малышей, обнимая где-нибудь в саду особняка, устроив пикник. Двойняшки едва телефон не разворовали, стараясь вдоволь рассказать о свой жизни и жалоб на нянь. Джин улыбался, говорил как они с Намджуном соскучились, что было правдой. Альфа старался держаться серьезнее, пускай его чувства разрывали не меньше. Этот день непредсказуем, исхода два: либо их семья получит все или ничего. В любом случае его омега с ним. Так было и будет. Без него ему не жить. Смилуйся над ним судьба, оставив его одного в живых, пускай и с детьми, долго он не проживет. Его жизнь без Сокджина не стоит ничего. BMW останавливается возле бизнес-центра. Альфа выходит из машины, открыв дверь своему мужу, протягивая ладонь. Омега в бежевом костюме ослепительно улыбается, выходя, хлопнув дверью. В поясе обоих оружие. Люди семьи Ким уже давно заняли нужные позиции, готовые наблюдать за исходом событий, в случае, тут же атаковать. Джун нежно целует ладонь,смакуя аромат вишни. У Сокджина внутри все сжимается от этих губ, обладателю которых он отдал душу. Перед лидерами семьи открывают главные двери, глухо закрывающиеся следом. Они оба спокойны, ведь для них исход в любом случае будет один: Вместе на этом свете или на том. Намджуна не существует без Сокджина, Сокджина — без Намджуна.