***
Лу кажется, от лишних дежурств, которые время от времени лишают сна, у неё уже крыша едет. Однажды она холодной водой чуть не залила кофе — и так бы и сделала, не появись вовремя Даниэль и не останови её. Впрочем, не то чтобы она жалуется. Знала, куда работать шла. Да и хочется, чтобы раненный в недавней перестрелке Кей по-человечески восстановился, а не бежал сразу возвращаться к работе. Так что Лу просто продолжает работать, иногда заливая в себя убойную дозу кофе. Когда Кей в очередной раз уверяет, что «не умираю я, дурень», Лу убирает телефон в карман брюк и откидывается на спинку кресла. Бросает взгляд на Иво, сосредоточенно работающего за столом, и мысленно радуется, что он сегодня не планирует куда-то выходить или выезжать. Иначе где-нибудь ему точно придётся её ловить — она же нахрен уснёт. В голове тут же возникает картинка, как абсолютно взбешённый Баретти выкидывает её из окна. То есть из охраны. Лу заставляет себя вылезти из размышлений и только в этот момент понимает, что уже минут пять таращится на Иво. Впрочем, судя по его недоумённо-насмешливому взгляду, времени прошло больше. Она поджимает губы и спешно отводит взгляд. Боковым зрением замечает, как он тоже отворачивается, возвращаясь к работе. Спустя какое-то время Лу вновь смотрит на Иво, только теперь не застревает, а… разглядывает. Чуть приподнятую бровь, замерший на одной точке на документе недоумённый взгляд, длинные бледные пальцы, держащие ручку, идеально собранный хвост, из которого не выбивается ни единой прядки. Лу никогда об этом не думала, но сейчас на ум приходит внезапное слово — красивый. Она действительно может признать, что он красивый. Это даже забавно, учитывая, что при первой встрече она идентифицировала его как труп. Ну так, из морга сбежал. На прогулку. Всем нужен свежий воздух. Лу резко встряхивает головой и отворачивается, стараясь держать лицо и не округлить в абсолютном ахере глаза. Мысли в голове крутятся теперь совсем другие. Абсолютно! В смысле красивый?! Откуда вообще она такое думает?! Он начальник, она телохранитель. Да у неё парень есть, в конце концов! Какого хрена?! Лу хватает со стола планшет, надевает наушники, открывает список фильмов и нажимает на первый попавшийся. Всё! Никакого Иво.***
Кей отписывается, что ему наконец разрешают поехать домой, а на работу можно будет только после курса физиотерапии. Лу быстро строчит ответ, что всё нормально и пусть он спокойно восстанавливается и не переживает. Глаза слипаются. И ведь почти не лукавит — в последние дни Иво, то ли специально, то ли по чистой случайности, работает исключительно из своего офиса и почти никуда не выезжает. И даже сейчас, когда стрелка часов уверенно ползёт к полуночи, не прекращает сосредоточенно просматривать документы. Лу, отложив планшет с наушниками, нагло этим пользуется: вновь засматривается на идеально собранные волосы и тонкие длинные пальцы. Больно жалит мысль, что этими руками он подписывает смертные приговоры, но Лу гонит её куда подальше и скользит взглядом по точёным чертам лица — не таким, как у Йонаса, а более утончённым. Ресницы красиво отбрасывают тени — и Лу почти заворожена. — Не устала, Лу? — доносится вкрадчивый вопрос, и она выпадает из транса. Несколько раз моргает, стараясь прогнать наваждение, но только перед глазами так и остаётся — задумчивый Иво, тихо перелистывающий бумаги. Ей хочется прикоснуться к его острым скулам — и порезаться, обжечься холодностью кожи, расплавиться под мягкостью взгляда. Ей хочется ощущить эту мягкость у себя внутри, в венах и раствориться в ней. Наверняка всё будет не так, как было у неё раньше. Не так, как с Йонасом. Мысль о нём заставляет перевести взгляд со шкафов в дальнем углу на Иво и обратно и понять, что от неё ждут ответа. Лу вновь возвращается в реальность. — Н-нет, — тянет она, наконец собрав мысли в кучу и пристыдив себя за них. Она старается думать о Йонасе, который сейчас дома после непростого дежурства. Он наверняка читает очередной учебник по кардиохирургии и скучает по Лу. Она вроде тоже — с чередой нескончаемых дежурств они могут только переписываться. — Думаю, ты заслужила отдых, — продолжает мысль Иво, и взгляд Лу сменяется с неосмысленного на удивлённый, будто просит пояснить. Отдых? Это кажется таким абсурдным, что Лу сначала не верит, а потом: если уж Иво заметил, как она устала, то для Баретти это вопрос решённый. Он точно выкинет её, не успеет она и слова сказать. — Простите, — только и находится что сказать Лу, и теперь уже её черёд пояснять: — За ненадлежащее выполнение обязанностей. Взгляд Иво теплеет, и следующие слова он произносит совсем мягко: — Последние дни выдались не самыми простыми, и я считаю, что тебе стоит поехать домой и как следует отдохнуть. На завтра никаких поездок не планируется. — И тут же добавляет, обрывая все попытки возразить: — Тебе действительно стоит выспаться, Лу. Она не верит своему счастью и, вновь бросив короткий взгляд на шкаф, спрашивает невпопад, будто это самое важное: — Какая у тебя любимая книга? Иво впервые за вечер улыбается — Лу вновь засматривается и тает от теплоты — и не глядя достаёт из ящика небольшой том. — Вот эта. Можешь взять почитать. Лу бережно берёт его — надо же, натуральная бумага и издание, будто выпущенное ещё до шторма, — чтобы потом максимально аккуратно опустить в рюкзак. Перед этим, естественно, глянув на обложку — Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо». То самое произведение, которым она зачитывалась, когда ещё училась в интернате. И год издания — 1925. Пока собирается, прокручивает в голове слова об отдыхе. Выспаться, ага. Лу смотрит в зеркало на тёмные тени, залёгшие под глазами, признавая, что Иво чертовски прав. Ей и правда нужно выспаться. И всё-таки заливает кофе холодной водой перед тем, как покинуть здание Корпуса ровно в полночь. В голове — пустота и короткое пульсирующее воспоминание, как их пальцы случайно, всего на мгновение, соприкоснулись, когда Лу забирала книгу. Квартира встречает её приглушённым светом. Йонас ожидаемо что-то читает на планшете, но тут же его откладывает, стоит ей пересечь порог гостиной. — Не думал, что ты приедешь сегодня. Она, признаться, тоже. Только не отвечает ничего, быстро оказываясь на диване рядом с Йонасом и будто не веря, что вот он — напротив, а не в экране телефона. Как же она соскучилась. Его губы коротко обжигают скулу, перемещаются ниже, к шее. Лу хватает ртом воздух от почти забытых ощущений и лениво сжимает волосы на его затылке. Вдруг замирает и останавливается, и Йонас быстро окидывает её обеспокоенным взглядом. — У тебя всё хорошо? — Д-да. — И ещё чуть более уверенно: — Да. — Мне остановиться? Лу мотает головой и ныряет в распахнутые объятия, о которых мечтала все эти дни. Только почему в них сейчас так холодно?***
Впервые Лу не может на приёме найти причину ворчать. Туфли, несмотря на высоченный каблук, удобные. Ткани на теле более чем достаточно — спасибо дресс-коду, требующему строгие костюмы. Люди здесь так не косятся и не обсуждают её, как обычно. Прям чудеса. Так что от части напряжения она освобождена. Можно просто работать. — Лу, будь готова, — раздаётся справа тихий голос Кея, сканирующего пристальным взглядом пространство. — Что-то не… К Приору! Ну ладно, не просто работать. Лу бросается к Иво, нырнувшему за один из столов. Чудом уклоняется от пули, скидывает туфли, в считанные секунды оказывается рядом с ним, хватает за плечо, тянет на себя. Быстрым шагом они направляются в сторону запасного выхода, и Лу швыряет в ближайшего стрелка какой-то маленький стеклянный столик, как только он вскидывает оружие. А потом случается какая-то херня. Лу цепляет взглядом одного из нападавших, который слишком быстро поднимает в их с Иво сторону автомат. Вскидывает руки, собираясь ударить телекинезом и задней мыслью понимая, что вряд ли успеет что-то сделать. В следующий момент Иво хватает её за плечи, резко тянет назад, толкает — и получает пулю вместо неё. Он глухо вскрикивает, отшатываясь к стене и прижимая ладонь к плечу. Знатно охреневшая, Лу бросается к нему лишь спустя целую секунду промедления и едва ли слышит грохот выстрела — наверняка той твари в голову из «ультиматума» прилетело. — Ты нормальный человек?! — максимально тихо шипит Лу, хотя, будь её воля, орала бы так, что у Иво уши отвалятся. Она крепко обхватывает его за плечи и тащит к выходу. — Это не твоя работа! — Лучше, чтобы попало в тебя? — Да! Моя задача — ловить за тебя пули! — С некоторых пор меня перестало подобное положение дел устраивать. — Это с каких?! Однако ответить Иво не в состоянии. Судя по тяжёлому дыханию и тому, как с каждым шагом ему всё труднее становится идти, пуля задела что-то реально важное. Он выглядит так, словно в любую секунду потеряет сознание и только чудом держится. Уже на Лу наваливается практически всем телом, что порождает в её голове новые маты — один трёхэтажнее другого. Она не помнит даже, как всё закончилось. Происходящее осознаёт только в момент, когда Иво увозят в операционную, а она, сама чуть не падая в обморок, приваливается к стене и сползает на пол. На присевшего напротив Кея не смотрит, только вниз пялится и ртом воздух хватает. — Баретти меня выкинет к чёртовой матери, — сипло проговаривает Лу, запрокидывая голову назад и упираясь затылком в стену. — Приор словил пулю вместо телохранителя. Охереть не встать. — Много кто видел, что это не твоя вина, — спокойным голосом отвечает Кей, хватая её за руку и крепко сжимая. — Баретти тоже. Никто не ждал, что он так поступит. Ты защищала. Как могла, Лу. Ты всё сделала. — Я должна была ожидать, — отзывается она придушенно, точно горло сдавили. Перед глазами проносятся все последние моменты, когда они оставались один на один. Как она опять заглядывалась на него, как ловила его ответные взгляды, как он слабо, но мягко улыбался, как выделял её имя какой-то особой интонацией, от которой мурашки по спине бегут. Нечаянные прикосновения. Ставшая частой игра в гляделки. Лу жмурится. — Должна была. Должна была догадаться, что он выкинет такую херь. Должна была знать. Дура. Дура. Влюбилась в Иво Мартена, да? В Приора. Молодец. Потрясающе, ничего не скажешь. А главное, влюбилась так, стал он дорог настолько, что она вполне может совсем чуточку поехать своей долбаной кукушкой, если его не спасут. Вот прям чуточку. Влюбилась. Кей сжимает ладонь Лу напоследок, что-то говорит и уходит. Оставляет наедине с мыслями.***
Возвращение Кея, такое долгожданное, — как глоток свежего воздуха. Но только радость от этого меркнет после покушения. Лу выслушивает обязательный выговор от Баретти почти как несмешную шутку: за время, что Иво пробыл в реанимации, она сама насочиняла этих выговоров целую кучу, один страшнее другого. От сочувствующего — а точно ли перед ней сейчас её начальник? — «главное, что всё обошлось» шарахается, почти как от огня, и отнекивается. Ещё б сказал, что со всеми случается. Будто не Приора не уберегла, а на тренировке промахнулась мимо цели. Ну да, обошлось. Только в голове настойчиво пульсирует: не уберегла. Не уберегла… Баретти вообще мог бы ничего не говорить: с наказаниями самой себе Лу справляется отлично. Иво возвращается к работе, и график наконец становится нормальным — даже появляется время не только на то, чтобы доползти до кровати и провалиться в беспамятство, заменяющее сон. В этих снах повторяется снова и снова, как Иво умирает у неё на руках, и Лу каждый раз вскакивает, обливаясь холодным потом, а после тычется Йонасу куда-то в спину и выравнивает своё дыхание с его, чтобы вновь погрузиться в пучину кошмара. Жизнь постепенно возвращается на круги своя, становясь такой, какой и должна быть. Только от этого немного тоскливо, и Лу дёргается от каждого уведомления на телефоне, в глубине души надеясь, что Баретти срочно требует усиление. Но на телефон не приходит ничего, кроме рекламы и редких сообщений от Ирмы и Догана и чуть более частых — от Йонаса. Что-то душит изнутри, пульсируя в висках осознанием. Встреч с Иво теперь катастрофически мало. Это оглушает и сбивает с ног, в очередной раз подтверждая: влюбилась. Хотя сколько ещё доказательств ей надо? Лу старается вытравить эту мысль из головы как умеет: берёт дополнительные тренировки — кажется, Гектор говорил, что после курса моделей нужно пройти что-то ещё, — разгоняется на байке до тех пор, пока стрелка спидометра едва не ложится вправо, занимается любовью с Йонасом так, будто каждый раз последний. Да всё без толку. Иво проник под кожу, давно стал частым гостем её мыслей, постепенно вытеснив даже Йонаса, а она и не заметила. В очередной тихий вечер Лу не знает, чем заняться. Что-то — то ли предчувствие беды, то ли просто скука — не даёт спокойно сидеть, заставляя нарезать круги по просторной гостиной и передвигать вещи, лежащие на своих местах. Учебник по кардиохирургии, зажигалка, мобильный телефон. Мысль пульсирует, ощущается почти физически, но Лу отказывается её признавать, будто от этого произойдёт непоправимое. Йонас выходит из душа в одном полотенце, когда она заходит на пятый круг. Снова: учебник, зажигалка, телефон. Он останавливает её, заключая в мягкие объятия. — Всё хорошо? — Да. — И даже получается почти не соврать. Всё хорошо, ну правда же? Йонас вновь заводит разговор, который Лу тщательно избегала и всегда переводила тему — да только сейчас не получится. — Ты в последнее время сама не своя. Всё переживаешь из-за покушения? — Да. И снова — почти не ложь. Вибрация телефона спасает от возникшей паузы и неловких объяснений. — Баретти срочно вызывает, — быстро просмотрев сообщение, говорит Лу и размыкает объятия. То, что полвечера не давало покоя, наконец обретает словесную — и осязаемую — форму, всё-таки заставляя пойти на первую ложь. Ей просто срочно надо увидеть Иво.***
Две чашки кофе в руках мешают нормально постучать, поэтому орудовать приходится локтем. Звук получается приглушённым, Лу собирается повторить, но за миллиметр до двери раздаётся: — Войдите. Вновь используя локоть, она давит на ручку и открывает. Тянет на себя ногой, заходит в кабинет, снова тянет ногой — и дверь захлопывается. С лёгкой неловкостью морщась, Лу поворачивается, слабо улыбается и направляется к столу Иво. Ставит чашки, сталкивается с его пристальным взглядом. — Привет. Подумала, не будешь против компании, — заговаривает она, пряча ладони в карманах брюк. — Да и вдруг тебе срочно куда-то надо будет. Иво несколько секунд смотрит на Лу и даже не моргает. Молчит, вглядывается в её лицо, глаза. Когда уже кажется, что он так ничего и не скажет, его голос раздаётся вновь: — Я рад, что ты здесь. Не стой, садись. «Рад», — отдаётся в голове Лу, пока она опускается на кресло и откидывается на спинку. Зрительный контакт с Иво ни на миг не разрывается, из-за чего мурашки бегут по позвоночнику, но совсем не неприятные. К тому же произнесённая им фраза вообще не хочет покидать мозг. Вместо ответа Лу улыбается, тянется за чашкой и отпивает кофе. Он разливается по телу таким же теплом, как это его «рад». И ведь никогда он не скажет то, чего не думает на самом деле… — Лу, как ты относишься к музеям? — задаёт Иво внезапный вопрос, отставляя в сторону чашку, которую успел взять, пока Лу летала в своих мыслях. Она неопределённо пожимает плечами. — Нормально. Наверное. Не знаю. Не то чтобы я прогуливаюсь по ним в свободное от работы время, знаешь. Иво кивает, слабо улыбается. Откидывается на спинку кресла, складывает пальцы домиком. Не отводит от Лу внимательный взгляд. Такое впечатление, будто он не просто смотрит, а любуется. Так нечестно. Обычно это Лу смущает и заставляет краснеть. А теперь Иво наглым и бессовестным образом забирает у неё хлеб. — Не возражаешь, если приглашу тебя на выставку? — продолжает он выстреливать из дробовика с внезапными вопросами. Лу на всякий случай ставит чашку на стол. Вдруг от крайней степени охреневания рука дрогнет. А брюки эти ей нравятся вообще-то. Да и ошпариться неохота. Потом кладёт руки на подлокотники и смотрит на Иво, стараясь выглядеть предельно спокойно. Ну подумаешь, Приор Инквизиции, судя по интонации, только что на свидание её позвал. Каждый день же такое случается. Пф, херня вопрос. Йонасу расскажет если — он от счастья визжать будет. Инфа сотка. Блин, а если не свидание? Ну так, дружеская прогулка. Реально же ерунда. Походят, на экспонаты поглядят, поболтают, кофе ещё выпьют. И вообще можно представить так, что она как телохранитель рядом шастает просто. Со стороны же так и выглядит. По крайней мере, должно. — Не возражаю, — вылетает изо рта, прежде чем Лу успевает что-то адекватное сообразить. Иво вновь улыбается, а у неё такое чувство, как будто целый рой бабочек, внезапно проснувшийся, сейчас разорвёт к хренам ей желудок. Твою мать.***
Йонас буравит Лу таким тяжёлым взглядом, что ей кажется — он видит её насквозь. Со всеми чувствами и мыслями. Она и так лежит перед ним обнажённая, но сейчас степень её открытости достигает своего апогея. Неуютно повисает молчание, заставляя зажмуриться. Только Йонас ничего не говорит — продолжает сканировать с ног до головы и наконец выносит горький вердикт: — С тобой что-то происходит. — С чего ты взял? — тут же спрашивает Лу и осекается под строгим взглядом. Она обнимает колени, положив на них голову — скорее чтобы создать психологическую дистанцию, а не прикрыться. — Значит, правда. — Он мрачнеет, и температура в комнате будто падает на несколько сотен градусов, обжигая льдом кожу. — Думала, не замечу? Слова не находятся, и Лу отводит взгляд, рассматривая переплетения нитей на простыни, пока Йонас продолжает: — Ты не ночуешь дома. Ты всё время на работе. Знаешь, для меня будто и разницы нет — вместе мы или раздельно. Предлоги, чтобы подольше задержаться в офисе Инквизиции, и правда находятся легко: помочь Кею с дежурством, досмотреть фильм, выпить кофе с Иво — просто сделать всё возможное, чтобы побыть вместе с ним. Была бы воля Лу — она бы и обязанности Даниэль на себя взяла, просто чтобы находиться максимально рядом. Йонас касается её руки, привлекая внимание, и впервые Лу замечает — она не чувствует. Трепет и нежность, и так ей несвойственные, пропали и сменились тяжестью. И это не было бы так страшно, если не осознание: они не пропали. Просто человек не тот. Ответ приходит в голову быстро: — Ты же знаешь, в КС сейчас непросто и у Иво напряжённый график. — Снова Иво. Только о нём и говоришь, — глухо замечает Йонас и, чуть поразмыслив и будто разглядев в Лу то, что искал на протяжении всего этого времени, удивлённо тянет: — Погоди… не влюбилась ли ты в него? Лу собирается возразить скорее на автомате и только открывает рот, как осекается: как же точно угадал Йонас. Она поднимает на него испуганный взгляд и наблюдает, как меняются его глаза. Разочарование в них окатывает ледяной волной, и Лу тонет в этом чувстве и в отвращении к самой себе. — Охренеть, Лу, — только и произносит он, направляясь к выходу из комнаты. Дверь за ним закрывается бесшумно, и эта тишина оглушает хуже любого сильного крика. Лучше бы он и правда кричал. Лу сжимается на огромной и пустой кровати и зажмуривается, чтобы сдержать слёзы. Одна слезинка всё-таки предательски катится по щеке.***
Хреново. Просто, бляха-муха, тупо хреново. Так не было ещё никогда. Мысли летают в башке с неописуемой скоростью. Может, стоило как-то оправдаться, объяснить? Сказать что-то такое, что не даст Йонасу уйти, успокоит его? Ага… Лу ведь не дура, прекрасно осознаёт, что чувствует. Понимает и отдаёт себе отчёт в том, как ощущает себя рядом с Иво и что это стало сильнее чувств к Йонасу. Да и по отношению к нему же это нечестно — встречаться с ним, а быть влюблённой совсем в другого человека и думать о нём. Да не то что нечестно даже, а просто дерьмово. Конечно, логических размышлений полно. Только нихрена они не помогают, потому что чувствует себя Лу по-прежнему паршиво. Она не знала, что расстаться с кем-то может быть так тяжело. И дело не только и не столько в ней самой, сколько в Йонасе. Его взгляд… Она не представляет, как он себя чувствовал, когда понял, что она влюблена в другого — и сильно. И не в абы кого, а Приора. Проклятье. Лу останавливает байк только тогда, когда пересекает границу города. Она снимает шлем и слышит шелест листьев. Смотрит вверх, на затянутое тучами ночное небо. Старается ровно дышать, но получается хреновато. Хочется ни о чём не думать, но мозг отказывается выключаться. Как самый настоящий мазохист, он прокручивает в голове каждую реплику, каждый взгляд Йонаса, каждый его жест. Она вешает шлем на ручку, обхватывает руками голову и низко наклоняет её. Какое-то время сидит так, потом снова выпрямляется. Расстёгивает кожанку, в которой внезапно становится тесно и душно. Направляет взгляд далеко, в темноту. Надо бы домой, но станет ещё хуже — в блоке нет ничего, что не напоминало бы о Йонасе. Он буквально впитался во все предметы, стены — в сам воздух там. В конце концов, конечно, обратно ехать придётся, но Лу оттянет этот момент так далеко, как сможет. А в Инквизицию тоже нельзя. Вообще нет. Там Иво, а сейчас она в таком состоянии, что точно может сделать какую-нибудь глупость, о которой вряд ли пожалеет, но которую наверняка будет неловко вспоминать. В любом случае глупости — то, что ей сейчас надо в последнюю очередь. Лу не знает, сколько проводит времени в таком состоянии, но возвращается она в реальность только тогда, когда небо на востоке внезапно светлеет. Только в этот момент понимает, что несколько часов кряду проторчала здесь и едва ли пошевелилась. Она хватается за руль, наклоняет голову, собирается с мыслями. В итоге надевает шлем, заводит байк и поворачивает к городу. Надо двигаться дальше.***
От жалостливых взглядов Кея тошно. От его сочувствующего тона — ещё хуже. Именно поэтому она отправляет его к вертолётной площадке — лишь бы не тревожил, — пока сама ждёт Иво и думает, что надо бы всё-таки забрать оставшиеся вещи из квартиры Йонаса. Или попросить Догана — самой смелости на это просто не хватит. Она в очередной раз убеждает себя, что всё в порядке, — и не верит. Даже легко прихватывает кожу на запястье, чтобы убедиться в реальности происходящего. Не помогает. От мрачных размышлений её отвлекает появившийся в проходе Иво, и они без лишних слов направляются к лифту. Кабина начинает медленно ползти вверх и вдруг, покачнувшись, останавливается. — Охренеть. — Лу невесело хмыкает, удивляясь абсурдности ситуации. — Не хватает ещё, чтобы свет погас, совсем как в кино. И как по заказу — единственный источник света тут же пропадает. — Это ненадолго, — бросает Иво, пока Лу ищет в сумочке телефон, чтобы включить фонарик. Но время тянется медленно, и, кажется, никто не собирается их доставать. Надо бы предупредить тех, кто ждёт их наверху. Она отстукивает ногтём по стенке ритм неизвестной мелодии и таращится в темноту. Сбоку едва угадывается — скорее, даже ощущается — чужой силуэт. — Всё в порядке? — вежливо интересуется Иво. Конечно. Да. Как обычно. Проницательный. Лу думает: к чёрту всё. Надо двигаться дальше. Она почти наощупь тянется к его губам, скользит носом по скуле. Цепляется за нашивку на форме. Наконец целует — уверенно, неторопливо, будто только хочет попробовать на вкус. Кожа у него вовсе не холодная, как казалось раньше, — она обжигает теплом, заставляя кровь в венах бурлить, а сердце — биться в груди загнанной птицей. Его руки спускаются к талии, и Лу впервые жалеет, что на ней так много ткани. Хочется ближе, хочется больше. Хочется, чтобы он заполонил собой каждую клеточку. Она рвано выдыхает, когда Иво отвечает, и жадно хватает воздух, когда он короткими поцелуями перемещается к шее. В и так маленькой кабине становится тесно, и она будто сужается, оставляя лишь то маленькое пространство, где они находятся. — Охренеть, — повторяет Лу и снова целует — на этот раз более напористо и быстро, — не обращая внимания ни на включившийся свет, ни на тряску. Они отрываются друг от другу за секунду до того, как колокольчик оповещает о прибытии на последний этаж.***
Сложно сказать, что возвращение в Лаграс становится приятным событием. Лу, скорее, сожгла бы тут всё и думать забыла про деревню, как будто её тут вообще не существовало. Однако такой возможности никто не даст, поэтому, вылезая из машины следом за Иво, остаётся вылепить из мышц лица нечто невозмутимое и просто делать свою работу. Что Иво устроит разнос — Лу не сомневается. Перед поездкой сюда она не смогла особо вслушаться в суть проблемы, потому что слишком башка была занята поцелуем с Приором, мать его, Инквизиции, но, кажется, кто-то что-то снова просрал. Или умер. Непонятно. В любом случае какой-нибудь идиот может сделать глупость, поэтому телохранители нужны сейчас Иво как никогда — и Лу, выбрасывая лишние мысли, включается в работу. Мельком она переглядывается с Кеем, потом возвращается к наблюдению за окружающими. В основном хмурые, напряжённые — ну да, получить нагоняй от Приора не особо радостно, наверное, — но угрозы вроде бы ни от кого нет. Да и Кей сигнал никакой не даёт. Значит, ничего не считывает. Всё становится плохо, когда Иво заканчивает и покидает здание. Они с Лу долго смотрят друг другу в глаза, прежде чем уголок его губ едва заметно приподнимается и он направляется к машине. Она с огромным трудом давит улыбку и идёт следом — мысленно ставит галочку, что им надо поговорить, желательно сегодня. Расставить как-то все точки над «ё». Ну, либо она просто поцелует его и всё. Кей резко останавливается, из-за чего тормозит и Лу. На долю секунды он прикрывает глаза, а в следующий момент выхватывает «ультиматум», резко разворачивается и стреляет — пуля прошибает голову едва успевшего вскинуть пистолет бойца. Лу тут же мчится к Иво, успевшему отойти к машине. Материт себя за то, что отпустила его так далеко. Ловит боковым зрением бойца, спрятавшегося за углом дома неподалёку. Как в замедленной съёмке, поворачивает туда голову. От макушки до пят, подобно току, прошибает ужас. Она не успевает. Она, твою мать, не успевает. Боец выстрелит быстрее, чем она добежит до Иво и затолкает его в машину. А пули телекинезом останавливать ещё не научилась. Решение приходит быстро, а главное — с ледяным спокойствием. Лу ускоряется и оказывается перед Иво, закрывая его собой, в момент, когда на всю округу раздаётся грохот выстрела. А потом — тотальная тишина и невозможная боль, простреливающая всё тело. Лу, кажется, осознаёт происходящее, только когда заваливается назад и руки Иво ловят её. Она с трудом слышит крики остальной охраны, выстрелы, неразборчивый шум. Потом всё внимание забирает склонившийся над ней Иво — страх и боль на его лице никакими словами не опишешь. Она даже едва ли понимает, как он зажимает ей рану, потом, кажется, кричит что-то Кею. Боль такая, что Лу не может сдержать слёзы. С одной стороны, долбаная пуля, а с другой — он. Она его таким никогда не видела. Он, кажется, сейчас вместе с ней расплачется. Она цепляется пальцами за его ладонь, которую он прижимает к ране, пока другой обнимает за плечи. — Надо было хоть… крикнуть… Я бы… — Не успел, — хрипит Лу. — Ты бы… не успел. Она сжимает ладонь Иво сильнее, насколько может. — Всё нормально. — Ты ранена, — едва выдавливая из себя звуки, произносит он. — Где нормально? Лу видит его уже размыто, дыхание затрудняется. Держаться в сознании становится тяжело, но она старается. Чтобы что-то сказать. Что-то такое умное, проникновенное, как в кино. Чтоб прям за душу взяло. В голову только не приходит ничего. Кроме всякой ерунды. — Ну, мы квиты теперь, — криво улыбается Лу, дыша через раз. Иво перед глазами уже совсем размытый. Она едва может его взгляд поймать. — Ты за меня… пулю схватил. Теперь… я… за тебя. — Только я не погиб! — срывается он на крик. — Прости. Накладочка… вышла. — Лу… Иво убирает ладонь с раны, тянется к лицу Лу, проводит большим пальцем по щеке — она чувствует, как дрожит его рука. — Всё нормально, — произносит Лу практически одними губами, не в состоянии говорить громче. До слуха едва доносится шум шагов, приближающихся к ней, голоса. Какие-то слова про фельдшера, срочность, «надо успеть». Потом становится без разницы — смысл всё равно теряется. Силы держаться заканчиваются. Тяжело выдыхая, она запрокидывает голову назад, кидает на размытое небо последний взгляд и закрывает глаза. Наконец-то можно отдохнуть.***
Солнце раздражает. День — отвратителен, состояние — ещё хуже, но на небе вовсю светит солнце. Дышать неохота даже, тем более после похорон, а погода такая отличная, что просто тошнит. Как будто всё это — сплошная проклятая издёвка. Иво убирает руки за спину, сдавливает пальцами левую ладонь, стараясь успокоиться. Получается с огромным трудом — слишком сильно грудную клетку распирает боль. До такой степени, что хочется уехать куда-то в поле и проораться. Может, однажды он так и сделает, а пока просто стоит перед могилой и не знает, в какой момент жизнь повернула не туда. Ну почему Лу? Почему сейчас? У них ведь только стало что-то складываться… Так нечестно. Просто нечестно. Внезапно позади раздаётся щелчок — как от зажигалки. Спустя мгновение рядом останавливается Йонас, выпуская дым вверх. Он не смотрит на Иво, но в этом и особой необходимости нет — его отношение к нему и к ситуации в целом и без того чувствуются предельно чётко. — Знал, что однажды всё закончится такой хернёй, — хрипло цедит Йонас. — Я ей даже как-то сказал об этом. Сказал, откинется, а мне потом на могилу ходить. Ну, так и вышло. — Это был её… — Её выбор, ага, я в курсе. Не надо мне щас всё это лечить. — Он резко выдыхает дым и швыряет сигарету в сторону, убирает руки в карманы куртки. По-прежнему не смотрит в сторону Иво. — В гробу вон я её выбор видал. Вместо меня она выбрала сдохнуть за тебя. — Я её любил. — И чего ей это стоило? Иво с ответом не находится. Несколько мгновений безотрывно смотрит на Йонаса, затем отворачивается, возвращая взгляд на выдолбленное на могильной плите «Лу Рид». Сжимает пальцами ладонь сильнее, мысленно вполне соглашаясь с направленным в его сторону гневом Йонаса. На его месте он бы так же себя вёл. — Я знаю, что это её выбор, — спустя длительную паузу внезапно спокойно произносит Йонас. — Ей если куда надо было — зубами себе дорогу выгрызала. Ты и сам в курсе, наверное. И её смерть не твоя вина. Я даже почти готов это признать. Она просто бросилась защищать того, кто ей дорог. Будь на твоём месте я, Стоун или кто угодно из ребят — она сделала бы то же самое. Он медленно поворачивается к Иво всем корпусом, пристально смотрит на его профиль. — Но я тебя всё равно ненавижу. Если бы не работа на тебя — она была бы жива. Иво впервые смотрит Йонасу в глаза. Ожидает увидеть там ту ненависть, о которой он сказал, но встречает лишь боль и пустоту — что даже хуже. Так выглядит смерть. А быть мёртвым при жизни — то ещё удовольствие. Иво молчит, и Йонас уходит. Он смотрит ему вслед какое-то время, потом поворачивается обратно к Лу — вернее, к тому, что от неё осталось.