лягушата

      — Эй, Тацуо! Подожди меня! — мальчишка едва поспевает за старшим братом. В руках небольшое ведёрко с землёй, а тяжёлые резиновые сапоги, которые больше его ноги в несколько раз, значительно ухудшают положение Мичидзо.       — Почему вообще я ищу червяков?!       Чудесная погода. Солнце не печёт. И, кажется, даже надоедливой мошкары поблизости не видать. Приятный ветерок колышет траву у высокого берега и создаёт умиротворяющий, почти сказочный шелест. У воды мечутся водомерки, и иногда на глади реки появляются пузыри, что сивдетельствуют о бурной жизни рыб.       — Потому что у меня удочки и ведро, — парирует, оглянувшись через плечо Тачихара старший, но сбавляет темп. Им некуда торопиться. Можно полюбоваться видом родной реки.       — Шевелись, братишка.       Старший откровенно издевается.       — Да погоди ты! — возмущённо рычит Мичидзу и бежит за братом, едва удерживаясь от падения носом в землю, откуда только что доставал скользких червей.       — Ладно, погодю, — Тацуо останавливается и тормозит братца, пожимая плечами,       — Ого, ну ты молодец, — искренне поражается парень, почесав подбородок,       — целое ведро рыбы домой принесём!       Мичидзу несколько раз хлопает глазками и широко улыбается похвале. Брат один из семьи, кто воспринимал юношу всерьёз и поощрял не так сухо, как мать с отцом.       — Пошли уже, головастик.       Типичный старший брат.       — Тацуо! — Мичидзу хочется пнуть старшего коленом под зад, но, к сожалению, пока не дорос до такой роскоши. Зато ему всегда удаётся больно тыкать его в бочину. Тацуо стонет сквозь смех и накренивается, хватаясь за поражённое подлянкой братишки место.       — Ну всё, Зу, — выдыхает старший и сбрасывает с себя удочки на землю. Выпрямляется, потягиваяетя, и Зу точно знает, что добром его выходка не кончится.       — беги, пока можешь.       Младший Тачихара осторожно опускает ведро с червяками, которых так старательно вытягивал из сырой земли. Тацуо разминает плечи и наклоняется для низкого старта. Конечно, он даст младшему фору. Мичидзу разворачивается и с азартной улыбкой срывается на бег, но дальше метра пробежать ему не удалось — запутался в собственных ногах, пока пытался сцепиться со скользкой от росе, ещё эти дурацкие сапоги!.. Побег увенчался встречей с травой прямо конопатой щекой.       Тацуо смотрит за этим представлением и после выдерживает недолгую паузу, как вдруг живот сводит спазмом, а губы невольно растягиваются в улыбке. Мичидзу молчит, а старшего разносит громким смехом. Хохот рвался наружу и не разрешал ему даже вздохнуть, вызывая в теле тремор и слабость ног. Тацуо, не прекращая смеяться, валится на бок и хватается за живот. Зу садится, скрещивает ноги и вытирает зелёную щёку. Старший поднимает голову и хочет спросить живой ли тот, но замечая след от травы на лице брата, заливается ещё сильнее.       — Ну, ты всё? — бурчит Мичидзу и вздыхает. Старший брат вроде перестал безудержно хохотать и старался отдышаться.       — О-ой... Ну ты даёшь, Зу... — Тацуо вытирает слёзы и издаёт последние смешки, лёжа плашмя на земле.       Мичидзу резко встаёт и подходит к брату. Падает на коленки рядом с ним и начинает легонько мутузить его кулачками по животу. Тацуо переворачивается спиной к ударам. Только мелкий хитрее и переходит к щекотке под рёбра, так удобно и любезно подставленные братом.       — Ну всё-всё! Мичидзу, хватит! — Тацуо задыхается более и пытается отползти, но даже небольшая тушка братца способна прижать обессиленного смехом его к земле.       — Будешь ещё смеяться надо мной?! — самая настоящая пытка для старшего Тачихары.       — Конечно, буду, — уверенно отвечает Тацуо, и Мичидзу негодует от такого ответа. Похоже, старшему щекотки недостаточно, сейчас он будет кричать ему что-нибудь в ухо, чтобы точно знал своё место. Только Тацу резко обхватывает тощего мальчишку и прижимает к себе, отрезая пути к истязанию.       — Конечно, буду, ты же мой любимый младший брат! — драматично восклицает парень, облизывает губы и начинает влажно и часто целовать щёку младшего, пока тот начинает брыкаться и визжать. Когда же Тацуо выпускает братца из своей хватки, Мичидзу отползает подальше и начинает вытирать лицо кулаком.       — Фу-у!.. Тацу! — выплёвывает мальчишка,       — Противннее, чем поцелуй лягушки!       — Да ладно тебе, — отмахивается старший и поворачивается на бок к Мичидзу лицом, осенённый.       — Подожди, тебя лягушка целовала? — Тацу строит искренне удивлённое лицо и ждёт ответа. А до Мичидзу только дошло, что он ляпнул.       — Фу, ты дурак, что ли?! — морщится Зу, покосившись на брата из-за плеча. На мерзости вслух Тацуо мастак...       — Ты сам только что сказал. Значит, тебе есть с чем сравнивать, — заключает брат и поднимается, отряхиваясь.       Мичидзу обречённо закатывает глаза и встаёт следом. Когда оборачивается к брату, то видит прямо перед лицом широкую и бугорчататую морду жабы в руках Тацуо. Младший сначала вздрагивает и немного кривит лицо от такого приятного сюрприза.       — Чего это? Ты сказал тебе её поцелуи приятннее, чем мои, — вопрошает Тацу, выпрямляется и отодвигает земноводное от младшего.       — Это жаба, — хмурится Мичидзу, будто его, вроде бы не маленький брат, сказал несусветную чушь. Хотя, так оно и есть. Как можно перепутать жабу с лягушкой?       — А-а, так, значит, тебе принципиально нравится целовать именно лягушек? — подстёгивает Тацуо и выпускает жабку в траву. Сразу наклоняется и забирает удочки с ведром.       — Ну и правильно. Жаб трогать будешь, а тем более целовать – бородавки будут.       Не то чтобы Мичидзу питал к ним особую страсть, он трогать их и не любил, но о таких глупых легендах он прекрасно знает.       — Не будет. Это неправда, от жаб не бывает бородавок, — он уже отошёл от злости из-за намеренных дуростей брата и идёт наравне с ним, уже спускаясь ближе к воде.       — А откуда ты знаешь? Целовался уже? — Тацуо и самому было мерзко от таких речей, но он не мог удержаться.       — ТАЦУ! — ярость маленького Мичидзу достигает апогея. Старший брат начинает быстрее убегать по крутому склону берега. Скользит подошвой по ещё сыроватой глине и не удерживается. Скатывается на левое бедро и опускается на несколько десятков сантиметров вниз, пачкая штанину.       Теперь очередь Мичидзу смеяться над нелепостью братца. Тацу тоже смеётся от заразного смеха мальчишки.       — Один-один, Тацуо-о-о!.. — юноша не учёл, что спускаться по заведмо скользкой дорожке по следам брата чревато. Особенно в его сапогах.       Старший снова смеётся, а Мичидзу уже не хочется злиться, когда сам падает задницей прямо в грязь рядом с братом.       — Я не планировал грязевые ванны, — тихо произносит старший, когда встаёт с земли. Мичидзу звонко хохочет и не спешит подняться, так что старший тянет его вверх за плечо и прижимает к боку, чтобы уже без происшествий дойти до воды.