В ритме джаза

      Небольшая компания ребят сидела за столиком и попивала виски, играя в карты, шумно болтая, кто-то даже курил.       — Блять, тя бы застрелить, с тобой бесполезно играть! — крикнул один из парней, недовольно взмахивая руками. Шляпа что покоилась на спинке стула слетела, отчего испанец вздохнул лишь тяжелее, поднимаясь и отряхивая её.       — Ой, да ладно вам? Просто у вас на рожах написано, что за карты. Разве, что Серо ещё скрывает эмоции, — названный брюнет довольно улыбнулся, стряхивая пепел с сигареты и делая новую затяжку,       — Баки, и вправду, тебе не надоело? — но Серо тут же переводит разговор в иное русло, зная уже заранее ответ и горячую натуру победителя — Сегодня вроде новенькая должна выйти. От Мины слышал, что она чистокровная японка. Её родители эмигрировали, отца вроде пришили за помощь нашим, поэтому ей разрешили у нас работать…       — И кем взяли? — рыжеволосый парень облокотился на столик, собирая карты и начиная перемешивать их, при этом внимательно смотрел на говорящего.       — На сцену. Мина сказала, что у неё ангельский голос, впрочем и личиком не обделена, - брюнет загадочно улыбается, откидываясь на спинку стула и отпивая немного виски.       — Даже интересно стало, обычно желторожие не шибко то симпатичны — чуть оскалился блондин, пересчитывая выигранные деньги. Двадцать пять долларов грели душу, это был заработок офисного работника за полторы недели. В принципе, они и так не жаловались на заработок, но лишними деньги никогда не будут. Подняв руку, он подозвал официантку,       — Повторить?       — Давай двойную, — он сразу протягивает купюру. Девушка кивает, забирая её и быстро возвращается с новым стаканом. На небольшой сцене играет саксофонист какую-то очередную весёлую мелодию, от которой нога так и отбивает ритм. Проходит всего пару минут и через весь бар несётся та самая Мина. Девушка была, как всегда, энергичная. Её платье расшитое бисером привлекло внимание, впрочем, как и розовый парик с кудряшками, как у барашка. В её руках были бутылка виски и пара гранёных стаканов для обычной воды. Ловко запрыгнув на сцену, словно лань, она скрылась за кулисой, скрывающую дверь в гримерную, а через десяток минут вышла оттуда со смущённо девушкой.       Её аристократическая бледность, японские черты лица придавали определённый шарм. Золотые веснушки украшали все её тело, а изумрудные глаза и темные волосы притягивали к себе внимание. Пьяный румянец лишь сильнее умилял. А зелёное платье с бисером идеально подчеркивало её утонченную фигуру. С соседнего столика раздался свист, заставляющий незнакомку покраснеть ещё сильнее и потупить взгляд, уставившись на микрофон перед собой, вызывая уже смех.       Бойкая Мина тут же показала остальным неприличные жест, заставляя многих заткнуться, хотя чего врать, многие улыбнулись и усмехнулись на это, ведь прекрасно знали, что девушка не только на жесты остра, но и прекрасно орудует кухонным ножом, как и револьвером. Взяв в свои загорелые руки бледные ладошки новенькой, она что-то активно заговорила азиатке, а потом пошла куда-то к служебным помещениям за баром.       Девушка нервно сжала ткань платья, осматривая зал взволнованным и запуганным взглядом, а потом вздохнула, кивнула сама себе и сказала что-то саксофонисту. Мужчина преклонных лет кивнул и заиграл очередную мелодию, девушка прикрыла глаза, а потом запела.       Её голос был звонким, чистым и чарующим, словно мелодия ручейка или даже песнь сирены. Весь зал замолчал, внимая каждому слову, что слетал с её уст. С каждым куплетом она раскрепощалась, и наконец подняла свой взгляд, горящий такой страстью, что она захватывала всех.       — А Мина была права, у неё ангельский голос, впрочем, как и внешность, — произнёс парень со светло-русыми волосами и татуировкой на руке. Баки оскалился, на его слова, словно хищник, увидевший свою новую жертву       — Не раскатывай губу, а то Кристин тебе все причиндалы поотрывает.       — Дэнис, он прав, — смеясь, произнёс Серо, переводя пальцем с одного друга на другого. Названный парень тяжело вздохнул.       — Вроде мафиози мы, а женщин боимся похлеще дона*, — чуть возмутился Дэнис.       — Потому что они внешне хоть и слабые, но когда надо, и слону хобот от хреначат и тебе в одно место засунут. Не слышали? В пригороде одна дамочка выследила ублюдка, что избил её сына до полусмерти, итхерачила его до смерти кочергой и протащила почти пять миль на себе в лес, где и закопала. Его случайно нашли и опознали лишь по татуировке, впрочем, как на неё вышли - не знаю деталей. А женщина там была внешне - божий одуванчик, — попивая свой виски, говорил Серо, наблюдая, как янтарная жидкость плещется почти по самому дну, а потом залпом допивает.       — Вот после такого с женщинами вообще связываться не хочется. От мужика хотя бы знаешь, что ждать, — соглашается Константин, задумчиво зарываясь руками в рыжие волосы.       — Да, но ничто так не согревает тебя, как их гибкие и гладкие, нежные тела. Чем сложнее добиваться её, тем слаще награда. Уверен, эта красотка ещё невинна, как младенец, - подвёл итог разговора Баки, внимательно наблюдая за новенькой, которая заканчивает петь совсем поздно ночью. И стоит той скрыться за кулисами, как блондин допивает очередную порцию алкоголя, а потом идёт к вешалке, где забирает свою шляпу и пальто. Он не торопится, понимая, что в переулке, куда ведёт вход в подпольный бар, не скрыться молодой девушке.Оказавшись на свежем воздухе, он прикуривает сигарету, начиная ходить из стороны в сторону, но среди вышедших не было ни одной девушки. Блондин не выдерживает, бросает окурок на асфальт и зло раздавливает его, заходя обратно в бар, где его удивленными взглядами провожают друзья.       Баки проходит к задним помещениям, где сидела Мина и вела какие-то записи,       — Новенькая где?       — Я тебе не девка на побегушках, так что повежливее… Карлос, — его настоящее имя она чеканит ледяными нотками, напоминая, что не лыком шита, — И новенькая уже ушла. И не смей обидеть малышку, её одобрил Костелло.       — Дона? — девушка кивнула. Так или иначе, певчая пташка умудрилась улизнуть из-под его носа. Недовольно цыкнув, Баки все же уходит, веря, что в следующий раз он точно поймает новенькую. Азарт хищника уже проснулся в нем, и сдаваться он вовсе не был намерен.       2 глава       Изуку проснулась ранним утром с лёгкой головной болью. Работать сразу в трех местах было невероятно сложно, а выпитый вчера виски на пустой желудок давал о себе знать. Будучи японкой, девушка ужасно переносил алкоголь. Но ради десяти долларов в неделю она была готова на такую жертву. Утром она работала в бакалейной лавке, там ей платили четыре доллара в неделю, потом работа в ресторане официантом за шесть долларов в неделю. В сумме получалось двадцать долларов и мамины двенадцать долларов за работу медсестрой. Это позволяло им спокойно оплачивать достаточно подобие квартиры в Манхеттене, пользоваться услугами прачечной и ходить в больницу и покупать лекарства в аптеках, а не в переулках. Подработка в баре приносила ещё целых восемь долларов в неделю.       Раньше они жили куда лучше, пока отец был жив. Девушка получала частные уроки, ходила в театр раз в неделю со всей семьёй, принимала горячую ванну каждый день, могла даже позволить себе поездку на такси.       Со смертью кормильца женщинам пришлось выйти на работу. Но если мать смогла найти себе работу, то вот молодую девушку почти никуда не брали. Отказывали в должности секретаря из-за слишком экзотической внешности. Телефонистка? Низкий рост. В остальных местах предлагали слишком низкую оплату, например посудомойкой на двенадцатичасовый рабочий день, два через два за четыре доллара в неделю. Где-то в принципе не давали и слова сказать, потому что она была не европейской внешности. Девушку всё это ужасно возмущало, поэтому она приняла решение притворяться парнем. Уж лучше быть парнем - азиатом, чем девушкой, так на доллар или два платили больше, да и разговор хотя бы не заканчивался на приветствии.       Отцовская одежда была перешита под неё, что-то она докупила, а длинные волосы были подстрижены. Широкая рубаха, под которой пряталась майка с перебинтованной грудью, брюки на подтяжках. Под низ были надеты женское белье и сверху мужское с нашитой накладкой в паху. Носки и ботинки, а на голову кепку-восемиклинки* и отцовские часы на руку.       Посмотревшись в зеркало, Изуку тяжело вздохнула, поправила коротко стриженые волосы, а потом вышла из своей небольшой комнатки, проходя на кухню, где мать уже снимала завтрак с плиты.       — Милая, ты вовремя, тебе добавить яблок в кашу? — женщина аккуратно перекладывала завтрак в тарелочки. Когда-то пухленькая мадам теперь была худой, одежда чуть висела на ней, но выглядела аккуратно.       — Я сама нам нарежу, — Изуку достала из корзины яблоко. Помыв плод, быстро нарезала, после чего высыпала все в тарелки, и чмокнул мать в висок. Женщина широко улыбнулась своей дочери, от чего на лице прибавилось маленьких морщин. При виде них у Изуку сжималось сердце. За эти три месяца её мать заметно постарела.       — Ты посмотрела, нужно ли нам что-то? – превозмогая ком в горле, попыталась делом отвлечь себя девушка.       — Вот, — женщина достала из кармана фартука блокнот с карандашом, что-то дописала и оторвала бумажку, положив перед дочерью.       Девушка внимательно изучила список,       —Мам, а крахмал для рубашек и воротничков разве не нужен?       — Ещё немного осталось, так что не нужно, — Изуку кивнула, начиная подсчитывать стоимость всего, параллельно поедая кашу. Порошок для стирки - пятьдесят центов, спички - пять центов. Мыло и шампунь - десять центов, зубной порошок - три цента, парафин - двадцать центов. Мясо выйдет примерно в доллар, сахар с пряностями в тридцать центов, мешок муки - доллар, картошка ещё доллар. И в общей сумме выходило на четыре доллара и восемнадцать центов,        — Мам возьму из шкатулки четыре доллара и двадцать центов и на сдачу куплю нам арахиса жареного?       — Конечно, и… — женщина призадумалась, сжимая полотенце когда-то нежными руками, но неуверенно, немного неловко и даже с виной в голосе произнесла — может, себе купишь чулочки и платьице новое?       — Мам, ну зачем? Я все равно везде притворяюсь парнем! Лучше приберечь эти деньги, никогда не знаешь, что случится, — женщина лишь улыбнулась, хотя по глазам было видно, что ей больно и грустно от этого.       — Как новое место работы?       — Все хорошо, все же поступок нашего отца не забыли. В прочем, отец просто выполнял свой врачебной долг, он не мог оставить раненого… — и повисла тишина. Со смерти отца прошло три месяца, но эта тема никогда не будет лёгкой для них, — в общем, меня там не обижают, дали одежду для выступлений и косметику.       — Хорошо, если так. И все же будь аккуратно. Не хотелось бы, чтобы ты ещё как-либо была связана с мафией, но уже поздно волноваться о подобном, — Изуку почувствовала себя виноватой, но она так же чувствовала ответственность за их небольшую семью на себе. Её мать не имела такого образования, как она, да и в целом была женщиной старых нравов, с которыми в Штатах не выжить. Было чудо, что стоило ей переехать сюда, она стала помогать мужу в частном врачебной кабинете, имея японское образование, что помогло ей сейчас устроиться в больницу хотя бы нянечкой.       Доев все и помыв за собой посуду, девушка взяла деньги на покупки и убежала на работу. В бакалейной лавке работа была непыльной, разве что таскать мешки с сахаром и мукой, да ящики с товарами - было тяжело, но она не жаловалась. Отработав свою смену, Изуку тут же закупилась всем, кроме мяса, с небольшой скидкой в восемнадцать центов. Хозяйка, к славе всех Богов, относилась хорошо к японке, несмотря на то, какую политику поддерживали против китайцев и остальных азиатов. Возможно, свою роль сыграло, что Изуку родилась уже в Америке и имела американские документы, да и языком владела очень хорошо. Упаковав все и подвязав, девушка с помощью хозяйки забросила все на спину и потащила все домой, докупив мясо по пути. Оказавшись в квартирке, состоящей из двух комнат: спальни девушки и небольшой кухоньки, где спала её мать, Мидория с облегчением сняла свой груз. Отдохнув немного и пообедав супчиком на костях, отправилась на второе место работы.       Ресторан, по слухам, тоже принадлежал мафии, но, так или иначе, наверняка это не было известно. Поприветствовав охранника, она нырнул в служебное помещение, где стала переодеваться в униформу. Взяв блокнот и ручку, она сверилась с распределением столиков, уточнила с каких были взяты заказы и пошла к необслуженным,       — Добрый день, мистер Смит, что будете в этот раз? — она широко улыбается постоянному клиенту,       — Здравствуй Изуку, давай, как обычно, но с американо, - этот старый еврей ей нравился своим дружелюбием. Возможно потому, что тот сам был иммигрантом и понимал, что значит быть притеснённым.       — Отлично, значит спагетти болоньезе и американо, к вам присоединится мистер Норлик?       — Да, он будет тоже как обычно, — девушка кивнула и убежала на кухню, отдавая заказ, а потом побежала к новому столик, прислушиваясь к разговорам. Кто-то обсуждал какой граммофон лучше, а кто-то о падении стоимости радио до ста долларов, кто-то говорил о том, что Coca-Cola подала в суд на подражателей Cay-Ola и Koca Nola, а кто обсуждал "Обезьянье дело"*. Изуку бегала, как ужаленная, стараясь максимально быстро обслуживать клиентов, за что получала чаевые в цент или два, а иногда и в пять. К вечеру у девушки в кармане было тридцать центов чаевых. Переодевшись, она быстро направилась в тот самый подпольный бар. Тихонько пройдя в гримерную, она переоделась и уже без смущения вышла на сцену.       Петь ей действительно нравилось, она словно растворялась в мелодии. В этот момент казалось, что она находила полную свободу. В эти минуты, казалось, что в её жизни нет насилия и презрения.       А ещё ей начинало нравиться, как на неё начали смотреть с восхищением. Да были случаи, когда её пытались обидеть, но Мина, настоящее имя которой японка так и не узнала, вступалась за неё, решая все конфликты.