Song of the Dragon Queen / Песнь драконьей королевы

С описанных событий прошло два месяца.

***

Полупрозрачные длинные шторы беспорядочно колыхались вновь, когда в палаты Малого совета подул утренний ветерок, но его свиста никто не услышал, так как его заглушил смех короля, эхом разнёсшийся в помещении. Визерис добродушно, впрочем, как всегда, рассмеялся над рассказом лорда Тиланда, нового мастера над кораблями, и вновь отмечал про себя, что с ним намного легче вести дела, чем с кузеном. Возможно, от того, что новый лорд-адмирал не рассматривал возможность вступления в войну с Триархией или, как было более разумно подумать, что советник, как и всякий представитель своего рода, предпочитал накапливать монеты, а уже после распоряжался ими; в случае Тиланда, распоряжался он мудро и в меру, то есть без особых затрат и качественно. И ещё одна приятная особенность этого льва, которая пришлась по душе королю — остроумный, но ненадоедливый нрав. И работая с ним вот уже более месяца, правитель Семи королевств задавался вопросом, почему не обратил ранее внимание на такого одаренного дворянина. Не хотел менять совет, оставленный ему дедом, считая его членов лучшими вариантами для должностей? Или хотел поддержать родственные связи с Веларионами? Вполне вероятно, но времена меняются и корона требует новых решений и действий. Король откинулся на спинку кресла и перевёл взгляд с лорд-адмирала на своего десницу, которого, судя по взгляду, тоже устраивал Тиланд. Мужчина провел рукой по рыжей бороде и любезно улыбнулся советнику. «Хоть распрей стало меньше», — подумал Визерис, вспоминая ежедневные споры Корлиса и Отто. Да, теперь стало намного тише. Обратил свое внимание и на Лионеля Стронга: настроение лорда практически никогда не менялось на советах, он был непоколебим, серьёзен, собран. Выдающийся мастер над законами! Мейстр Меллос молчал, внимательно выслушивая всех — порой от старика многого и не требовалось. Король за добрым разговором и не заметил, как мастер над монетой, старик Бисбери, прочистил горло, а после взял в руки заранее подготовленные, необходимые бумаги. Точны, как всегда: полугрош к полугрошу. Лорд Лиман, щурясь, обратился к королю, кладя свободную руку, украшенную перстенями на стол: — Ваше Величество, — он замолчал, ожидая разрешения продолжить. Визерис перевёл на него свой взгляд и, мысленно предположив, чего ожидать, кивнул, собираясь внимательно выслушать советника, — Я составил смету окончательных дополнительных расходов на свадьбу. Визерис вздохнул и несколько помрачнел. Он всё никак не мог привыкнуть к той мысли, что вскоре станет мужем, и он женится не на одной, а на двух! И обе девушки такие разные, совсем не похожие друг на друга, из-за чего его вопрос: почему он выбрал именно их, к самому себе, до сих оставался открытым. Мужчина протянул руку и ему передали бумаги с печатью и подписью, его глаза стремительно пробежались по пунктам и суммам. Ткани разного качества и назначения, новая обивка и, если того требовалось, мебель, закупка разносортного вина... Всё обходилось казне в хорошую сумму, но достаточную для такого мероприятия, впрочем особо по запасам золота и серебра траты особо не ударят — Визерис ввёл хорошую экономическую политику, а потому деньги прибавлялись и богатство дома Таргариенов поддерживалось таким, каким его оставил своему внуку король Джейхейрис. И к чему удивление? Сии траты обычное дело для свадьбы, а уж для королевской тем более. — Что ж... — протянул король, не отводя взгляда от бумаг, — Вполне ожидаемо. Лорд Бисбери, продолжайте закупку всего необходимого и, если возникнут ещё незапланированные расходы, я буду готов вас выслушать. Лорд Медовой рощи сухо кивает и несколько морщится, когда получает смету обратно. Конечно, а как же иначе ему реагировать? Ему, человеку, который пойдёт на всё лишь бы не потратить лишний гроут! Его бережливость хороша, но тогда, когда она не доходит до абсурда, и Визериса радует в этой ситуации одно — своему королю мастер отказать не может. Тем временем Отто выпрямился и обратился к правителю, говоря как можно монотоннее: — Ваше Величество, пришёл ответ из Староместа, — Таргариен заинтересованно повернул голову в сторону будущего тестя, правда в сей факт он до сих пор не мог поверить — его десница станет его родственником! Мужчина кивнул, давая понять, что он может продолжать. — Церковь даёт разрешение на ваш брак, но... — Что не так, Отто? — спрашивает Визерис, скрепляя руки в замок, смотря на десницу. Отто не отводит взгляда от своего повелителя и искусно сглатывает, показывая как он переживает. — ...она даёт понять, что не одобряет данный брак связи с вашим близким родством с принцессой Валейной, — договаривает рыжеволосый, скептически приподнимая бровь. Визерис тяжело вздохнул, а после кивнул. Что ж, проблемы отношений с церковью в семье Таргариенов уже привычное дело, ведь в каждом поколении всё родственники женятся друг на друге; ничего удивительно, но церковь всё же надо будет задобрить. Может стоит распорядиться о пожертвовании Семерым? Король откинулся на спинку стула и посмотрел на десницу, отвечая: — Не удивлен, признаюсь, — ответил Таргариен, — Но, главное, дано разрешение, а об остальном подумаем позже. Лорд Лионель!.. Знал бы он, как в этот момент Хайтауэру захотелось сжать кулаки, крепко свести челюсти от гнева, но нельзя — нужно сохранять спокойное понимающее лицо, таков залог успеха в его деле; он должен, вынужден всегда пресмыкаться перед Визерисом, если появляется вопрос, на решение которого влиять опасно. И всё же недовольство в карих глазах проскакивает, но государь не замечает этого, так как уже увлечён рассказом лордом Лионеля о делах в столице. — ... вы же, надеюсь, составили опись, которую я просил? — поинтересовался государь. Лорд Харренхолла кивнул и поспешил ответить: — Да, Ваше Величество. С вашего позволения я принесу документы вам позже. Король одобрительно кивнул, прекрасно помня об этом поручении. Опись, которую составлял Лионель, касалась королевской сокровищницы, а именно, тех драгоценностей, что по традиции должны стать свадебный подарком невестам от короля. И вот совет продолжался в обычном темпе, пока над Красным замком не раздался рёв дракона и все не обратили свой взор к открытому окну, занавески которого приподнимаются вверх в неизвестном танце, но более резвом, чем раньше, когда их захватывает ветер, созданный взмахом серебряного драконьего крыла. И король с трудом, но сумел сдержать вздох волнения: сегодня прибывали в столицу его нареченные.

***

Тёплый южный ветер дул ей в лицо, обжигая точеные черты, пока, как и тёмный плащ, закрепленный с помощью фибулы на плечах, серебряные волосы, собранные в косы, колыхались при каждом порыве, в то время как их обладательница, крепко вцепилась в поводья, закрепившись меж двух пар креплений. И все же резко, чтобы получить нужный результат, принцесса приподнялась и, поставив левую руку перед первым крепежом, дернула на себя поводья. Реакция не заставила себя долго ждать: Среброкрылая издал короткий рёв, взмахнула громоздкими крыльями и ринулась вверх, разбивая белые клоки облаков, а Валейна улыбнулась покорности своей «небесной подруги» и благодарно погладила ту по чешуе. Подобные ласки были для них привычными, хотя некоторые Таргариены предпочитали более жесткие методы езды, например, тётушка Рейнис не раз прибегала к кнуту. Лейя вскинула свои сапфировые глаза к чистому небу и от яркого света они сузились. Из груди вырвался вздох то ли облегчения, то ли наоборот тяжести: все напоминало о предстоящем исполнении долга, который нагонял дрожь, страх, а с другой стороны чувство гордости, дающее ей сил — ей предстоит доказать, что она достойна имени Таргариен. Девушка поджала розовые губы и опустила голову размышляя над произошедшими за последнее время событиями, и самое главное о поражающем и ужасающем предсказании ведьмы, в которое она особенно сильно поверила после смерти Фрейдис; слова Эболы сбылись — леди Веларион умерла в тот же день, а её девственность получил лишь Неведомый. Трон... «Дракон, чьи крылья будут сильнее», — звучали в голове слова ведьмы с Дрифтмарка. Ужасные слова, толкающие в неизвестность. Вот уже показался холм Рейнис с величественным Драконьим логовом и Валейна отдала приказ своей драконице спускаться. Наклонившись чуть вправо, отведя поводья в противоположную сторону и на себя, она позволила Среброкрылой совершить небольшой круг над зданием и мягко спустилась на землю. Валейна привстала, расстегнула ремни на бёдрах, что удерживали её в седле и не давали упасть, а после откинула в сторону поводья. Выпустив лестницу, она быстро спустилась по ней, а после улыбнулась драконице, которая что-то прорычала на своём языке. И пока рука принцессы поглаживала морду ящерицы, из логова к ней на встречу вышли драконоблюстители, что, судя по лицам, ожидали прибытия дочери короля, ведь не были удивлены. — Ваш путь был легок, принцесса? — спросил старший из мужчин. Она несколько помедлила с ответом. Погладила Среброкрылую, а после обернулась к драконоблюстителям, усмехнулась и ответила с некой иронией: — Намного легче, чем путь принцессы Эйреи. Похоже драконоблюститель понял её иронию, раз его лицо приобрело такой непроницаемый вид. Естественно, ведь ужасную историю кончины одной из первых принцесс Семи Королевствах знал каждый кому не лень, особенно драконья стража, по вине которых, в какой-то степени, и произошла трагедия; поистине, история пятидесятилетней давности, которая заслуживает внимание. Всё закончилось крайне печально, но хоть нрав Эйреи был тяжел и его не могло исправить ничего, однако, как её можно не уважать за стойкость и стремление к своей цели, пусть и завершившиеся её смертью. Сребровласая сказала драконице на родном языке: «Можешь отдыхать», и Среброкрылая, благодарно уркнув, взмахнула своими массивными крыльями и ринулась в небо, пока её хозяйка слабо улыбнулась уголками губ. Она обернулась к драконоблюстителям и проговорила спокойным голосом: — Думаю, после двух лун проведенных в дрифтмарковских пещерах Среброкрылая вряд ли захочет вернуться в логово. По крайней мере в ближайшие месяцы. Драконоблюститель понимающе кивнул. — Да, — протяжно ответил страж, — Вздох свободы — и плоть требует всё больше. Девушка согласно кивнула. Хотелось бы и ей хоть раз почувствовать себя свободным драконом, а не заточенным в цепи и оковы обязанностей и долга, хотя иронично то, что она сама заточила себя в них... Она обернулась к въездным воротам, услышав топот копыт, и усмехнулась, увидев королевских гвардейцев, но широкую улыбку радости вызвало одно очень знакомое лицо. И неспешно дева подошла к остановившимся всадникам, крепко скрепив руки в замок. — Сир Трев, — спокойным тоном проговорила Таргариен, пока крепко сложенный мужчина кивнул в знак приветствия, кладя руку себе на грудь. — Рад снова видеть вас в столице, принцесса, — сказал Окхарт, вновь сжимая поводья, — Надеюсь, более вы не оставите нас так надолго. — В ближайший год, думаю, из Королевской гавани я вряд ли куда-то отправлюсь, — ответила будущая королева Семи королевств. И она обратила внимание на скакуна, который явно принадлежал ей; с коня спрыгнул парень, пригнавший его, уступая место принцессе. Но также заметила и карету, что остановилась за стражниками. Её порадовал тот факт, что ей предоставили выбор в способе передвижения, и, не задумываясь, Лейя выбрала верховую езду, предпочитаемую ей из-за быстроты, удобства и получаемого удовольствия от ощущения некой свободы. «Знаете вы меня, сир Окхарт, знаете», — такие были слова сребровласой, после того, как она закрепила сумку за седло и забралась на скакуна. Она легонько ударила бедрами по бокам животного, показывая, что можно начинать путь. — Ну, что ж, сир Окхарт, поведайте мне, что произошло в Королевской гавани, пока меня не было, — в сапфировых глазах появилась заинтересованность. Упрашивать Трева Окхарта не пришлось, он и сам был рад рассказать все своей подопечной; именно так за короткий путь от Драконей ямы до Красного замка девушка узнала о новом мастере в Малом совете, о надоевшей всем предсвадебной суете и даже о нескольких свежих сплетнях, бродящих по замку.

***

Сквозь решетку из чёрного, как уголь, древа пробивались лучики света, что словно дети играли, беспорядочно перемещаясь, по скромному голубому платью с ужасно неудобными рукавами, по молоденькому личику, плюс рыжим кудрявым полураспущенным волосам. И несколько секунд борясь с ярким светом, Алисента смиренно опустила голову под пристальным взглядом септы Даримы из Староместа, строгой и угрюмой женщины, и задумалась: за два месяца никак не смогла привыкнуть к мысли, что скоро выйдет замуж, что уж говорить про получение королевского титула! Сколько бы ей не рассказали септы или её тётушка с замужними кузинами, подобные думы в её голове так и не находили себе места, оставаясь неприкаянными. Хотела ли она замужества? Возможно, да, как и всякая леди, что выращена для роли жены и матери, которая понимает свой долг, но не хотелось ей быть женой короля. Нет, Визерис Таргариен — добрый, честный человек, в этом убедилась Алисента за несколько коротких встреч с ним, но общаться с ним на тему Старой Валирии одно дело, а выходить за него замуж — другое. И самое ненормальное для девушки, выращенной на вере в Семерых — двойной брак. Подобная идея ещё больше удивляла и несколько пугала, ведь их будет трое, совершенно разных людей, видящих мир по-своему. «Что же из этого выйдет, матерь?» — этим вопросом она задавалась день ото дня и не находила ответа. Она и не заметила, как септа сурово изогнула брови, взгляд её похмурел и сама шикнула на свою подопечную, холодным голосом проговорив: — Леди Алисента, выпрямите спину: леди не пристало сидеть, как прачка над тазом, — она говорила без эмоционально, будто не живая. Поистине - статуя. Алисента быстро выпрямилась, чувствуя дискомфорт от нахождения рядом с этой угрюмой женщиной, если её за таковую ещё можно принимать. Она повернула голову в сторону окна и откинулась назад так, чтобы свет больше не мешал ей. Но леди Хайтауэр не высматривала улицы. Алисента просто смотрела в одну точку, не двигалась, даже взор через несколько секунд от таких манипуляций стал размытым и теперь ничего не беспокоило её, словно она была одна в своем мире. Как бы ей хотелось, чтобы именно так и было. Но Хайтауэр вздрогнула, услышав громогласный топот копыт, звонкие возгласы, а также шум, который создали горожане, доносившийся со всех сторон улицы. Рыжеволосая удивленно нахмурила брови и придвинулась к деревянной решётке, желая узнать причину переполоха. — Мама, мама, драконья принцесса едет! — услышала девушка возглас мальчонки и только после заметила его. К одной из лавок прибежал испачканный в дорожной пыли ребёнок: он дёрнул за материнские серые юбки, стараясь обратить на себя внимание, но матушка быстро поправила свои русые волосы и, схватив дитя за руку, подбежала к выстраивающейся толпе таких же простолюдинов. Торговка поправила свое старое платьице и взглянула на сына, а после ужаснулась, и под тихую брань: «Спрячься, встань за мной! Ты напугаешь нашу будущую королеву, замараха!» заслонила собой. Мальчишка тяжело вздохнул, но не смог побороться свое желание увидеть одну из принцесс королевства, которая к тому же станет одной из правительниц, и всё же смог ловко вывернуться, высунуться из толпы. Топот копыт был уже близок, когда крестьяне увидели юную девушку с волосами точно серебро; она держалась в седле крепко и глядела прямо, поэтому жители столицы могли созерцать свою принцессу только в профиль и то недолго — всего несколько секунд и всадники пронеслись вереницей, словно стая птиц, по площади, но запоминаясь многим, кто уже и не понадеется увидеть кого-то из королевской семьи так близко. Кто-то опускал голову, глядя на неё, в знак уважения или страха, а кто-то из мужчин позволял себе, стоя в тени, нагло рассматривать девушку и думать о том, за что положено голову с плеч снести. Однако девице не было до простых крестьян никакого дела, как и до кареты, проезжающей рядом, хотя, увидев знамя, она прекрасно поняла, кто в ней находится; её больше интересовало быстрее добраться до Красного замка, а потому ускорила темп лошади. И вот ещё несколько минут и они въехали во внутренний двор Красного замка, останавливая лошадей под громогласный оклик сира Трева. Остановилась и Лейя, быстрым взглядом оглядевшаяся по сторонам, быстро поняв, что здесь ничего не изменилось, — хотя что могло изменится там, где не менялось со времен Мейгора? — а после, перебросив одну ногу, слезла с коня. Она ласково потрепала шею животного, сняла дорожную сумку, закрепленную к седлу и передала поводья быстро поспешившему мальчишке-конюху, но от распоряжений воздержалась: сам должен знать, а коль не узнал ещё, то выучит с розгами. Она поспешила к основному зданию, по пути к крыльцу снимая кожаные перчатки с белых рук, и быстро взбежала вверх по ступенькам, но тут же остановилась. Лейя вскинула голову и выжидающе взглянула впереди себя, завидев направляющуюся к ней старшую сестру. «Заметила Среброкрылую и решила выйти меня встретить, Рейнира?» — это был не вопрос, а утверждение, ведь приветствие сестры вполне вписывалось в то, что должно было произойти после мерзкого и низкого поступка наследницы престола. Она посмотрела на её бежевое, как крем на любимых малиновых пирожных Лейи, и отчего-то захотелось усмехнуться. Только вот из-за чего? «Ах, да... Бежевый... Тепло и уют — хороший выбор, Рейнира, но не после того, как предала меня» — да, девушка видела в одеянии сестры хитрый ход, способ расположить к себе, ведь такие невинные детали, но большие планы, вполне в стиле старшей принцессы. И вот Рейнира медленно, со стороны кажется, что неловко и взволнованно, шагает к сребровласой и тихо вздыхает, приблизившись к ней; лицо нервное, подбородок дрожит, а фиолетовые глаза быстро бегают по личику сестрёнки, пытаясь понять настрой. — Сестра, — тёплым, в какой-то степени радостным голосом произносит Рейнира. Она улыбается, видя наконец впервые за два месяца сестру вблизи. Так рядом. Валейна кивает и скрепляет руки на животе. — Рейнира, — холодный голос младшей девушки разбивает всю идиллию и надежды Ниры, во взгляде которой читается разочарование. — Сестра моя, прости, меня, — спешно прошептала старшая, — Я понимаю, я признаю, что поступила ужасно, но пойми, так будет лучше... Серебряные брови взлетели вверх, а голова наклонилась вбок, пока сапфировый взгляд быстро прошёлся по сестре. Валейна удивлялась, насколько наивной может быть сестра: «Неужели она думает, что простых слов достаточно, что такое так просто прощается?», — и начинает задумываться о том, что она слишком глупа... «...или верит, будто бы чувства и кровь могут быть выше совершенных поступков.» Её лицо приобретает ещё больший оттенок удивления, когда Рейнира берет сестру за руки, стараясь сделать всё как можно нежнее, аккуратно. Она несильно сжимает их, поглаживает и на несколько мгновений младшая принцесса улавливает схожесть между прикосновениями девушки и матери: такие же ласковые, родные и тёплые. — Я поступила глупо, необдуманно, — продолжала говорить Рейнира. Именно в этот момент Валейна не выдержала и отбросила от себя руки сестры, смотря на неё с болью и яростью в то же время, а после прикрыла глаза и глубоко вздохнула. — Необдуманно — самое подходящие слово, Рейнира, для оправдания, — сапфировые глаза принцессы презрительно сузились, — Но хорошо оно для оправдания, в твоём случае, дурости и высокомерия, — губы искривились. — Лейя. И не желая более говорить ни слова, она поспешила направиться в замок, но Рейнира вновь остановила её, схватив за руку; и младшая из девушек вздохнула и обернулась, напряженно смотря на «сестрицу». — Лейя, пойми, я просто хочу, чтобы тебе было лучше... — Мне лучше. Благодарю за заботу, — холодным, словно бесчувственным тоном ответила принцесса. Она шагнула к сестре и уже тише, так чтобы смогла услышать её только Рейнира, добавила, — Если тебя не слышат, то не стоит говорить громче, Рейнира. И сделала всего один шаг назад, сжав руки в кулаки, больно травмируя бледную кожу на ладонях ногтями. — А я не хочу тебя слышать, — и перевела свой взор на въезжающую во внутренний двор карету и усмехнулась. И вновь взгляд обращен к Рейнире, — Быть может твоя подруга тебя выслушает, если не я. И пока наследница королевства рассеянно оборачивается и смотрит на карету со знаменем Хайтауэров, её сестра быстро направляется в замок, но останавливается возле сира Коля. Взгляд её наполнен сочувствием; сочувствием к тому, что он вынужден служить такой, как её сестра, лживой и не умеющей думать о ком-то кроме себя. «Жаль, только я поздно поняла это...» — Желаю удачи вам, сир Кристон, в службе. Она будет тяжела, — такими словами она награждает рыцаря белой гвардии кивком, удаляясь прочь. В то время как Рейнира, скрепив руки вместе, с трудом сдерживая слезы, наблюдает за тем, как один из пажей открывает дверь кареты и протягивает свою руку, предлагая помощь прибывшей леди. Её губы то ли презрительно, то ли обидчиво растягиваются в тонкую полоску, пока из кареты, тихо ступая по ступенькам лестницы, выходит одна из будущих жён её отца; и если она хотела поговорить, попросить прощение у сестры, то с подругой детских лет не хочет даже видеться. И как только взгляд рыжеволосой достигает девицы из рода Таргариен, та, придерживая юбки, немедленно направляется в замок, желая догнать сестру. «Быть может ещё получится?», — думает про себя принцесса, быстро шагая, если не переходя на бег, направляется в покои сестры, куда последняя точно должна пойти. — Принцесса! — взволнованно восклицает Кристон, следуя за дочерью короля, но та не откликается.

***

Юная Дарайна с предостережением посмотрела на открывающую, проверяющую сундуки и перекладывающую свои вещи золотовласую девушку, и наморщила носик, закрывая свою шкатулку с драгоценностями и оставляя ту на столике, стоящем недалеко от её кровати. Она отвернула свое прекрасное личико, изредка покрытое веснушками, являющимися особой чертой для представителей домов Редвинов так, чтобы солнечный свет, проникающий в комнату, не падал на него и не ослеплял своими яркими лучами. Девушка поправила свои светло-зеленые рукава, кожаный толстый пояс и немного вытянула одну ногу вперёд, проверяя, как сидят на ней туфли, а после нахмурилась, услышав со стороны хохот. Леди Редвин перевела взгляд на свою благородную, хотя, как считала Дарайна, только по роду, соседку и внимательно посмотрела на неё, желая понять, что стало причиной внезапного смеха. Блондинка весело и задорно посмотрела на девушку, а после, надменно взглянув на неё, поправила свои, сияющие золотом, что добывают в своих рудниках, волосы, обнажая свои белоснежные зубы и качая бедрами, сделала несколько шагов к леди Дарайне. В её взгляде читалась игривость, а ещё что-то такое, неприятно говорящее о том, что она что-то задумала и, наверняка, это что-то будет неприятно для окружающих. Церера поставила руки в боки и немного отклонилась назад верхней частью тела, показывая свою важность и величие, по её мнению, хотя от подобного шатенке захотелось закатить глаза и назвать её «самодуркой». И вот «патлатая львица», как успела «по-дружески» окрестить в мыслях свою соседку Дарайна, томно вздохнула и покачала головой, а после лживо-сладким голосом заговорила: — О, виноградная леди заботится о чистоте своих туфелек! — и накручивает на указательный палец своей левой руки золотистую прядь, — И как? Не обнаружила засохшего винограда на подошве? Не проросли на ней побеги? Каштановые брови выпрямились в прямую линию, а в глазах появились искорки гнева от подобных слов и насмешек, касающихся её славного рода Редвинов! «Да как она смеет!?» — про себя восклицает в гневе Дарайна, и уже было начинает злиться: хмурить брови, поджимать губы, сжимать челюсти, но тут, в одно мгновение всё проходит. Слегка пухлые, чуть подкрашенные красной смесью губы исходятся в мягкой улыбке, переходящей в усмешку. — О, нет, милая леди Церера, я всего лишь хотела убедиться, что случайно не наступила в львиный помёт надменности и тщеславия! — она видит, как от услышанного зелёные глаза Ланнистер зажигаются злостью, словно огнём, но шатенка и не думает замолчать, а потому продолжает, — Он хоть и золотой, но по виду дурен! И четырнадцатилетняя девушка задорно смеётся над блондинкой, а после прикрывает рот рукой и замолкает, но в темно-зеленых глазах читалось веселье, а вот Ланнистер вся полыхала яростью. И Дарайна убирает руку от рта и с легкой улыбкой смотрит на неё. — Хорошо, хорошо, — повторяет Редвин, прикладывая руку к груди, — Не злись, милая леди. Просто надо уметь держать язык при себе моментами, иначе без него будет скучно. И вновь победная улыбка, а тем временем Церера хмурится, прикусывая нижнюю губу, облизывает её и шагает к ней вперёд; и вот, стоя в нескольких миллиметрах, блондинка наклоняется к Дарайне, что немного ниже неё и шепчет ей на ушко, поглаживая её вьющиеся пряди, собранные с помощью заколки в объёмную и красивую причёску, соответствующую стандартам Простора: — Что ж, спасибо за совет, — проговорила Церера с задумчивым видом, — Да, ты не только виноград умеешь собирать, но теперь я пребываю в раздумьях о том, как тебя называть. Может поможешь, скажешь, что лучше: «леди Острый язычок» или «леди Сука»? Дарайна повернулась к зеркалу, подошла к нему и стала поправлять свои украшения, а после не оборачиваясь посмотрела на отражение Цереры. — Леди Сукой будете вы, — и звонко рассмеялась. — Ах, ты!.. Не успела Церера договорить, как двери покоев открылись и вошла хмурая женщина в серой мешковатой одежде, полностью закрывающей тело от посторонних глаз. Она ещё больше помрачнела, взглянув на молодых леди, а после скрепила руки в замок и поджала губы, осматривая их с ног до головы: удостоверяясь в том, что их вид достаточно прилежен и достоин. И после нескольких секунд бесстрастно кивнула. А девушки, увидев септу Марлоу, которую им приходилось слушаться несколько дней, выпрямились и заинтересованно посмотрели на неё, пытаясь понять зачем она пришла, ведь точно не для того, чтобы на молитву позвать. — Септа Марлоу, что-то случилось или нужно наше участие? — наконец заговорила Дарайна своим нежным голоском. И в ответ получили уверенные, но полные холода слова: — Идёмте. Представлю вас принцессе. Глаза блондинки широко раскрылись от удивления, и та взволнованно спросила: — А она разве уже прибыла? Говорили же, что сегодня к вечеру или завтра утром! — Церера явно была на взводе, так как не хотела встречать принцессу, чьей компаньонкой ей уготовлено стать, не подготовившись как следует. Леди Редвин лишь усмехнулась. — Я знала, конечно, что дом Ланнистер — один из великих домов, но чтоб настолько важный, что сама будущая королева должна предупреждать о своём прибытии, не слышала, право слово, — с издевкой проговорила Дарайна, радуясь возможности понасмехаться над вынужденной сожительницей. Вот только Церера тоже не хотела молчать, как загнанная овечка. Она — львица! — Хм, — хмыкнула девушка, скрестив руки на груди, — Да, мой род велик и о нём много чего слышали, не то что твой, упоминаемый только в моменты, когда пьют ваше изумительное арборское вино. И снова сверкнув глазами, Дарайна решает не оставаться в долгу. — Благодарю за милые слова о нашей гордости! — и прикладывает одну руку к груди, беря в руки свой кулон, — И да, действительно, мы много чего слышали о львином доме. Особенно о вашем батюшке. О, в Просторах о нём говорят разные вещи: одни - то, что был охоч на женщин, а другие, что не очень, но все в один голос твердят — в выпивании арборского вина ему равных не было! И Церера багреет от злости и хочет уже снова ответить на столь наглые и дерзкие слова, как септа прерывает их и приказывает немедленно замолчать; она даже позволяет сравнить юных леди с без конца кудахчущами курицами. И после говорит им следовать за ней. Во время того, как они направляются в покои принцессы леди позволяют себе вновь несколько презрительных взглядом, ядовитых слов в адрес друг друга, но обе замолкают, когда септа вновь на них шикает, грозясь на этот раз отправить их на порку розгами, а после по родным домам, а не к принцессе. Вновь метнув в друг друга, точно стрелы, взгляды ненависти, они едва не столкнулись с остановившейся септой Марлоу. Неловко притупили взоры, а после сделали практически синхронно шаг назад, и подняли глаза, чтобы осмотреться и понять почему они остановились, и замерли, увидев возле дверей одних из покоев, без всякого сомнения принадлежавших принцессе Валейне, двух из семи рыцарей Белых мечей — сира Окхарта и сира Коля.

***

Валейна раздражённо вздохнула, когда сестра в очередной раз продолжила извиняться, молить о прощении, просить выслушать её. «Как будто её волнует моё разрешение», — пронеслось в голове принцессы, когда старшая из девушек в очередной раз начала доказывать свою точку зрения, совершенно не обращая внимание на то, что сестра практически не слушает её, а только безразлично, но не презрительно смотрит на неё. Она вновь взглянула на Рейниру, что упорно пыталась оправдать себя, но многое из её слов сребровласая пропустила мимо ушей, но в один момент не вытерпела; она нахмурила брови и поднялась со своего места, и отошла от сестры к диванам, и встав к ней спиной перебила её: — Повторюсь, Рейнира: я не хочу тебя слушать, — чётко проговорила принцесса, — Но в данный момент у меня возникает острое желание не видеть тебя. Рейнира покачала головой и шагнула к младшей, желая её обнять, но вовремя остановилась, поняв, что сейчас не лучшее время. Наследница престола скрепила руки в замок и посмотрела на сестру, что яростно начала растягивать пуговицы на своём кожаном камзоле, почти срывая их. — Поверь, всё пройдёт как нельзя лучше. К тому же не ты ли говорила, что согласна выйти замуж, как придёт время, — сказала Таргариен, наблюдая за тем, как младшая сестрёнка сбрасывает с плеч верхнюю часть наряда, сжимая его в своих руках, — А наш отец... — А наш отец — это наш отец! — воскликнула Лейя, оборачиваясь, при этом кидая кожаный плащ для полетов на первый попавшийся сундук. Она поставила руки в боки и сделала несколько шагов к ней, — И таковым должен был остаться, — и стала поправлять белое нижнее платье, — И я была готова выйти не за отца, а за того кого мне выберет отец. Понимаешь? — Да, я понимаю, но так ты всегда будешь находиться в любви и заботе, — пытаясь утешить девушку, проговорила всадница Сиракс. — Ничего ты не понимаешь! — воскликнула Таргариен, переходя на повышенные тона, — Я хотела только одного в своей жизни — выйти замуж за одного из достойных лордов, родить ему детей и исполнить свой долг! — её розовые губы дрогнули, а в глазах появились маленькие слезинки, — Исполнить то, что завещала нам наша мама. Понимаешь? Она шагнула к ней. Потом ещё раз и ещё. И вот они стоят в нескольких сантиметрах друг от друга, и во взглядах обоих читается разочарование от сложившийся ситуации. — Так скажи мне, Рейнира, та, что знает лучше, — голос Валейны стал тихим, почти сравнимый с шёпотом, — Как мне исполнять свой долг, глядя на отца и думая одновременно о том, как я должна завершить женское дело, и о том, как не увидеть во сне лицо матери, наблюдающей за мной из-за объятий Неведомого? — подбородок дрожит, но челюсти крепко сжаты, — Как? Ты знаешь ответ, так же как знаешь то, что лучше для меня? Так ответь! Рейнира молчит, поджав бледные губы, а вот Валейна горько усмехается и качает головой. — Не знаешь что ответить? — и краткий смешок, — Так может ты хотя бы знаешь, как уйти? Младшая девушка отворачивается и отходит назад, едва сдерживая дрожь в теле, а после незаметно смахивает слезы, которые, к великому счастью, не успели скатиться по щекам. — Сестра. — Уходи, Рейнира. Просто уходи. Более девушка не оборачивается, показывая своё нежелание иметь дело с Рейнирой, а та, видя всю боль сестры, борется с желанием утешить её, обнять и молить на коленях о прощении хоть до самой смерти; и тихо вздохнув, Рейнира направляется к двери, несколько раз оборачиваясь, но не получая никакой реакции от сестры, удаляется, и позже, идя уже по коридорам в свои покои, роняет холодные обжигающие под дуновением ветра слёзы. Не проходит и двух минут, как двери в покои открываются и в помещение появляются септа Марлоу с двумя знатными леди. «Ваше Высочество», — раздается знакомый с детских лет строгий голос и принцесса поджимает губы, прекрасно зная, что за спиной стоит её наставница. И сребровласая оборачивается, ненадолго застывая, поняв, что в комнате находятся ещё и приглашённые ей на служение девушки. В какой-то мере, в самом начале, она чувствует себя неловко, ведь стоит перед ним в одном нижнем платье да сапогах. Но после расслабляется, осознавая, что теперь они часто будут наблюдать её в подобном виде, ведь будут её фрейлинами, а значит в их обязанности будет входить помогать ей с гардеробом. И принцесса скрепляет руки в замок, внимательно слушая, как наставница представляет ей девушек. Да, Цереру Ланнистер узнать проще простого. Она само воплощение льва, как и многие члены её семьи, хотя иногда стоит задуматься, нет ли среди них непутевого котёнка. Обладает положенными чертами своего дома, судя по взгляду, и явно оправдывает ожидания будущей королевы. «Хм, да, такая точно будет бороться за внимание, власть и успех», — и мысленно нашла данное качество донельзя полезным. А вот Дарайна Редвин не унаследовала фамильной рыжины и пошла в мать, но зато были редкие веснушки на миленьком личике. И едва их взгляды пересеклись, леди тут же слегка улыбнулась принцессе, а та ей. «Видимо помнит», — на секунду на душе стало теплее от воспоминаний о тех моментах, когда родители Дарайны жили при дворе и девочки дружили, играясь подолгу в Богороще или на занятиях у септы. — Леди Сванн и леди Айронвуд ещё не прибыли? — спросила у септы принцесса. — Нет, они прибудут через неделю, — ответила женщина. Девушка понимающе кивнула и посмотрела вновь на своих фрейлин, а после шагнула к ним и, слегка улыбнувшись, сказала: — Благодарю, что откликнулись на моё приглашение, леди. Обещаю, что ваше пребывание рядом со мной будет самым безопасным и лучшим вариантом для вас. Церера улыбнулась в ответ на слова дочери короля и тихо хихикнула, приседая в поклоне. — Надеюсь послужить вам долгие годы, принцесса, — в изумрудных глазах виднеются искры хитрости. Дарайна же поглядывает на блондинку, а после, усмехнувшись на подругу детства, тихо кивает, без слов выражая свою радость от пребывания в Красном замке. — Ваше Высочество, — из размышлений её вырывает голос септы, — Что у вас за вид? Вам стоит переодеться! Валейна усмехается, узнавая нрав своей наставницы, и смиренно кивает: — Конечно, септа Марлоу. Септа сурово глядит на девушек, явно готовясь устроить им испытание, а те быстро всё понимают; Церера спешно уходит позвать несколько служанок для помощи, тогда как Дарайна подбирает наряд для принцессы, вызывая улыбку последней, когда задумывается какое платье выбрать. — Выбери светло-голубое, то, что похоже фасоном на платья Простора, Дарайна, — она говорит тепло, особенно выделяя её имя, показывая, что ещё помнит их совместное детство. Леди Редвин тоже глядит на сребровласую с некой отзывчивостью. И через несколько минут в комнату возвращается леди Ланнистер с двумя служанками, которые должны помочь с гардеробом. Наряд имел укороченный лиф с непривычными для неё вырезам на спине, но вырез на груди меньше. Вместо длинных рукавов — плечики, соединенные буквально в двух местах. Для пошива лифа использовалась плотная парча, привезенная из Лиса, и декорированная серебряной вышивкой, тогда как юбка из шёлка, а потому очень лёгкая, не стесняющая движений. Из украшений выбрали несколько колец из серебра и такой же пояс в виде тонкой цепи. — Благодарю за помощь, — кивнула Валейна, поправляя кольца на руках, в тот момент, когда двери покоев открываются. Принцесса оборачивается и видит стоящего в дверях и склонившего голову сира Окхарта. Она прикусывает губу, явно немного волнуясь и интересуется, в чем дело. — Принцесса, король желает вас видеть, — сообщает мужчина. Сердца бьётся сильнее и быстрее от подобного, и глаза быстро пробегаются по всем присутствующим в волнении, она кивает, и, пытаясь хоть как-то успокоиться, тихо вздыхает, преодолевая страх, и только после уговаривает себя взять в руки и отправиться к отцу.

***

Как и следовало ожидать, теплого приёма по возращению к отцу Алисента не получила. Он, Отто, не изменял себе, оставаясь в разговорах и в действиях полностью закрытым и холодным человеком, а временами можно было сказать, что он лишён каких-либо эмоций. Да, он поинтересовался, как она доехала, справился о состоянии дядя и тёти, и Староместа, обнял её, но всё настолько отстраненно и бесчувственно, что временами девушка неосознанно ощущала, как усталость от подобного к ней отношения обвивает её шею; она душит её, не давая сделать хоть шаг в сторону или насладиться мигом свободы. Алисента поджала губы, садясь на указанное ей отцом место, на кушетку, и разглаживая своё платье, надеясь, что он хоть как-то оценит её аккуратность или внешний вид в целом. Она хочет, чтобы он заметил хоть малость того, что она делает, и похвалил её, не смотрел насколько секунд на неё тяжелым взглядом, думая лишь об одном — готова ли его дочь стать королевой-консортом или нет. Рыжеволосая кладёт одну ладонь себе на колено, а другой сжимает кулон, доставшийся от матери, и, сохраняя молчание, словно ожидая разрешения заговорить, как приказа собаке, наблюдает за отцом: десницы отходит от дочери и медленным шагом подходит к своему рабочему столу, и вновь занимает знакомое место. Леди Хайтауэр с трудом сдерживает вздох, когда отец перестает смотреть на неё и берёт один из документов и начинает читать про себя, внимательно изучая. — Насколько мне сообщили, ты ни разу не болела, — заговорил Отто, но глаз так и не поднял. Алисента кивает, а после мигом тихо отвечает: «Да», и поджимает губы, вспоминая прошедшие месяца: действительно не болела, но те травы и отвары часто забирали определённое количество сил и приносили дискомфорт из-за слабости в теле. Карие глаза Алисенты следят за отцом, за его движениями. Она видит холод в его глазах, когда он разговаривает с ней, но не смотрит на неё. Она может только представить о чём он сейчас думает, продолжая читать свои документы и тихо разговаривать с ней: наверняка, вновь о своём плане по приходу к власти, о том, как посадит её будущего сына на трон и всегда будет при нём. Но, наконец, Отто отложил документ, сложив руки на столе. Он слегка повернул голову в сторону Алисенты, наблюдая за ней, как лев смотрит на свою добычу, его взгляд был пронзительным и холодным, впрочем, как и всегда. И вот она вновь слышит его голос: — С твоими дядей и тетей все в порядке, — десница не спрашивает, утверждает: ему не интересна на данный момент подобная деталь, — Что бы ты хотела, чтобы я сказал? — мужчина несколько раз постукивает по столу, внимательно смотря на дочь, изучая её бледное милое личико. И вновь Отто вернулся к своему делу и снова принялся за чтение. В его холодных, расчетливых словах не было ни любви, ни приязни. А может быть он её просто скрывал? Хотя, какая разница, ведь и так, и так никакого утешения или сочувствия с его стороны. — Это идеально, Алисента, — рыжеволосая вздрагивает от таких слов, а после внимательно наблюдает за отцом. Неужели... Он поднял руку, поглаживая подбородок, пока вчитывался в некоторые слова на страницах, прежде чем снова опустить документы, которые держал в руках. — Ты молодец, — внутри леди Хайтауэр всё дрожит от волнения и неверенья. Он похвалил её! Волшебное чувство знать, что она оказалась полезной, смогла его порадовать, но вскоре оно пропадает: разбивается как стекло, — Прекрасная здоровая невеста. Я знал, что ты не подведешь. В этот момент в ней будто всё меркнет, умирает. Отто оторвал взгляд от страниц и посмотрел на свою дочь. Её поведение заставило его задуматься о том, насколько способной на самом деле является эта девочка. Но, честно говоря, до тех пор, пока она служила его целям… — Сегодня вечером ты будешь ужинать с королем, — объявил Хайтауэр, слегка нахмурившись, наблюдая за дочерью, ожидая её реакции. Она замерла ненадолго, а после улыбнулась уголками губ, изображая радость, но на самом деле не желала идти к королю в первый же день. — Подготовься сегодня, — сказал, вздыхая, мужчина, — Там же будут присутствовать и дочери короля. И я хочу, чтобы его внимание принадлежало именно тебе: чем быстрее это случится, тем лучше для нас. «Тем лучше для тебя», — думает про себя Алисента. Но в слух покорно отвечает, как хорошая дочь: — Да, отец.

***

Едва услышав о приказе отца прийти к нему, Валейна почувствовала охватившее ее волнение, но вскоре пришлось взять в себя в руки: она посмотрела на новых фрейлин и спокойным голосом сказала: «Вы можете быть пока свободными», и направилась на выход из своих покоев. Она шла быстро по знакомым коридорам, минуя лестничные пролеты, изредка смотря под ноги, дабы не упасть от захватившей её разум тревоги, и в моменты, когда на пути появлялись придворные, приходилось прихватывать подол, чтобы не зацепить никого. Сребровласая, поднявшись в твердыню Мейгора, огляделась по сторонам, а затем, разгладив юбки и скрепив руки в замок, подошла к дверя королевских покоев и посмотрела на лорда-главнокомандующего Королевской стражей — сира Гаррольда. — Принцесса, — кивнул мужчина, держа правую руку на рукояти меча. — Сир Вестерлинг, — в ответ кивнула Валейна, — Пожалуйста, доложите моему отцу о моём приходе. И продолжила судорожно представлять, как пройдёт их встреча, совсем не предполагая, что подобное беспокоит и государя, которой только несколько минут назад расхаживал по комнате, вдыхая свежий воздух, проникающий в покои, надеясь успокоиться и ненадолго отвлечься от тревожных мыслей, и настроиться на скорый разговор с прибывшей дочерью. Он прошёлся по комнате, кратко останавливаясь возле окна и смотря на город, живущий полной жизнью, а затем прошёл к своему месту возле макета Старой Валирии и присел в кресло. Мужчина взял в руки маленькую фигурку, которую изготавливал сам, и взял стамеску, начиная постепенно, кропотливо вытачивать тонкие детали на одном из будущих колодцев; хотя любимое занятие в данный момент мало чем помогало, он всё так же думал о Валейне, его маленькой девочке. В последние их встречи перед отъездом на Дрифтмарк она как и всегда пребывала в хорошем расположении духа, оживленно разговаривая обо всем с отцом, наверстывая упущенное время, и едва речь заходила о его чувствах вины за решение, Лейя спешила утешить его, уверяя, что рада предстоящему браку, ведь рядом с ней всегда будет близкий и родной человек. В такие моменты он убеждался, что, возможно, его выбор верный и самый удачный — с ним его дочь будет в безопасности и не придётся переживать о том, что какой-то лорд отвратителен Лейе, ущемляет в правах, принуждая к чему-то непотребному. Он определённо готов сделать всё, чтобы его дочь была счастлива. Даже если он не смог сделать счастливой Эймму, он сделает такой Валейну. Визерис вскинул голову, когда услышал, как открылись двери в его опочивальню, и устремил свой взор на маленькую фигурку, появившуюся на пороге, облаченную в светло-голубое платье. Она несмело прошла внутрь, улыбнувшись посмотрела на отца своими фиолетовыми глазами, которые излучали волнение, и, заметила, как он поднялся со своего места и направился к ней, раскинув руки в стороны. Юная принцесса только с радостью и всей теплотой, накопившейся за время долгой, непривычно для неё разлуки, бросилась в его объятия, прижимаясь сильнее, насколько возможно. Лейя прикрыла глаза, обнимая отца за торс, положив голову ему на плечо, пока Визерис несколько растерялся, борясь с одолевавшими его эмоциями, а затем приобнял, став по-отцовски поглаживать по спине. — Папа, — проговорила девушка, но не успела сказать ни слова больше, так как отец перебил её. — Я рад, что ты вернулась, Валейна, — его слова звучали тепло, а после он отстранился, но продолжил держать дочь за предплечье и рассматривать изучающим взглядом, — Отрадно видеть тебя рядом. Лейя вновь улыбается, касаясь левой руки короля и несильно сжимая её. — Мне тоже, отец, мне тоже, — кивнула Валейна. Визерис кивнул, услышав слова дочери. Он перевел взгляд на кресла возле потухшего камина и махнул рукой, предлагая присесть, на что Лейя кивнула и прошла к указанному месту, а затем и он; теперь они сидели друг на против друга, и в покоях образовалась гнетущая тишина, нарушить которую не решался ни один из них, ведь никто не знал, как начать разговор. — Я... — Как поживает кузина Рейнис? — спешно спросил государь. Лейя замерла на несколько секунд, скрепила руки в замок и закинула ногу на ногу, рассмеявшись, но потом кивнула и сказала: — Хорошо, обещала приехать вместе с дядей и кузенам к свадьбе, — и ненадолго замолчала, — Они не держат на тебя зла за то, что ты...отверг Лейну. Было несколько неловко говорить о подобных вещах, особенно если учитывать факт того, что он предпочёл кузине её и дочь десницы — Алисенту. Услышав подобный ответ, государь скованно кивнул и сжал подлокотник кресла. — Что ж, — хмуро проговорил король, но всё же выдавил из себя улыбку, — Вполне добрая весть.

***

Приняв ванную и переодевшись в свое повседневное платье спокойного голубого цвета, Алисента отправилась в сад, желая прогуляться, и, сама того не поняв, пришла в Богорощу, в которой они с Рейнирой любили проводить время. Она тихо прошлась по боковой тропинке, смотря на чардревов, а затем замерла, замечая за стволом, меж корней, серебряную макушку. Рыжеволосая прикусила нижнюю губу, пытаясь придумать что ей делать. Уйти и не сказать ни слова? Низко и подло, особенно при сложившихся обстоятельствах, повлиявших на их дружбу. Подойди и попробовать объяснить? Рейнира слишком непредсказуема, импульсивна, наверняка не захочет услышать и слова из её уст. Алисента тихо вздохнула и прикрыла глаза, мысленно задавая вопрос Семерым о том, как ей поступить, а затем, досчитав до трех, открыла свои темно-зелёные глаза, вновь переводя взор на подругу. И тихо сошла с тропинки, подходя к чардреву и аккуратно переступая его белые корни, но стоило только траве зашуршать от прикосновений с тканью, как Рейнира, откинувшаяся спиной на ствол, резко распахнула своими фиолетовые глаза и повернула голову в сторону Хайтауэр. Было видно, как наследная принцесса напряженно вздыхает, дёргает плечом и отворачивается, скорее всего закатив глаза. — Рейнира, я рада тебя видеть, — быстро произносит леди Алисента, видя, как подруга поднимается со своего места, и она понимает, что та желает уйти, но отпускать не хочет. Им нужно поговорить, — Нира, я знаю, что ты... — Мне нет дела до того, что ты знаешь или нет! — восклицает Рейнира, яростно смотря на дочь десницы. Розовые губы Алисенты подрагивают, но она находит в себе силы продолжить: — Я знаю, что мой поступок ранил тебя, но пойми: у меня не было выбора, — и бросается за ней, когда та поднимается с места. Рыжеволосая подбегает к ней и хватает за руку, заставляя посмотреть на себя, и быстро шепчет, — Прости, прости. Я правда не хотела этого! Просто пойми... Губы Рейниры исходятся в усмешке. — Понять то, что ты решила занять место моей матери? — Поверь, я не хотела, — покачав головой, сказал Алисента. Рейнира издаётся смешок, а затем разводит руками. — Ты не хотела, но получила, —а затем качает головой и отстраненно, практически неслышно шепчет, — Я не хочу тебя видеть, — более принцесса не задерживается и решает спешно покинуть подругу детства, проходя мимо неё, несколько задевая плечом, заставляя ту пошатнуться и отступить назад.

***

Лейя улыбнулась отцу на его добрые слова, а затем слегка наклонила голову набок, смотря на него из-под длинных ресниц, пока он отсмеялся и замер ненадолго, смотря на дочь. Она наблюдает за тем, как выражение его лица приобретает серьёзность, которая с трудом даётся ему в данной ситуации и скорее смешана с тенью сомнения и вины; Визерис постукивает по подлокотникам кресла и отводит взгляд, думая о том, как продолжить разговор, в то время как Лейя лишь слабо улыбается и прикусывает нижнюю губу. И немного подумав, Валейна решает начать разговор первой. — Отец, не кори себя, — проговорила девушка, — Твоё решение — одно из самых верных, и таковым его принимаю я. Их фиолетовые взгляды встретились. — Можешь мне не верить, но я рада, что моим супругом станешь именно ты, папа, — чуть позже добавила Валейна. Визерис тихо, но протянужно вздохнул, а затем ударил слегка по подлокотнику и поднялся со своего места. Он сделал несколько шагов в сторону макета и остановился, смотря на него, сжимая руки в крепкий замок, пока в голове разносились слова Лейи. И на несколько секунд он повернул голову назад, посмотрев на сидящую в кресле дочь, и отвернулся вновь. Его рука потянулась к одному из каменных драконов, беря того в руки и проводя пальцем по ребристой чешуе. — Ты... — слова, как ком застряли в горле, но всё же смог сказать то, что думал, — ... уверена, что будешь счастлива? «Не знаю», — подумала про себя Валейна, вставая со своего места и подходя к отцу. Мягко касаясь его плеча, девушка несколько сжала его, прислоняясь с отцу сзади. Она тихо вздохнула и ответила: — Подобное нельзя точно знать, но мы постараемся это сделать, — и прикрыла глаза, — Мы вместе, папа. Другая её рука обняла его за торс, прижимаясь тем самым ещё ближе, пока он мягко улыбнулся, касаясь её руки и кивая. — Конечно, милая. Мы вместе справимся, – тихо, почти не слышно проговорил Визериса, прикрывая глаза.

***

— Я лично видела, как они поругались, принцесса, — разнесся в коридорах Твердыни голос леди Ланнистер. Лейя хмуро посмотрела на свою компаньонку, что поведала ей подробности встречи старшей сестры с девицей Хайтауэр, которая видимо прошла не самым лучшим образом, ведь девушки так и не примирились. Она кивнула и спокойным тоном проговорила: «Благодарю вас, леди Церера, за вашу внимательность», на что блондинка улыбнулась и продолжила вдаваться в подробности, хотя, возможно, она и приукрашивала, пытаясь подольститься к Валейне. И с золотой львицы девушка перевела взгляд на леди Дарайну, что лишь иногда позволяла себе влезать в разговор и вставлять точные и прямолинейные комментарии, за что получала недовольный взгляд Цереры, который ни чуть не задевал и не смушал её. «Да, за ними будет интересно наблюдать», — хмыкнула про себя принцесса, чувствуя некое напряжение между девушками. Она кивнула и сказала, что они могут быть свободны, а сама прошла в малую столовую, в которой уже присутствовали отец и сестра. Валейна быстро подошла к своему месту, что располагалось по правую сторону от сестры и присела, поприветствовав их вновь. Сребровласая посмотрела на два места за столом напротив них и еле сдержала усмешку: конечно, теперь они будут ужинать с Хайтауэрами, как дружная семья. — Что-то наши гости запаздывают, — хмуро заявила Рейнира, делая маленький глоток вина. Лейя слегка улыбнулась. «Спасибо, Рейнира», — проговорила про себя девушка. — Не думаю, ещё четверть часа прежде, чем придёт назначенное время, сестра. И путь из Башни десницы в Твердыню совсем не быстрый, — ответила Лейя, решив воспользоваться ситуацией и показать отцу свой «добрый» настрой к Хайтауэрам. И Визерис кивнул, поддерживая младшую дочь. В их распоряжение оказалось несколько минут на разговоры, пока двери в малую столовую вновь не открылись и на пороге не появился лорд-десница со своей дочерью. На их появление все отреагировали со сдержанной улыбкой, скрывая свои настоящие эмоции. — Отто, — раздался голос короля, — Леди Алисента. Проходите. Отто кивнул, проходя вперёд. Он подошёл к месту рядом с королем и слегка склонился, выражая свое уважение, а затем опустился на свое место, как сделала и Алисента, что сразу же посмотрела на Валейну, слегка неуверенно улыбаясь, на что получила такую же вежливую улыбку. Визерис кивнул, поняв, что теперь все собрались и проговорил: — Рад, что мы все собрались за этим столом. Надеюсь, впредь подобные встречи будут частыми, — и сделал глоток вина. Отто кивнул. — Надеюсь, Ваше Величество, — своим привычным спокойным и размеренным тоном проговорил мужчина, переводя взгляд на Валейну, — Принцесса, надеюсь, ваш путь был лёгок. Валейна кивнула, скрепив руки в замок под столом, и под пронзительный взгляд сестры ответила: — Воистину так, как вы и говорите, лорд Отто, — и сдержанно улыбнулась, переводя взгляд на Алисенту, — Леди Алисента, вы не потеряли ни одного дня пути напрасно? Алисента не ожидала, что принцесса обратится к ней, но быстро собралась и сказала: — Нет, мы прибыли в положенный срок. Валейна кивнула ещё раз, смотря на девушку, и мысленно повторяя себе, что именно с ней долгое время будет связана её жизнь. За своими мыслями девушка даже не заметила, как рука сестры легла на её ладони, накрывая их, но в тот же миг Лея отдернула свои руки, посмотрев на Рейниру, без слов давая понять, чтобы та не трогала её, на что старшая из сестёр виновно поджала губы и отвела взгляд. — Давайте насладимся вечером, а разговоры и обсуждения оставим на завтра, — проговорил Визерис, давая понять, что можно приступать к еде. Валейна кивнула, беря в руки кубок и освежая горло, пока в покоях заиграла музыка с весёлым резвым темпом, так же несколько придворных шутов начали свое представление, один из которых заставлял короля особенно смеяться, но его раньше Валейна не видела. «Видимо, и есть тот самый Грибок», — вспомнила про себя Лейя слова Дарайны, что при дворе появился новый дурак, что всегда рассмешит короля. Валейна как и все остальные рассмеялась, наблюдая за дурачеством Грибка, слыша со стороны смех отца, хотя иногда отводила взгляд на его вольнодумческие и неприличные шуточки для дам. Она тихо рассмеялась, посмотрев на карлика, что был ростом не более трех футов и с огромной головой, да и видимо слабоумным. А затем перевела взгляд на десницу, что позволил себя тихо посмеиваться, и его дочь, что, заливаясь краской, улыбалась, и на весёлую сестру, отпивающую свой напиток, и смеющегося отца, думая о том, как было бы хорошо, чтобы так было всегда. «Жаль, что подобное невозможно».