***
У студента медика утро начинается не с кофе, а с таблетки обезболивающего. Что во время учебы, что после ее окончания это правило остается неизменным. Проснувшись и ощутив адское давление на виски, девушка машинально потянула правую руку к тумбочке, на которой она заранее – в этом не было никакой ошибки – оставила пластинку Адвила и стакан воды. Также под кроватью должен был быть тазик, благо, рвотных позывов не наблюдалось. Осознав, что лежит на левой стороне тела, Ванесса пересилила себя и повернулась на правый бок – она бы не смогла дрожащей рукой донести стакан и лекарство до своего рта с такого расстояния. Однако пальцами с коротко подстриженными ногтями она нащупала не холодное стекло, а чей-то теплый нос. Весьма большой и грубый нос, то есть явно не женский. Прежде чем открыть глаза, она прислушалась. Было слышно сопение, не топал кот, не трещал холодильник. Девушка принюхалась. Пахло алкоголем, потом, от постельного белья исходил запах порошка, который она никогда не покупала. Она была не у себя дома. Эта мысль красными буквами пронеслась перед глазами девушки. Она резко распахнула глаза и увидела перед собой мужчину. На вид ему было лет тридцать, если не больше. У него была короткая небрежная щетина, от него пахло выпивкой, и его плечи были обнаженными. Бывшая студентка быстро подняла одеяло и, не найдя на себе и своем любовнике нижнего белья, задала себе вопрос. Мы же предохранялись, да? Ванесса села. Она отчаянно пыталась вспомнить события прошлой ночи, но ничего не приходило в голову. Точнее, да, приходило, но после бокала абсента картина обрывалась. Она пришла с одногруппниками в клубный бар, начала вечер с безалкогольного мохито, потом был гараж, пиво, позже пошли коктейли… Последнее, что она помнит, это ярко зелёную жидкость перед собой и мужчину с печальным лицом. Наверное, именно он с ней и лежал. Девушка решила, что будет не лишним повертеть головой, и стала осматривать комнату. Вставать она не решалась. На полу валялись мужские джинсы, ее трусы и шорты, следовательно, до душевой они не дошли. Врач поморщилась. Она как медработник была очень строга к своей чистоте и никогда не думала, что займётся сексом по пьяни, да еще и упустив элементарные правила личной гигиены. Рядом с одеждой был использованный презерватив со спермой. Целый, и на том спасибо… Облегченно выдохнув и исключив возможную беременность и заболевания половых путей, девушка повернулась к любовнику. А что делать? Опыта в подобных ситуациях у неё не было, и самое адекватное, что пришло ей в голову, это разбудить мужчину. Нет, конечно, если его не получится разбудить, то она с удовольствием доспит заслуженные часы. Ванесса чуть склонилась к нему и толкнула в плечо. Послышалось хмурое фырканье, прямые брови сдвинулись к переносице, рот скривился и стали видны попытки скрыться от источника раздражения. – Э–э… Проснитесь… Мужчина… – девушка продолжала тыкать любовника пальцем. Насколько нормально обращаться на «вы» к человеку, с которым ты переспала по пьяни? «Да проснись ты, Боже дай мне сил, – думала девушка и закатывала глаза. Ей было ужасно неловко. А если он маньяк или насильник? Вдруг он агрессивный и вышвырнет ее за дверь в чем мать родила? – ну, проснись, пожалуйста!» Ванесса не переставала его трясти, и мужчина перевернулся на другой бок, уходя от касаний и открывая девичьему взору широкую и мускулистую спину с шрамами и царапинами по всей поверхности. Он натянул на себя одеяло, из–за чего Ванесса оказалась без прикрытия, при этом открыв ей взор на ямочки чуть ниже поясницы. Девушка моментально покраснела. Такую красоту она в жизни не видела. Отчетливо были видны обтянутые мышцами лопатки и ребра, линия позвоночника идеально ровно разделяла спину в виде глубокой ложбинки. Седьмой шейный позвонок аккуратно выпирал. Ох… Мисс Блэквуд не могла назвать себя привлекательной. Она была всегда опрятной, открытой, смелой, легкой на подъем, где-то даже безрассудной, но внешность у нее была посредственной. Не было ни пухлых губ, ни маленького носа, талия была не такой уж и тонкой, грудь при ее комплекции не была большой, бедра и попа – без каких–либо красивых линий. Если она чем-то и цепляла внимание, то только своим характером и горящими глазами, которые располагали к себе всех и вся. Отношений у нее так и не было. В школе она интенсивно готовилась к экзаменам, в университете занималась только учебой, работой и так никого и не встретила. А сейчас она лежит в постели у очень сексуального мужчины. В принципе, смотреть на спину незнакомца не так уж и плохо, тем более если спина такая красивая. О чем она там думала? Поспит еще, если не сможет разбудить? Пожалуй, да. Девушка откинулась на подушку. Голова по-прежнему болела, и нестерпимо хотелось пить. Рассол от огурцов или вода с лимонным соком были бы очень кстати. Если обезболивающего не будет, конечно. Блэквуд надеялась, что ей его предоставят. Устроившись поудобней и закрыв глаза, девушка старалась забыть о головной боли. Похмелье ее мучало первый раз. – Мргах! С другой стороны кровати послушался громкий стон боли, из-за которого девушку аж подкинуло на кровати. Она была очень пуглива и вздрагивала от любого резкого звука. Ванесса открыла глаза и, повернув голову, наблюдала движения только что проснувшегося человека. Тело мужчины потянулось к тумбочке, методом проб и ошибок нашло что-то и, судя по движению руки, придвинуло к себе. Мужчина опустил предмет на место и перевернулся на другой бок, не раскрывая глаз и вытягивая руку, которая встретилась с грудью девушки. Почувствовав необычную для матраца мягкость, Леон распахнул глаза и уставился на ту, с кем провел ночь. – Доброе утро, – девушка не ожидала ощутить вес такой тяжелой руки на своем теле и поэтому инстинктивно вжалась в постель. Глаза ее округлились, она стала заикаться, увидев на себе взгляд небесно-голубых очей. «Доброе утро» … Да, ты, подруга, молодец… Ничего не скажешь… Кеннеди напряг еле функционирующие извилины и попытался различить, кто перед ним лежит. Лицо удивленное, ладони пухлые, глаза испуганные, с мешками под глазами, но взгляд свежий. На шлюху не похожа. С кем-то познакомился, значит… – Кхм, доброе утро… – мужчина приподнялся на локтях и оглядел комнату. Все выглядело как обычно, ничего не сломано, но запах был затхлым. Нужно было проветрить. Он повернул голову к красной как рак девушке и, усмехнувшись ее виду, сказал, – давно не спишь? – Не знаю… Пока что не успела заскучать… – ох, какой у него был голос, мамочки… Наверное, мужчина этим голосом вчера утробно стонал ей в ухо, вдалбливаясь в мягкое тело, или шептал всякие непристойности. Эти мысли заставили девушку покраснеть еще сильнее и свести ноги. – Понятно, – Леон в безобидном жесте приподнял брови, снова ложась на подушку. Нужно было полежать и поплевать в потолок буквально пять минут, чтобы обрести хоть какие-то силы встать, – душевая и туалет напротив спальни. Полотенца чистые, можешь ими воспользоваться. Леон редко когда по пьяни приводил кого-то домой. Последний раз был около пяти лет назад и это было неловко. Утренние слова, выбор, пригасить ли на завтрак или выставить за дверь – то, что Леон пообещал себе никогда больше не испытывать, потому что, опять же, очень некстати и мешает, и вообще не нужно. Такое делают с парой, а не с случайной любовницей. Но сейчас почему-то захотелось позаботиться о комфорте девушки. Она была милой, действительно. Именно не красивой, а милой. Округлые щеки, растерянный взгляд, тонкие губы. Леон, не стесняясь, осматривал ее лицо. – Спасибо. Девушка благодарно кивнула. Румянец немного отступил, она заправила короткие волосы за уши, отодвинула одеяло и повернулась спиной к мужчине, сев на край кровати. «Господи, я же сутулая как собака». – Порой, осознание собственных недостатков убивало девушку. Она встала с постели, подобрала одежду и вышла из комнаты. Прежде всего нужно было сходить в туалет. И что ты в ней нашел… Фигурка случайной любовницы имела очертания обычной женщины, не гнушающейся баловаться сладким. То есть это не было плохо. Леон ничего против обычной внешности не имел, просто… С такими не спят, просто потому что захотелось. Таких нежно целуют в лоб на первом свидании, провожая до двери, а не трахают в порыве страсти в первую же ночь знакомства. Так почему именно она?***
Спустя некоторое время они сидели на кухне за столом. Девушка держала в ладонях кружку с зеленым чаем, любезно предложенным хозяином квартиры, сидевшим напротив нее с таким же предметом обихода. – Так… Мы вчера здорово напились, да? – Блэквуд предприняла неуклюжую попытку начать разговор, устремив взгляд на собеседника. Она робко смотрела на него, поджимая губы, – меня Ванесса зовут. – Леон, – мужчина кивнул. Ему казалось, что эта девушка была не просто интрижкой, а чем-то большим. Было ощущение, что он поделился с ней чем-то особенным, чем-то личным. Как только эта мысль проскочила в голове Кеннеди, он стал вспоминать. А ведь и правда… Он поделился… Впервые за столько лет…***
Обычно Леон Скотт Кеннеди, прекрасно обученный спецагент президента и просто разбитый жизнью мужчина, предпочитал выпивать в одном и том же баре. Да вот неувязочка, на прошлой неделе в заветном месте из канализации полезли крысы, которые здорово напугали бармена, уборщика и администратора. Заразы было не избежать и поэтому заведение закрыли в ту же секунду. Но Леон про это-то не знал. Придя в расстроенных чувствах к пункту назначения, он с большой досадой прочитал табличку о технических работах, развернулся и пошел в первый попавшийся клуб. Место было отнюдь не респектабельное, но один вечер можно и потерпеть. Главное, что паленки не было. С этими мыслями мужчина занял одно единственное место у бара. «Наверное, выпивка все-таки неплохая», – подумал Леон и начал свой вечер с чего по крепче. Он был уже не в том возрасте, чтобы тратить время на шампанское. Справа сидел парень с виски-колой, агрессивно разговаривая по телефону, а слева – девушка с кислотно-розовым месивом, которая тут же обратила внимание на такого красавца. Она дождалась, пока Леон осушит первую стопку и закусит, прежде чем начать с ним диалог. – Что же такого солидного мужчину привело в подобное место, м? – она развернулась на барном стуле, кокетливо закинув ногу на ногу и взяв трубочку в окрашенный таким же розовым рот. Леон не хотел близости. Проститутку он мог бы и на трезвую голову снять. Сегодня же хотелось просто напиться. – Пей свой коктейль и не задавай вопросов, не всем нужно твое блядское внимание, – вторая стопка обожгла горло и уже не заставляла морщиться. За годы работы мужчина научился спокойствию и терпению. Но сейчас он не на службе, не на свидании, а в посредственном баре, где он желает напиться, а не вести диалоги с назойливыми дамами в коротких юбках. Девушка, видно, не ожидала такой грубости, из-за чего подавилась, скривилась и ушла прочь с недовольным лицом. Фраза прозвучала очень сурово. Такого можно было и испугаться. Люди за стойкой сменялись с небывалой скоростью, парни и девушки, мужчины и женщины, все заказывали по одному или максимум по два напитка и уходили на танцевальную площадку. Леон к тому времени выпил много, так много, что уже начинала кружится голова, всплывали самые горькие моменты жизни, отчего хотелось пить еще сильнее. В какой-то момент к нему подсела другая девушка. Обычная, простая, уже изрядно выпившая, но несмотря на это веселая. Она заказала абсент и приземлилась на стул. Девушка залпом осушает бокал, смешно морщится и поспешно закусывает. Она некоторое время так и сидит, но потом повторяет заказ. Еще и еще. А позже к ней начинают приставать, трогая за пухлое бедро, неприкрытое тканью джинсовых шорт, и наклоняясь к округлому плечу в попытке поцеловать. Леон как истинный джентльмен не мог такое пропустить сквозь пальцы и, видя испуг девушки, тут же в двух словах заставляет жигало скрыться с глаз долой. – Спасибо, – девушка благодарно улыбается, щуря глаза, поправляя край футболки и слегка покачиваясь, – сейчас редко встретишь человека, готового помочь в беде. Будешь кричать как резаный, а они лишь закроют окна и пожалуются, что не могут уснуть. Она заказывает виски и подвигает стакан Леону. – В знак благодарности, – и опять улыбается как маленькая девочка. Только вместо парка развлечений – клуб, а сахарную вату заменяет яркая жижа с высоким градусом и фруктовым запахом. От нее – какого черта? – веяло жизнью, оптимизмом, какой-то невероятной силой и желанием получить от этого мира все. У нее были огромные синяки под глазами, ужасная осанка, трясущиеся руки и невероятно задорные глаза. Такие как она располагают к себе. Такие как она непременно работают с людьми, ибо их аура заставляет чувствовать расслабление любого. С ней хотелось говорить. Леон давно ни с кем не говорил кроме как по работе. А еще Леон был уж слишком пьян даже для самого себя, и поэтому потребность в компании возросла в несколько раз. Стадия агрессии прошла и хотелось кому-то излить душу. – Так знакомы с безразличием? – Леон, пустив подаренный напиток по бортикам стакана, повернулся к девушке. – Ой, каждый день… – она опустила голову и посмотрела на свой коктейль, – знаете, я ведь на скорой помощи медсестрой работала… Такого навидалась. Человек лежит посреди улицы и нет бы, хоть кто-нибудь бы подошел. Или случай был. Умирает бабушка. Родственники не звонят ей дня два-три. Потом вызывают скорую помощь и только уже с бригадой идут к ней. А уже поздно. – девушка делает небольшой глоток, – меня, кстати, Ванесса зовут. – Рад познакомиться, – он почему-то совершенно искренне приподнимает уголки губ, – Леон. – Давай-ка на «ты», Леон, – предлагает Ванесса, открыто заглядывая в глаза, но, кажется, что в душу. Ее очи странно сверкают в неестественном свете и выражение лица несколько изменяется, – что-то ты хмурый… В таком месте люди обычно веселятся. Диалог развивается с невероятной скоростью. От такого становится жутко. – Причин особо нет… – Отчего же? Ты вроде парень крепкий, выглядишь целеустремленным и состоявшимся в жизни. – Она наклоняет голову на бок, из-за чего каре падает ей на глаза. Девушка поспешно убирает волосы, ухмыляется безобидно. Леон все-таки напрягается. У него открыто спрашивают, что его грызет. Леон однажды открылся, слепо поверил. Из этого вышло не что-то хорошее, а еще одна причина выпить, и пусть прошло уже очень много лет. Но девушка не выглядит как агент ФБР или еще кто. Если судить по ее словам, она медработник. Возможно, студентка или уже выпускница. Выглядит она взросло и зрело. Лет где-то двадцать пять. Они ведь потом расстанутся. Никогда не увидят друг друга. Леон не скажет ничего конкретного. Он изложит мысль очень абстрактно и образно. Даже если она вражеский агент, посланный разговорить его, у нее ничего не выйдет. Нытье, априори, полезным быть не может. Прежде чем начать говорить, мужчина делает небольшой глоток и собирается было открыть рот, но его перебивают. – Выглядишь паршиво. Вроде спина прямая, а ощущение со стороны, что тащишь тонн десять. И глаза у тебя печальные, тусклые. Жалко это видеть. Такая красота и не светится. Леон даже смущается. «А девушка не промах…» – Думает мужчина, в изумлении оглядывая нетрезвую фигуру. И состояние подметила, и сделала комплимент, расположив к себе. Она точно простой посетитель бара? – Ты хорошо разбираешься в людях… Интересно. – Леон по-прежнему выглядит растерянным и уже не уверен, следует ли говорить. – Я? Ха–ха! Ой, нисколько! Ну, может самую малость… – девушка вскидывает голову, смеясь. Она была очень открытой и, казалось, ничего не стеснялась в этой жизни, – У меня какое-то чутье на людей… Не знаю, как объяснить. Бывает, прихожу в новую компанию, а там есть человек, и вот всем он нравится, но не мне, а я-то толком и сказать не могу почему. Проходит время и бац! Он вытворяет какую-то хуйню, и я становлюсь права. – Хорошая черта. Полезная, должно быть, – Леон смотрит на собеседницу и будто заражается ее оптимизмом. Есть ведь люди-вампиры, высасывающие из тебя энергию, а тут наоборот. Она словно светилась. Будь Леон чуточку трезвее, он смог бы заметить боль и неизмеримую усталость в желто-голубых глазах. – Да… Полезная… Из-за нее близких людей мало. Даже чувствуешь иной раз себя каким-то не таким, потому что редко кто тебе подходит, из-за чего бывает одиноко, – девушка внезапно грустнеет, но делает глоток и опять наполняется светом. Как часто она так пьет? – Но, знаешь, с тобой заговорила, а это хорошо. Потому что чувствую, что ты неплохой парень. Только молчаливый… А сколько тебе? – Глаза полные интереса распахнуты. «Видимо, алкоголь полностью стирает чувство такта», – начинает думать Леон, но язык развязывается быстрее. – Тридцать четыре, милая… – Леон собирается сказать что-то еще, однако его опять прерывают. – Ой, а мне двадцать шесть! Почти ровесники! Опять эта улыбка… Она тебя с ума сведет… – Ты часто так пьешь? – Леон уже спрашивает вслух. Ему тоже кое-что интересно. – Вообще нет. Так, повод был, вот и пила, сегодня опять, – она снова смотрит на него лукавым взглядом, – в отличие от тебя. Ты, кажется, причины не ищешь. – Так нравится лезть людям в душу? – Леон начинает раздражаться. Сам ведь хотел поговорить, а теперь злится. Это все алкоголь… – Так нравится видеть облегчение на их лицах. Не всегда нужно все держать в себе. Порой случайная беседа может быть лучше, чем десять сеансов у психолога. Но, впрочем, как хочешь. Я ни в коем случае не заставляю. Теперь в ее глазах читается не былое веселье, а какое-то желание помочь, утешить. Она снова смотрит проникновенно и в душу, словно говоря: «Я знаю, что тебе ужасно плохо. Просто расскажи». И Леон говорит. Разумеется, неопределенно, но рассказывает, что в первый же день службы разочаровался в своих идеалах, что повстречал женщину, навсегда засевшую в его сердце и не желающую выходить оттуда, что со временем зачерствел, потому что иначе с его работой можно свихнуться, что охладел к этому миру, из-за чего создавалось ощущение, что он не живет, а существует. Тем временем, часы пробили три часа ночи. Музыка выключилась, голос из колонок попросил покинуть заведение и люди стали гурьбой ломиться к выходу. Ванесса и Леон дождались, пока толпа станет реже, и тоже направились прочь отсюда. Они шли вдоль ночных улиц, некоторое время не говоря. Девушка поглядывала на мужчину, пытаясь переварить, что он сказал. У каждого человека в этой жизни бывают сложности, но ей казалось, что у этого парня в жизни был такой ужас, который не каждый смог бы пережить. – Леон… Мне жаль, что все так вышло. Но… ты такой сильный и именно поэтому все преодолеешь. У тебя обязательно все наладится… Обязательно, слышишь? Не смей отчаиваться. Известно, что у человека в жизни трудностей ровно столько, сколько он может выдержать. А ломаются при таких обстоятельствах те, которые просто не хотят жить. А ты хочешь, Леон. По тебе видно, честно. – Ванесса совершенно неожиданно для себя и Леона берет его ладонь в свои руки и останавливается перед ним, нежно улыбаясь и смотря на него снизу-вверх. Это были такие простые слова. Такие обычные, совсем не сложные. И улыбка девушки тоже не имела никакого подтекста. Она говорила совершенно искренне. Однако эта искренность заставила мужчину покраснеть, словно он мальчишка на выпускном вечере. Ванесса была очень милой, будто сладкой, а ее ладонь – такой мягкой и нежной. Это было весьма волнительно. – Леон, только тебе выбирать, жить прошлым или будущем. Может, вокруг много хорошего, но ты этого не замечаешь из-за того, что было. В мире есть добрые люди, невероятно добрые, готовые тебе помочь. Возможно, ты просто их не видишь? Не нужно зацикливаться на работе, чего бы она ни касалась, какой бы она тяжелой ни была. Это работа, и пусть она где-то затрагивает жизнь, но нужно уметь абстрагироваться от кошмаров, которые ты там видишь и жить так, как ты хочешь, с тем, с кем ты хочешь по-настоящему. – Девушка осторожно гладит его огрубевшую ладонь пальцами, заставляя спокойствие и умиротворение распространяться сначала по руке, плечу, переходить на грудь и после этого мчаться в самое сердце. Когда в последний раз тебе было так хорошо? Когда в последний раз ты слышал подобные слова? Леону было хорошо. Леону было приятно. Леону было не по себе от того, что случайная встреча затронула так много. Леон хочет остаться с Ванессой подольше. Кеннеди перехватывает запястья девушки, резко притягивая к себе и впиваясь поцелуем в удивлении приоткрытые губы. Глаза смотрят на закрытые веки с непониманием, а потом также застилаются чернотой. Мысли с каждым движением уст ускользают из голов. Есть только тепло, чуть уловимый сквозь алкоголь запах парфюма, крепкие ладони и узкие запястья, которые начинают ныть от сильной хватки. Головокружение заставляет размыть границы реальности и сделать этот момент еще более волшебным. Девушка первой разрывает поцелуй и смотрит мужчине в глаза. Она думает. Думает о том, что пора бы уже перестать думать и начать делать. – Ко мне или к тебе? – в глазах-хамелеонах теперь неприкрытое вожделение, желание, страсть, похоть. Они так красиво отражают свет фонаря туманной ночью и делают их хозяйку какой-то неземной. – Ко мне… – Выдыхает Леон, потому что на большее сил физически нет.***
Они буквально вваливаются в квартиру блондина, на ходу проворачивая ключи в замочной скважине, прежде чем примкнуть к стене. Леон яростно, отчаянно, как в последний раз целует свое откровение, перебирая в пальцах ее спутанные волосы и оглаживая шею. Девушка снимает кожаную куртку, швыряя ее куда-то в угол, подцепляет край футболки и тянет ее вверх. Леон поддается напору, сам стягивает ненужный больше предмет одежды, подхватывает чужую серую материю и обнажает партнершу. Он снова ее целует, она снова ему отвечает, кусая в порыве страсти губы и сминая мускулистые плечи. Мужчина наклоняется, берет девушку за бедра и садит себе на пояс. Женские ножки моментально обхватывают точеную талию, прижимаясь как можно сильнее. Одной рукой он держит ее под ягодицы, другой на ощупь расстегивает бюстгалтер и сминает тут же обнажившуюся грудь. Мисс Блэквуд стонет сквозь поцелуй от того, насколько прикосновение ладони этого человека к груди было приятным. Пальцы нежно перекатывают открывшуюся мягкость, легонько сжимают вставший сосок. Леон убирает вторую руку под попу девушке и, стараясь не врезаться в косяки, несет ее в спальню. Блэквуд охает, чествуя воздух под собой, а потом уже через мгновение – кровать. Она сквозь полузакрытые веки смотрит на любовника и зазывающе улыбается. Кеннеди сам забирается на постель, целуя теперь уже шею, в то время как она оставляет засосы на его плече, пытаясь спрятаться от таких необычных и возбуждающих ощущений. Мужские руки тянутся к шортам на низкой талии, расстегивают пуговицу, ведут молнию вниз и стягивают их. Леон приподнимается над девушкой, сдувает спавшую челку, поднимает пухлые ноги вверх, убирает с них джинсу и мокрое белье и отправляет их куда подальше. Некоторое время он так и стоит на коленях перед ней, держа ее бедра раздвинутыми и любуясь силуэтом, проступающим в темноте. Улыбается – ему нравится, что он видит. Ванесса приподнимается на локтях. Потом держит свое тело на вытянутой руке, приближаясь к губам мужчины, другой рукой оглаживая вставший член сквозь ткань брюк. Леон с рыком убирает ее руку, в секунду снимает низ и наваливается всем телом на девушку, целуя и вдавливая ее в матрац. – Мхм! – девушка упирается ладонями в плечи парня, пытаясь остановить и надеясь, что он остановится. – Что такое? – Презерватив, – ее дыхание тяжелое, грудная клетка поднимется и опускается с пугающей интенсивностью. Она сглатывает и выдыхает, – я не на таблетках. Пожалуйста. Если что… Договорить не дают, ибо вытягиваются над ней, отодвигают второй ящик прикроватной тумбочки и шарят там рукой некоторое время. – Блять… Сейчас… Сейчас… – Шепчет в нетерпении Леон, отстраняясь от девушки в гневе, потому что контрацептивы лежали не в этом месте. Он быстро выходит из спальни, чтобы зайти в ванную, открыть ящик с аптечкой и найти заветную полупустую пачку. Леон на ходу открывает коробку из тонкого картона, отрывает одну штуку и снова забирается на постель между ног девушки. Кеннеди поспешно надевает презерватив на член, раскатывая латекс по головке, переходя к стволу. Цепкая ладонь снова захватывает в плен тонкие запястья, вторая направляет член во влажное лоно, соки которого уже наверняка запачкали одеяло. – А–а–ах! Девушка протяжно стонет, со всей силы впиваясь пальцами в мокрую кожу на лопатках и запрокидывает голову. Ей двадцать шесть. У нее никогда не было сексуального партнера, из-за чего теплый член ощущается во много раз лучше, чем фаллоимитатор. В Ванессе восхитительно узко и жарко, что Леон аж охает. Он видит ее реакцию, отчего все снизу твердеет еще сильнее, и начинает двигаться. – Мм… – А–а–ах… Ах… Мхах! По спальне разносятся звуки хлюпанья, хлопков бедер об бедра и похотливые стоны. Потяжелевшие яйца бьют по покрасневшим от трения ягодицам, когда член мужчины входит особенно глубоко и резко. Они опьянены друг другом, они желанны друг другом, они любимы друг другом. Об этом еще рано говорить…***
Воспоминания сменяются в голове стремительно, и картина забытого восстанавливается. «М–да… Хороший был вечер», – Леон улыбается своим мыслям и смотрит на девушку самым соблазнительным взглядом. Ванесса, поймав взгляд мужчины, краснеет, смущается и прячется за кружкой чая, стараясь не сюрбать по привычке. – Вчера ты была куда смелее. Забыла? Девушка сгладывает, округляет глаза, давится вторым глотком чая и кашляет. Сука, надо же тебе было пить этот ебучий абсент? Волна стыда за свое поведение накатывает на девушку. – Кхм… Вспомнила, – у нее опять растерянные глаза и неловкий взгляд, – и… Что теперь? – Почему-то, она смотрит на него с… надеждой? Леон выдыхает, делает большой глоток чая, и собирается с мыслями. Она тебе нравится, признай это. Очень нравится. Она первая, кто заинтересовался твоими проблемами, она первая, кто хоть как-то захотела тебе помочь… – Теперь приглашение поужинать, – Кеннеди старается прикинуть, в какое время он будет точно свободен, – эта суббота в семь вечера. Удобно? Он ждет ее ответа, честно, ждет. Она ведь может и отказать. Он ведь совсем ее не знает. – Удобно, – желто–голубые глаза улыбаются и в них проглядывается вчерашний задор, – очень удобно. Леон счастливо улыбается в ответ.