***
Цзянчэн и Тянь, он же старик. — Чего ты там медлишь? Нам и так продлили ночное патрулирование из-за этой ситуации! Поторапливайся! — Тянь, рядовой миллелит, был разгневан тем, что произошло. Старика вызвали проверить Золотую палату с другими двумя напарниками. А ведь сейчас он мог нежиться в кресле в кругу своей семьи. Он не пытался скрывать своё раздражение и гнев, потому что был человеком, не умеющим себя сдерживать и не думающим над своими словами. Ему было всё равно, если он кого-то обидит своими словами. Если на него нападали и предъявляли ему претензии, он старался избежать ответственности и вины, говорил, что не помнит за собой таких слов, что другие всё придумывают. — Цзянчэн, где ты там? — Иду, иду, не беспокойся, старик. Мне тоже не нравится, что меня дёрнули посреди ночи ради такого, но мы ничего с этим не сделаем. Незачем лишний раз злиться. — Цзянчэн был всегда абсолютно спокоен, пусть даже на месте он обнаружит труп или этот же труп оживёт перед ним. Нет смысла лишний раз гневаться непонятно на что или на кого. — Лучше смотри перед собой, а то пропустишь пару веток и всё лицо себе изрежешь ими. — Кто злится? Я злюсь?! Я абсолютно спокоен! — Это легко опровергалось его тоном. Но всё же он это отрицал, потому что люди злые зачастую плохие. Кто нам объяснит, что злость — это не так уж и плохо, как нам может показаться? — Пусть подавятся те, кто решил отправить нас. Почему всё это не могло подождать до утра? Я бы выспался и был в абсолютно хорошем настроении! — А тут ты не прав, старик. Если это труп важного человека, к тому же преступника, его могут забрать Фатуи, если он к ним принадлежит. — Фонарик в руках Цзянчэна ритмично покачивался, когда он пробрался через ветки, периодически останавливаясь, чтобы те не прилетели в лицо его напарнику. — К тому же, почему ты будешь утром в хорошем настроении? Ты будешь злиться из-за того, что тебя выдернули в сущую рань. — А нечего меня тревожить рано! — воскликнул Тянь. Цзянчэн хотел было возразить, но тот перебил его, не дав припомнить свои недавние слова: — Пусть дадут мне спокойно поспать! Старик продолжил свою тираду. Цзянчэн не пытался больше что-нибудь сказать, потому что понимал бесполезность этого. Он ушёл в свои мысли вплоть до самой Золотой палаты. Там они открыли качественные деревянные двери, которые переживут, пожалуй, и старика, и Цзянчэна. Они поравнялись. Цзянчэн осветил помещение фонариком. — Если приглядеться, несколько стёкол выбито, ещё кровь… — он озвучил свои наблюдения. — От нас требуется только найти труп и доставить его, если найдём. Так что занимайся чем надо, простофиля. О Архонты, как я хочу спать! Вот бы ещё эти негодяи не забирали мой сон… — Тянь снова разразился негодованием. Он словно хотел опять вернуться к этим мыслям, снова пережить неприятные эмоции. Ему тяжело отпустить обиду и просто продолжить жить. — В некоторых местах потрескался пол… Ещё больше крови… — Цзянчэн продолжил озвучивать свои мысли, не обращая внимания на своего компаньона. — А вот, кажется, и труп. Он подошли к нему. Цзянчэн остался всё также спокойным, а старик от неожиданности или страха вскрикнул: «Чертовщина» и стал обвинять всех, кого только знает, в своих бедах. Он словно был не готов к тому, что обнаружит здесь. Его мысли были заняты совершенно другим. К тому же у него была надежда, что они здесь ничего не найдут и просто вернутся. Цзянчэн нагнулся, разглядывая в свете фонаря тело и лицо. Он старался не слушать вскрики и возгласы Тяня, но удавалось это с трудом. Когда же старик кое-как успокоился и пришёл в себя, Цзян спросил: — Я осмотрел труп, так что при возвращении доклад сделать смогу. Осталось его перенести. Желательно сделать это прямо сейчас и быстро, потому что он в самом деле одиннадцатый предвестник. — За что мне всё это?! Меня напугали до смерти, вырвали посреди ночи, а сейчас ещё хотят убить! О Архонты! — Старик театральной вскинул вверх голову и положил руку на сердце. — Заканчивай ребячество, — серьёзным и повелительным тоном сказал юноша. Цзянчэну иногда казалось, что им было бы правильнее поменяться возрастами, ведь Тянь на старости лет так и не обрёл спокойствие. — Либо мы сейчас несём его вместе, либо я один поволоку его по земле, а ты делай что хочешь. Старик начал было спорить и гневаться, но заметил, что Цзян в самом деле сложил труп в мешок, который он взял изначально, когда отправлялся в путь, и начал его тащить. — Мг. Ладно, я помогу тебе, — он словно сделал одолжение, и Цзянчэн должен был радоваться, что ему решили помочь.***
Вскоре они дотащили труп до города, не встретив никого опасного по пути. Цзянчэн отчитался командиру Янбо, который был почти самым главным, что они обнаружили труп и успешно его доставили. — Молодцы. Хорошая работа. А теперь можете быть свободны. — Янбо в самом деле был благодарен, но открыто это не показывал. Когда он подошёл к ним ближе, то шёпотом добавил: — Думаю, вы можете рассчитывать на небольшую премию. Старик вскочил от радости. Он начал носиться по кабинету, словно забыв о своих предыдущих беспокойствах и о том, что проклинал всех, когда нёс труп и даже когда подходил к двери кабинета Янбо. Цзянчэн слабо улыбнулся то ли из-за радости старика, которую он сегодня ещё не видел, то ли из-за самой новости. Дома Тяня ждала жена, низкая старушка, примерно на лет десять моложе его самого и трое детей, которыми он очень гордился, но которые искренне не любили его переменчивое настроение, боязнь ответственности и ребячество. Но им из раза в раз приходилось лишь смиряться с тем, что у них такой отец. Цзянчэн же вернулся в свою недорогую съёмную комнату, на цыпочках прокравшись к свой комнате и ужасно скрипучей двери, чтобы не разбудить остальных арендаторов. Он лёг спать, думая о следующем дне и вспоминая, что произошло сегодня. Ему снилась Золотая палата, кровь и разбитое стекло. Он то сражался и погибал, то был бездыханным трупом, с которого рекой текла кровь.