кукольное шоу

Отвратительный шум в ушах сводит с ума и не дает сосредоточится на мыслях, а также действиях. Во рту ощущался привкус металла от собственной крови, которой Федор вот-вот задохнётся, ибо она не хочет останавливаться и заполнила рот, стекая по подбородку. Он уже давно распробовал родную алую жидкость. За это время она успела конкретно надоесть. В глазах стало заметно темнеть. Может рассудок и начинает покидать его, но сознание точно нет. По крайней мере, это пока. Собрать мысли воедино стало настоящей проблемой. Как же так... Как он мог это просчитать? Чертов Дазай... Сколько же злости накопилось внутри Федора в этот момент. Как на самого себя, так и на всех остальных. Поражённый лишь обреченно сжимал челюсти, оценивая свои шансы и надеясь придумать хоть какую-то стратегию для дальнейших действий. Периодически откашливая кровь, он все сильнее стискивал окровавленной ладонью грудную клетку, отчаянно пытаясь приглушить боль от своеобразной пытки таким образом. Достоевский уже хотел рухнуть на пол из-за того, что рука, на которую он опирался, начала предательски дрожать и подкашиваться в локте, но не сделал этого, услышав шаги. Нависающая над ним персона лишь довольно хмыкнула, видя, как тот страдает. Дазай сделал медленный шаг на встречу к проигравшему и сложил руки на своей груди, сверху вниз пялясь на него. – что такое, Демон Федор? Неужто не думал, что все так обернется? – Осаму улыбнулся, заметив, как темноволосый исподлобья щуриться на него стеклянными глазами. – хватит на него время тратить, пошли уже, – возмутился Накахара, который вышел к ним в коридор из-за угла. На нем была не мало значимая роль – притвориться безмозглой собачкой Федора, так что он знатно натерпелся чужих приказов и хотел поскорее закончить с этим. – да-да, уже иду, – Дазай вздохнул и махнул Чуе рукой, чтобы он шел без него. Тот так и поступил, направившись в комнату охраны, оставляя бывшего напарника наедине с Демоном, – что ж... ты очень приятный партнер по шахматам, Федор. Только вот эту партию выиграл я. Осаму развернулся и ушел вслед за Накахарой. Достоевский справедливо молчал, только глядя тому в след. Резко в голову ударила сильная боль, напоминая о яде в его теле, противоядие от которого он так и не получил из-за проигрыша. Это ощущение сильно давит на голову, конкретно на виски. Пошатнувшись на бок, Федор попытался схватиться за стену, но рука просто поскользила вниз по стене, вслед за хозяином. Стоило Федору отвлечься, стараясь прийти в себя, как вдруг раздался давно записанный, а также сломанный, голос. – обнаружено несанкционирован-... Дальше пошли лишь помехи. Запись старая, да и после всех событий удивительно что она вообще начала воспроизводиться. Дверь сама по себе захлопнулась намертво. Стены вдруг вспыхнули огнем. Ох, прозрачное горючее. Демону вспомнилось, как он же устроил такое в лифте для Сигмы с Дазаем. Значит, решили сжечь... – быстро сообразил Федор. Сил осталось больно мало. Все-таки партия закончилась, нет смысла на повторный раунд. По правде говоря, Достоевский скорее задохнется тут, а не сгорит заживо, ибо это закрытое помещение. До того, как Федора поймали. – Дост-кун! Дост-кун! – закричал Николай, резко распахивая двери в кабинет Федора и быстрым шагом направляясь к сидящему. – ты вновь без стука... – Демон вздохнул, отвлекаясь от экранов компьютеров, поворачиваясь на стуле к вошедшему, – что такое? – посмотри, что я сделал! Гоголь достал из плаща две каких-то тряпки. Он мигом надел их на руки и подошёл ближе к Федору, чтобы тот мог рассмотреть ткань получше. Это оказались не тряпки, а тряпичные куклы, которые надеваются на руки. Выглядят они слегка не аккуратно, из них торчат нитки, да и смотрится странно. Похоже, шуту нечего делать, кроме как шить игрушки. Одна из них – это явно Достоевский. У нее темные волосы и нарисованное маркером лицо... только вот одежда белая. Возможно, Николаю просто не хватило сил сделать нормальную одежду для куклы. Да и зачем это вообще? Другая одета так же, только волосы темно-каштановые. Видимо, вторая кукла – это Дазай Осаму. – и что это? – поинтересовался Федор, с любопытством приподнимая бровь. На секунду у Николая пришло разочарование от того, что друг не отреагировал так бурно, как он хотел. Но потом он вспомнил, с кем вообще говорит, и вновь заулыбался во все тридцать два. – подобие кукольного театра, который я сделал специально для тебя. Я долго думал какую сцену поставить, так что приготовься, Дост-кун! Николай засмеялся, а Федор отвернулся к мониторам. Гоголю это не понравилось и он схватил спинку стула, повернув темноволосого обратно к себе лицом. После принялся начинать рассказывать. Достоевский особо не углублялся в то, что говорил клоун, лишь изредка кивал и хмурился, чтобы сделать вид, будто он внимательно слушает и следит за сюжетом. Работы много, а он такой шумный, так еще и тычет в лицо Федора этими куклами. – а потом..! – потянул Николай спустя двадцать минут своего неугомонного рассказа, замечая, как слушатель рассматривает очень интересную трещину на потолке, – Дост-кун, ты слушаешь? – мг... слушаю, слушаю, продолжай, – соврал Федор, желая, чтобы шут закончил рассказ поскорее. Гоголь ждал этих слов, поэтому улыбнулся и засунул куклу Осаму в плащ, чтобы та не мешалась. – так вот... Он радостно поднес только что взятую зажигалку к кукле в виде Достоевского и включил ее. Кукла загорелась за пару секунд. А создатель смотрел на то, как она разгоралась у него в руке. – сначала ты задохнешься от нехватки воздуха, а потом твое тело сгорит! Потому что... – он запнулся, вспоминая придуманный текст, – потому что там нет окон, дверей и всего остального! Федор вздохнул, наконец услышав концовку. Опять Николай говорит о таком, вовсе не удивительно. Демон наблюдал, как тот убирает горящую куклу в плащ. Остается надеяться, что она не оказалась в чьих-то руках... – тебе не понравилось, Дост-кун? А я ведь старался. – это... интересная история, но прекрати отвлекать меня, – черноволосый был рад, что мог продолжить работу. – жаль, что ты умрешь не лично от моих рук, – проигнорировал Николай Федора, хихикая. Конец. Вот что это было... Он начал жалеть, что не слушал постановку, созданную лично для него же. Но делать больше нечего, ведь уже идет концовка спектакля. – кто бы мог подумать, что это твое представление, Николай, – смог выдавить из себя Демон, давясь и вновь больно кашляя. Он улыбнулся кончиками губ, понимая, что шут своей обычной выходкой откровенно рассказал судьбу Федора. Из-за огня в замкнутом коридоре пропал кислород, оставляя только угарный газ, который послужил новым мучением для Демона. Занавес закрылся.