Just give me my angel, and I will end well

I don’t need Heaven, I don’t need Hell, Just give me my angel, and I will end well. I don’t need Heaven, I don’t need Hell, Just give me my angel, and I will end well. I don’t need Heaven, I don’t need Hell, Just give me my angel, and I will end well. I don’t need Heaven, I don’t need Hell, Just give me my angel, and I will end well. Crowley

Азирафель перематывает видео в начало. Камера движется через длинный каменный коридор, заросший мхом и подобной растительностью. Человек за камерой заходит зал, осматривает старинные гробницы, нетронутые, кажется, с момента их погребения, а затем — это. Резкий переход, и на весь экран высокая каменная стена, а на ней — стихи-мольба, подписанные именем, которое уже несколько лет не дает ангелу покоя. — Архангел Азирафель, что вы скажете? — с напором спрашивает Михаил. Есть ли Азирафелю, что сказать? Конечно, всегда есть. Каждый раз, когда в его кабинет приходит Михаил, или Уриэль, или кто-либо еще из местного контингента с планшетом в руках и угрозой во взгляде, Азирафель включает в своей голове голос Кроули. «Идите-ка, уважаемые райские служители, в ж-» Прошло всего пять лет. Каждый год Азирафель получал подобные послания, раз в несколько месяцев он смотрел на затапливающие определенные участки Лондона дожди, на лежбище змей, внезапно появившееся в ресторане «Рицц», на обрывки телефонных линий… Все это была злость, Азирафель прекрасно знал, как она проявляется у Кроули. Он злился, он был чрезвычайно сильно обижен, и с каждым днем, проведенном в Раю, Азирафель все больше понимал, какую ошибку он совершил. Он пытался торговаться с самим собой, спорить, вычленять плюсы и минусы из своего поспешного решения, и все приводило к тому, что он с ностальгией и грустной улыбкой вспоминал прогулки в парке, преодоление Армагеддона, пьяные вечера… Сейчас все иначе.

«Мне не нужен Рай, мне не нужен Ад, Верните моего ангела, и я отойду назад»

Это — отчаяние. Это – мольба о помощи. Это — настоящая искренность, и Азирафель пересматривает видео несколько раз, борясь с собой. Чаша весов сильно кренится в сторону «бросить все, спуститься на Землю и найти Кроули». Азирафель чувствует себя Бильзибабом, и он не считает, что это плохо. Почему до него всегда доходит так поздно? — Михаил, — начинает Азирафель, протягивая планшет обратно ангелу, — я уверяю вас, что это, как и другие случаи до этого, лишь очередная провокация, которая… — Верховный Архангел, я настоятельно советую вам разобраться с этим демоном, — грубо перебивает Михаил, скрещивая пальцы и складывая их на груди, — Книга жизни ждет его, это неизбежно, если он продолжит совершать подобные деяния, которые сбивают вас с работы. С подготовки Второго Пришествия. — Я понимаю, к чему вы клоните, но я повторюсь, это не влияет на мою работоспособность, — Азирафель чувствует в своем голосе истеричные нотки, которые он неудачно пытается скрыть. Михаил хмыкает, кланяется и выходит из кабинета. Азирафель вздыхает и откидывается назад в своем кресле. В голове заново возникает образ Кроули, который выжигает слова на стене. Что он чувствовал? Боль? Он испытывал судьбу? Надежду? Это не то, чем бы стал заниматься Кроули, в нем достаточно гордости и силы, чтобы это пережить. Азирафель понимает, что скучает, он осознал это еще давно, но сейчас это пожирает его изнутри. Что-то не так, он чувствует. Что-то не так… Азирафель хмурится. Внезапно он почувствовал легкое дуновение ветра, дотронувшееся до рта. Он прикладывает пальцы к губам. Ветер в Раю? Шестеренки в голове начинают быстро двигаться. «Мой ангел»… «Мой»? Верните моего ангела… Моего… Азирафель резко вздыхает, когда в голову сваливается поток воспоминаний. Кроули смеется над очередным его замечанием, искренне смеется. Кроули смотрит на него, пока тот читает очередной ветхий томик романа. Кроули закрывает его своим крылом от дождя. Кроули с презрением смотрит на Метатрона, который протягивает Азирафелю кофе и просит прогуляться. Азирафель пытается сложить этот непростой паззл. Что это? Это не дружба, Азирафель знает, что такое дружба, но все это неестественно для Кроули. Кроули отказался идти с ним в Рай. Кроули… Лицо Кроули исказилось гримасой, когда Азирафель сказал, что очевидность отказа Кроули отправиться в Ад в том, что они все там… — Бог милостивый… — шепчет Азирафель и нервно проводит рукой по волосам. В глазах собираются предательские слезы, но ангел успевает их стереть. Он встает со стула и стремительно выходит из кабинета. Он направляется к лифту, уже не пытаясь остановить слезы от настоящей боли в груди. Сейчас он говорит от себя. Он все проебал. И у него нет права сделать это снова.

***

Кроули выпивает. Много выпивает. Даже по меркам Ада он выпивает очень и очень много. Уже на протяжении последних лет, каждый день, он просыпается с бутылкой и засыпает с ней. Бессмысленно. Во всем этом больше нет смысла. Его существование превратилось в вечное ощущение безысходности, постоянные попытки вернуть былое, даже с понимаем, что ничего уже не получится. Время ушло. Он мог сказать ему. Он мог его поцеловать, чтобы пробудить его замутненный разум. Но он не смог. Испугался, сглупил, подумал, что это лишнее. И потом потерял его. Навсегда. Очередная болезненная вечность в полном одиночестве. Ему катастрофически нужен его ангел. Обратно. Он не успел договорить. Да, сначала Кроули злился. Злился на него. Злился, что он бросил его, что он ушел и оставил его наедине с неразделенной, неозвученной любовью. Но потом Кроули начал злиться на себя. За то, что не порадовался за друга, у которого наконец-то получилось что-то хорошее на личном фронте. За достижение. За счастье. Кроули думал о самом себе, когда должен был думать об ангеле, которого так любит. Кроули просыпается в очередном мотеле, стряхивает с себя полупустую бутылку виски и рычит от злости. Он поднимается с неудобной кровати, делает несколько шагов и натыкается на зеркало. Он смотрит на свое отражение несколько секунд, заглядывает в свои змеиные глаза. — Ты жалок, демон Кроули, — говорит он, проводя рукой по лицу. Он вспоминает слова, недавно выжженные на стене. Лицо становится серым. — Мне не нужен Рай, — начинает тихо напевать он, — мне не нужен Ад, верните моего ангела, и я отойду назад… Кто-то стучит в дверь. Кроули медленным шагом идет к ней, уже готовясь отгонять владельца мотеля купюрами. Он открывает дверь и поднимает глаза. Азирафель стоит перед ним, весь мокрый от проливного дождя. Он видит Кроули, у которого отросли волосы, у которого пропал огонек из глаз, у которого небрежная одежда и лицо, похожее на каменную статую. Азирафель задыхается и плачет сильнее, не пытаясь это остановить. Кроули хочет что-то сказать, но Азирафель всхлипывает, приподнимает руку и начинает неловкие движения, произнося: — Ты был прав… Ты был прав… Я был не прав, а ты был… — всхлип, — прав… Азирафель продолжает тихо плакать, выглядя таким маленьким, крошечным, таким уязвимым, каким никогда не был. — Кроули, я… — Азирафель запинается, пытается успокоится, — Кроули, я был слеп, я– мне так жаль, Кроули, прости меня, я потратил так много времени, Кроули, я так глуп, я так виноват, Кроули, почему я… Кроули, ты всегда прав, ты был так прав, я не должен был, я… Мне так жаль… Кроули притягивает ангела к себе и крепко обнимает. Азирафель рыдает ему в плечо, и это первый раз, когда он плачет так сильно. — Все хорошо, мой ангел, все в порядке, я держу тебя, — шепчет Кроули, неосознанно делая Азирафелю еще больнее. Слезы пропитывают рубашку Кроули, но ему плевать. Это маленькая вечность. Они стоят так, пока не заканчивается дождь, пока не начинает темнеть. Азирафель успокаивается, но он не делает ничего, чтобы разжать эти объятья. Кроули не может отпустить своего ангела, ему кажется, что если он отпустит, то тот исчезнет, испарится, и Кроули снова будет один. — Ты больше не будешь один, — говорит Азирафель, будто читая мысли демона, — потому что я покинул Рай. Кроули приходится разорвать объятья. Он смотрит на ангела в неверии. — Но… Азирафель, ты так этого хотел… почему? Азирафель впервые за все это время искренне улыбается, протирая лицо от слез. — Потому что я слишком долго был в гостях. Потому что я все это время хотел домой. Потому что я так долго был слеп, думая, что я дома, но потом мой дом позвал меня, назвал меня своим и я понял, что ошибался. Я дома, Кроули. Где бы ты ни был, и где бы я ни был с тобой, я дома. Кроули снова обнимает ангела и оставляет долгий поцелуй на его лбу. — Прости меня, мой ангел… — Тебе не нужно исполнять танец извинений. Это была моя ошибка. Тебе не нужно просить прощения. — Но я… — Кроули, — мягко перебивает Азирафель, — о, мой дорогой Кроули. Я бросил тебя. Я оставил тебя, я ушел, я потерял голову, и мне очень жаль. Ты страдал из-за меня. Я стал демоном из-за желания что-то изменить. Но я ничего не сделал. Я лишь потерял время. Я потерял тебя. И я не собираюсь снова совершать эту ужасную ошибку. Позволь мне остаться. Будем… мы? Ты и я? Как ты и хотел, дорогой, это то, чего мы оба хотим. Это наша общая мечта, Кроули. Кроули прикрывает глаза. — Скажи мне, что это реальность. Скажи, что это не пьяный угар, скажи, что это реальность, скажи… Азирафель обхватывает лицо Кроули ладонями и мягко улыбается. — Я люблю тебя, Кроули. Кроули не выдерживает и сам начинает плакать. Азирафель прислоняется своим лбом ко лбу Кроули и шепчет слова любви, столько, сколько нужно было их сказать за последние упущенные годы. Кроули выпускает всю боль, Азирафель принимает ее и успокаивает. Они дома.

***

Проходит какое-то время, когда они оказываются в кровати все того же мотеля, в обнимку. Азирафель смотрит на умиротворенное лицо Кроули, думая, что он дремлет, когда Кроули тихо спрашивает: — Что дальше? — Дальше? Эм… ты и я? Вместе? Любой уголок планеты… Кроули улыбается. — Я не об этом, ангел. Я спрашиваю, не хотел бы ты сходить в «Рицц», поесть блинчиков и выпить хорошего вина? Кроули открывает глаза только для того, чтобы посмотреть, как засветилось лицо Азирафеля. — Я соскучился по блинчикам. И по нашим завтракам в «Рицц». И по Сейнт-Джеймс парку. И даже по Адаму… Кстати, необязательно было насылать столько змей в «Рицц», Кроули, там ведь люди, которые, как и мы, наслаждаются… Кроули хмурится. — О чем идет речь? — О твоих проделках? Дожди, змеи в «Рицц»…? Кроули хмурится сильнее. — Я понятия не имею, о чем ты… На нос Азирафеля приземляется муха. Она скребет лапками, и на запястье Кроули появляется фраза: «Не благодарите. Б. и Г.» — Бильзибаб, — тихо смеется Кроули и прижимает к себе ближе своего ангела, — спасибо, — говорит он мухе, и та улетает. Азирафель тихо ойкает, и Кроули смотрит на него. — Мы могли бы пригласить Бильзибаб и Габриэля в «Рицц»? Что ты думаешь об этом? Кроули целует ангела в щеку. — Куда угодно, вместе. Азирафель прячет улыбку в шее Кроули и выдыхает.

We don’t need Heaven, We don’t need Hell, Just stay to our love, we’ll be in our shell, We don’t need Heaven, We don’t need Hell, Just stay to our love, we’ll be in our shell, We don’t need Heaven, We don’t need Hell, Just stay to our love, we’ll be in our shell, We don’t need Heaven, We don’t need Hell, Just stay to our love, we’ll be in our shell. Crowley & Aziraphale