Последний день проведённый с тобой

Мужчина сидит напротив мальчика и смотрит тому прямо в глаза. Смотрит, но не видит: — Пап? Ты меня пугаешь, — Антон сидит напротив отца. Его пугают глаза мужчины, на месте зрачков, маленькие точки, на расстоянии больше метра, наверное, их и не увидеть. Руки мужчины изрезаны в кровь, осколки разбитого стекла были разбросаны по всей кухне. С руки мальчика тоже торчал один осколок, а может и больше, он не знал, не видел, ему было всё равно на своё состояние. Ему было страшно. После того как мама куда-то ушла, Антон видел через маленькую щель как отец что-то набирал в шприц, затем, зачем-то, вколол это себе в руку. Паренёк уколов не боялся и отнёсся к этому вполне нормально. Но что понимает ребенок пяти лет? После, мужчина бросил шприц на стол, через пару минут, он как будто сошёл с ума. Антон вздрогнул, когда отец, пытаясь за что-то ухватится, случайно сбросил стакан с водой на пол, после чего тот разбился, следом за стаканом упало и тело. После такого зрелища мальчик с криком вбежал на кухню, не обращая внимания на осколки, которые впивались в маленькие ножки. — Пап? — руки мальчика дрожали. Он не узнавал человека, которого называл отцом. Когда мужчина поднял затуманенный взгляд на паренька, ноги у Антона подкосились и он упал на пол. Слёзы лились сами по себе. Он не понимал что произошло с отцом. Он просто сидел и смотрел в красные глаза мужчины. Он видел как по рукам отца стекает кровь, как из ладоней торчат осколки, его пугала эта картина. Через минут пятнадцать, из транса мальчика вытянул дверной хлопок. Послышался мамин голос. Судя по всему, она с кем-то разговаривала по телефону. Затем Антон услышал резкий хлопок, как будто что-то упало и ударилось о плитку. — Господи... — одними губами проговорила женщина, поднимая сына на руки и закрывая дверь на кухню. Посадив ребёнка в ванную, она вернулась на кухню. Слёзы уже не шли, остался какой-то мерзкий осадок внутри. Голова была пуста, мальчик находился в состоянии шока. Он хотел к маме, вроде бы он позвал её папу раз, но собственного голоса он не слышал. Когда родительница появилась в дверном проёме Антон на секунду обрадовался, ведь на него, наконец-то, обратили внимание. Но радость длилась не долго: — Заткнись! — голос матери эхом отпечатывается в голове мальчика, после чего в сторону ребёнка летит что-то тяжёлое и разбивается о плитку, прямо у того над головой. Антон лишь вздрагивает. Внутри что-то обрывается. Он не прикрывает голову руками, когда на него падают мелкие осколки. Он просто сидит в ванной полной осколков, и смотрит на женщину. На человека, которого любит, не жалея той любви, что таится в маленьком детском сердечке. Он смотрит, и не видит в этих людях родителей. Мужчина, которого он называл отцом, сейчас тряпичной куклой лежит на полу, посреди кухни, в сотнях мелких осколков. Женщина, которую он называл мамой, сейчас же стоит напротив него и с ненавистью смотрит на собственного сына. Антон не понимает что он сделал не так. Но он понимает что в этот день, он лишился родителей. Закрыв дверь ванной, женщина пошла обратно на кухню, всхлипывая и что-то бормоча себе под нос. Опустив голову, Шастун увидел как по ванной течёт струйка крови, от его руки к стоку. Алая жидкость уже не пугала, а даже привлекала. Пятилетний ребёнок поднял свою ладошку, в которую впились два осколка, из-под них сочилась кровь. Дрожащими пальчиками он достал один осколок, который сидел довольно глубоко. Кровь пошла быстрее, её становилось всё больше, но это ни капли не испугало мальчика. Наоборот. Он заворожённо наблюдал за струйкой алой жидкости. Ещё минут двадцать назад ему было страшно видеть порезы на руках мужчины, но, видя их на себе становилось как-то спокойнее. Как будто, так и должно быть. Через пару минут Антон услышал чужие голоса. Услышал заплаканный голос женщины. Через десять минут он услышал незнакомый голос мужчины: — В квартире ещё кто-нибудь есть? — Нет, — уже более спокойным голосом ответила мама. Мальчик не издал ни звука. Он мог кричать, плакать, как это делают нормальные дети, но он молча сидел в ванной, пока его крохотное сердечко топтали и выбрасывали на свалку. Кто говорил что дети ни черта не понимают? Они понимают всё. Входная дверь захлопнулась и квартира погрузилась в удушающую тишину. Мальчик всё ещё надеялся на то, что мама вот-вот, ещё немножко, и зайдёт в ванную, возьмёт его на руки и крепко обнимет. Но спустя пять минут, никто так и не вернулся. Спустя десять — Антон попытался вылезти из ванной. И спустя минут двадцать он уже сидел на полу ванной и смотрел на свои изрезанные ладошки. Весь мир резко отвернулся от маленького ребёнка. Передоз. Мужчину спасли, но после этого инцедента родители ощутимо отдалились от сына. Мальчик больше не ощущал той любви, он лишь слышал ссоры родителей. Ссора за ссорой. Каждый день. Пока остальные дети спорили кого первым заберут из садика, Антоша мечтал о том, чтобы о нём забыли и никогда не возвращались.

Одиннадцать лет спустя.

***

— Да чё вам от меня надо...? — стонет в подушку подросток, когда слышит уже надоевшую песню, которую он ещё два года назад поставил на звонок телефона. Приподнявшись, он кое-как разлепил глаза и потянулся за устройством. Димка. Улыбка появилась сама по себе и, приняв сидячее положение, Антон протянул зелёный кружочек вверх, прикладывая телефон к уху. — Да, привет, — Шаст тянется к пачке сигарет и зажигалке, лежащих на подоконнике. Из-за того что окно находилось в метре от кровати, парню пришлось придерживать телефон плечом, одной рукой опереться о стенку, а второй пытаться дотянуться к сигаретам. Ну конечно, ведь встать с кровати и подойти к подоконнику, кажется задачей непосильной. Закурив прямо в комнате, Антон всё же пытается сконцентрироваться на словах друга. — Ты где, блять? — бурчит Дима и парень уже представляет недовольное лицо друга, от чего становится смешно. Слыша в ответ смех Антона, Дима злится ещё сильнее и что-то пыхтит, вызывая ещё больше смеха. — Да ладно, я скоро буду, только встал... — бубнит Шастун, глазами выискивая пепельницу. Увидев её на столе, он тяжело вздыхает. Всё же придется вставать. Встав с кровати, шатен лениво плетётся к столу и, взяв нужный ему предмет, направляется к окну. Поставив её на подоконник, он открывает окно. Нахера тогда шёл по неё? — Хорошо, давай. — Прощается Антон, стряхивая пепел с никотиновой палочки. Осенний ветер приятно обдувает лицо, от чего парень просыпается быстрее. Вид с пятого этажа не радует глаз. Подросток мечтает свалить отсюда, да поскорее. Но всё что он сейчас может, это натянуть тёмно-серую, огромную кофту, спортивки с тремя белыми полосками и чёрную джинсовку наверх, — в принципе весь его гардероб был в подобных цветах; иногда мелькали белые футболки, но это бывало достаточно редко, — и, накинув рюкзак на плечо, Антон покидает свою комнату, затем и квартиру. Зайдя в ларёк недалеко от хрущёвки, Антон обрадовался, увидев за кассой Вадима, хорошего знакомого, а не старую грымзу, которой даже трёхлетний ребёнок казался подозрительным. — Привет, — кивает Шастун, сразу переводя взгляд на стойку с сигаретами. — Утречко, — улыбается блондин, — как всегда? — и, не дожидаясь ответа, достаёт пачку сигарет «собрание». Антон всегда восхищался этим парнем. Руки Вадима были покрыты многочисленными татуировками и, парень готов поклясться, что это не единственные. В принципе, Вадим был привлекательным, а маленькая татуировка над бровью придавала какой-то особенный шарм. Протянув кассиру пару купюр, Шастун уже хотел спрятать пачку в карман, но кое-что привлекло его внимание: — "Курение повреждает сперму и может привести к импотенции?" — зачитывает Антон надпись на упаковке, вызывая смешок у Вадима, — нет, давай мне с мёртвым ребёнком, — улыбается подросток, протягивая пачку обратно, — это мне не грозит. Вадим начинает откровенно ржать, но всё же меняет пачку. — С мёртвым ребёнком нет, но есть с раком лёгких, — вытирая слёзы свободной рукой отвечает блондин. — Ну, это уже не так страшно, — хмыкает парень, забирая и пряча пачку в карман спортивок, — ладно, пошёл я, а то Димка загрызёт, — прощается Антон, после чего чуть ли не пулей вылетает из ларька.

***

В школу парень добирается довольно быстро. Завалившись в кабинет истории, которая к слову, стояла третьим уроком, Шастун извинился за опоздание и, получив недовольный кивок учителя, прошёл к задней парте, за которой сидел Дима. — Ты заебал, чего так долго? — Позов ткнул пальцем в рёбра друга, получая в ответ недовольное шипение. — Да я проспал, — пробормотал шатен и потянулся за тетрадкой, нужно ведь иметь хоть каплю совести. — Последняя парта, я вам не мешаю? — скрестив руки на груди, спросил мужчина, — почему из-за вас двоих я должен прерывать урок? Тем более что ты, Шастун, опоздал, имейте хоть каплю уважения. Я сейчас даже вспомнить не смогу, когда ты вовремя приходил на мои уроки, так что на перемене будешь объясняться уже у директора, — у историка видимо реально накипело. Антон лишь тяжело выдохнул, а учитель, после своей тирады, продолжил вести урок. День сегодня будет долгим.

***

Уроки, на удивление, закончились достаточно быстро. Конечно, возможно это из-за того, что парень проспал последние четыре урока. После последнего звонка, Дима растолкал одноклассника. Открыв глаза, парень увидел как Позов уже стоит полностью собранным и недовольно смотрит на его лежащую тушу. — Вставай и пошли уже, — говорит очкарик, очередной раз толкая друга под рёбра. — Да бля, встаю, — обняв себя за многострадальный живот бубнит Антон. Поднявшись, подросток потягивается и, подхватив рюкзак за лямку, накидывает на плечо, — пошли. Убедившись что Шастун ничего не забыл, — а он может, — Позов довольно двинулся на выход из кабинета русского и литературы. Счастье их длилось недолго. Буквально до тех пор, пока они не спустились с третьего этажа на второй и их чуть ли не за шкирку поймал Павел Алексеевич. — Шастун, куда это мы так бежим? — улыбнулся директор. По одной этой улыбке, парень мог сказать что ему пиздец. Вот и допизделся, нужно было молчать и просто слушать историка. Так нет, блять. Нам нужны проблемы посреди белого дня. По другому не умеем. Скривившись, Антон жалостливо посмотрел на директора. — Ты глазки мне тут не строй, Позов — свободен, а ты, идёшь со мной, — схватив ученика за локоть, мужчина потянул его в свой кабинет. — Удачи, Шаст, — хмыкнул Димка, разворачиваясь на пятках и уходя во свояси. Предатель. Мог и подождать. Зайдя в просторный кабинет, Павел кивнул на стул, чтобы подросток не стоял столбом, а сел. Антон так и сделал. Обойдя стол, мужчина сел на своё кресло, ближе пододвигая его к столу: — Ну что, Шастун, — скрестив руки на груди, начал Павел Алексеевич, — почему на этот раз пропустил первых два урока и опоздал на третий? — этот кабинет стал парню уже родным, он здесь, наверное, бывает чаще, чем у себя дома, поэтому дискомфорта подросток не чувствовал. Да и он знал что сейчас Павел лишь попыхтит немного, да отпустит. — Проспал, — выдохнул Антон, разглядывая собственную обувь. — Проспал, — повторил за младшим мужчина, не сводя глаз с парня, — как там дома? Неожиданный вопрос заставил подростка вздрогнуть. Ну, а что говорить? Вчера отец опять пришёл пяный, опять они поругались. Мать просто стояла в сторонке и не пыталась защитить сына, когда муж полез с кулаками. Сейчас же спина парня была полностью покрыта синяками, так как за вчерашний день он не раз ею ударялся о стенку или стол. Конечно парень в должниках не остался и вмазал мужчине пару раз по лицу. На этом моменте вступилась мать, крича что-то за уважение и так далее, после чего подростка грубо схватили за руку и силой потянули в его комнату, где на его глазах вышвырнули все немногочисленные вещи со шкафа, содрали со стен плакаты и рисунки, над которыми так долго трудился юноша, ещё пару тройку десятков раз впечатали в стенку, назвали мудаком не благодарным, сказали что он нихрена в этой жизни не добьется, напомнили что он небыл желанным ребёнком и что все беды которые у них только были — это его вина. Хотелось всё это выплеснуть на мужчину, выговориться хоть кому-то. Рассказать что у него уже почти неделю болит правая рука. Раскатать что уже не помнит, когда последний раз нормально кушал и спал, рассказать о том, что он каждый день винит себя в том, что появился на свет и о том, что устал. Устал жить эту жизнь. Что хочет просто сейчас пойти и убиться об какую-то стенку. Хочет рассказать о том, как ему не хватает любви, внимания, понимания и что он не хочет курить каждые пол часа, но у него просто нет выхода. Но Шастун понимает что рассказать об этом не может. Парень боится последствий, он знает что родителей лишат родительских прав, возможно отца даже посадят а его, так как он ещё не совершеннолетний запрут в какую нибудь колонию. Поэтому, всё что может из себя выдавить парень, это: — Да всё нормально, — пожимает плечами, а у самого глаза на мокром месте. Шатен давно научился прятать слёзы когда ему это нужно. Сейчас как раз такой момент. Для убедительности кивает, но, скорее чтобы переубедить себя, а не мужчину. Врать самому себе, единственное, что держит парня на плаву. Ведь если он примет всю ту реальность и вместо «всё хорошо» скажет «да нихуя не хорошо, разве ты этого не видишь?» то, скорее всего это закончится очень плохо. Либо, возможно, суицидом, ну или же убийством одного из членов семьи. Хотя Антон уверен что он на такое не способен. Кого-то убить. Отнять жизнь у человека. Это не вкладывается у него в голове. А вот пойти пригнуть с крыши, то пожалуйста. Парню всегда было интересно, как люди отреагируют на его смерть? — Антон, ты меня слышишь вообще? — голос мужчины вытянул парня из мыслей и заставил опять вернуться в реальность. — Да, что? — кивнул Антон, не понимая сколько он был погружен в своих мыслях. — Говорю — раз всё хорошо, можешь идти, хотя я в этом сомневаюсь. — Да нет, всё нормально, — Шастун натягивает улыбку и, попрощавшись, быстро ретируется из кабинета директора. После потока тупых мыслей и вчерашнего, домой возвращаться не хочелось от слова "совсем".